Что такое дистрофия нетворка

 

 

18

 

Злая ирония судьбы: связи становятся особенно важны как раз тогда, когда они начинают разрушаться.

До тридцати обычно связи с людьми формируются практически сами собой. Да, какие‑то усилия люди прилагают. Но не слишком осознанно – и не слишком утруждая себя.

Пошел учиться – волей‑неволей в круг твоих связей добавились преподаватели и соученики. Идешь работать (а никуда ведь не денешься) – там опять новые физиономии.

Руководители, коллеги, подчиненные… Меняешь работу – вовлекаешь в свой круг новичков.

Молодость – время первичного познания мира. Юные люди полны энергией, не обременены бытовыми проблемами, открыты новому, потому как просто не знают, что им в жизни пригодится.

К тридцати инерция молодости сходит на нет. Мы становимся придирчивы и разборчивы в связях. Обзаводимся семьями. Проводим время не на вечеринках, а в детской. Пускаем корни.

И, как правило, в этот момент исчерпываем потенциал своего естественного профессионального круга общения. Сеть связей перестает сама собой подпитываться новыми знакомствами.

Наоборот, в этот момент она начинает медленно, но верно сокращаться.

 

19

 

Время делает свое черное дело. С одним поссоришься, другой улетит на край света, третий уйдет на досрочную пенсию. Или станет вдруг баптистом.

Ну или просто приобретет привычку постоянно ковырять зубочисткой во рту.

Многие толковые люди не придают никакого значения исчезновению людей из своей жизни. Не обращают внимания на то, что их сеть знакомств не растет, а разрушается.

Они ведь видели все части «Крепкого орешка». И каждый в глубине души воображает себя кем‑то вроде Брюса Уиллиса.

Только детектив Джон Макклейн в одиночку крошил злодеев и лихо обращался с огнестрельным оружием, ну а они – виртуозы клавиатуры. Спецназ электронной почты. Группа «Альфа», способная взять штурмом любую переговорную комнату.

Они напоминают дошколят, которые все еще верят в Санта‑Клауса, хотя и подозревают, что вся эта тема с гномами и эльфами – какая‑то разводка.

 

20

 

Такие люди заставляют себя верить в то, что талант и труд, соединенные вместе, могут решить любую задачу.

Но невозможно выжать лежа четверть тонны, страдая от дистрофии. Точно так же невозможно добиться большего, страдая от дистрофии нетворка.

Дистрофия нетворка наступает, когда возможности людей, с которыми вы связаны (а значит, и ваши собственные возможности), начинают драматически отставать от ваших желаний.

Рано или поздно это приводит к катастрофе.

 

Макс Шайерсон

 

Один хороший парень по имени Макс всегда завидовал женщинам.

У любой женщины вообще множество преимуществ перед мужчиной. Но особенно сильно Макс завидовал успешным женщинам, которые умудрились построить карьеру.

Не то чтобы он завидовал их успехам, потому что сам оказался по жизни неудачником.

Нет, дело было в другом.

Его возмущало, что женщин, занявших пост СЕО – таких как глава General Motors Мэри Барра или, например, руководитель PepsiCo Индра Нуйи, – всегда спрашивали, как они умудряются совмещать работу и семью.

Все дело в том, что Макс и сам был CEO: он возглавлял успешную IT‑компанию. Но его почему‑то никогда не спрашивали, как он совмещает работу и семью.

Вместо этого его спрашивали, какую музыку слушает и на какой тачке ездит.

Такой сексизм его, отца троих детей, возмущал не на шутку.

За четыре года у руля MongoDB Макс Шайерсон привлек в компанию двести двадцать миллионов долларов, увеличил команду в пятнадцать раз и поднял продажи в тридцать.

И если бы вы спросили его, как он совмещает работу и семью, Макс с радостью ответил бы, что никак.

 

* * *

 

У Макса Шайерсона не получалось ничего совмещать. В этом‑то и проблема.

Ему нравилось кататься со своими детьми на лыжах, играть в нарды или готовить. Но большую часть времени руководителю MongoDB приходилось проводить в воздухе.

За год, постоянно перемещаясь по миру, а также между Нью‑Йорком и Пало‑Альто, Макс налетал почти триста тысяч миль.

В результате в самые важные моменты жизни семьи он оказывался где‑то за тридевять земель, а не рядом со своими близкими.

«Я не был со своими детьми, когда нашу собаку сбила машина или когда моему сыну пришлось делать срочную операцию», – с сожалением констатировал он.

Чем я хуже женщин? Так решил Макс.

И понизил себя в должности до вице‑президента, чтобы меньше работать и больше времени проводить с семьей, о чем и опубликовал проникновенный пост в своем блоге. «Вполне осознаю, что, может быть, навсегда дисквалифицирую себя в качестве СЕО, – признался он. – Будет ли это решение стоить мне когда‑нибудь десятков миллионов долларов? Может быть. Но в жизни приходится выбирать».

«На твоей позиции принять такое решение трудно… У тебя точно кишка не тонка», – написал ему один из сотен взволнованных комментаторов.

«Я рада, что ты теперь будешь проводить больше времени с нами дома», – добавила там же его одиннадцатилетняя дочь.

 

* * *

 

Большинство людей решение Макса встретили на ура. Хоть он и не женщина.

Если зайти на его страницу и почитать комментарии, то от восторгов – «молодец», «это лучшее решение в твоей жизни», «так держать» – скоро начнет рябить в глазах.

Как это часто и бывает, большинство в своем едином порыве упустило из виду кое‑что важное.

Нужно поддерживать баланс личной жизни и карьеры. Кто будет с этим спорить?

Проблема в том, что Макс Шайерсон не достиг баланса.

Он сменил один дисбаланс на другой.

Сначала работал как черт, наматывая круги над Северной Америкой. Потом заделался пресловутым дауншифтером.

Не знаю, как Макс довел себя до ручки.

Но могу предположить, что возможностей его нетворка просто не хватало для того, чтобы сбалансировать свою жизнь.

В одиночку большой бизнес не построишь: нужны доверенные лица, чтобы не летать на ключевые переговоры самому, нужны ответственные сотрудники, которым можно доверить текучку, нужны проверенные партнеры, которые не подведут, клиенты, которые тебе верят, готовые покупать…

Человек, создавший сбалансированный и здоровый нетворк, вряд ли будет вынужден выбирать между карьерой и личной жизнью.

Так нормальные люди не делают. Так делают только те, кто страдает дистрофией нетворка.