Треугольник вершиною вниз для гоев

     

Пентаграмма, как знак диавола.

     

Но полная, так сказать, государственная «большая» печать антихриста, как уже мы говорили выше, будет именно первый ее вид, – в ней и заключено «число человеческое».

Постараемся же расшифровать и эту тайну.

Говоря о том, что «здесь мудрость», Тайнозритель предлагает сосчитать число зверя, как бы, указывая тем, что мудрость заключена в счете, а счет есть принадлежность арифметики, которая в свою очередь есть отдел математики, включающей в себя и геометрию, что в русском переводе с греческого языка, на котором был первоначально написан Апокалипсис, значит землемерие. Звезда «Мохин‑Довид» и представляет собою геометрическую фигуру двух взаимнопересекающихся подобных треугольников. Если это так, а по нашему убеждению, это именно так, то в этой фигуре должна заключаться и тайнопись – шифр и числа зверя, то есть такого числа, которое в себе заключало бы тайнописью всю полноту определений этой фигуры. Каким же числом она может определиться для посвященных в том случае, если бы нужно было охранить от взора профанов фигуру этого священного для масоно‑еврейства изображения? Ответим так: как известно из геометрии, каждый треугольник определяется углами, сторонами и вершинами. В треугольнике 3 угла, 3 стороны и 3 вершины. В двух же треугольниках, соединенных вместе взаимопересечением, таким образом, заключается 6 углов, 6 сторон и 6 вершин. Соединив эти цифровые знаки, в знак соединения треугольников, вместе, и написав их рядом в порядке последовательности определения фигуры, получим

666

Что при чтении даст апокалипсическое число шестьсот шестьдесят шесть.

Когда во времена гонений на Христову Церковь и ее исповедникам приходилось укрываться от преследователей в горах, вертепах и пропастях земных, тогда нельзя было открыто исповедовать Христа, и верные Его последователи имя Его скрывали под знаком «Рыбы», ибо в буквах греческого слова рыба – «Ιχθύς» заключены все начальные буквы имени Иисуса Христа, Сына Божия, как Спасителя міра.

I – ’ Ιησούς – Иисус X – Χριστός – Христос θ – θεού – Бога Υ – 'Υιός – Сын Σ – Σωτήρ – Спаситель

О подобной же тайнописи, как было уже показано выше, говорит и Элифас Леви, трактуя о гностицизме, прячущемся под покровом христианства, когда ради охраны его тайн «пришлось изобрести пентакли и буквы, которые одним знаком в обобщении давали целое учение, в одном слове – целую серию таинственных разоблачений». «Целую серию» таких «таинственных разоблачений» мы и видим в этом разоблаченном ныне числе Зверя. Числом же человеческим оно именуется, во‑первых, потому что оно гео‑метрическое, земле‑мерное, а человек сотворен из земли, а во‑вторых, потому, что знак, который им тайно образуется, в противоположность Божественному знаку Креста, есть знак измышления человеческой мудрости, по Апостолу Иакову – «земный, душевный, бесовский» (Иак. III, 15), взимающийся на разум Божий.

Такова тайна, по нашему разумению «большой государственной» печати народа‑антихриста и его ставленника, грядущего лже‑мессии Израиля.

Но и в его малой печати, в треугольнике вершиною вниз, мы находим то же, число Зверя, ибо каждый угол равностороннего треугольника равен 60°. В трех его углах, таким образом, опять три значущие цифры:

666.

Шестьсот шестьдесят шесть [250].

По толкованию Св. Отцов Церкви, цифра 7 есть число священное, и ею означается век настоящий – от сотворения міра и до Страшного Суда Господня. Век будущий, по воскресении мертвых и по Страшном Суде – «под новым небом и на новой земле, идеже правда обитает» – тем же толкованием изображается цифрою 8, которая в горизонтальном своем положении изображает математический знак ∞ безконечности.

Если век будущий 8, а настоящий– 7, то предшествующий настоящему, если бы таковой был, логически, изображался бы цифрою 6. По Откровению таковой был тогда, когда «произошла на небе война; Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе» (Апок. XII, 7‑8). Таким образом, век начала богоборства Сатаны логическое начертание свое должен иметь цифрою 6. Отсюда образ богоборческого «сатанинского сборища, тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а не суть таковы, а лгут» (Апок. III, 9), – образ «зверя из моря» и есть 6‑конечная звезда «Мохин‑Довид».

