Подлинность «Сионских Протоколов»

(Перевод с французского)

Предисловие переводчика  

С тех пор, как «Лучом Света» полтора года тому назад была вновь отпечатана книга Нилуса о Сионских Протоколах – жиды и жидовствующие до сих пор не могут успокоиться, с пеной у рта доказывая подложность убийственного для «избранного племени» документа. На столбцах еврейской прессы применены и использованы все специфические приемы еврейской борьбы с правдой, чтобы доказать, что «Протоколы» были сфабрикованы русскими жандармами с целью провокации. Взволнованные жидки не остановились и перед тем, чтобы придать жандармам какие‑то сверхчеловеческие, супернормальные способности предвидения и предсказывания событий, происшедших много лет позже появления первого выпуска книги Нилуса. Как водится у евреев, честное, светлое, безупречное имя Сергея Александровича Нилуса подверглось клевете, осмеянию, опорочению. Кого только не выдвигали евреи себе в защиту, чтобы спастись от улик, выдвинутых против них страшной книгой!

Появился какой‑то француз Дю‑Шайла, по собственному признанию не говоривший по‑русски еще в начале девятисотых годов, но называющий себя Донским казаком. Вспорхнула из давнишней, уже позабытой великосветской скандальной хроники деклассированная дама, всесветная авантюрстка, княгиня Радзивилл. Заговорил в Америке какой‑то никому неизвестный «знаменитый русский ученый», барон Корф...

Не повезло жидкам: защитники оказались неудачными, и опровергнуть подлинность «Протоколов» с исчерпывающей убедительностью до сих пор не удается даже «Еврейской Трибуне», специально занявшейся этой задачей и яростно защищающейся от сокрушительных ударов, которые наносит жидовской лжи и жидовским инсинуациям французский антисемитский журнал «La Vieille France». «Еврейская Трибуна» храбро решается спорить со многими мыслями, высказываемыми «Старой Францией»; она решается опровергать многие статьи, помещаемые в этом журнале. Но по поводу одной статьи‑документа она не решается спорить: эту статью она предпочитает замолчать...

И с этой‑то статьей, в русском переводе, считаю своим долгом ознакомить читателей своих.

Ф.

Март 1922 г. Мюнхен

«La Vieille France»

31 марта – 6 апреля 1921 г.

От редакции

    Как и обещали в последнем выпуске нашего издания, мы печатаем новую и, вероятно, окончательную версию о происхождении «Протоколов», доставленную нам одним американским знатоком этого вопроса.

Тот еврейский вождь, на которого указывает наш автор, представляет собой крупнейшую, зловещую силу; но о нем, увы, ничего не знает ни наш несчастный народ, ни его жалкие правители; о нем никогда не обмолвилась ни единым словом наша презренная печать. Из тени, в которой он намеренно скрывался, имя этого вождя впервые выведено на свет «Старою Францией» (в № 205). Помещаем дополнительные к тому сведения.

     

  

           О подлинности «Протоколов»

       Лесли Фрей‑Шишмарёва

  Ахад‑Хам и сионизм  

  С тех пор, как появилась знаменитая книга, известная под названием «Протоколов Сионских Мудрецов», быстро распространяющаяся по всем странам, были сделаны не только намеки, но категорические утверждения, будто бы создателем сатанинского плана, описанного в этой книге, был Теодор Герцль. Его же, стоявшего в течение нескольких лет во главе сионистского движения, называли и основателем всего «сионизма».

  Появление «Протоколов» вызвало большой шум среди вожаков еврейства, называвших их ложным, поддельным документом. Особенно громко вопили Люсьен Вольф и раввин Стефан Уайз. Уже тогда для некоторых казалось странным, почему среди общего крика ни одного голоса не поднялось в защиту Герцля против взведенного на него обвинения в составлении «Протоколов». Особенно приходится удивляться, что молчали такие ближайшие друзья Герцля, как Макс Нордау и профессор Рихард Готхейль.

  Из последующего читатель увидит, что хотя «Протоколы» и действительно еврейского происхождения, но никак не могут быть приписаны авторству Герцля.

      

   

              I. Подлинность

  Каждый, кто внимательно изучил содержание «Протоколов», не может не отдать себе ясного отчета в том, что он имеет перед своими глазами определенную программу действий, тщательно и систематически выработанную во всех подробностях. Кроме того, изучение «Протоколов» приводит нас к следующим заключениям.

