Забытое единство Руси. Невыученный урок истории

 

Не в праздничной обстановке отмечалось 1150-летие Русской державы. Части исторической Руси — Великороссия, Малороссия, Белоруссия — разведены сегодня по разным странам. И отношения между этими странами не беспроблемны. Мало того, современная Украина пытается строить не просто самостоятельное, а нарочито нерусское, даже антирусское государство.

Почему это произошло? Причин можно назвать несколько. Но, пожалуй, одна из основных — незнание ныне живущими поколениями отечественной истории.

Необходимость единства Руси хорошо осознавалась нашими предками. «Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли. Ибо если начнете войну между собою, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу». Так говорили киевляне Владимиру Мономаху. О розни между князьями русскими скорбел неизвестный нам автор «Слова о полку Игореве». О том же неоднократно писали русские летописцы.

Известно, что именно раздробленность Руси привела к тому, что она не сумела дать отпор монголо-татарскому нашествию. Однако из этой трагедии русские люди сделали тогда вывод. Стремление к единству, к собиранию воедино русских земель стало главным направлением политики Московского княжества.

Понимали значение единства Руси и здесь, на малорусских землях. Воссоединение, провозглашенное Переяславской радой, обусловливалось не волюнтаристским решением Богдана Хмельницкого. Это воссоединение вызревало в душах и умах лучших русских людей задолго до событий Освободительной войны 1648–1654 годов. «Великая идея воссоединения Руси жила много веков безмолвно в наших разоренных, убогих и забвенных светскою наукою монастырях», — отмечал выдающийся малорусский писатель и историк Пантелеймон Кулиш.

К началу ХVII века эта идея уже вышла из монастырских стен и укоренилась в малорусском обществе. В 1620-х годах независимо друг от друга с соответствующими просьбами обращались к русскому царю Михаилу Федоровичу казацкий гетман Петр Сагайдачный и православный киевский митрополит Иов Борецкий. Последний даже разработал план, согласно которому запорожские казаки внезапным ударом должны были захватить Киев и удерживать его до подхода великорусских войск. Только слабость Русского государства, еще не оправившегося от последствий Смуты, воспрепятствовала реализации этого плана.

«Воинствующая церковь, олицетворяемая стойким мещанством и благочестивым духовенством, с одной стороны, и воинствующие защитники христианского мира от магометан — с другой, мало обращая внимания друг на друга, шли параллельными дорогами к одной и той же цели — к восстановлению русского общества из убогих остатков, к восстановлению народа русского путем самосознания, к воссоединению Руси, отрозненной и низведенной до собрания панских волостей, с тою стародавнею и боровшейся иным способом Русью, которая образовала из себя государство и по справедливости называлась Великою», — констатировал все тот же Пантелеймон Кулиш.

Это действительно была вековая мечта малорусского народа. Стремление к воссоединению являлось всеобщим. Достаточно указать на восторг, с каким в малорусских селах и городах встречали ехавших на Переяславскую раду царских посланцев. Встречали все: казаки, духовенство, мещане, крестьяне.

Да и потом, разве малорусы не отстаивали идею общерусского единства? После злосчастной Конотопской битвы великорусские войска отступили из пределов Малой Руси, только в Киеве держался еще небольшой гарнизон. Но сам народ поднял восстание против гетмана-предателя Ивана Выговского, пытавшегося вновь отделить малорусские земли от Великороссии. Выговского свергли, и восставшие направили послов к царским воеводам с просьбой вернуться. То же самое произошло через год, после измены нового гетмана — Юрия Хмельницкого.

«Связь Украины с Москвой была не внешняя, не государственная, а внутренняя, народная, — писал видный малорусский историк Николай Костомаров. — …Народ уничтожил попытки своих вождей, покушавшихся отыскать ему иную судьбу, кроме единства с Московией. Переберите все песни южнорусского народа, все его предания, пословицы — нет тени недовольства соединением с Московией, нет зародыша стремления к отложению».

