Несколько слов в поддержку Екатерины Абдуллиной

 

Скандал вокруг солистки Национальной оперы Украины Екатерины Абдуллиной в считаные часы разгорелся до всеукраинского масштаба. Не буду в очередной раз повторять подробности произошедшего. Они хорошо известны, многократно освещены СМИ, в том числе ведущими теле- и радиоканалами. Не буду также долго распространяться об очень уж избирательном реагировании нашей «национально сознательной» общественности на оскорбления (подлинные и мнимые). Напомню только, что, когда какой-то американский недоумок прямо на сцене помочился на государственный флаг Украины, доморощенные блюстители «чести нации» смиренно молчали, пока не получили разрешительный сигнал из посольства США. А тут…

Скандал был раздут практически из ничего. Считаю, что, вопреки уверениям всевозможных «комментаторов» инцидента, столь возмутившее их в записи Абдуллиной слово «быдло» не относилось к ученикам школ с украинским языком обучения. И ученики эти не противопоставлялись русскоязычным детям. Ну хотя бы потому, что очень многие мальчики и девочки из русскоязычных семей вынуждены учиться как раз в украиноязычных школах. Подчеркиваю: вынуждены. Такова, увы, нынешняя реальность, о которой прекрасно известно всем, в том числе и тем, кто утверждает, будто языковой проблемы на Украине не существует.

Нет в записи и пренебрежения к украинскому языку. Наоборот, оперная певица отмечала, что в русскоязычной гимназии этому языку обучают лучше, чем во многих украиноязычных школах. И факт такого более качественного обучения оценивается Екатериной Абдуллиной положительно.

Надо полагать, причиной ее несколько эмоционального заявления в социальной сети Facebook стали те ненормальности, которые существуют в системе образования. Ненормальности, характерные прежде всего для украиноязычных школ.

Исключение из перечня изучаемых предметов русского языка. Принуждение русскоязычных школьников учить произведения классиков русской литературы не в оригинале, а в украинских переводах. Объявление русских писателей, в том числе уроженцев Украины, иностранными литераторами. Наконец, сама невозможность для детей из русскоязычных семей получать образование на родном языке. Все это снижает качество обучения и ведет именно к тому, что Абдуллина назвала, может быть, излишне резко, но по сути верно. Ведет к бескультурью.

Так ли не права солистка Национальной оперы? На этот вопрос убедительно ответили ее нынешние оппоненты. Ответили хамскими выходками, руганью, угрозами, истериками. Ну и как их после этого называть?

К сожалению, субъектов, к которым вполне подходит определение «быдло», в украинском обществе довольно много. Сколько угодно они могут это отрицать, скандировать хором: «Мы не быдло», собираясь для такового скандирования на майданах. Однако факт остается фактом.

Наличие «быдлячьих» субъектов на интернет-форумах, где так бурно обсуждают сегодня Екатерину Абдуллину, вряд ли кого-то удивляет. К ним уже привыкли. Как не удивляет и поведение депутатов из «Свободы», возбудившихся от упомянутой записи в социальной сети.

А вот что лично мне кажется действительно достойным удивления, так это реакция на случившееся некоторых должностных лиц. Министерство культуры Украины поторопилось осудить оперную певицу, назвало ее «аморальной, нетолерантной личностью» с «низким личным уровнем культуры», даже опечалилось, что Абдуллина вообще работает в подведомственном министерству учреждении. Директор и главный режиссер Национальной оперы наперебой грозят солистке увольнением.

На каком основании? За то, что на личной страничке в соцсети она высказала мнение, не совпавшее с точкой зрения руководства? Разве Кодекс законов о труде предусматривает увольнение по этой причине? А как сопоставить позицию чиновников с той самой «толерантностью», о которой вспомнили в минкульте? Или свободу слова в Украине уже отменили?

И последнее. Весь этот скандал показал в очередной раз: языковой вопрос в Украине существует. И остается больным вопросом. Его необходимо решать как можно скорее. Если в стране есть достаточное количество детей, чей родной язык не является государственным, то и число школ на этом языке (русском, венгерском, крымско-татарском и т. д.) должно быть достаточным. Тогда отдача русскоязычного ребенка в русскоязычное учебное заведение будет не выдающимся событием, о котором стоит информировать через социальные сети, а обычным делом. И эмоциональных заявлений по языковой проблеме с обеих сторон станет меньше. А значит, меньше будет и скандалов.