  1. Книга «Протоколов» есть перевод с древнееврейского языка. Такое мнение подтверждается экспертами, исследовавшими книгу. Еще более веским доказательством являются свидетельства людей, живших в Одессе в 1890 году и видевших этот документ, написанный на древнееврейском языке, в руках евреев – жителей Одессы, и даже державших его в своих руках.

  2. «Протоколы» должны быть произведением человека, фанатически увлеченного идеей еврейского национализма, или, точнее говоря, иудаизма в его националистическом понимании.

  3. Автор выказывает исключительные дарования, совершенно выдающийся ум: его труд должен быть назван дьявольски гениальным.

  4. Ненависть против «гоимов», т.е. против всех неевреев, в той форме, как она проявляется в «Протоколах», указывает на то, что автором их был последователь националистической школы, которая в идее иудаизма, еще со времен Моисея, проповедовала ненависть и презрение к неевреям и развивала теорию об избранничестве еврейского народа и его предопределенном владычестве над всем міром.

  5. Автор пишет как человек, сознающий себя призванным и признанным авторитетом.

  Если эти пять характерных черт применять к личности Герцля, то сразу чувствуется фальшь предположения о том, будто бы он мог быть автором «Протоколов».

  1. Герцль не знал древнееврейского языка, а следовательно – он не мог написать «Протоколы» в оригинале. Тот факт, что документ, доставшийся в руки Нилуса, был написан по‑французски, и что на этом же языке он был прочитан нескольким членам Конгресса 1897 года, очень просто объясняется тем, что некоторые сионистские главари, в числе которых были Герцль и Макс Нордау, не знали древнееврейского языка.

  2. Герцль никогда не был последователем того еврейского национализма, который в течение веков проповедовался раввинами и мудрецами Израиля, каковыми, например, были – Шаммай, Акиба, С. Бен‑Иохай, Абарбанель, Маймонидес, Мендельсон, Мозес Хесс.

  3. Несмотря на блестящие свои умственные дарования, Герцль все же никогда не достигал гениальности.

  4. В большую часть своей жизни он был евреем западным, «ассимилированным», и никогда не исповедовал беспощадной ненависти к неевреям.5. Главой сионистского движения Герцль был провозглашен не раньше, как на Конгрессе 1897 года; а между тем, по всем признакам, автор «Протоколов» чувствовал себя признанным Вождем уже в то время, когда писал свой труд.

  Как бы старательно этот человек ни проповедовал и не применял на практике в своей жизни начало безличности, с какой бы скромностью (или осторожностью) не укрывался еще и сегодня за тенью Герцля, его необходимо вывести на сцену и показать при полном свете.

  В частной жизни этот человек называется Ашер Гинцберг, а среди своего народа, избранного народа, он известен под названием Ахад – Хам: это древнееврейское слово означает «Единый среди Народа».

  Было бы однако большим заблуждением вывести из всего сказанного заключение, будто бы Ашер Гинцберг есть единоличный творец мыслей, выраженных в «Протоколах Сионских Мудрецов». Этой заслуги за ним не числится. Вот как по этому поводу говорит один из его последователей:

  «Ахад‑Хам есть наследник всех времен, всех предшествовавших столетий. Он внимательно изучил длинную цепь еврейской философии; он воспринял многочисленные учения иудаизма, выработанные его предшественниками, и из различных разрешений этой темы, ими данных, он выбрал все казавшееся ему нужным сохранить, и составил из этого выбора основу собственного учения. Из этих различных источников почерпнув свою, если можно так выразиться, базу, он ее синтезировал и выразил в форме своих «Протоколов». В дальнейшем изложении мы должны ознакомиться с самой личностью этого Ахад‑Хама, затем изучить эволюцию учения (или умственного движения), известного у евреев под названием ахадхамизма, и наконец, сделать общий вывод из достигнутых результатов нашего исследования.

      

   

              II. Ашер Гинцберг

  Он родился в Сквире, Киевской губернии, 5‑го августа 1856 года. Его родители принадлежали к еврейской секте хасидов и воспитывали его согласно правилам и обрядам этой секты.

  Из «Еврейской Энциклопедии» и других источников мы узнаем, что Гинцберг изучил Талмуд в местном хедере (еврейской школе). Восьми лет, втайне от родителей, вместе с несколькими сверстниками, он научился читать по‑русски и по‑немецки. В 1868 году семья Гинцберг переехала в Гописгицу, где отец его получил место таксировщика: все семейство прожило в этой деревне до 1886 года. Ашер Гинцберг продолжал учиться, причем, кроме Талмуда, он изучал и важнейшие отрасли общих знаний, а также литературу. Он стал настолько силен и компетентен в специальных знаниях раввинской «учености», что окрестные раввины приезжали с ним советоваться.