Эта внутренняя, народная связь между двумя частями одного целого проявлялась многократно. Даже запорожская вольница, постоянно бунтующая против всяких властей, поддерживала единство Руси. Еще один крупный малорусский ученый — Дмитрий Яворницкий в своей трехтомной «Истории запорожских казаков» замечал: «Вся история Малой России работала на соединение с Великой, и в общем вся простая масса тянула к московскому царю. В особенности это видно из всей истории Запорожья: как ни враждебно выступали запорожцы против русского правительства, когда поднимался вопрос о защите казацких вольностей от посягательства со стороны Москвы, как ни строго берегли они заветные, чисто народные идеалы своих предков; но все же и при всем этом масса запорожского войска хотела оставаться за Россией». И далее: «Запорожцы… исповедуя православную веру и считая себя одним народом с великорусским, тянулись к русскому царю и в нем видели залог исторического бытия своего».

Надо сказать, что надежды, возлагаемые народом на воссоединение, оправдались. В отрыве от Великороссии Малороссия познала иноземное иго, унию и Руину. Да и великорусам было тяжело. Зато, воссоединившись, русский народ стал народом-победителем. В первую очередь благодаря русскому единству смогла Россия отразить нападения сильнейших в мире армий Карла ХII, Наполеона, Гитлера. Благодаря русскому единству Российская империя стала могучей, богатой, процветающей страной. И оставалась таковой до февраля 1917 года.

Сегодня обо всем этом забыли. Между тем значение единства Руси прекрасно сознавали наши враги. Именно для подрыва этого единства и был затеян Западом украинский самостийнический проект. Как писала в 1865 году выходившая в австрийской Галиции польская газета «Праця», в день, когда из украинцев удастся создать самостоятельную народность, «погибнет Москва и Европа может быть спокойна». А в самом начале 1914 года ведущий в Австро-Венгрии специалист по межнациональным отношениям Отто Бауэр указывал, что украинский вопрос «является настоящим вопросом жизни не только для правящего режима России, но и для самого русского народа».

Бауэр сравнивал Русь с Германией и предлагал поразмыслить, что случилось бы, если бы в ХV или в ХVI веке Нижняя Германия в культурном отношении полностью отделилась бы от остальных немецких земель. Такое отделение, по его мнению, стало бы для немецкого народа роковым. «А языковое отделение украинцев, — продолжал Бауэр далее, — оказалось бы для русских такой же самой катастрофой, какой было бы такое отделение нижних немцев тремя столетиями ранее».

Тогда, в начале 1914 года, указанной австрийским политиком опасности, казалось, не существовало. Увы, революция изменила все. На революционерах вообще и на большевиках в частности лежит огромная историческая вина. Ведь не грушевские, петлюры и прочая шелупонь создали «национально сознательную» Украину. Это сделала советская власть. Правда, в советское время, до перестройки, переименованные в украинцев малорусы, великорусы и белорусы еще не противопоставлялись друг другу. Они считались тремя братскими народами. Однако этот тезис о трех братских (но разных!) народах постепенно углублял уже наметившийся раскол.

Ну а потом случилось то, что случилось. В 1991 году украинцы погнались за земным раем, щедро обещанным им самостийниками. Погнались, забыв свою подлинную историю. Забыв, что отрыв Малороссии от Великороссии никогда не приводил и не может привести ни к чему хорошему. В результате России стало плохо, а Украине еще хуже. И сегодня, как и 1150 лет назад, мы можем сказать: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Только вот таких варягов, как раньше, сегодня взять неоткуда. Чтобы навести порядок, придется обходиться своими силами. А для этого надо все же выучить собственную историю и извлечь из нее уроки.

 

P. S. Этот текст был озвучен в сентябре 2012 года на проходившей в Киеве международной конференции, посвященной 1150-летию Руси. Обстановка на Украине тогда действительно была непраздничной. Но мало кто предполагал, насколько она ухудшится уже через несколько лет.

 

«Россия: национальный вопрос»

(Взгляд из Украины)

 

Статья Владимира Путина «Россия: национальный вопрос» вызвала вполне ожидаемый резонанс и внутри страны, и за ее пределами (особенно в ближнем зарубежье). Отклики появились самые разные: от наивно-восторженных до резко негативных, что конечно же тоже ожидаемо.

Не знаю, насколько изложенное в статье соответствует подлинным мыслям российского лидера. Наш украинский опыт показывает, что программные положения, провозглашаемые перед выборами кандидатами в президенты, напрочь забываются ими сразу по окончании избирательной кампании, оставаясь пустыми обещаниями, которые никто даже не собирался выполнять. Все президенты Украины продемонстрировали это в полной мере.