 

День родного языка

 

«Когда человеку больно, он кричит на родном языке». С этой фразой из советского сериала «Семнадцать мгновений весны» трудно не согласиться. В самом деле, человек, теряющий самообладание, поневоле выражает эмоции на том языке, на котором думает. То есть — на родном. В чем наверняка могли убедиться многие. Включая и автора данной статьи.

Несколько лет назад в прямом эфире «Радио-Эра» FM мне довелось полемизировать с тогдашним председателем парламентского Комитета по вопросам культуры и духовности Лесем Степановичем Танюком. Речь шла о Тарасе Шевченко. Временами дискуссия принимала острый характер. Лесь Степанович разволновался и… перешел на русский язык. Ведущий радиоэфира Роман Коляда аж подпрыгнул: «Вы заговорили на русском языке?!» Чем сильно смутил Леся Степановича, поторопившегося вновь вернуться до «рідної мови».

Между тем смущался г-н Танюк напрасно. Русский язык был родным для многих деятелей украинского движения. В свое время на таких деятелей даже ходила эпиграмма: «Собирались малороссы в тесно сплоченном кружке, обсуждали все вопросы на российском языке». Видный украинофил Михаил Петрович Драгоманов потратил много сил и энергии, отстаивая права украинского языка. На этом же языке переписывался он со своими соратниками. А вот к родной сестре, украинской писательнице Олене Пчилке (матери Леси Украинки) писал на языке русском. «Каждому из нас писать по-русски легче, чем по-украински», — признавался Драгоманов в частном письме к галицкому украинофилу Владимиру Навроцкому.

Известный украинский педагог Константин Дмитриевич Ушинский убедительно доказывал, что детей нужно обучать на их родном языке. В связи с этим он требовал введения украинского языка в школы Малороссии (Украины). И как настоящий ученый, применял свои педагогические идеи в личной жизни. Константин Дмитриевич и его супруга Любовь Семеновна (урожденная Дорошенко) воспитывали собственных детей на родном языке. На русском.

Аналогичным образом поступал и Павел Платонович Чубинский (автор слов гимна «Ще не вмерла Україна»). Его сыну, крупному ученому-юристу Михаилу Павловичу Чубинскому, пришлось потом оправдываться, объясняя, почему лекцию в украинском кружке он читает по-русски. Объяснил просто: «Недостаточно владею украинским языком».

Секретарь Центральной рады Михаил Еремеев в мемуарах рассказывал, сколько усилий было положено на внедрение в народ «украинской национальной идеи». Проводились различные мероприятия — спектакли, концерты, экскурсии на Тарасову могилу. Да вот беда: «Все эти довольно важные проявления национальной сознательности были поверхностные и не проникали в гущу населения. В театрах, на концертах или экскурсиях почти вся публика говорила упорно по-русски».

Еще один украинский деятель — Александр Лотоцкий (умудрившийся занимать министерские посты и при Центральной раде, и при гетмане, и при Петлюре, а затем и в правительстве УНР в изгнании) вспоминал, как неприятно были поражены «национально сознательные» украинцы, когда во время гастролей в Киеве украинской театральной труппы (в 1893 году) выяснилось, что артисты только на сцене пользуются украинским языком, а вне театра говорят на русском. К руководителям труппы Марии Заньковецкой и Николаю Садовскому отправилась с протестом специальная делегация. Но корифеи театральной сцены восприняли предъявленные претензии как бред. «Все усилия дать им понять принципиальную нашу позицию не имели успеха, — жаловался Лотоцкий. — С тем мы и ушли. А вечером в театре Заньковецкая ответила на наш визит очень решительным шагом: не приняла подарка, который поднесли ей в антракте от украинской общественности».

Так же складывалась языковая ситуация в других отечественных театрах. «Об украинских артистах должен, к сожалению, сказать, что они не имеют ни крошки чувства ответственности для поддержания украинского слова и служат украинской сцене только за деньги, — сообщал корреспондент украинофильской газеты «Буковина». — В труппе Захаренко кроме Касиненко и Царенко никто не умеет говорить по-украински, только то, что выучит в роли, как попугай, а за кулисами уже не услышишь у них другого языка, только русский… Вообще между актерами считают того человека, который сердцем и душой является украинцем, необразованным, неотесанным».