  Семнадцати лет он женился на внучке Менахема Менделя, знаменитого раввина из Любовиц.

  В 1878 году он побывал в Одессе, где всё им виденное произвело на него очень большое впечатление. Он решил посвятить несколько лет путешествиям и изучению различных наук. Он занялся особенно усидчиво латинским языком, математикой, историей и географией. За время от 1882‑годо 1884 годов он посетил Вену, Берлин, Бреславль; изучал философов французских, немецких, английских, русских и, специально с особенным усердием, великих мыслителей – евреев.

  В Вене он познакомился с Карлом Неттером, основателем Всемирного Израильского Союза (Alliance Israelite Universelle). Здесь он в высшей степени заинтересовался планами Союза Еврейской Колонизации.

  В это же время он официально вступил в число членов Кагала, в состав которого тогда входили следующие организации: Всемирный Израильский Союз, Англо‑Еврейская Ассоциация, «Бнай‑Брит» американский и немецкий, и «Ховевей‑Сион». Последняя организация была еще в то время очень слаба.

  Ничто не давало повода предполагать, что молодой «посвященный», приблизившийся к высшему центру еврейской власти, станет впоследствии главой и решителем судеб этого страшного Кагала, по указам которого по всему міру будут распространяться ужаснейшие бедствия, и который подчинит своей воле все силы, все орудия действия, имеющиеся в распоряжении Еврейского заговора.

  В 1884‑м году Гинцберг вернулся в Россию и снова приехал в Одессу. Этот город был тогда центром союза «Ховевей‑Сион», что значит «Друзья Сиона». Во главе организаций стоял ее председатель, Лео Пинскер. Очень заинтересованный ею, Гинцберг вступил в члены союза и вскоре сделался правой рукой Пинскера и одним из самых деятельных вождей движения. В 1886‑м году он окончательно поселился в Одессе и с той поры посвятил всю свою энергию разрешению еврейского вопроса. Он писал по‑древнееврейски. Письмо, посланное им известному еврейскому ученому, Финну, по случаю семидесятой годовщины его рождения, обратило на него общее внимание.

  Хотя Гинцберг и был другом Лео Пинскера, главы «Ховевей‑Сиона», но не одобрял методов и способов, которыми пользовалось общество в своих заботах об улучшении положения евреев. Его раздражение все более возрастало, и «скоро Гинцберг стал известен, как “Апостол Божия Гнева”» – так говорит о нем Цольд. Тактика, применявшаяся «Ховевей‑Сионом», представлялась ему недостаточно решительной и действительной и оскорбляла его националистические порывы. Поэтому, как только он приобрел себе некоторое количество последователей среди интеллигентных, но бедных евреев, он стал внушать им свои агрессивные, бунтовщические чувства.

  В 1889 году в Одессу приехал основатель еврейской газеты «Хамелиц» Александр Цедербаум. Он познакомился с Гинцбергом, оценил и понял, что он может быть выдающимся писателем, пишущим на древнееврейском языке: поэтому он предложил ему сотрудничать в его издании. Сначала Гинцберг отказался, но затем взял свой отказ обратно после того, как его приверженцы в течение целой ночи (зимой 1889 года) уговаривали его согласиться на предложение выступить на арену публицистики. Они доказывали ему, что все его труды останутся тщетными усилиями, пока он широко не распространит повсюду своего недовольства и призыва к активной борьбе; ибо по самой сущности своей его мысли должны стать реальными двигателями этих масс. Склонившись на доводы своих друзей, Ашер Гинцберг на следующий же день передал Цедербауму свою статью, озаглавленную «Ло Зо Хадерех» («Это – неправильный путь»): статья была немедленно напечатана в «Хамелиц» и произвела среди евреев сенсацию. Она была подписана именем «Ахад‑Хам».

  Гинцберг в своей статье доказывал неудачность методов, применявшихся «Ховевей‑Сионом» и другими организациями для разрешения еврейской проблемы. По его мнению, главный их недостаток заключался в отсутствии коммунистического духа и в предпочтении, которое оказывалось идее индивидуализма. Как средство противодействия страданиям «угнетенных» евреев, эти организации выдвинули основание еврейских колоний в Палестине; но Гинцберг утверждал, что это средство не может способствовать возрождению и укреплению еврейского национализма, без которого идея иудаизма не может существовать.

