Современная парадигма дипломатических переговоров.

Новым видом является и электронная дипломатия, ведущаяся с помощью электронных средств создания, передачи информации и обмена ею. Ф.Хэнсон, аналитик Брукингского института (США) и исследователь Университета международной политики им. Лови (Австралия), определяет электронную дипломатию как «использование Интернета и информационно-коммуникационных технологий (ИКТ), которое способствует достижению дипломатических целей»⁹. Он также отмечает, что перед министерствами иностранных дел стоит сложная задача - адаптироваться к информационной среде и внедрить новые технологии в дипломатию. Для решения этой задачи внешнеполитическими ведомствами разных стран были приняты соответствующие программы, такие как «Искусство управления государством в XXI веке» в Госдепартаменте США, «Цифровая дипломатия» в Форин-офисе Великобритании и «Открытая политика» в Канаде.

В государственных программах, посвященных электронной дипломатии, указываются и некоторые ее составляющие. К примеру, в «Искусстве управления государством в XXI веке» («21st Century Statecraft»*) (*На сайте Госдепартамента даётся только общий обзор этого документа, без полнотекстовой версии.) выделяются восемь составляющих: управление знаниями, общественная дипломатия, управление информацией, консульские коммуникации и ответные действия, реакция на стихийные бедствия, свобода и открытость в Интернете, внешние ресурсы и политическое планирование. Кроме того, в обзоре этого документа говорится о том, что нужно дополнить традиционные инструменты внешней политики самыми инновационными инструментами управления, которые «максимально используют технологии нашего взаимосвязанного мира».

В концепциях внешней политики России 2013 и 2016 годов также указывается на необходимость использования новейших инструментов «мягкой силы», в том числе информационно-коммуникационных и «других, альтернативных классической дипломатии технологий».

Подвиды электронной дипломатии очень разнообразны и называются «твипломатия» (twiplomacy), дипломатия социальных медиа (social media diplomacy), интернет-дипломатия (Internet-diplomacy) и т. д.¹⁵ Также все активнее используются видеоконференции и системы электронных переговоров¹⁶. МИД России, к примеру, имеет свой официальный сайт, аккаунты в социальных сетях «Вконтакте», «Facebook», а также на сайтах «Twitter», «YouTube» и «Flicr». Фактически официальные аккаунты и веб-сайты дипломатических служб уже могут рассматриваться как представительство страны в виртуальном пространстве.

Таким образом, электронная дипломатия, с одной стороны, подразумевает, что множество самых разных акторов взаимодействуют между собой посредством электронных средств коммуникации, объединенных в сети различных уровней; с другой стороны, электронная дипломатия функционирует в принципиально новой, виртуальной среде, главной ценностью которой является информация.

«Сетевая» дипломатия - термин, использующийся в российской внешней политике для обозначения нового принципа ведения дел: если раньше основные контакты велись на высшем уровне или уровне организаций, то сейчас министерства и ведомства разных стран и уровней могут контактировать друг с другом напрямую и по конкретным программам. Такая дипломатия предполагает не традиционную иерархию государств, а их «гибкие формы взаимодействия», коллективное сотрудничество в рамках общих интересов¹⁷.

Однако существует и иное понимание «сетевой» дипломатии (Net diplomacy), согласно которому она представляет собой союз традиционной и общественной дипломатии, но действует в сети Интернет¹⁸. В отличие от электронной дипломатии, ее методы - не просто использование современных средств коммуникации, а создание сайтов, новостных и иных электронных ресурсов (на разных языках, для различных стран и регионов мира), распространяющих определенные ценности и взгляды на события. Такое понимание свойственно американской внешней политике: именно для проведения подобной дипломатии в Госдепартаменте США был создан отдел международных информационных программ, финансирующий подобные проекты. Однако представляется маловероятным, что истинные цели таких программ связаны с сотрудничеством, а не продвижением иных государственных интересов США внутри стратегически важных для них стран и регионов.

В связи с этим в позиции России, изложенной в Концепции внешней политики 2013 года, предусматривалось, что «мягкая сила» может быть использована кем-либо «деструктивно и противоправно», например для вмешательства во внутренние дела государства, негативного влияния на общественное мнение и дестабилизацию обстановки внутри страны. Такое вмешательство, как правило, происходит под видом правозащитных и неправительственных организаций, а также посредством сети Интернет. Если в 2013 году Россия только намеревалась активно использовать ИКТ для противодействия подобным угрозам и способствовать созданию правовых и этических норм, делающих использование информационных технологий безопасным, то сейчас, согласно Концепции 2016 года, она уже «принимает меры для обеспечения национальной и международной информационной безопасности», способные отразить множество вызовов и угроз.