Русский язык был родным и для таких столпов украинского движения, как Борис Гринченко или Михаил Грушевский. Соответствующие признания можно найти в автобиографических материалах указанных лиц. Иногда, впрочем, украинские деятели свою русскоязычность пытались скрыть. Так поступал, к примеру, «отец украинской дипломатии» Александр Шульгин, генеральный секретарь по международным делам (то есть министр иностранных дел) в правительстве Центральной рады. Дома, наедине с женой, он говорил по-русски. Но стоило на пороге показаться постороннему, генеральный секретарь тут же переходил на «рідну мову». Подобным же образом вел себя гетманский министр труда — Максим Славинский. Скрыть, конечно, ничего не удалось. Оба министра лишь накликали на себя насмешки. В обществе прекрасно знали, какой язык в действительности является для них родным.

«Если перестанем кокетничать нашим культурным самостийничеством, — отмечал в 1919 году известный литературовед, журналист, бывший заместитель председателя Центральной рады и будущий петлюровский министр Андрей Никовский, — то должны будем признать, что это факт — положительный или отрицательный — тут не об этом речь — настоящей действительности и нашего воспитания и, наконец, большой экономии энергии, факт то, что основной в нас всех является культура русская… И насколько весь культурный состав вокруг по языку и по отношениям был русским, настолько, то есть в полной мере, новоиспеченный украинский гражданин был и есть мгновенным переводом с «языка родных осин» на «мову похилих верб».

«Даже в патриотических украинских семьях преобладание имел русский язык», — в свою очередь свидетельствовал член Центральной рады Панас Феденко. И в таком преобладании не было ничего странного. Русский литературный язык изначально формировался как язык общерусский, общий для всей исторической Руси, в том числе и для той ее части, которая сегодня называется Украиной. Вклад украинцев в развитие этого языка огромен. Он являлся для них своим, родным языком. Русскоязычными (за небольшим исключением) были и украинские писатели дореволюционной поры от Ивана Котляревского до Панаса Мирного. Чтобы убедиться в этом, можно открыть хотя бы собрание сочинений того же Панаса Мирного и посмотреть, на каком языке переписывался он со своими детьми. «У нас по Украине много таких, которые пишут по-украински, а говорят по-московски», — констатировал украинский поэт Павел Грабовский.

Правда, среди меньшинства (среди тех, для кого русский литературный язык не был родным) находился самый знаменитый из украинских литераторов — Тарас Шевченко. Однако нужно помнить, что Тарас Григорьевич происходил из той части Украины, которая лишь за двадцать лет до его рождения освободилась от польского ига. Естественно, что речь земляков поэта и его самого была сильнее засорена полонизмами и, следовательно, больше отличалась от русского литературного языка, чем, скажем, говоры жителей Левобережья, Слобожанщины или Южной Украины (Новороссии). Тем не менее на русском языке Шевченко написал все свои повести, некоторые поэтические произведения, театральный сценарий. По подсчетам специалистов, почти половина сочиненного «великим Кобзарем» написано по-русски (319 страниц украинского текста и 315 — русского). При всей любви к украинскому слову Тарас Григорьевич не отделял себя от русской культуры. В своем «Дневнике» (кстати сказать, также написанном на русском языке) он называл великорусского поэта Алексея Кольцова «поэтом нашим», а Михаила Лермонтова — «наш великий поэт».

Не отделяют себя от русской культуры и русского языка украинцы (в большинстве своем) и сегодня. Для более чем половины из них русский язык является родным. В этом отношении интересны данные опроса, проведенного в апреле 2000 года Институтом социологии НАН Украины в Киеве. При ответе на вопрос «Какой язык вы считаете родным?» 76 % киевлян — украинцев по происхождению назвали украинский. Когда же социологи перифразировали вопрос «На каком языке вы общаетесь в семье?», украинский назвали только 24 % киевлян-украинцев.