  Вскоре после того Ашер Гинцберг основал тайное общество «Вне Мойше» («Сыны Моисея»). Большая часть его теорий получила выражение в статутах этого общества, которого устав будет нами подробно разобран ниже в той части этого труда, которая посвящена обзору всего учения Гинцберга и эволюции сионизма.

  В 1890‑м году Ашер Гинцберг сделался директором древнееврейской газеты «Кеверет».

  Сионисты придают большое значение поездкам Гинцберга в Палестину и считают, что в хронологии сионизма они определяют отдельные этапы всего движения: 1891‑1893, 1900‑1912 года. После каждого такого путешествия следовали критические статьи Гинцберга, посвященные впечатлениям, вынесенным от таких поездок. Общее собрание его трудов был издано в 1895‑м году под заглавием: «На перепутье».

  В 1896‑м году Гинцберг стал одним из директоров Еврейского Общества издания «Ахиазафа» в Варшаве. В течение того же года он получил крупную субсидию от К. Высоцкого из Москвы и основал ежемесячный журнал «Ха Шилоа», который просуществовал до самого начала войны.

  В ответ на призыв Герцля Гинцберг и его последователи приняли участие в 1897 году в Первом Сионистском конгрессе, состоявшемся в Базеле. Когда на этом Конгрессе выяснились намерения и планы вожаков западноевропейского сионизма, Гинцберг совершенно разошелся с их идеологией и тактикой, и с той поры сделался определенным их противником. Существовавший в то время официальный сионизм он прозвал «Политическим сионизмом» или «Герцлизмом», свой же собственный сионизм он называл «духовным», или «практическим», или еще – «культурным», и поставил его на позицию явно и совершенно оппозиционную к герцлизму. Этот сионизм известен под названием «ахадхамизма».

  Оба эти, друг другу противных лагеря представляли два различных понимания той тактики, которой следовало держаться, чтобы добиться обладания Палестиной и утверждения владычества еврейства над міром, что, как известно, было всегда заветной еврейской мечтой. Разность понимания своих ближайших задач вызвала в обеих партиях яростную враждебность друг к другу.

  «Политический Сионизм» Герцля был исполнительным органом независимого ордена «Бнай‑Брит» и группировал вокруг себя всех евреев Западной Европы и Америки.

  «Практический Сионизм» Ахад‑Хама собрал под свое знамя евреев Восточной Европы и Орден «Ховевей‑Сион». Партия Герцля стремилась получить Палестину или, в крайнем случае, и другую какую‑либо территорию, которая принадлежала бы исключительно евреям, как убежище и устой по выезде их из тех стран, где, по их мнению, они подвергались угнетению.

  Герцль делал попытки приобрести Палестину или путем покупки ее у Турецкого султана, или с помощью воздействия одной из великих европейских держав, которая использовала бы свой авторитет, чтобы склонить Султана к уступке Палестины евреям.

  Сравнительно большого труда не представляет, чтобы проследить всю деятельность злосчастного Герцля сквозь длинный ряд его дипломатических авантюр, когда он вел переговоры то с Турецким султаном или Германским императором Вильгельмом II, то с Великобританским правительством, то с Хедивом Египетским. Постоянно стремясь к осуществлению своей мечты об овладении Палестиной, той обетованной страной, которую еще в 1860 году Моисей Хесс мечтал получить в еврейское обладание, пользуясь поддержкой Франции.

  Не менее, чем Герцль желал Палестины и Гинцберг; но его не могла удовлетворить никакая другая территория, ибо только в Палестине он мнил возможность утвердить еврейский центр. Но прежде даже, чем приобретение для евреев самостоятельной территории, он желал, чтобы среди евреев, живущих «в изгнании», появились в их национальном духе признаки возрождения иудаизма. Он согласен отсрочить на некоторое время возвращение евреев в Палестину, только бы народ воспитался в нужном смысле, чтоб он восчувствовал душой и сердцем желание создать свое собственное, самостоятельное государство; а такое душевное состояние народа станет возможным лишь тогда, когда каждый еврей проникновенно сознает свою принадлежность к отдельной нации.