Но Сатана есть тварь: его создание, очевидно, предшествовало веку начала его богоборчества, и потому цифровое изображение века его сотворения, как начальнейшего херувима – Денницы, сына зари, должно быть логически представлено цифрою 5.

Отсюда 5‑конечная звезда Бафомета‑диавола.

Теперь обратимся к последнему, еще не разрешенному вопросу: каково же будет имя антихриста?

Отвечать на этот вопрос до дня его явления міру в качестве лже‑мессии Израиля и всемирного властителя преждевременно, но думаем, что имя его, как уже заключенное в его гербовой именной печати «Мохин‑Довиде», безотносительно к его собственному имени, каково бы оно ни было, будет уже тем самым, как и печать его имени, заключать в себе и число Зверя шестьсот шестьдесят шесть. Будет ли он Давид Ганнен – Феникс или Исаак Давидович Абрабанель, как о том ходят слухи, он будет по родовому своему происхождению (быть может, и мнимому, ибо теперь век лжи и псевдонимов) «Сын Давидов», а по принадлежности к синагоге Сатаны, носитель ее знамения «Мохин‑Довид», число же его 666.

«Farach‑shool» – все открыто!

     

  

           Послесловие

       Итак, сомнений нет! На отступнический мір со всею силою и властью «освобожденного на малое время» Сатаны надвинулась вселенская угроза царства торжествующего Синедриона масоноеврейства: царь Сионской крови – антихрист, по‑видимому, уже близок к престолу мирового владычества. По всему лицу земли события чередуются с ошеломляющею быстротою: смуты в народах, войны, военные слухи, голод, мор, землетрясения в разных местах и, наконец, современная всемирная небывалая война, как восстание царств на царства, народов на народы1.

  Невозможное еще вчера, сегодня становится уже прошлым... Дни, избранных ради, видимо, сокращаются, и нет времени подробно осветить историю человечества с точки зрения обнаруженной «тайны беззакония» и доказать научнодокументально влияние вождей масоно‑еврейства, этих поистине «сынов диавола» на бедствия всего міра; нет возможности и предуказать с точностью те пути, по которым это «сатанинское сборище» поведет в конечную гибель последнее, отступившее от Бога человечество.

  Не претендуя на строгую научность предложенного вниманию читателя этого посильного моего труда, я на основании опубликованных

  1 Мф. XXIV, 7; Мк. XIII, 8; Лк. XXI, 10.

  выше «Сионских Протоколов», а также событий нам современных, частью же отшедших в область истории, постараюсь здесь сделать краткий свод всему тому, что в мартирологе человеческой земной жизни проложено и выяснилось теперь, как след, оставленный на нем движением Символического Змия.

      

   

              А.

  Земная история человеческого рода по грехопадении первозданной супружеской четы, если взглянуть на нее при свете Божественного Откровения, представляет собою не что иное, как продолжение на земле начавшейся на небе борьбы спадшего с неба Денницы‑Люцифера с Богом. Богоборство это ведется диаволом чрез Божие создание – человека, увлеченного искушением в Раю в добровольное подчинение своему искусителю. С особой силой и яркостью борьба эта обнаруживается в первенце народов, в богоизбранном племени «погибших овец дома Израилева», возлюбивших в лице своих книжников и фарисеев диавола паче Бога, предавших на крестную смерть Мессию Истинного и принявших на себя и на детей своих кровь Единородного Сына Божия.

    Исходный пункт истории – грехопадение первозданной четы и добровольное подчинение ее свободной воли искусителю‑диаволу; поворотный – искупление человечества по вере в Искупителя, Сына Божия, восстановление чрез Него союза Бога с человеком, нарушенного первородным грехом; конечный – великое отступление, внешнее и кратковременное торжество Сатаны и посеянного им в сердце его добровольцев зла, Страшный Суд и «новое небо и новая земля, идеже правда обитает».

  Таковы три периода истории человеческого рода под углом зрения христианской Богооткровенной веры, и все они, как в фокусе, сосредоточены в первенце народов – ветхозаветном Израиле. Он – центр бытия всего человеческого рода; он – «маслина природная», а все языки земные – маслина дикая, привитая к нему милосердием Божиим, «хотящим всем спастися и в разум истины приити». Отвержение ветхозаветного Израиля – примирение міра с Богом; принятие его – жизнь из мертвых (Рим. 9, 15).

  Это надо знать и всегда помнить православным христианам, носителям и хранителям истины, странникам и пришельцам на земле, взыскующим града грядущего, Иерусалима невидимого.