«В ответах на вопрос о родном языке респонденты нередко отожествляют его с этническим происхождением, — указывал доктор социологических наук Николай Шульга. — Поэтому для того, чтобы получить более объективную картину распространения языков в разных сферах жизни, необходимо задать вопрос не только о родном языке, но и на каком языке люди общаются в разных обстоятельствах». Однако и вопрос о языке общения в семье полностью картину не проясняет. Как утверждает тот же Шульга: «Косвенным показателем распространения русского языка в Украине является выбор респондентами языка анкеты. Институт социологии НАН Украины при массовых опросах использует социологические анкеты на двух языках — украинском и русском. Перед тем как начать опрос, интервьюер предлагает респонденту по желанию выбрать анкету или интервью на украинском или русском языке. Иначе говоря, каждый социологический опрос — это манифестация языковых предпочтений населения, своего рода референдум». В результате, как выяснилось во время всеукраинского опроса в апреле 2000 года, 49,5 % респондентов ответили, что общаются в семье на украинском языке, 48,5 % — на русском языке, 2 % — на другом языке. Однако анкеты на украинском языке предпочли взять только 37,2 % респондентов, в то время как на русском — 62,8 %. Иными словами, среди тех, кто уверяет, что общается в семье на украинском языке, многим на самом деле легче говорить на русском.

Вышеприведенные данные существенно расходятся с итогами Всеукраинской переписи населения (2001 год). Тогда, как известно, 67,5 % граждан Украины и 85,2 % этнических украинцев назвали родным украинский язык. Причина такого расхождения кроется в дезориентации населения. Дезориентации, осуществляемой целенаправленно. В том числе и с помощью СМИ. Достаточно вспомнить, как во время последней переписи по Первому каналу Национального радио многократно передавалось «разъяснение» некоего «прохвессора». «Разъяснение» сводилось к тому, что в качестве родного языка украинцам следует указывать именно украинский. Даже если они с детства говорят на русском. Даже если на русском с детства говорят их родители. Поскольку, дескать, родной язык — это не язык вашего детства и не язык ваших родителей. Родной язык — это язык рода, к которому вы принадлежите. О том, что украинцы (малороссы), как и великороссы, и белорусы, родом из Руси, что до революции 1917 года они вместе составляли одну русскую нацию, «прохвессор», разумеется, умалчивал. Как и о том, что русский язык они (малороссы, великороссы, белорусы) развивали совместными усилиями. И о том, что считать этот язык языком своего рода украинцы имеют уж никак не меньше оснований, чем язык украинский. Умалчивал, как молчат об этом и другие «прохвессора».

Вот и получается, что, наслушавшись подобных «разъяснений», многие украинцы разводят руками: «Мой родной язык украинский, но мне легче говорить на русском». Но ведь говорить легче на родном языке. И об этом, наверное, тоже стоит вспомнить.

 

Подарок Украине

 

Шила в мешке не утаишь.

Русская пословица

 

«Сделай подарок Украине! Переходи на украинский!» Яркая, красочная, хорошо иллюстрированная, напечатанная на прекрасной бумаге брошюра с таким названием распространяется ныне среди украинской молодежи. Издана она под маркой общественного движения «Не будь байдужим!» («Не будь равнодушным!»). Ко мне, давно уже вышедшему из молодежного возраста, сей пропагандистский «продукт» попал случайно. Но прочитал я его с большим интересом.

Как видно из текста, посвященная языковому вопросу брошюра сочинялась еще несколько лет назад. Может быть, тогда ее по какой-либо причине не издали или, наоборот, издали слишком большим тиражом, который не разошелся. А возможно (скорее всего!), сейчас напечатали дополнительные экземпляры. В любом случае в мае 2012 года сочинение продолжает распространяться. И в принципе это логично. Положение русского и украинского языков за несколько лет фактически не изменилось. Поменялась в стране лишь фамилия президента, но данное обстоятельство «национально сознательным» фанатикам нисколько не мешает. Так что хотя «продукт» слегка и залежалый, пригодности он не утратил.

Авторы (или автор?) брошюры призывают молодых людей пользоваться при общении украинским языком. Это, дескать, будет и справедливо, и практично, и патриотично. Справедливо потому, что «украинский язык является родным для Украины», «языком земли, по которой ходят украинцы» (в различных вариантах данный тезис повторяется по ходу повествования многократно). Практично, так как «сегодня молодому человеку почти невозможно достичь успеха без досконального знания государственного языка». Ну а патриотично, ибо, «разговаривая по-украински, ты делаешь Украину сильнее, утверждаешь ее независимость». В самом конце текста даже говорится о перспективе вступления усилившейся таким образом Украины в Европейский союз (это, вероятно, голубая мечта авторов).