  В 1884 году «Независимым Орденом Бнай‑Брит» была сделана первая попытка объединения западных и восточных евреев. Это произошло в Катовице, где состоялись общие совещания. Соглашения между обеими группами не состоялось: восточные евреи «Ховевей‑Сиона», возглавлявшиеся Лео Пинскером, Лилиенблюмом и другими, все время держались обособленно. То же самое повторилось и на Базельском конгрессе 1897 года. Под водительством Гинцберга восточные евреи всегда составляли отдельный лагерь, оппозиционно относившийся как к теориям, так и к образу действий Герцля, и совершенно независимо от него проводили свои собственные планы еврейской колонизации в Палестине.

  Между вождями обеих партий возникла ожесточенная полемика. Гинцберг выказывал особую непримиримость и проявлял страстную враждебность по отношению к своему партийному противнику. Он не пропускал ни одного подходящего случая, чтобы не критиковать не только действия, но и публицистические статьи и литературные произведения Герцля. Его враждебность проявилась особенно резко в 1902 году, после появления романа Герцля – «Altneuland».

    Гинцберг никак не мог простить Герцлю того обстоятельства, что последний не согласился с его взглядами и не утвердил предложенного им плана действий, изложенного в «Протоколах Сионских Мудрецов». Поэтому он яростно воспользовался появлением в печати романа «Altneuland» и жестоко его осмеял в своем журнале «Ха Шилоа», в январском номере 1903 года.

  Гинцбергу возражал Макс Нордау. Часть статьи Нордау мы считаем нужным здесь поместить, именно ту часть, в которой автор делает намек на «Протоколы», т.е. на тот документ, вокруг которого нынче поднято столько горячих споров и разногласий.

  Назвав Гинцберга «рабом нетерпимости», Нордау продолжает следующим образом:

  «Ахад‑Хам упрекает Герцля в желании подражать Европе[298]. Он не может допустить и мысли, чтобы мы перенимали у Европы ее академии, ее оперы, ее “белые перчатки”. Единственное, что он хотел бы перенести из Европы в “Altneuland”, это – принципы Инквизиции, приемы и способы действий антисемитов, ограничительные законы Румынии в той форме, в какой они нынче принимаются против евреев. Такие чувства и мысли, им высказанные, могли бы вызывать ужас и негодование против человека, неспособного подняться выше уровня гетто, если б не поднималось в душе глубокое чувство жалости к нему.

  Идея свободы – выше его понимания.

  Он представляет себе свободу в виде гетто, но только с переменой ролей; так, например, по его мнению, преследования и угнетение должны существовать по‑прежнему, но с той разницей, что уже не евреи будут их жертвами, а христиане.

  Великую ошибку совершают те евреи, которые доверяют Ахад‑Хаму! Он ведет их к пропасти.

  Ахад‑Хам является одним из злейший врагов сионизма.

  Мы считаем своим правом и своим долгом громко протестовать против названия сиониста, которым облекает себя Ахад‑Хам. Он – не сионист! Он представляет собой полную противоположность сионизму и он ставит нам западню, когда упоминает о сионизме, который в концепции нашего понимания он называет “политическим” и противопоставляет своему собственному, “тайному сионизму”».

  Так говорил Макс Нордау в 1903 году, и таковы были разные точки зрения, с одной стороны западных евреев, группировавшихся вокруг Союза «Бнай Брит», а с другой – евреев восточных, которых вел за собой Гинцберг.

  Начиная с 1897 года, интриги и вообще вся деятельность Ахад‑Хама принимают очень активный и решительный характер, о чем нами будет сказано более подробно в следующей части этого очерка, обследующей способы применения к жизни учения Гинцберга.

  Проживши некоторое время в Варшаве, он переехал в Англию, где и поселился под видом якобы представителя торгового дома Высоцкого, еврея, крупного московского чайного торговца.

  В 1911 году Гинцберг вторично участвовал на Сионистском конгрессе, причем на этот раз он остался вполне удовлетворенным результатами его заседаний. Ничего удивительного в том нет, ибо его теория сионизма одержала верх над всеми другими мнениями: она проникла во всю сионистскую организацию «Бнай‑Брит» и доставила своему автору полное торжество; всякое сопротивление противников было парализовано преобладающим большинством голосов его приверженцев.

  Смерть Герцля, происшедшая еще в 1904 году, открыла Гинцбергу широкое поприще воздействия на умы своих соплеменников. Была ли эта смерть случайной, или главный противник Гинцберга был пожертвован во имя торжества идей «Тайного сионизма»? На этот вопрос определенного ответа дать нельзя: пока смерть Герцля остается загадкой. В 1911 году Вольфсон сделал последнее усилие, чтобы спасти идеи «Политического сионизма», но был побежден: в 1913 году восточный «Практический сионизм» и с ним его творец, Ашер Гинцберг, торжествовали победу по всему фронту.