Очень хочется верить, что президент России окажется в этом отношении абсолютно не похож на своих украинских коллег. Пока такая надежда остается, есть смысл анализировать написанное (или подписанное) Владимиром Владимировичем. Я не собираюсь подробно разбирать всю большую статью. Тем более что спорить там почти не о чем — одобрения и поддержки заслуживает практически все, за единственным исключением.

Однако исключение это касается Украины. А потому, руководствуясь принципом «Своя рубашка ближе к телу», буду говорить на тему украинскую, мне наиболее близкую. В статье она непосредственно затрагивается один раз. Этнические украинцы наряду с этническими татарами, евреями, белорусами и другими этносами упомянуты Владимиром Путиным как на протяжении веков живущие в России и наполняющие российскую историю «вместе и рядом с русскими».

Вот тут, по моему мнению, следует сделать существенную поправку. Украинцы (и белорусы) на протяжении веков жили и наполняли российскую историю не «вместе и рядом с русскими». Они тоже русские.

«У нас есть исторический опыт», — пишет г-н Путин. Ну так давайте и исходить из этого опыта! Давайте вспомним, что еще сто лет назад, в начале ХХ века великорусы, малорусы (украинцы) и белорусы считались (и являлись) единой русской нацией. Данные науки четко указывали: между великорусами и малорусами (а тем более между ними и белорусами) гораздо меньше различий и сами различия гораздо менее существенны, чем, например, между немцами Верхней и Нижней Германии или итальянцами Северной и Южной Италии. Об этом писали отечественные и зарубежные историки, языковеды, этнографы, специалисты по этнической психологии… Факт общерусского (велико-, мало- и белорусского) национального единства признавался и властью, и обществом. «Великорус, малорус, белорус — это все одно», — констатировал упомянутый в статье Владимира Владимировича Федор Достоевский. Так было.

После революции 1917 года название «русские» сохранили лишь за великорусами. Малорусов официально переименовали в украинцев. Их, как и белорусов, объявили самостоятельной национальностью, стали насаждать среди них «национальную сознательность» (то есть уверенность в своей нерусскости, национальной отдельности от великорусов). Единую нацию старательно раскалывали на «три братских народа» (братских, но разных!). Творили это политики, которые, как совершенно справедливо пишет Владимир Владимирович, «боролись за власть и геополитические дивиденды». Творили долго и настойчиво.

Их старания имели успех. Поколения, помнившие об общерусском национальном единстве, постепенно уходили в небытие. Новые поколения, появившиеся на свет после 1917 года, об этом единстве не то что не помнили, а даже не знали. Про «три братских народа» им рассказывали с детства. И сегодня русских (в смысле — великорусов), украинцев и белорусов большинство граждан наших стран относит к разным национальностям. Так, к сожалению, есть. Такова сегодняшняя реальность.

Но так ли должно быть? На мой взгляд, нет. Если, как сказано в статье, «великая миссия русских» — скреплять в единую цивилизацию «русских армян, русских азербайджанцев, русских немцев, русских татар…», то, может, логичнее начать со скрепления русских русских?

Историческая Русь («историческое государство») — это ведь не только сегодняшняя Россия. Это и Украина (Малороссия), и Белоруссия. Ныне историческая Русь расколота. Расколота не только политически. Ее раскалывали и продолжают раскалывать в языковом, культурном, цивилизационном отношениях (что особенно хорошо видно на примере Украины). Это не нормально. Этот раскол необходимо (именно: необходимо!) преодолевать!

Речь, разумеется, не о силовых методах. «Разруха в головах», — заметил когда-то булгаковский профессор Преображенский. Это нужно учитывать. Нужно помогать украинцам и белорусам вновь осознать себя русскими. Нужно помогать и великорусам сознавать украинцев и белорусов своими.

Как это сделать? Уж не помню, кто из выдающихся людей (кажется, Талейран) отметил, что существует оружие пострашнее лжи. Оружие это — истина. Следует только воспользоваться таким оружием. Оно есть у России. Стоит обнародовать забытые или намеренно замалчиваемые исторические факты об общерусском единстве. Факты, опровергающие русофобские мифы, столь популярные и, увы, укоренившиеся благодаря государственной пропаганде в массовом сознании украинцев (отчасти — и белорусов), — о «России — тюрьме народов», «насильственной русификации», «голодоморе-геноциде», «Батуринской резне» и т. п.

