Три попытки прочитать свои сны

Читать свои сны - тщетные попытки понять знаки судьбы.

 

Попытка первая.

Пытаешься взлететь. Не получается. Но ты знаешь: нужно очень-очень часто взмахивать руками, и тело твое отрывается от земли, руки расправляются в крылья, и ты понимаешь, что летишь. И такая легкость! Там, внизу, - дома, люди, проблемы… А ты - лепесток розы, поднятый ветром. Ты еще помнишь, что была цветком, но покинутый куст уже не кажется тебе потерянным раем. Ты свободна! Ты возвращаешься Домой.

 

Попытка вторая.

Тебе снится дом, которого нет. Ты вернулась, хотя знаешь, что он полуразрушен и в нем уже никто не живет. Но ты вдруг обнаруживаешь, что в твоей комнате оставлены вещи, вполне еще пригодные для жизни, словно кто-то знал, что однажды ты появишься здесь.

Ты ловишь себя на мысли, что если прибраться, то можно жить. И ты моешь окно, в котором нет стекол, вешаешь занавеску, протираешь пыль, включаешь настольную лампу. Ты не спрашиваешь себя, зачем ты здесь. Это очевидно. В той, другой, жизни, ты была здесь счастлива: просыпалась на плече любимого, учила дочку ходить, наряжала ёлку... Здесь ты однажды проснулась вдовой.

Тебе снится дом, которого давно нет. Из которого ты ушла в новую жизнь. Снится вновь и вновь. Иногда тебе кажется, что сон этот наконец ушёл навсегда. Но он возвращается: и ты снова моешь окно, протираешь пыль и разбираешь забытые вещи.

Этот сон - напоминание о простой истине: нельзя сжигать за собой мосты, по которым ходит-бродит твоя Душа.

 

Попытка третья.

… В вагоне жарко и людно. Поезд подходит к большой станции. Ты знаешь, что в конце перрона есть маленький магазинчик, в котором продают настоящие пирожки с морошкой. Несколько секунд сомнений: ты ведь уже вот так отставала от поезда. Но азарт испытать судьбу выносит тебя на перрон и несет к пирожкам, без которых ты вполне могла обойтись. Ты чувствуешь, что не успеешь. Но упрямо спешишь навстречу отчаянному «Опоздала!».

В последнюю секунду ты влетаешь в вагон и понимаешь, что перепутала поезда. Но поезд уже несет тебя в обратную сторону. Через полчаса ты выйдешь на ближайшей станции и начнешь долгий путь человека, отставшего от своего поезда.

Ты знаешь этот свой сон наизусть. Каждый раз, когда он приходит к тебе, ты отчаянно пытаешься всё изменить, но вновь выходишь из вагона и … опаздываешь.

Должно быть, когда – то ты купила билет не на тот поезд. А пирожки с морошкой тут не при чём.

 

Я шла по ночному городу...

Я шла по ночному городу. Следом за мной тихо-тихо, осторожно ступая по моему следу, будто стесняясь быть назойливым, шел снег. Я чувствовала, что за моей спиной пристроилось белое облако. Иногда оно обжигало меня случайно упавшими на лицо снежинками, и было в этом влажном ожоге что-то странное, почти мистическое.

Я подняла глаза: из глубины непроницаемого купола небес медленно опускались на землю лохматые белые парашютики. Подставив ладонь, я поймала один, затем второй… Посредине моей ладони уютно расположились две крохотные капельки воды. Какой же хрупкой оказалась красота! И какой неземной…

Почему всё, что кажется нам необычайно прекрасным, мы называем неземным?

Наверное, нам так хочется сознавать, что в этом огромном мире мы не одни, что где-то там, за тоненькой ниточкой ночных фонарей, в этом бездонном ночном небе, есть еще кто-то. И этот кто-то тоже с замиранием сердца наблюдает, как из его теплых ладоней падают на землю маленькие снежинки. Он видит и меня, идущую по затихшему городу и взволнованную неожиданно открывшейся мне красотой. И мне кажется, я вижу его улыбку…

Что же такое красота? Совершенство линий? Да! Изящество формы? Да! Одухотворенность? Конечно! Наверное, этот ряд определений можно было бы продолжать и продолжать. Но есть слово, которое, как мне кажется, вбирает в себя всё и выражает некий закон, по которому создан наш мир… Красота – это гармония, это понимание себя частью прекрасного и огромного мира, этого ночного неба, этой маленькой снежинки, упавшей на твою ладонь… У поэта Николая Заболоцкого есть такие строки:

А если так, то что есть красота?

И почему её обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота?

Или огонь, мерцающий в сосуде?

 

А неземной мы её называем потому, что она есть проявление высших сил и напоминание нам о божественном происхождении всего земного.