  С этого момента дело Гинцберга стало быстро подвигаться вперед: с исключительной энергией и решимостью было приступлено к осуществлению его программы, в том виде, как он изложил ее двадцать лет раньше в «Протоколах Сионских Мудрецов».

  Результаты, достигнутые сионизмом вследствие такой перемены тактики, будут нами обследованы в другом труде. Здесь же мы ограничимся перечислением этих результатов, каковыми были: Мировая война, общая деморализация, большевизм, усилия евреев в правительствах всех стран захватить в свои руки власть и господство, общий контроль франмасонства над всей политикой міра, возможность с полной неразборчивостью пользоваться любыми средствами для достижения своих целей...

  В настоящее время Ахад‑Хам, еврейский пророк и заклятый враг всего остального человечества, скромно живет в окрестностях Лондона и оттуда руководит действиями своих ближайших последователей и сотрудников, названных им «священнослужителями». Этим‑то верным и послушным агентам он поручает выполнение своих сатанинских велений: он сам в сочинении своем, озаглавленном «Моисей», определил и разъяснил их роль и их политическое и общественное значение.

      

   

              III. Источники ахадхамизма и его применение к жизни.

  Как было уже указано в предыдущей главе план, разработанный в «Протоколах», вовсе не является творением единоличной мысли Гинцберга.

  Самое заглавие, данное им своему труду «Протоколы Мудрецов Сиона» – указывает на правильность этого утверждения, ибо евреи дают наименование «мудрецов» исключительно только уже умершим выдающимся раввинам, мыслителям и философам своей расы. Поэтому нам будет чрезвычайно интересно проследить весь список этих «еврейских мудрецов», чтобы выбрать из них тех, теориями и учениями которых воспользовался Гинцберг для составления своих «Протоколов».

  От Моисея, Шаммая, Акибы и Бен‑Иохая он заимствовал ненависть ко всем людям, не принадлежащим к еврейскому народу. Он не только преисполнился этой ненавистью и развил ее в себе, но ее же сумел внушить и последователям своим. Как Гинцберг относится к этому вопросу – ясно выражено в одном месте его «Протоколов», где он говорит о «гойской скотине»: так еврейский «пророк» называет всех «неверных», всех неевреев. Что же касается его последователей, то достаточно будет упомянуть об одном из его приближеннейших учеников и ревностном поклоннике, Леоне Симоне, который в одной из своих статей, посвященной своему учителю («Менора» 1917 г.) делает сравнение между Христианским Идеалом и идеалом еврейским. Само собой разумеется, что все его сравнения направлены к вящему поношению и унижению Христианства. Между прочим, он обмолвился следующей фразой: «Иудаизм никогда не мог бы удовлетвориться теми идеалами, которые ублажают домашнюю, прирученную скотину»...

  Главным источником вдохновения Гинцберга служит Моисей: ему он поклоняется как высшему своему идеалу. Недаром он и сам, этот Гинцберг, признан «Пророком» и не только своими ближайшими приверженцами и учениками, но и широкими массами еврейского народа.

  Ввиду сего не лишено интереса ознакомиться с тем представлением, которое составил себе сам Гинцберг о понятии «Пророка». Когда читаешь его статью «Моисей», выносишь впечатление, как будто бы прочитана собственная исповедь самого автора. Эта статья, написанная в 1904 году, была отравленной стрелой, направленной по адресу Герцля, которого евреи в то время часто величали «Пророком». Некоторые выдержки из этого труда помогут нам уяснить себе характер Гинцберга. Приводим эти выдержки.

  «Когда я задумываюсь о Моисее и мысленно наблюдаю его духовный облик, я спрашиваю себя: был ли он военным героем? Нет! Ибо в нем никогда не проявляется применение физической силы. Мы никогда не видим Моисея во главе армии, выполняющего подвиги храбрости в бою против врага. Всего один раз мы видим его на поле битвы, в сражении с Амалехом; но и здесь он просто стоит на месте, наблюдая за ходом сражения, духовною мощью своей помогая воинству Израиля, но не принимая никакого активного участия в бою.

  Был ли Моисей государственным человеком? Нет!

  Был ли он законодателем? Нет!

  Чем же был в конце концов Моисей? Он был – Пророком».