  При такой постановке вопроса земного бытия становится ясным, почему безумная гордость диавола, ополчившаяся в ослеплении своем на Бога, сосредоточила все богоборство свое на семени Израиля‑богоубийцы. Сосуд Божий стал сосудом диавола, и диавол, действуя через него на все народы и племена земные, еврейско‑масонским заговором одолел теперь мір, ведя его под пяту вселенского владыки, «человека греха, сына погибели» – антихриста, которого теперь остаток верных с таким трепетом ожидает, как беззаконного вестника уже приблизившегося Страшного Суда Господня.

      

   

              Б.

  Живя и действуя с особою силой в еврейском народе, идея вселенского владычества не осталась чуждой и христианству в лице князей его Церкви, уклонившихся от чистоты первоначального Апостольского ведения, презревших Божие ради человеческого. Всего ярче и резче идея эта нашла свое выражение в отколовшемся от Вселенского Православия римском католичестве, работающего над возвышением престола Папы‑царя, как единого духовного и светского владыки над всеми христианскими народами, а через них и над всеми народами и племенами міра.

  Враг диавол вел доселе свою борьбу на два фронта, подготовляя грядущего антихриста Синедрионом масоно‑еврейства во главе с духовным руководителем своим антипапой и орденом иезуитов во главе с «черным папой»[251]. Синедрион готовил міру царя Сионской крови, иезуиты – царя в лице Римского первосвященника.

  Масонство и иезуитский орден – близнецы по цели и способам борьбы, применяемым ими ради достижения владычества над всем міром, но в то же время они и заклятые друг другу враги, ведущие между собою борьбу не на жизнь, а на смерть во имя доставления торжества своей идее. Борьба этих тайных сил за первенство чести в деле создания престола антихристу в высокой степени знаменательна и трагична. Теперь, по нашему убеждению, если только не совершится Божьего чуда, уже поздно явиться гениальному историку, способному с потайным фонарем раскрытого ныне еврейско‑масонского и иезуитского заговора, проникнуть в глубину исторической жизни человеческого рода, осветив ее всесторонне светом ведения вековых тайн этого заговора. История кончается; приближается вечность... Совесть, ответственная пред Богом, обязанная любовью к ближнему, требует от меня поделиться с братией моей по вере и духу всем, что стало мне достоверно известным в области масонских тайн и замыслов, приблизивших к нам время столь страшных событий и бедствий, каких человечество от века не видело и с окончанием их больше и не увидит.

  Проследим же вмале и вкратце следы Символического Змия в жизни христианских народов, насколько их можно открыть в их истории, составленной едва ли не без участия тайных агентов масонства, старательно заметавших следы этого Змия.

      

   

              В.

  Гордый Рим властителей классического міра, цезарей, пал, как известно, при участии еврейства, растлившего своим сатанинским влиянием нравы римского общества. На смену цезарей обновленный христианством Вечный город вознес на свой престол христианского первосвященника, надев на главу его трехъярусную корону (тиару), как символ его владычества в качестве «наместника Христова» над тремя царствами – небесным, земным и преисподним. Таков уже был дух властного Рима, и идея цезаризма, как мирового владычества, с престола Августа перешла и воссела на седалище римского первосвященника.

  Работая, как уже сказано, на два фронта – Синедрионом и иезуитами – Сатана обратил гордость Папы в орудие своего богоборства и поставления на троне царств міра последнего открытого противника Христова.

  Но Господу не угодно было, чтобы из недр христианства родился «человек греха» и «сын погибели»: трагическая и страшная честь эта соблюдена на конец времен жестоковыйному народу‑богоборцу.

  Синедрион сломил соперничество Ватикана.

  Впервые Папскому престолу пришлось открыто столкнуться с Синедрионом в процессе рыцарей‑храмовников (тамплиеров).

  За открытием этого страшного заговора последовали жестокие казни и, казалось, что самое его семя было сожжено в лице главы ордена Тамплиеров, Жака‑де‑Моле[252]. Но сам Синедрион оказался неуловимым и неуязвимым, как сила тайная, и корень масонского зла был пересажен им из Франции в Шотландию, где под именем масонов разных именований вступил в союз с Англией, обещав ей совместное с собою владычество над всем міром.

  До наших дней Синедрион не изменял этому союзу, и Англия с его помощью достигла звания «владычицы морей» и мирового богатства.