Не отмалчиваться, не пытаться договориться с продажными украинскими псевдоисториками (они все равно обманут) и уж тем более не пытаться перекупить их. А «бить» русофобских пропагандистов фактами. Правдиво рассказывать о нашей общей истории. Доносить информацию через СМИ, через научную и научно-популярную литературу. Подключить кинематограф. Сколько фильмов снято в последнее время в России на историческую тему! Про 1612 год, про Александра Невского, про тайны дворцовых переворотов! А почему бы не снять блокбастеры на украинскую тему? О трагических страницах нашей общей истории (например, о Конотопской битве 1659 года) и о страницах триумфальных (например, о Полтавской битве 1709 года). К работе над такими фильмами можно было бы привлечь украинских актеров, а может быть, и сценаристов.

Крайне желательным было бы также проведение широкой межгосударственной российско-украинской дискуссии (с использованием телемостов, полемики в СМИ и т. п.) об общерусской и «украинской национальной» идеях. Такая дискуссия для сторонников единства исторической Руси выигрышна изначально.

И пусть потом злобный учитель-русофоб в украинской школе попробует вести свою пропаганду на уроке. Его ученики будут знать, что он лжет. Пусть то же самое попробует русофобствующий преподаватель украинского вуза или выступающий в СМИ Украины псевдоисторик. Пусть потом разглагольствуют российские псевдоученые-русофобы (имеются и такие). Их лживость, недобросовестность, некомпетентность будут видны всякому.

Русский раскол преодолеть можно и нужно. Надо только осознать необходимость этого. Чего и хотелось бы пожелать Владимиру Владимировичу Путину.

 

Страдания президента Ющенко

 

«Люди много страдают от того, что они, возможно, знают не всю историю. Или не ту историю», — заметил как-то Виктор Ющенко в интервью израильскому телевидению. Если тогдашний президент Украины был искренен (а не верить ему в данном случае оснований, кажется, нет), то означает это одно: Виктор Андреевич страдает неимоверно. Причем страдает вдвойне. Во-первых, потому, что историю «своей нации» он не знает. А во-вторых, из-за того, что, несмотря на такое незнание, Ющенко в бытность при власти любил поговорить на историческую тематику, выставляя тем самым напоказ собственную неосведомленность и постоянно попадая в неловкое положение. То голод 1933 года — общую беду многих народов СССР — объявил «геноцидом украинской нации» (хоть бы в словарь иностранных слов предварительно заглянул, узнать, что такое геноцид!). То звание Героя Украины просвоил (посмертно) фашистскому приспешнику Роману Шухевичу (тому самому, который выражал готовность уничтожить половину украинской нации, чтобы навязать «правильное» мировоззрение другой ее половине). То начинал рассказывать об ужасах «резни в Батурине» (давно опровергнутом и разоблаченном мифе), а заодно издавал указ о подготовке празднования 300-летия со времени заключения «украинско-шведского союза».

На последнем из перечисленных «деяний» Виктора Андреевича стоит остановиться особо. В конце сентября 2008 года исполнялось триста лет с начала вторжения в Украину «шведских союзников». Эту круглую дату тогдашний президент и решил праздновать. Между тем еще выдающийся украинский историк Михаил Максимович указывал, что по своей разрушительности шведское нашествие 1708–1709 годов сопоставимо с нашествием монголо-татар во времена хана Батыя. И это действительно так. А значит, имеет смысл напомнить о некоторых фактах, по всей видимости так и оставшихся неизвестными главному инициатору празднования и его подручным.

Начать же можно с того, что никакого «украинско-шведского союза» триста лет назад не было и быть не могло. Ну хотя бы потому, что Украина (в отличие от Швеции) не была тогда самостоятельным государством и не стремилась им становиться. Стремясь отделить Малороссию (Украину) от Великороссии, гетман Иван Мазепа планировал присоединить ее к Польше, о чем и сговаривался с польским королем (и по совместительству — шведским ставленником) Станиславом Лещинским. Можно сколько угодно рассуждать (как это делали, например, диаспорные «историки») о том, что такое намерение гетмана было вынужденным, что «Мазепа не мог добиваться от шведского короля полной независимости для Украины, так как это противоречило бы шведско-польскому договору», что, соглашаясь на присоединение к Польше, Иван Степанович все-таки думал обеспечить «минимум прав для Украины в системе Речи Посполитой» и т. п. Но факт остается фактом: Украина была для шведов всего лишь лакомым куском, с которым договариваться о союзе никто не собирался. И переговоры Мазепы со шведским королем Карлом ХІІ касались не обеспечения государственного суверенитета, а содействия гетмана шведской армии в ее военных операциях против России. Исходя из этого говорить об «украинско-шведском союзе» столь же неправомерно, как, к примеру, объявлять Украину союзницей гитлеровской Германии во Второй мировой войне, опираясь на факт создания дивизии СС «Галичина» и сотрудничества вождей украинских националистов с немецкими оккупантами.