 «Пророк – это есть человек, который свои мысли, образы и представления развивает в себе до их крайних пределов. В уме и сердце он сосредоточивает во всей полноте весь свой идеал, который представляется ему целью его жизни; им заранее намечается, что к служению этому идеалу должен быть приведен весь мір, без малейших исключений. Он носит в душе полный образ своего идеального міра, и этот внутренний, духовный идеал служит для него образцом, по которому он строит весь свой план преобразовательной деятельности; он направляет все его труды, которые он хочет выполнить во внешнем проявлении реальной жизни. Он имеет абсолютное убеждение, что все должно быть так, как это понимает и хочет; это убеждение дает ему вполне достаточное основание и требовать, чтобы все действительно так и было. Он не принимает в соображение никаких извинений, никаких доводов, никаких компромиссов, и его страстный, порицающий голос неумолчно раздается даже и тогда, когда весь мір восстает против него».

  Эта статья была написана в то время, когда полемика между Герцлем и Гинцбергом разгорелась до крайней степени, и когда приверженцы Герцля были гораздо более многочисленны, нежели приверженцы Гинцберга.

  Это есть крик фанатика, который бросает вызов всему міру и который готов совершить любое преступление, готов пожертвовать бесчисленным количеством человеческих жизней – только бы исполнить свою волю.

  В одном из сочинений Леона Симона есть место, где он как бы хочет дополнить мысль своего учителя; он говорит так: «Пророк хочет увидеть осуществление своей мечты, какие бы последствия ни произошли от этого».

  Кроме Моисея Гинцберг очень много занимался подробным и проникновенным изучением трудов Маймонидеса, или Маймуни (1135‑1204), автора «Руководства для колеблющихся», этого «второго Моисея», как можно его назвать, если принять во внимание степень почитания, каким он пользуется у евреев. Мысли этого «Мудреца» собраны в статье Гинцберга, названной им – «Главенство Разума».

  Что касается некоторых фраз и выражений, очень часто повторяющихся в сочинениях Гинцберга, как «еврейская душа», «еврейский национализм», «Израильская нация» и т. д., то эти выражения, совершенно подобны тем, которые употреблял Манассей‑Бен‑Израэль (1606‑1657), еврей, покоривший Англию.

  Разбираясь в различных звеньях цепи творческих исканий, созданной еврейскими мыслителями, Гинцберг надолго остановился перед Спинозой (1632‑1677). Со всей присущей ему энергией, он постарался вытянуть из этого рудника философии все мысли, могущие быть использованными в желательном смысле его фанатизмом.

  Спиноза высказал мысль, выведенную из его наблюдений над жизнью, что право и сила кажутся ему взаимодействующими факторами, и что поэтому область индивидуального права совпадает с областью соответствующей силы. Гинцберг ухватился за это построение и сделал из него догмат: «Сила создает право» – говорит он в первом своем «Протоколе».

  Точно так же он взял у Спинозы свою теорию о «естественном праве силы», которое не признает разницы между добром и злом.

  Из того же источника почерпнул он свою концепцию о будущем еврейском государстве, в котором основным законом будет слепое послушание, даже и в тех случаях, когда будет приказано лишать жизни себе подобных или отнимать у них имущество. Мысль о верховных правах Государства, контролирующего не только гражданскую деятельность народа, но и всю его духовную и религиозную жизнь, иначе говоря, мысль о гражданском и религиозном деспотизме, намеченном «Протоколами» как линия поведения будущего явного еврейского правительства – эта мысль взята Гинцбергом из теологически‑политического трактата Спинозы.

  Можно утверждать вполне достоверно, что Гинцбергом заимствовано у Спинозы все то, что было ему нужно для обоснования своего учения. То же происхождение имеет и его пантеизм, о котором он сплошь и рядом упоминает.

  Мы имеем в виду посвятить специальный труд на разбор «Протоколов»: там из нашего анализа читатель вынесет еще более мотивированное убеждение в том, что Гинцберг в произведении своем отнюдь не является новатором.

  Широко использовав Спинозу, Гинцберг обратился к изучению своих предшественников – влиятельных и популярных евреев XVIII века. Первенствующее место между ними занимает Весли (1725 до 1805) и Моисей Мендельсон (1728‑1786), «Третий Моисей»: оба они, вместе с банкирами Итцигом, Фирдландером и Мейером, были вдохновителями и организаторами иллюминизма.

  Здесь будет чрезвычайно кстати провести параллель между Весли и Ашером Гинцбергом. И того и другого современные им евреи называли пророками. И тот и другой как нельзя лучше поняли психологию «Человеческих групп различных партий и народов» (см. «Протокол» № 2) и сумели использовать слабости и недостатки «неверных», которых они приспосабливают для своих целей как орудия, или как ширмы.