  Почему избрана была Англия, как территориальная точка опоры для воинствующего Синедриона, а не другое европейское государство, на вопрос этот Синедрион ответа не дает. Возможно, что тому причиной было островное положение государства достаточно сильного, чтобы служить поддержкой масоно‑еврейскому заговору, а может быть, тому способствовало и племенное родство англичан с евреями, как о том трактуют некоторые этнографические теории.

  Покрыв из Англии сетью масонских лож всю Европу и все ее мировые колонии, обладая несметными капиталами, при общем падении христианского духа в европейских народах, на смену которому явился культ золотого тельца; вытравливая якобы научными теориями из народного сердца идею Божества и духа, – Синедрион, как верховный жрец созданного им поклонения золотому кумиру, овладел духовною жизнью всей Европы с ее колониями, рассеянными по всему свету. С помощью закупленной периодической печати, продажных совестей лиц, стоящих у кормила власти, а также при содействии своей союзницы Англии Синедрион извратил и растлил все политические учреждения Европы, расхитив материальное и духовное благосостояние, а с ним и физическое здоровье ее населения.

  Французская революция, прославленная масонизированной исторической наукой «великой», явление и падение столь же «великого» Наполеона I показали міру силу и значение еврейско‑масонского заговора. Но мір не познал нового откровения Сатаны в этих актах «тайны беззакония»: к тому времени Евангельское слово истины и апостольские предостережения ему уже стали почти совершенно чужды, а простые человеческие слова и речи, не осоленные благодатью Божиею, не могли помочь ему разобраться в деяниях царства тьмы. Свет отступил, настала духовная тьма: мудрено ли, что в этой тьме люди ослепли и стали давить друг друга? А Синедрион при адском огне, зажженном его отцом – диаволом, остался все‑таки для дел тьмы зрячим. Истина добра и от него при этом освещении была сокрыта, но зло и тайны «глубин сатанинских» были ему показаны: Синедрион знал, по крайней мере, своего «бога» и служил ему преданно и верно. Не то стало с міром, отступившим от Христа Господа.

  Тем временем не дремал и Ватикан. Успокоенный было разгромом ордена Тамплиеров, он вновь был вызван на смертный бой собравшимся с силами Синедрионом масонства, выпустившим против Папского престола такого борца, как Лютер. После такой крупной победы масонства над папством, когда в 1532‑м году был заключен Нюренбергский мир между защитником католицизма Императором Карлом V и немецкими протестантскими князьями и была провозглашена «свобода совести», Папский престол вынужден был в противовес масонской тайной организации выдвинуть по ее образцу свою в лице ордена иезуитов. В 1534‑м году против «антипапы» масонства впервые восстал «черный папа» иезуитства.

  С этого года до начала XVIII века орден иезуитов не без успеха, казалось, тормозил диавольскую работу масонства, прибегая в кровавой борьбе с ним к тем же средствам, домогаясь той же цели, что и масонство, но только не ради Синедриона, а «во славу божию», под богом подразумевая римского первосвященника, а не Бога.

  Одинаковость цели и средств к ее достижению низвело иезуитство до уровня масонства, и орден Иисуса, не имея за себя Бога, поборающего против диавола, покровителя масонов, неминуемо должен был уступить поле битвы своему противнику и пасть, что и совершилось в конце XVIII века[253]. Синедрион при помощи масонских лож поднял знамя французской революции и залил Кровию войн и мятежей всю европейскую землю от берегов Атлантического океана даже до наших Уральских гор.

  Это был второй удар Папскому престолу в борьбе за власть над царствами и богатствами міра.

  Последняя попытка Ватикана помериться силами с Синедрионом была предпринята уже в наши дни, во дни папы Льва XIII[254]; выразилась она в учреждении в 1880 году в Париже «Франко‑австрийского католического банка», известного под именем «Union Generale» или просто – «Банк Бонту», по имени его директора. Бонту, ставший па воле Ватикана во главе этого грандиозного финансового предприятия, был призван Престолом римской курии раздавить капиталами католического міра мір еврейский с капиталами Синедриона масонского «Всемирного Израильского союза», во главе с Ротшильдом Парижским. Кончилась эта борьба поражением католичества в тот момент, когда казалось, что победа уже склонилась на его сторону. Синедрион чрез масонизированное французское правительство подстроил ложное обвинение Бонту в каком‑то подлоге, и Бонту был заключен в тюрьму. Его выпустили едва ли не через несколько часов, но скандал был сделан, подхвачен всей жидовской прессой, и цель достигнута: перепуганные вкладчики «Union Generale» потребовали свои деньги, и католический банк в 1882 году лопнул, просуществовав всего только два года.