 

Хрюша

… Она думала, что впереди так много времени, а оказалось – всего один взгляд, да и тот прощальный.

… Она верила, что можно объясняться без слов, а оказалось – можно вообще не объясняться.

… Она знала, что не бывает слишком много любви, а оказалось – слишком мало.

… Она видела себя последней свинюшкой, но это была кающаяся морская свинка, очень добрая и очень уставшая.

 

Монолог морской свинки.

Если бы я была птичкой, например, попугаем, я пристроилась бы на твоем плече и иногда бы позволяла себе вольности: повторяла бы твое имя и просила бы немножко зернышек, совсем чуть-чуть, чтобы не умереть с голоду.

Если бы я была кошкой, я бы свернулась клубком у тебя на коленях и мурлыкала бы от избытка чувств, не очень громко, чтобы не мешать тебе быть самой собой.

Если бы я была облаком…

Я всего лишь маленькая круглая свинка, и вовсе не морская (ишь размечталась – «я бренная пена морская»), и даже не очень розовая, но зато я тебя очень-очень люблю. Я так тебя люблю, что даже больно!...

Прости меня за моё молчание, это только кажется, что я хрюкаю: я все время разговариваю с тобой, я всегда чувствую тебя.

Подари мне какую-нибудь твою работу, пожалуйста. Летом, когда приедешь домой. Я так люблю смотреть на причудливые линии твоего замысла. Я читаю в них знаки нашей с тобой общей судьбы.

Всё будет хорошо! Ты права, милая моя доченька, все будет хорошо!..

Твоя мамуля, которая могла бы быть птичкой, или кошкой, или ещё кем-нибудь, а оказалась свинюшкой, уделявшей своему возлюбленному детёнышу слишком мало времени.

1 февраля 2005 года

Сильная женщина

- Наверное, разрез слишком откровенен? – подумала она, отойдя от зеркала. Вернулась, окинула себя долгим взглядом, загадочно улыбнулась и открыла шкатулку.

- Ну что! Последний штрих. Пара изумрудиков – и баста! Да, совсем забыла: куда я буду складывать разбитые сердца?

Засмеялась – задрожали камушки, переплетенные в изящный букет, слегка прикрывающий мочки ушей. Непослушная прядь пепельных волос, никак не соглашалась стать пленницей гребней и заколок и придавала лицу что-то ведьмовское.

- Ваш выход, Татьяна!

В прихожей её ждала пара новеньких стильных туфель: высокая тонкая шпилька, резной силуэт с чуть скошенной застежкой да к тому же ярко-красного цвета. Туфли были её настоящей страстью: она покупала их к сумочкам и перчаткам, к шарфам и шляпам, покупала просто так и по настроению, но никогда не ошибалась в выборе. Все они становились частью её самой, не украшением, не просто обувью, а частью единого целого, именуемого Женщиной.

Ключ уже вставлен в замочную скважину. Последний взгляд в зеркало: из глубины зазеркалья смотрит откровенно красивая женщина, вслед которой не обернется лишь слепой.

Сейчас она повернет ключ, спустится вниз по лестнице, призывно стуча каблуками… Вместе с ней выльется на улицу тонкий запах сирени (её любимых духов).

И зашагает по направлению к продуктовому магазину сильная женщина, знающая себе цену, целый час готовившаяся к походу за картошкой и сыром. И мужчины будут оглядываться и завидовать тому, к которому несёт себя эта женщина…

 

Я хочу забыть твоё имя...

Я хочу забыть твоё имя.

Чтобы услышать его в первый раз.

Удивиться его простоте и звучности.

Пропеть его в самой глубине сердца.

Услышать, как оно отзовется в каждом уголке

моего Я,

Как побежит по венам, расширяя их русла,

Как вернётся к сердцу и взорвет его…

И я не узнаю, почему хотела его забыть.

 

19 апреля 2010 года

 

Смелей, королева!

Вот уже второй букет ромашек исчезает в её руках. Непослушные стебельки всё норовят вырваться, стремясь избежать участи стать венком, а она упрямо переплетает их, разворачивает растрепанные головки, чередуя их с тонкими пучками кукушкиных слезок. Красивый получается венок. Таким короновать можно. Почему бы и нет!..

Она легко взлетает навстречу своим мыслям и водружает на голову цветочную корону. Вперед, королева! Тебя ждёт свита!

В самом низу оврага на старом прогретом июльским солнцем стволе поверженного позавчерашней грозой дуба о чем – то громко спорят мальчишки – её друзья и искатели приключений. Их четверо. И они всегда рядом.

- Эй, пожиратели солнца, поднимайтесь ко мне! Есть идея!