Кстати сказать, шведов тогдашние украинцы (малорусы) совсем не воспринимали как союзников. За предателем-гетманом последовала лишь ничтожная кучка сторонников. Огромное же большинство малорусского народа сохранило верность своей Родине и своему русскому царю. Вместе с великорусами малорусы мужественно отражали вражеское нашествие, развернув против захватчиков партизанскую войну. «Мы неожиданно очутились в необходимости постоянно драться, как с неприятелями, с жителями того края, куда мы вошли, — писал Густав Адлерфельд, камергер Карла ХІІ. — Это сильно огорчало старика Мазепу».

Другой участник похода, шведский полковник Поссе признавал, что иногда малорусские крестьяне наносили его воинству больший урон, чем солдаты регулярной русской армии. В ответ — подстрекаемые Иваном Мазепой завоеватели развязали против населения жесточайший террор. Тот же Адлерфельд свидетельствовал, что шведы проходили по Украине «огнем и мечом».

Наибольшую известность получила расправа над населением небольшого городка Терны. Шведский полковник Томас Функ, раздосадованный сопротивлением, которое малорусские казаки и крестьяне (великорусских солдат там не было) оказали его отряду, приказал вырезать всех жителей, включая женщин и детей. Многие люди попытались укрыться в церкви, но Функ распорядился поджечь переполненный храм, и все, кто там находился, сгорели заживо.

«Все, что не могло немедленно далеко убежать, в том числе женщины и дети в городе, убито, и город затем сожжен», — сообщал о событиях в Тернах барон Давид фон Зильтман, прусский представитель в ставке шведского короля. Всего было уничтожено 1600 человек. Такую цифру приводит полковник Поссе. А Адлерфельд к этим известиям добавляет, что после Тернов Функ «испепелил также несколько враждебных казачьих сел и велел перебить всех, кто повстречался, чтобы внушить ужас другим». Это была реальная (а не выдуманная, как в Батурине) резня. Но о трагедии в Тернах у нас сегодня молчат и мемориальных комплексов в память погибших не возводят.

Не лучшей оказалась участь украинского городка Олешня. Здесь, по приказу другого офицера «союзной» (как считает Виктор Андреевич) армии — Гамильтона, были казнены 400 жителей и 70 пленных русских солдат. Олешню также сожгли.

Еще в одном городке — Опошне — шведы разнообразили экзекуцию. Они издевались над жителями, заставляя их убивать друг друга. Оставшихся потом повесили. Ну а городок, естественно, сожгли. О такой изощренной жестокости шведских солдат писал уже упомянутый барон фон Зильтман. Акцентирую на этом внимание, ибо один из современных псевдоисториков, специализирующийся ныне на сочинении небылиц о «Батуринской резне», поторопился угодливо объявить, что информация про расправу в Опошне — выдумка тех, кто хочет опорочить «указ нашего президента» и саму идею празднования юбилея «украинско-шведского союза».

Несколько иная судьба ожидала обитателей города Веприк. Из-за упорного сопротивления шведы не смогли захватить его с ходу и потому заключили с жителями соглашение, пообещав в обмен на капитуляцию сохранить им жизнь. Сдавшихся и в самом деле не убили сразу. Их — женщин и мужчин, детей и стариков (всего около двух тысяч человек) — погнали в городок Зеньков, расположенный более чем в двадцати километрах от Веприка. Происходило это в тридцатиградусный мороз (зима в том году стояла лютая), и многие погибли в пути. Остальных отдали в распоряжение Мазепы, который приказал заточить всех в холодные погреба. В течение нескольких дней большинство заключенных умерли. Правда, потом гетман приказал выпустить оставшихся в живых, и на этот «акт милосердия» не устают указывать наши мазеповеды, «забывая», однако, прибавить, что живых в погребах было уже очень немного. Да и тех, выпустив, выгнали из города, обрекая на смерть. Идти им все равно было некуда — Веприк «союзные» шведы, как водится, сожгли.