  Ротшильду победа эта досталась не даром: он умер от нервного переутомления; но зато масса католических капиталов перешла в мировые кассы банкиров Синедриона, и с этого времени последняя в Западной Европе преграда еврейскому завоеванию пала[255].

  Быть может, и читатель мой спросит: «Когда же наступит конец всей той великой неправде, о которой так подробно говорит моя книга?»

  Ответим, как умеем.

  «Есть вещи, о коих недостаточно говорить и писать: надо бы проповедовать о них на кровлях, взывать на улицах и перекрестках, потому что, по слову Христову, если мы умолчим, то камни возопиют, бездушная, природа не в силах будет молчать», – так в своем «Дневнике» пишет Архиепископ Никон в издаваемом им «Троицком Слове». Мы привыкли мерить все сущее в міре своею меркою, мерою своего маленького ума, и забываем, что для всесовершенного Ума Божия существуют иные меры, на наши непохожие. Так, мы делим природу на одушевленную и неодушевленную и полагаем, что неодушевленная природа неспособна действовать разумно, повиноваться сознательно, что она повинуется только раз навсегда данным ей от Творца физическим и химическим законам, повинуется с необходимостью, сама о том не ведая, не сознавая. Но, думая так, мы забываем Божие всемогущество, Божию премудрость и благость, мы как бы ограничиваем сии совершенства Божии в своем сознании, мы опускаем из виду, что вся неразумная тварь создана для того, чтобы разумные существа чрез нее прославляли сии совершенства Божии. Небеса поведают славу Божию, творение же Руку Его возвещает твердь. И это не только чрез наше созерцание тварей Божиих, Божией премудрости в их устройстве, но и в непосредственном выполнении ими воли Творца. Для Него, всемогущего, все возможно: и природа бездушная повинуется Ему, столь же «разумно» исполняя Его повеления, как и разумные существа. Той рече и быша, повеле и создашася. И ныне Он повелит – и природа исполняет Его веления, и мы волею или неволею являемся свидетелями, а иногда и участниками таких явлений в природе, в коих не можем не признать, если только не ожесточились, не ослепли духовно, не умертвили в себе совесть, не можем, говорю, не видеть всесильной Руки Божией, властно повелевающую природе. Да, природа так же повинуется Творцу, как и разумные твари, и, действуя неразумно, дает урок послушания самому венцу творения – человеку!

  Мы переживаем грозные времена. Невольно вспоминается слово Псалмопевца: Время действовать Богу, ибо разорен закон Твой, Господи! (Пс. 118). И Господь действует... Человек, разумное создание Божие, безумствует, бунтует против своего Творца, и неразумная природа мановением Божиим вразумляет безумца. Вспомните всемирный потоп, вспомните гибель Содома и Гоморры, поезжайте в Италию, посмотрите на раскопки в Помпее, и если у вас достанет самопонуждения, если вы не убежите оттуда, гонимые чувством стыда и негодования, то узнаете, за что погибли Помпея и Геркуланум... Но для верующего христианина еще более поразительны те знамения, что совершились в час смерти Господа нашего на Кресте. Читайте в Евангелии от Матфея: И се завеса церковная раздрася на двое с вышняго края до нижняго, и земля потрясеся, и камение распадеся, и гроби отверзошася... (Мф. XXVII, 51‑52.) Если бы современные христиане не забросили тех поучительных книг, что называются житиями святых, книг, в коих начертаны дивные образы сынов Царствия Божия, если бы Русские люди почаще заглядывали в страницы родной истории, в наши бесценные летописи, то увидели бы, как дивная Десница Божия руководила судьбами народов, вразумляя их грозными знамениями в неодушевленной природе. Разоряли люди закон Божий, и действовал Бог, вразумляя разорителей, и по мановению Его сама природа вступалась за нарушенный нравственный закон. Для верующего нет сомнений в том, что законы естественные действуют в союзе и полном согласии с законами нравственными.