Параллельно с процитированными пассажами следуют рассуждения о том, что «предоставление русскому языку статуса государственного, как бы логично это ни выглядело, может привести к разъединению Украины». Имеются в брошюре и экскурсы в историю украинского языка, начинающуюся якобы с VI века, и разглагольствования о преследовании «мовы» царским и советским режимами, и просто лозунги типа «Это классно — говорить по-украински!» Одним словом — любителям басен есть что почитать.

Но тут-то и вспоминается пословица, вынесенная в эпиграф. Как ни стараются доморощенные пропагандисты, а правда все равно обнаруживается. Обнаруживается уже в первом предложении, где поясняется цель издания брошюры. «Мы стремились, — говорится там, — помочь людям, которые хотели бы разговаривать по-украински, но не решаются, так как стесняются русскоязычного большинства». Выходит, настоящим языком «земли, по которой ходят украинцы» является не украинский, а — русский?

«Наша цель — общаться на украинском языке в Украине должно быть так же легко, как и на русском», — читаем далее. Значит, украинцам между собой все-таки легче общаться по-русски? Какой же язык тогда им родной? Если русский, тогда в чем состоит справедливость отказа от него и перехода на украинский язык?

«Со временем украинский станет таким же развитым и удобным для жизни в Украине, как французский или итальянский в своих странах», — заявляется в брошюре. То есть пока что украинский язык не развит в нужной мере и для жизни на Украине неудобен? Как же может быть практичным пользование им? И является ли навязывание стране этого неразвитого, неудобного, не родного для большинства жителей языка в качестве единственного государственного (за что ратуют авторы) патриотичным делом?

Подобные вопросы неминуемо возникают при чтении. Возникают, вопреки явному желанию авторов. А ответов нет. Зато предлагается целая система мер, призванная помочь гражданам государства самоукраинизироваться.

«Предупреди всех знакомых, что переходишь на украинский, — дается совет. — Подготовься… Теперь Ты разговариваешь по-украински. Не пройдет и часа, как Ты почувствуешь, что Тебе все труднее дается украинский. Как действовать, если стало тяжело? Попробуй преодолеть этот барьер и продолжай разговаривать по-украински. Это будет вторая вершина, которую Ты покоришь в первый день. После этой вершины считай, что программа-минимум на первый раз выполнена. Отдыхай и планируй самоукраинизацию на будущее».

Или (в другом месте текста): «Если Ты в какой-то момент просто устал разговаривать на украинском — сделай перерыв на несколько часов или дней. Главное знать — это отдых во время далекого путешествия, а завтра снова в дорогу».

Можно ли устать от родного языка? Так устать, чтобы возникла необходимость отдохнуть от него несколько дней, перейдя на будто бы чужой, иностранный язык? Вопрос конечно же риторический. Однако изучаем брошюру далее.

«Переходи на украинский! Не сомневайся! Друзья поддержат!» — уверяют авторы. Читателю они пытаются внушить, что, следуя приведенным в тексте рекомендациям, можно стать примером для близких. Но тут же делается предостережение: «Друзья, скорее всего, не будут переходить с Тобой на украинский». Даже наоборот, будут смеяться и «подкалывать» — «ведь друзья всегда шутят один над другим! Но кто сказал, что будет легко?».

Еще сложнее окажется на работе, особенно если сфера деятельности человека, доверившегося авторам брошюры, требует общения с другими людьми: «Вначале перед встречами, где все будут говорить по-русски, Тебе придется настраивать себя отдельно на каждую из них».

Лично мне подобные «рецепты» напомнили одного знакомого, выходца из Западной Украины, жившего в Киеве и, по его же собственному признанию, думавшего на русском языке. Проникнувшись «украинской национальной идеей», он тоже решил «вернуться к истокам» и перейти на украинский. В результате — парень стал на работе источником всеобщего веселья. Над ним откровенно посмеивались, а за спиной крутили пальцем у виска. Продержался он неделю. Потом быть клоуном надоело.