Иногда, если не удавалось расправиться с сопротивлявшимися, завоеватели срывали злость на их близких. «Жены жителей Городни, — рассказывал участвовавший в походе Георг Нордберг, придворный проповедник при шведском короле, — были уведены в плен вместе с детьми в наказание за наглость своих мужей, которые осмелились в нас стрелять из маленькой крепости, куда они бросились при нашем приближении».

Стоит ли добавлять, что Городню шведы тоже сожгли? А еще — Смелое, Куземин, Хухру, Красный Кут, Котельву, Мурефу, Колонтаев, Коломак, Рубливку, Рашивку, Коваливку, Будище и несчетное количество других, более мелких населенных пунктов. По свидетельству Нордберга, во время похода в Слободскую Украину двигавшаяся колонной шведская армия уничтожала и жгла все вокруг себя на расстоянии семи миль.

Примечательно и еще одно. Даже симпатизирующие шведам «национально сознательные» исследователи из диаспоры отмечали их невероятную жестокость и подчеркивали, что все эти расправы над местным населением не являлись самодеятельностью отдельных офицеров и солдат. «Тут не было своеволия, — констатировалось, например, в посвященном Ивану Мазепе сборнике работ Украинского научного института, изданном в 1938 году в Варшаве. — Дисциплинированная шведская армия все делала по приказу сверху». Словак Даниэль Крман, специальный представитель лютеранской церкви Северной Венгрии при Карле ХІІ, в своих путевых записках, веденных во время похода в Украину, прямо указывал, что, победоносно шествуя по завоеванной территории, шведский король «города и села приказал сжигать, дома разрушать до основания, жителей убивать».

И как после этого не умилиться по поводу указа президента Ющенко, где отдельным пунктом предусмотрено установление в Украине памятника Карлу ХІІ? И ведь установили такой памятник шведскому Батыю! Виктор Андреевич посодействовал. А потом, наверное, опять страдал.

Между прочим, в связи с событиями той войны в документах впервые упоминается малая родина Ющенко — село Хоружевка. Некоторое время оно было резиденцией русского командования. Там останавливался Петр І, бывал Александр Меншиков. Жители Хоружевки, как и другие украинцы, всячески помогали русской армии в борьбе со шведскими агрессорами. Не исключено, что кто-то из предков тогдашнего президента даже принимал участие в боях со шведами, не ведая, что его далекий потомок спустя триста лет объявит врагов союзниками. Почему-то вспоминаются строки Тараса Шевченко: «Славних прадідів великих правнуки погані» («Славных прадедов великих правнуки поганые»). Ну, это так, к слову.

 

Николай Костомаров: «Здесь правота России!»

 

Уж не помню, кто первым сказал: если хочешь почтить память выдающегося писателя или ученого-гуманитария, то лучше всего просто взять и перечитать хотя бы некоторые его произведения. На мой взгляд, замечание дельное.

Не за горами двухсотлетний юбилей со дня рождения Николая Костомарова, крупного историка, научная ценность трудов которого признается до сих пор и в России, и на Украине. Такое российско-украинское единодушие встречается сейчас далеко не всегда. Тем важнее оно в данном случае. Правда, чтут Костомарова по-разному. Скажем, на Украине предпочитают популяризировать в основном ранние произведения Николая Ивановича, написанные им в период увлечения крайним украинофильством. А вот о работах зрелого ученого, как правило, молчат.

Известно, что взгляды молодого Костомарова формировались под сильным влиянием печально знаменитой фальшивки — «Истории русов», которую в то время считали серьезным историческим трудом, летописью, будто бы составленной архиепископом Георгием Конисским на основании еще более древних текстов. Воздействие фальшивки на исследователя было огромным. Начитавшись про обиды и несправедливости, якобы нанесенные Русским государством Малороссии, он превратился в ярого русофоба.

Друживший с Костомаровым в молодости писатель Пантелеймон Кулиш, тоже доверившийся фальшивке, на склоне лет вспоминал, как они вдвоем «под влиянием псевдолетописи Конисского» предавали великорусов «исторической анафеме», называли их в беседах между собой «москалями», а то и «кацапней».