  И вот, сие самое мы видим и со страхом наблюдаем в наши дни. Со страхом, ибо совесть свидетельствует, что грядет и наша чреда понести гнев Божий на себе за нераскаянность нашу. И у нас на Руси свили себе гнездо непримиримые враги Христа, враги Церкви, враги нашего Отечества – масоны, и вот разоряется всюду закон Божий: слышатся повсюду глумления, издевательства над заветными святынями нашего Русского православного сердца, оскорбление сих святынь, а мы остаемся равнодушны ко всему этому или же ограничиваемся скорбными газетными статьями, телеграммами по начальству, громкими речами и протестами... А на себя‑то самих и не думаем смотреть: лучше ли мы от всего этого становимся? А грозы Божии ходят по вселенной и все ближе и ближе подходят к нам[256]...

  Кто не помнит несколько лет тому назад страшной гибели острова Мартиники? Непроницаемой тайной покрыты и доселе все обстоятельства этой гибели, об этом позаботились те, кому это было нужно, чтоб оглашение сих обстоятельств не пробудило совести христианской, не заставило задуматься верующие умы, – ведь известно, что всемирный еврейско‑масонский союз захватил все главные телеграфные агентства, главные газеты всех стран, всех народов, и мы узнаём лишь то, что найдут для себя полезным или, по крайней мере, безопасным наши же враги, а между тем вот что узнаём мы частным путем уже несколько лет спустя после потрясающего события, оповещенного по всему міру на другой же день: «Дивный клочок земли, – пишет газета “Колокол”, – райский уголочек, не отравленный обычными бичами юга ‑змеями, скорпионами и прочей ядовитою тварью, остров Мартиника уже давно перешел всецело в руки масонства, подобно Алжиру, столь же прекрасному. В городе Сен‑Пьере, стертом с лица земли разгневанным Господом, иудеи и масоны торжествовали. Там уже шла постройка нового “храма Соломонова”. Мне пришлось встретиться с немкой, – говорит автор, – прожившей 15 лет на Мартинике и покинувшей Сен‑Пьер за два дня до катастрофы. Ее спас вещий сон[257], который, конечно, назовут неверующие случаем, хотя подобные сонные видения побудили несколько тысяч человек спешно покинуть Сен‑Пьер, оставляя свои дела и имущество. Моя знакомая, например, уехала не успев продать своего дома. И многие поступили так же. За последние полгода существования Сен‑Пьера количество уезжающих оттуда христиан было так велико, что пароходные компании удвоили число отходящих судов, и все эти суда уходили переполненные пассажирами. Бежали люди всех классов и состояний, от богатых землевладельцев до бедных рабочих. Но все бежавшие были верующими христианами. Все они знали, уезжая, что больше не увидят Сен‑Пьера, что столица масонства, в которой открыто существовало капище сатаны, где люциферианство, или сатанизм, признавались в качестве разрешенной религии, – осуждена на погибель. Всех уезжающих гнало вон нестерпимое чувство тоски и ужаса, многих же – видения, одинаковость которых была прямо поразительна. Моя знакомая, уехавшая чуть ли не на последнем судне, говорила мне, что все ехавшие вместе с нею 45 пассажиров постоянно видели в последние дни устрашающие сны, одинаковые при всем разнообразии подробностей. И когда на третий день пути на горизонте в стороне Мартиники показалось огненное зарево, а море заволновалось, несмотря на полное отсутствие ветра, все в один голос воскликнули: “Сен‑Пьер горит!...” Тогда же на палубе была совершена месса католическим священником, уехавшим из Сен – Пьера с священными сосудами из своего храма. “Но ведь вас могут заподозрить в преступлении!” – сказал ему кто‑то. “Нет, – спокойно ответил священник, – я повиновался воле Господней... Слишком ясно она была указана мне, грешному”. Объяснения этих загадочных слов он дать не захотел, но последние беглецы из Сен – Пьера поняли его и без объяснений: в первом же порте, Джорджтаун, они узнали страшную судьбу Сен‑Пьера и тут же, под открытым небом, упав на колени, возблагодарили Бога за свое спасение. Насколько была сильна уверенность всех этих беглецов в том, что ждать нельзя было ни минуты долее, доказывается тем, что они уехали с первым же отходящим парусным судном буквально куда попало, только бы не оставаться на Мартинике. И они были правы. Следующее судно, отходившее в Северную Америку три дня спустя, либо не вышло, сожженное в порту, либо погибло у берегов Мартиники, подобно многим другим. Должно обратить особенное внимание на то, что вся европейская печать упорно замолчала подробности даже такого чудовищного события, как гибель города с 43000 населения в каких‑нибудь пять минут. Беглецов из Сен‑Пьера насчитывают до 3000. Вернувшиеся в Европу уже не скрывают, что там происходило, но газеты усиленно молчат, благо Мартиника так далеко от Европы, что люди, отвыкшие самостоятельно думать, легко могут объяснить это молчание отсутствием документов, всеобщей гибелью и подобным. Можно ли поверить, что в наше время так жадно гоняющиеся за сенсационными известиями газеты не сообщили всего, что только было бы можно узнать о гибели Сен‑Пьера? Но раз это не угодно масонам и иудеям – они молчат...» («Колокол» № 1417.)