Ныне авторы брошюры предлагают стать клоунами всем молодым украинцам. Спрашивается: ради чего? Русский язык — язык великой культуры. Это один из мировых языков. Это язык, который понимают на огромном пространстве — от Карпат до Камчатки и от Белого моря до Черного. Наконец (главное!), это родной язык большинства жителей Украины. Зачем отказываться от него? Зачем переходить на язык пусть и знакомый, но чужой? Зачем самому себя превращать в манкурта? Это несправедливо, непрактично, непатриотично, в конце концов, просто неразумно! Отсюда и нужно делать выводы.

И еще на один момент хотелось бы обратить внимание. «В Украине сложилась интересная ситуация — жители больших городов разговаривают по-русски, а окружающих сел и городков — по-украински, — говорится в брошюре. — Почему? Потому что в селах и небольших городах, которые меньше сталкивались с официальной властью, как бы законсервировалась культура этой земли».

Думается, такое пояснение неправильное. Разгадка в другом. Ранее (в советское время) население крупных городов имело возможность выбора между русскоязычными и украиноязычными школами. Естественно, что выбор большинства был в пользу родного, русского языка. В селах же и поселках выбора не было. Их население обязано было получать образование на украинском языке. Ну и, кроме того, сельская культура всегда ниже городской. Здесь и следует искать причину меньшей распространенности русского языка, подменяемого в сельской местности суржиком.

Сегодня эту сельскую культуру хотят сделать всеукраинской, низвести к ее уровню горожан. Неужели в этом заключается справедливость, патриотизм, практичность? Вопрос опять же риторический.

И все же в брошюре есть тезис, с которым можно отчасти согласиться. Авторы предлагают читателю говорить по-украински всегда, за исключением случаев, когда он сам того не захочет: «Ведь Ты хозяин ситуации. Переходи на русский с отдельными людьми или при определенных обстоятельствах: когда устал, не знаешь необходимых слов или хочешь именно с этим человеком говорить по-русски».

Рекомендация рассчитана исключительно на желающих украинизироваться. На мой взгляд, ее следует расширить на всех. Если в стране прекратится навязывание украинского языка, если установится порядок, при котором жители будут говорить по-украински тогда (и только тогда!), когда они сами этого захотят, то такой порядок можно только приветствовать. Установление такого порядка будет настоящим подарком и Украине, и украинцам.

 

Если гора не идет к Магомету…

 

Этот книжный магазин я помню с застойных времен. Расположенный в центре Киева, назывался он тогда «Сяйво» («Сияние») и принадлежал Союзу писателей Украины. Рядом находился магазин политической книги «Пропагандист». Вот в эти два магазина я, учившийся на истфаке Киевского университета, частенько захаживал. Честно говоря, меня больше интересовал магазин политкниги — выбор литературы по истории там был богаче. Но, оказываясь рядом с «Сяйво», конечно же посещал и его. И всегда там было много народу. Иногда с трудом получалось протолкнуться к прилавку.

Сам магазин был разделен на две части — общий торговый зал и небольшая спецкомната, доступ в которую позволялся исключительно членам Союза писателей. В спецкомнате можно было приобрести книжный дефицит. Знаю об этом, поскольку мой однокурсник, сынок такого вот писателя (ставшего в перестройку большим украинским «патриотом» и одним из первых принявшегося раскручивать тему «голодомора») с ведома папаши и по его членскому билету регулярно там отоваривался, занимаясь затем спекуляцией. Но речь не о том…

Проходили года… Отгремела перестройка… Прекратил существование Советский Союз… Наступили иные времена… Магазин политкниги ликвидировали (там сейчас какой-то бутик). Ну а «Сяйво» просто переоборудовали. С исчезновением книжных дефицитов отпала необходимость в спецкомнате. Ее соединили с общим залом, отчего магазин стал выглядеть просторнее, но наполняемость его не уменьшилась. Кажется, количество покупателей даже прибавилось…

Большинство продававшихся книг привозилось из России. Естественно, публику интересовали в основном они (тем более что с крушением СССР поступление российской литературы в библиотеки страны почти прекратилось). Но продавалась в магазине и украинская книжная продукция. Для нее отвели как раз ту часть торгового зала, где раньше размещалась спецкомната. И к украинской книге покупатели тоже проявляли интерес, хотя и меньший, чем к российской. Все это я видел собственными глазами…

Потом мои вечерние маршруты перестали пролегать возле «Сяйво». О проблемах, начавшихся у магазина, я узнавал уже из сообщений в СМИ. Глава местной районной администрации в нарушение законодательства продал помещение книготоргового заведения коммерческой структуре. И в один не очень прекрасный вечер группа молодчиков характерной внешности ворвалась в «Сяйво». Покупателей и сотрудников выпроводили вон. Книги побросали в мешки и увезли в неизвестном направлении. Вход заблокировали подогнанными грузовиками. Витрины закрыли металлическими листами. Магазина больше не существовало.