Тут не было ничего удивительного. Ловко состряпанный пасквиль сделал русофобами многих (с этой целью его, собственно, и написали). Уже в нашу эпоху, накануне провозглашения независимости Украины, сие сочинение специально переиздали массовым тиражом и пустили в народ, не сообщив, естественно, о том, что это подделка.

Эффект от акции получился немалый. Идеологическая мина, заложенная под русское единство еще в начале ХIХ века, сработала вновь, оказавшись, таким образом, оружием многоразового пользования.

Но тем и отличается умный человек от неумного, что умеет распознать обман, пусть и не всегда сразу. Кропотливо изучая историю, Николай Иванович не мог не заметить множества несоответствий между подлинными историческими материалами и пропагандой. Он сумел (как, кстати, и Пантелеймон Кулиш) докопаться до истины и констатировал: «“ История русов”, неправильно приписываемая Конисскому, преисполнена лжи и бесцеремонных вымыслов», а анонимный автор ее — «умышленный лжец».

Причем одной констатацией ученый не ограничился. Он нашел в себе мужество признать ошибочность своих прежних взглядов. «Я тогда находился под зловредным (в научном отношении) влиянием таких псевдоисторий, как «История русов», приписываемая никогда не сочинявшему ее Конисскому», — пояснял Костомаров в одном из писем.

Николай Иванович оставался убежденным украинофилом, но само украинофильство понимал уже по-другому, осознав, что настоящая любовь к Украине несовместима со стремлением оторвать ее от остальной Руси. Великорусов и малорусов ученый называл двумя ветвями русского народа, вместе составляющими «нашу общую нацию», и подчеркивал, что идея их разъединения «до такой степени чужда исторической истины, что и говорить об этом серьезно нельзя».

«Связь Украины с Москвой была не внешняя, не государственная, а внутренняя, народная… — писал Костомаров. — Переберите все песни южнорусского народа, все его предания, пословицы — нет тени недовольства соединением с Московиею, нет зародыша стремления к отложению».

«Что масса русского народа, находившегося под властью Польши, униженного, порабощенного и состоявшего в последнее время из одного низшего класса, желала соединения с Россией — это не подлежит сомнению, — отмечал он в другой работе. — Века проходили, а желание это не остывало. В ХVII веке Южная Русь отдалась добровольно русскому государству, народ ее проливал потоки собственной крови, ненавидя Польшу, не желая быть с нею в соединении, и между тем сама Россия насильно возвращала его Польше (здесь речь идет о Правобережной Украине. — Авт.). При Екатерине, едва только вновь блеснула надежда на соединение с Россиею, народ заявлял это желание самым очевидным образом: современные поляки хором твердили об этом. Таким образом, Россия присоединяла к себе страны, в которых большинство народонаселения действительно этого желало. Вот здесь-то и правота России».

Затрагивал историк также языковой вопрос. Он четко заявлял, что русский язык — свой для малорусского народа, русская литература — «общее достояние образованного класса как великорусов, так и малорусов». Малорусское наречие Николай Иванович сравнивал с наречиями — провансальским (во Франции) и нижненемецким (в Германии), объясняя, что все они пригодны для домашнего обихода сельского простолюдина, но не для полноценной культурной жизни.

«Поднимать малорусский язык до уровня образованного, литературного в высшем смысле, пригодного для всех отраслей знания и для описания человеческих обществ в высшем развитии — была мысль соблазнительная, но ее несостоятельность высказалась с первого взгляда, — признавал Костомаров. — Язык может развиваться с развитием самого того общества, которое на нем говорит; но развивающегося общества, говорящего малороссийским языком, не существовало; те немногие, в сравнении со всею массою образованного класса, которые, ставши на степень, высшую по развитию от простого народа, любили малорусский язык и употребляли его из любви, те уже усвоили себе общий русский язык: он для них был родной; они привыкли к нему более, чем к малорусскому, и как по причине большего своего знакомства с ним, так и по причине большей развитости русского языка перед малорусским, удобнее общались с первым, чем с последним. Таким образом, в желании поднять малорусский язык к уровню образованных литературных языков было много искусственного. Кроме того, сознавалось, что общерусский язык никак не исключительно великорусский, а в равной степени и малорусский… При таком готовом языке, творя для себя же другой, пришлось бы создать язык непременно искусственный, потому что, за неимением слов и оборотов в области знаний и житейском быту, пришлось бы их выдумывать и вводить предумышленно».