  А вот еще ближе к нашему времени совершилась гибель Мессины, и только благодаря присутствию русских судов у ее берегов христианский мір узнал неопровержимые факты самого отвратительного святотатства, кощунства, административного преследования и печатного глумления над верой Христовой, на которое громовым ответом послужило губительное землетрясение... И море, и недра земные сотрясаются от негодования при виде богопротивных деяний человеческих...

  А эти необъяснимые даже естественными законами наводнения во Франции, Лондоне, Австрии? Эти бури и тифоны на море и суше, как например, в низовьях нашей кормилицы Волги? Эти болезни – эпидемии, как холера, тиф, и особенно эта «черная смерть», чума, которая, в Четырнадцатом, например, веке, опустошала буквально целые города на Руси и которая теперь медленно, но верно ползет к нам снова и с юга, и с востока, из далекой Азии?..

  «Люди старые удивляются, с тревогой говорят, что и природа‑то стала как будто ныне не та, что лет 60‑70 назад: тогда и дожди были благорастворенные и благовременные, а ныне или засуха беспощадная, или ненастье беспрерывное; тогда и урожаями Бог благословлял, а ныне то ненастье, то засуха, то саранча, то какие‑то черви губят хлеб еще на нивах... “Да за что нас и миловать Господу Богу? – говорят старые умные люди. – От грехов людских стоном стонет мать‑сырая земля. Будто последние времена настали. Люди совсем Бога забыли. Мало того что забыли ‑еще богохульствуют!...”

  Да, аще, мы, пастыри, молчим, то камение – бездушная природа вопиет против беззаконий наших, против нераскаянности нашей! И солнце, и воздух, и море и суша, и ветры, и все стихии уже жалуются на нас Богу, уже готовы исполнить веление Божие, чтобы совершить Суд Божий над нечестием людским» [258].

  И мы уже видим как бы начало Суда Божия там, на полях неслыханных сражений, где происходит такая человеческая бойня, что невольно вспоминаются слова Тайнозрителя: вот, конь бледный, и на нем всадник, имя которому смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли умерщвлять мечем и голодом, и мором и зверями земными» (Апок. VI, 8).

  У Л. А. Тихомирова в ставшей библиографической редкостью интересной брошюре его «Апокалиптическое учение о судьбах міра и конце его» одна глава (2‑я) посвящена попытке объяснить семь асийских Церквей (Апок. І‑ІІІ гл.) характеристикой семи эпох существования Христовой Церкви на земле от времен Апостольских до антихриста и Второго Пришествия Господа нашего Иисуса Христа.

  «Как известно, – пишет Тихомиров, – многие ждут тысячелетнего Царства Божия на земле, как эпохи особой, которая должна наступить после уничтожения антихриста; я этого мнения не принимаю, во‑первых, потому, что ни у одного апостола в эсхатологических местах посланий нет никакого упоминания о тысячелетии после поражения антихриста и ясно указывается, что Второе Пришествие Христа будет и последним. У Самого Спасителя точно так же нет никаких упоминаний о “хилиастическом” тысячелетии, напротив, весьма ясно высказано, что Второе Пришествие будет соединено уже с концом міра. Царствие же Божие, или небесное, наступило, по ясному учению Спасителя, уже 1900 лет назад... Андрей Кесарийский, повторяя толкования древнейших времен, говорит прямо: “тысяча лет есть время от вочеловечения Господня до пришествия антихриста”.

  Вместе с Тихомировым и я принимаю именно это толкование, не допуская даже и самой возможности для верного сына Православной Апостольской Соборной Церкви исповедовать хилиастическое лжеучение, как осужденное постановлением Вселенских Соборов и, кроме того, столь выгодное для самого антихриста и его лжеапостолов, как средство для соблазна, “аще возможно”, и избранных к принятию за истинного Христа Его противника, “человека греха” и “сына погибели”».

