Незаконное проведение искусственного прерывания беременности: проблемные аспекты

Для Донецкой Народной Республики важным направлением её деятельности является охрана жизни, здоровья и безопасности каждого человека. Так в ч. 1 ст. 34 Конституции ДНР закреплено, что «каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счёт средств соответствующего бюджета, страховых взносов и других поступлений» [1]. Например, беременная женщина имеет право на бесплатную квалифицированную помощь, в том числе по вопросам искусственного прерывания беременности. Не вступая в дискуссии о моральной стороне вопроса, следует согласиться с мнением М.Н. Гернета «в миллионной массе абортируемых я вижу слишком много индивидуальных различий, чтобы заклеймить их общим позором осуждения. Если я вижу в их толпе кое-где мелькающие, весёлые, улыбающиеся лица прожигательниц жизни, то вижу также тысячи лиц, перекошенных таким ужасом, таким отчаянием, такою смертною тоскою…» [2, с. 233]. Жизненные обстоятельства бывают разные, и порой беременные женщины в силу особого психологического состояния видят единственный выход в прерывании беременности. Но в случае небезопасного прерывания беременности есть вероятность потери женщиной репродуктивной функции. Задачей государства является создание таких условий для прерывания беременности, при которых опасность для жизни и здоровья женщины должна быть минимизирована.

Первым государством на Земле, легализовавшем аборт, стала Советская Россия. В совместном постановлении Наркомздрава и Наркомюста от 18 ноября 1920 г. «Об охране здоровья женщин» говорилось о бесплатном производстве операции по искусственному прерыванию беременности в обстановке советских больниц, производимой по желанию женщины. 27 июня 1936 г. ЦИК и СНК СССР приняли совместное постановление, которым налагался запрет на производство абортов «как в больницах и специальных лечебных заведениях, так и на дому у врачей и на частных квартирах беременных». «Аборт разрешался лишь в исключительных случаях, когда «продолжение беременности представляет угрозу жизни или грозит тяжелым ущербом здоровью беременной женщины … и только в обстановке больниц и родильных домов». Запрет на аборт действовал более 19 лет и был разрешен Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 ноября 1955 г. «Об отмене запрещения абортов» [3, с. 40–41].

Слово «аборт» имеет латинское происхождение («abortus») и переводится как «выкидыш». С момента введения УК ДНР в главе 16 была предусмотрена ст. 124 Уголовного Кодекса Донецкой Народной Республики (далее УК ДНР) «незаконное проведение искусственного прерывания беременности», устанавливающая ответственность за «незаконное производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля» [4]. Но возникало очень много дискуссий по поводу того, что в международных документах, в том числе и в документах ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения), термин «аборт» не использовался. Кроме того, абортом принято считать искусственное прерывание беременности на сроке до 22 недель. При сроке свыше 22 недель искусственно вызывается процесс преждевременных родов, тем самым женщина избавляется от плода естественным путём. Тогда как по ст.124 УК ДНР лицо подлежало и подлежит ответственности, за прерывание беременности независимо от срока (как до 22 недель, так и после).

Объектом состава преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие здоровье человека.

В качестве первого последствия незаконного производства аборта предполагается причинение вреда здоровью женщины, хотя в диспозиции нормы о нем не говорится, поскольку законодатель криминализирует только соответствующее деяние, совершенное непрофессионалом. Это деликт опасности. Аборт вне зависимости от срока относится к тяжкому вреду здоровью, что следует из ст. 112 УК ДНР. Второе последствие выделено в квалифицирующий признак – причинение вреда, отличного от вреда от прерывания беременности либо смерти потерпевшей. Несмотря на то, что указанное последствие явно тяжелее первого, закон указывает на неосторожную форму вины. Часть 1 ст. 124 УК ДНР указывает на то, что не квалифицированный состав данного преступления совершается с прямым умыслом, т.е. виновный осознает общественную опасность своих действий, предвидит наступление опасных последствий и желает, чтобы в результате его действий беременность потерпевшей искусственным путем была прервана. 

Потерпевшей от преступления, предусмотренного ст. 124 УК ДНР является беременная женщина, каждая женщина имеет право самостоятельно решать вопрос о материнстве, следовательно, вправе прервать беременность. При этом прерывание беременности проводится в лица, имеющими специальную подготовку в соответствующих медицинских учреждениях. Из вышеизложенного следует, что условиями законности аборта являются: согласие абортируемой; искусственное прерывание беременности в специальном учреждении здравоохранения; лицом, имеющим специальную подготовку; в пределах определенных сроков беременности. Последнее условие требует разъяснения. УК ДНР оперирует двумя понятиями: прерывание беременности (ч. 1 ст. 112) и аборт (ст. 124), не раскрывая и не конкретизируя их. Медицинская и юридическая энциклопедическая литература определяет аборт как искусственное прерывание беременности в течение первых 28 недель [5, с. 89].