Примечательно, что этот откровенный беспредел в самом центре столицы произошел не при «бандитском режиме» Януковича, а в правление «честной власти» Ющенко — Тимошенко. Разгорелся скандал. Начались судебные разбирательства, сопровождаемые грязными пиар-кампаниями. Пока суть да дело, помещение оставалось пустым…

Так прошло около двух лет. Сменилась власть в районе, городе, стране. Наконец справедливость вроде бы восторжествовала. Городские власти отвоевали у рейдеров пространство, заново отремонтировали его и открыли новый книжный магазин, лишь слегка дополнив название — «Сяйво книги».

Открытие проходило с помпой. Лично присутствовал глава городской администрации. Пресса расхваливала его заботу о киевлянах и вовсю расписывала значение события для культурной жизни столицы. Радостно сообщалось, что в магазине можно будет приобрести практически любую книгу.

…Обо всем этом, повторюсь, я узнавал из СМИ. Попасть в «книжную сокровищницу» мне удалось где-то спустя полгода…

Первое, что поразило, — это пустота. В ходе последнего ремонта в торговом зале убрали лишние перегородки, иначе расставили стеллажи. Магазин стал выглядеть еще больше, чем раньше. А покупателей… не было.

Весело щебетали по-украински, рассматривая книги, две малолетки (наверное, студентки-первокурсницы, приехавшие на учебу из западных областей — у украиноязычных жителей центрального региона немного другой говор). Скучали два продавца — он и она. И все! Контраст с былым многолюдьем являлся слишком разительным. Можно было подумать, что киевлян вдруг поразил какой-то вирус и они перестали интересоваться книгами. Однако нет — непосредственно перед тем я заходил в другой книжный магазин — «Читай-город» (он примерно в двухстах метрах от «Сяйво книги»). Там людей было полно. А тут…

Все выяснилось, когда я прошелся по залу. Почти все предлагаемые книги были на украинском языке, русских книг — буквально единицы. Между тем Киев — город русскоязычный.

Пока я знакомился с ассортиментом, в магазин зашла молодая пара. Их интересовала зарубежная литература. Узнав от продавца, что «зарубежной литературы у нас мало, в основном — украинская», пара молча развернулась и вышла.

А мне почему-то вспомнилась передача двухлетней давности по городскому радио. «Национально сознательный» радиожурналист Анатолий Тарасенко сокрушался и недоумевал в беседе с одним из парламентариев: «Как принудить украинцев в Киеве разговаривать на украинском языке? Ну не хотят говорить! Не говорят по-украински!»

Неужели, не придумав ничего лучшего, приучать киевлян к украинскому языку решили столь примитивным способом? Но в таком случае украинизаторы лишь получили еще одно (очередное!) доказательство неконкурентоспособности языка, объявленного на Украине единственным государственным.

Впрочем, сия неконкурентоспособность им и так хорошо известна. Когда в конце прошлого года министерство науки и образования Украины подготовило законопроект, предусматривавший право родителей выбирать язык воспитания для своих детей в детских садах (только и всего!), у «национально сознательных» деятелей началась форменная истерика. Они кричали, что данный законопроект — это «опасность для государства и государственности», «подрыв основ нашей независимости».

«Не стоит и прогнозировать, какие последствия этот закон будет иметь для государственного украинского языка», — комментировало случившееся Национальное радио. А видный национал-демократ, народный депутат, председатель общества «Просвіта» («Просвещение») Павло Мовчан прямо заявил, что предоставление указанного права родителям несет «угрозу национальной самоидентификации украинцев». В том, какой язык изберут украинцы для своих детей, получив свободу выбора, никто не сомневался.

В результате — законопроект провалили совместными усилиями оппозиции и парламентского большинства (его даже не стали рассматривать на пленарном заседании). Так же, как проваливают и другие подобные законопроекты.