Интересной представляется и характеристика, данная историком гетману Ивану Мазепе, старательно возводимому ныне на Украине в национальные герои: «Это был эгоист в полном смысле этого слова. Поляк по воспитанию и приемам жизни, он перешел в Малороссию и там сделал себе карьеру, подделываясь к московским властям и отнюдь не останавливаясь ни перед какими безнравственными путями. Самое верное определение этой личности будет сказать, что это была воплощенная ложь. Он лгал перед всеми, всех обманывал — и поляков, и малороссиян, и царя, и Карла, всем готов был делать зло, как только представлялась ему возможность получить себе выгоду или вывернуться из опасности… Память о Мазепе не испарилась совершенно в народе, но осталась никак не в привлекательном виде. В народных песнях и преданиях — это какое-то злое и враждебное существо, это даже не человек, а какая-то лихая, проклятая сила: “Проклята Мазепа!”…»

А еще Николай Иванович пробовал писать стихи на малорусском наречии. В одном из его стихотворений есть такие строки:

 

Слава, честь тобі во віки,

Орле наш двоглавний

 

(Слава, честь тебе вовек,

Орел наш двуглавый).

 

Он воспевал герб Российской империи. И это в очередной раз доказывает: Российская империя воспринималась малорусами как свое государство, общее и для них, и для великорусов. «Малорусы никогда не были покорены и присоединены к России, а издревле составляли одну из стихий, из которых складывалось русское государственное тело», — напишет Костомаров уже в научной работе.

В заключение приведу цитату, кажущуюся мне особенно примечательной. Комментируя записку, поданную в Министерство внутренних дел, ученый подмечал: «Мысль об отделении Малой России от империи называет автор «жалкою и несбыточною мечтою». Мы в этом совершенно с ним согласны и прибавим, что если бы существовала у кого-нибудь такая мысль, то она была бы в одинаковой степени нелепа, как мысль о самобытности всякого удельного княжения, на которые когда-то разбивалась Русская земля в удельно-вечевой период нашей истории; но едва ли бы такая мысль могла найти себе долговременное пребывание в голове, не нуждающейся в помощи психиатра».

Трудно не согласиться с этими словами. Но как же много сегодня на Украине голов, нуждающихся в лечении у названного врача!

 

Язык до Франции доведет

 

«Язык по-французски». Так называлась статья некоего Александра Летича, опубликованная в газете «Киевский телеграф» (№ 22 от 2–8 июня 2006 года). Посвящена она была «так называемой “языковой проблеме”» в Украине. Слова «языковая проблема» автор указанной статьи взял в кавычки, по-видимому считая, что проблемы такой, по крайней мере с русским языком, в нашей стране нет. Зато, по мнению Александра Летича, в некоторых регионах Украины существует проблема с языком государственным, украинским. Дескать, многие чиновники на местах не знают его и ленятся выучить, а потому ратуют за двуязычие, за придание русскому языку статуса регионального. На самом деле, предостерегает автор статьи, лозунгом двуязычия прикрывается «осознанное вымывание украинского языка из сферы государственного употребления».

Чтобы урегулировать языковые отношения в Украине, г-н Летич предлагал обратиться к опыту других европейских стран. В частности, к опыту Франции, где мощной поддержкой государства пользуется французский язык. Приведя примеры такой поддержки, взятые из прошлого и настоящего, автор «Языка по-французски» пытался подвести читателей к выводу: украинский язык Украина должна поддерживать так же, как поддерживают свой язык Франция и другие демократические страны Европы, где «государственный язык — незыблемая твердыня, свято охраняемая».

Спору нет — зарубежный опыт, и исторический, и современный, очень ценен для нас. Вот только изучать этот опыт нужно не поверхностно, не ограничиваясь простым перечислением указов и законов. Наверное, стоит более подробно, чем это сделал г-н Летич, вникнуть в то, как решался языковой вопрос в европейских государствах. Может быть, выводы тогда будут несколько иными.

 

Свое — не чужое

 

Современные французские законы, на которые ссылался г-н Летич, ограничивают распространение в стране английского языка. Языка для Франции иностранного, чужого. Таков ли для Украины русский язык? Однозначно нет. Давайте вспомним историю.