Снизу она похожа на одуванчик: тоненький стебелек, руки-листочки, лохматая голова. Четыре мальчишеских сердца стучат оглушительно в звенящей тишине глубокого оврага. Потребуй она от них сейчас жизнь – отдадут не задумываясь. Стремительно летят их легкие тела навстречу её голосу. И вот они уже наверху. Рядом с ними она по-прежнему похожа на одуванчик, только теперь ей приходится запрокидывать голову, чтобы видеть их лица. То, что ей удаётся прочитать на этих лицах, немного смущает, но так волнительно, так торжественно.

Смелей, королева! Наступит время, и девочка-одуванчик уложит свои непокорные волосы, сменит сандалии на лодочки-шпильки, выгоревший на солнце ситцевый сарафан на вечернее платье … Смелей, королева!

А пока еще не наступило это время, четверо друзей будут нести за тобой шлейф твоей неразбуженной красоты, не обозначая своего присутствия, в надежде только видеть тебя, смеяться с тобой, дышать одним воздухом и знать, что Королевы бывают не только в сказках…

Так учатся быть мужчинами.

Спасибо тебе, девочка – одуванчик, за твою слабую силу, за уязвимость, за способность дышать в одном ритме с июльским ветром, за корону из луговых цветов и трав…

Вперед, королева!

Про девочку Настю

Эти строки писались ко дню рождения,

но чуть – чуть опоздали. Так бывает.

Они из самой глубины сердца, наполненного

грустью грядущего расставания и любовью.

Девочке Насте, ставшей ангелом – хранителем,

посвящается…               

 

Она опоздала. Входить со звонком, конечно, интересно, но как – то неловко. В голове мелькали варианты оправдательных фраз, но их обыденность только раздражала. Нет. Она не будет притворяться, потому что за этой дверью всё поймут и простят. Сейчас она извинится и сядет на своё место за вторую парту среднего ряда, поднимет глаза и …обретет наконец покой.

Во влажной глубине серых глаз, смотрящих на неё с недоумением (где ты так долго была?) и радостью (наконец – то!), она увидела себя, взъерошенную, с улыбкой в пол – лица, солнечную. «Прощена!» - поняла она и села на своё место.

За окном крупными хлопьями падал весенний, майский снег. Кто – то невидимый уже измерял последние часы школьного детства. Тише и печальнее стали привычные голоса, пронзительнее звучали имена, и совсем небеспечно, хотя и по – прежнему заразительно, звенел смех.

Она вслушивалась в тихий, чуть треснутый голос, уводящий в волнующий мир мечты, и вдруг отчаянно остро поняла: ничего этого уже не будет. Пришло время уходить. Это открытие было таким ошеломительным, что она почувствовала, как предательски дрогнули губы, и ощутила солёный ожог подступивших слёз. Она хотела было выйти, но увидела, что огромные глаза лучшей подружки тоже полны слёз, готовых пролиться в любую минуту. Наверное, всему виной был этот звучащий голос, повторяющий строки о свече, горевшей на столе. И сам он был, как та свеча, зовущий и охраняющий, сулящий приют одинокому путнику, заблудившемуся на жизненных перекрёстках. И сердце стучало так, что, казалось, рухнут стены. Да и стен не было! Открытый космос! И она в этом бездонном космосе не одна! И это было счастьем. Настоящим счастьем человека, которого любят…

А та, которая читала стихи, благодарила свою учительскую судьбу за кареглазую девочку, улыбающуюся ей навстречу со второй парты среднего ряда. Так благодарят Бога за ангела – хранителя, прикрывающего своим крылом… У этого ангела было имя – Анастасия… Воскресшая… И воскресившая …

Бывают дни...

Этот запах цветущего шиповника вернул меня в детство...

... Ночь перешла в утро. Я ступала осторожно по тоненькой полоске, чудом избежавшей ночного дождя, между зеркальными лужами. Хотелось пройти незаметно, но тяжелая мокрая ветка шиповника встала на пути.

Я пригнулась... Ожог был сильным, ошеломляющим. Вдруг показалось, что всё это уже было: и утро, и солнечные блики сонных луж, и мокрый ожог шиповника. Кто-то другой, очень похожий на меня, возвращался ранним летним утром с позднего свидания. И душа пела! И душа освобождалась от бренности тела и неслась навстречу облакам, солнцу, подгоняемая беспутным ветром... И душа знала, что это она сочинила прекрасную песню утра!

Я склонилась над благоухающей веткой и поняла: когда придёт время уйти, я хотела бы стать веткой шиповника, тяжелой от ночного дождя. Я хотела бы стать ветром, тёплым и беспечным, треплющим платья и превращающим волосы прохожих в фантастические гривы диких лошадей.

Бывают дни...