Только вот напрасно украинизаторы думают, что, отрицая право людей на выбор, приносят пользу украинскому языку. Скорее наоборот, вредят. Пример с магазином «Сяйво книги» достаточно показателен. Раньше, блуждая между стеллажами с книгами на русском языке, посетители наталкивались и на книги украиноязычные, смотрели их, иногда покупали. А теперь?

В Киеве полностью ликвидировали русскоязычные детсады, почти полностью — школы и вузы с русским языком обучения. И что? Вне уроков и лекций учащиеся все равно общаются на русском. Даже при проведении в Киеве конкурса знатоков украинского языка, организованного при содействии украинской диаспоры, участники, выйдя из кабинетов после выполнения заданий, начинали говорить по-русски. Аналогичная ситуация складывается в большинстве регионов страны, за исключением разве что западного.

Никогда люди (и дети и взрослые) не полюбят то, что навязывается насильно. Украинский же язык сегодня именно навязывают…

Согласно мусульманской легенде пророк Магомет когда-то пообещал вызвать к себе гору. Однако, несмотря на все его призывы и заклинания, гора не сдвинулась с места. Тогда Магомет сам пошел к горе, произнеся ныне всем известную фразу: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Он поступил умно.

Увы, поступить умно в языковом вопросе у украинских властей не получается. Не смогли они заставить народ соответствовать своей языковой политике. Не смогли, как ни старались! Значит, разумно было бы скорректировать такую политику, приблизить ее к народу. Но…

И еще одно. Украинские национал-патриоты уверяют, что говорить с населением на чужом ему языке могут только иностранные путешественники, предатели и оккупанты. Все верно. Вопрос лишь в том, какой язык для населения чужой, а какой — свой. Думается, вышеприведенные факты дают ответ на этот вопрос.

 

P. S. Перед тем как писать статью, я еще раз зашел в «Сяйво книги», чтобы удостовериться в правильности первых впечатлений. На этот раз там было аж четверо покупателей. Комментарии, наверное, излишни.

 

Не сотвори себе кумира

(О Тарасе Шевченко и тарасопоклонниках)

 

Есть у меня приятель на примете.

Не ведаю, в каком бы он предмете

Был знатоком, хоть строг он на словах.

Но черт его несет судить о свете:

Попробуй он судить о сапогах!

А.С. Пушкин

 

Нельзя сказать, что появление в «Киевском телеграфе» ругательной «рецензии» на мою статью «Копытца ангела. Тарас Шевченко: оборотная сторона медали» (Киевский телеграф. 2003. 19–25 мая) стало для меня неожиданностью. Учитывая обстановку, которая сложилась вокруг публикации, был уверен — такое обязательно произойдет. И не ошибся. В номере за 16–22 июня порадовал (пишу это без тени иронии) своим откликом поэт, культуролог (так он подписался) Александр Хоменко. Порадовал и вместе с тем немного разочаровал. Все-таки хотелось бы иметь дело с более подготовленным «противником». Но тут уж — кого Бог пошлет.

Как бы там ни было, хочу выразить признательность своему оппоненту. Он несколько раз прочитал мой материал, «анализировал» его, «проверял на достоверность», наконец, сочинил забавный отзыв. Единственное, что огорчает, — есть в этом отзыве некоторые недоработки. Не все, о чем пишет мой нелицеприятный критик, соответствует действительности. Точнее, все, что он говорит о моей статье, далеко от истины.

Ни в коей мере не стремлюсь упрекнуть глубокоуважаемого Хоменко, поэта, культуролога, в сознательной лжи. Причина слабых мест в его статье — другая. Мой достопочтенный оппонент, как бы это мягче выразиться, не совсем хорошо знает жизнь и творчество Тараса Григорьевича Шевченко, о котором громогласно взялся высказываться. Надеюсь, г-н Хоменко не обидится, если я укажу на отдельные неточности в его по-своему увлекательной работе.

Но сначала хочу повторить то, что уже писал неоднократно. Я нисколько не отрицаю наличия литературных способностей у Тараса Шевченко. Скажу больше. Я считаю его самым выдающимся из всех поэтов, когда-либо писавших на украинском языке. И обвинять меня в стремлении «на одной газетной странице перечеркнуть значение Шевченко-поэта» — неправильно. Не стремился я к этому. Однако вернемся к нашему Хоменко.

 

Суди не выше сапога