  Характеризуя Церкви – Ефесскую, Смирнскую, Пергамскую, Фиатирскую, Сардийскую, Филадельфийскую и Лаодикийскую, – как эпохи Церкви Вселенской, Тихомиров полагает, что, в порядке последовательности передаваемых Ангелам этих Церквей наставлений, последними эпохами земной жизни Христовой Церкви будут эпохи Филадельфийская и Лаодикийская. Первой, по символическому значению слова «Филадельфия», что значит «братская любовь», предстоит честь привлечения к себе «всего Израиля», т.е. того, кто есть истинный Израиль и выйдет из «сборища сатанинского». Вместе с тем Господь, в награду Филадельфийской Церкви обещает сохранить ее от «годины искушения», которая придет на всю вселенную. Это уже канун окончания мировой жизни, и Спаситель говорит: «Се, гряду скоро; держи, что имеешь».

  После Филадельфийской эпохи, о долговременности которой нет указаний, должна наступить последняя, седьмая, эпоха Лаодикийской Церкви. Эта эпоха самая печальная из всех и закончится величайшими бедствиями, которые подробно описаны в Апокалипсисе, и пришествием антихриста с его недолговременным царствованием, после чего уже наступит и самый конец міра.

  У того же Тихомирова, в указанной брошюре, мы находим весьма верное, на наш взгляд, суждение о продолжительности каждой из семи эпох земной Христовой Церкви. Он говорит: «Ни для одной из эпох нельзя установить точных границ, отделяющих ее от предыдущей и последующей. Эпоха выражает собою некоторый преобладающий тип, некоторый дух христианского человечества, который не сразу возникает, не сразу изменяется, и не по всем местностям в одинаковой степени и одновременно. Поэтому, в то время когда в одних местах еще продолжается дух прежней эпохи, в других уже развился иной дух. Поэтому эпохи, если брать весь мір, как бы захватывают одна другую, и, следовательно, приблизительно могут быть отделены одна от другой по десятилетиям и даже столетиям».

  Исходя из этой, на наш взгляд, совершенно правильной точки зрения на длительность каждой эпохи, мы позволяем себе высказать предположение, что последние два периода земной Христовой Церкви – Филадельфийский и Лаодикийский – столь тесно связаны будут по времени своего существования друг с другом, что – по выражению Тихомирова – «захватят друг друга», войдут, так сказать, одна в другую, как бы одно целое, так что будут существовать одновременно и как бы параллельно одна другой: «братолюбная» Филадельфийская будет численно невелика: «не много имеешь силы, но сохранил слово Мое», – но сей обетована величайшая радость видеть у ног своих избранных из «сборища сатанинского»; Лаодикийская же явится численностью гораздо больше, но, будучи ни холодной, ни горячей, а только теплой, будет «извергнута из уст» Господних.

  «Година искушения, которая приидет на всю вселенную» и от которой Филадельфийской Церкви обещано сохранение, не может быть иной, как той, о которой, как о «скорби великой, какой не было от начала міра и не будет», сказал Сам Спаситель, и которая, захватив время Церкви Филадельфийской, как «година последняя», обязательно разразится и над Лаодикийской Церковью, как над последней эпохой Церкви Христовой на земле. Нам думается, что продолжительность совместного существования этих двух Церквей будет весьма незначительной, ибо дни их «избранных ради» должны сократиться, так как иначе «не спаслась бы никакая плоть».

  Нашему времени, вернее – нашим дням, по‑видимому, суждено быть эпохой этих двух Церквей Христовых, как дням, воистину последним того «начала болезням», которое, по слову Спасителя, должно явиться знамением конца міра. Настоящая книга вместе с раскрытием «тайны беззакония» и антихристовой печати привела достаточно ярких доказательств тому, что мір великого отступления и измены Богу не может существовать без обновления огнем в день суда и погибели нечестивых человеков (2 Пет. 3, 7). Разве христианский мір по теплохладности своей, по равнодушию своему к вере, не стал уже предпотопною плотью, про которую сказал Господь: «не имать пребывати Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть»? Не Лаодикией ли, воистину, сделалось теперь все человечество, «несчастное, и жалкое, и нищее, и слепое, и нагое», еще недавно хваставшееся своей цивилизацией и думавшее и говорившее: «Я богато, разбогатело и не имею нужды ни в чем»? (Апок. III, 17). И имя‑то какое? – «Лаодикия», что значит в переводе с греческого «народоправчество»! Разве это не та демократия, к которой, как к последнему слову государственной науки, ведут человечество в<