  Подобно тому, как Весли и Мендельсон пользовались Адамом Вейсгауптом, Реймарусом, Лессингом, Николаи, Карлом Дом, Мирабо и другими, точно так же в наши дни Гинцберг имеет в своих руках, в полной своей власти Ллойд‑Джорджа, Клемансо, Вильсона, Леона Буржуа, Ратенау и еще многих, очень многих других.

  Весли и Гинцберг сходятся и в одинаковых их воззрениях на общий план действий. Самым верным путем для выполнения своего дела они оба считают тот, который приводит к полному осуществлению высшего контроля и наблюдения за франмасонством и всеми его разветвлениями. Оба они этой цели достигли.

  Пользуясь одинаковыми методами в разные эпохи истории, эти два еврея питали Революцию и руководили ею: Весли подготовил «великую французскую революцию» и видел воочию, как она развивалась и действовала. Гинцберг составил планы обеих революций, бывших в России, – 1905 и 1917 годов, – и также имел возможность до пресыщения насладиться подготовленной им драмой.

  Чтобы иметь точное представление о количестве мыслей, заимствованных Гинцбергом у Весли, читатель должен бы читать параллельно «Протоколы» Гинцберга и сочинения обоих авторов. Особенно нужным был бы такой метод при изучении приказов и инструкций Вейсгаупта, рассылавшихся его приверженцам и непосредственно представлявшихся Весли на просмотр.

  Гинцберг подражал и Мендельсону в том, что касается еврейского движения «Хаскала»; но в дальнейшем развитии понимания еврейского вопроса между ним и Мендельсоном устанавливается громадная разница. Роль Мендельсона в решении национального вопроса заключалась в том, что он всеми мерами содействовал и способствовал тому, чтобы еврей был вытянут из своего гетто на путь широкой жизни и чтобы, приобретши образование, нужное ему для проникновения в интеллигентные круги немецкого общества, он мог бы добиваться правительственных и профессиональных должностей и достигнуть равноправного общественного положения. С такой точкой зрения Гинцберг не соглашается: такой паллиатив, по его мнению, удовлетворить его не может. Он поставил себе задачей применить результаты движения XVIII века как факторы возрождения и укрепления еврейского национализма, причем делу своему придал чисто творческий характер, ибо заветная цель его заключается в воссоздании еврейского народа на обновленных началах.

  Весли и Ашер Гинцберг почитаются у евреев как наиболее передовые вожди («Maskilim») своего времени (см. Евр. Энцикл. «Хаскалах»). Если из сионизма Гинцберга исключить национальную тенденцию, о которой в XVIII веке евреи не посмели бы и заикнуться, то все учение Гинцберга, в сущности, является сколком с программы Весли и Берлинской школы Хаскалах (Haskalah), основанной Мендельсоном.

  Среди других «Мудрецов Сиона», многими мыслями которых пользовался Гинцберг при построении своей теории, следует назвать Авраама Гейгера, Эйнхорна, Бернэя (Bernays), Зинца, Франкеля, Закса и Моисея Хесса.

  От Авраама Гейгера (1810‑1874) он взял его теорию постепенной эволюции, которую постоянно противопоставлял методам сионистов «политических» (См. тезу Л. Барона; профессор Колумбийского университета Аллер, прямой ученик Гейгера, вместе с тем является восторженным поклонником Ахад‑Хама).

  Фанатическая уверенность Гинцберга в том, что евреи составляют «Избранный народ», находится в полном соответствии с убеждениями Эйнхорна, резко им выраженными (см. Протокол № 5).

  Исаак Бернэс (Bernays, 1792‑1849) дал Гинцбергу теорию, много раз этим последним выражавшуюся, о «систематизации иудаизма в соответствии с общей культурой». Гинцберг следовал за Бернэсом, когда расписывал своим последователям о первенствующем значении иудаизма в мировой истории. В «Библейском Востоке» Бернэса, так же как и в «Протоколах» Гинцберга, громко провозглашается мысль о том, что только еврейский народ может и должен служить прототипом и образцом для всего человеческого рода.

  Франкель (1801‑1875) и Закс (1808‑1864) передали Ахад‑Хаму свою страстную приверженность к древнееврейскому языку.

  Что же касается Моисея Хесса (1812‑1875), то чтобы судить о степени его влияния на Гинцберга и других сионистов, надо внимательно