Объективная сторона данного преступления заключается в производстве аборта ненадлежащим лицом, т.е. лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, соответственно – это любое лицо, кроме акушера-гинеколога. При этом уровень квалификации врача значения не имеет. Совершенно очевидно, что уголовный закон в рамках специальной статьи предусматривает ответственность только за один вид незаконного аборта – его производство ненадлежащим лицом, остальные его виды не могут повлечь ответственности по ст. 124 УК ДНР. Считаем не вполне аргументированным предложение о декриминализации аборта, проведенного вне медицинского учреждения, поскольку его проведение в иных условиях, при отсутствии необходимого медицинского оборудования или с применением новых и не прошедших клинических испытаний препаратов, как справедливо отмечает М. Киселева, может причинить серьезный вред жизни и здоровью женщины. Уголовная ответственность врача-гинеколога наступает в случае, если вследствие его действий наступили тяжкие последствия по характеру причиненного вреда (ст. 119 УК ДНР – в случае причинения тяжкого вреда здоровью женщины; ст. 110 УК ДНР – в случае ее смерти).

Для квалификации действий виновного способы совершения преступления, предусмотренного ст. 124 УК ДНР, не имеют значения и могут быть различными: медикаментозными, хирургическими, механическими, токсическими и другими. Они учитываются как при определении характера и степени общественной опасности содеянного, так и при назначении наказания. 

Анализ уголовного законодательства в части регламентации ответственности за незаконный аборт позволяет сделать вывод о том, что современное государство сняло с себя значительную часть ответственности за уголовно-правовую охрану здоровья беременной женщины, мотивируя криминализацию лишь одного вида незаконного аборта стремлением свести к минимуму подпольные операции по прерыванию беременности, наиболее опасные для здоровья женщины, а также приверженностью принципу невмешательства государства в частные дела.

Однако, подобная позиция власти, на наш взгляд, не дала положительного результата, о чем убедительно свидетельствуют статистические данные. По оценкам специалистов в мире совершатся около 50 млн. абортов, треть из которых делается незаконно. Установить количество криминальных абортов достаточно сложно, поскольку данное преступление характеризуется высоким уровнем латентности. Осложняет ситуацию и тот факт, что зачастую аборты, не соответствующие условиям правомерности, установленным Основами законодательства об охране здоровья граждан, делаются врачами-гинекологами, не подлежащими уголовной ответственности по ст. 124 УК ДНР, поскольку в подавляющем большинстве случаев именно к ним обращаются женщины, желая прервать беременность. Сложно привлечь к ответственности врача даже в случае смерти потерпевшей, поскольку необходимо доказать, что именно этот врач проводил операцию, а медицинская документация в таких случаях либо не ведется, либо уничтожается. Кроме того, для привлечения к уголовной ответственности врачей-гинекологов необходимо доказать причинную связь между преступными действиями врача и наступившими общественно опасными последствиями. Специалисты, проводящие судебно-медицинские экспертизы по таким делам, в большинстве случаев категоричных выводов не делают, объясняя это особенностями организма потерпевшей. В этом смысле показателен следующий пример. Н. хотела сделать аборт, но стоимость операции (от 10 тыс. руб.) была для нее слишком большой. Когда она собрала 8 тыс. руб., срок беременности был уже 16-18 недель. По объявлению в газете она нашла частную медицинскую клинику, где ей согласились сделать операцию, и через несколько часов после ее проведения Н. была дома. Чувствовала она себя очень плохо, беспокоили сильные боли внизу живота, поднялась температура. Утром она позвонила в клинику и ей посоветовали принять несколько таблеток анальгина. На следующий день бригадой сокрой помощи Н. была госпитализирована в городскую больницу, где в тот же день скончалась. Согласно выводам экспертов, ее смерть наступила от внутриматочного инструментального вмешательства с использованием острых плодоразрушающих инструментов, обычно используемых в гинекологической практике при производстве медицинских абортов. В ходе предварительного следствия установили клинику, где Н. была прервана беременность, но достаточных доказательств проведения ей операции определенным врачом-гинекологом собрать не удалось.

Все вышеизложенное позволяет утверждать, что уголовное законодательство, предусматривающее ответственность за незаконное проведение искусственного прерывания беременности, нуждается в дальнейшем совершенствовании. В науке уголовного права предлагаются различные способы решения поставленной проблемы: от включения врачей-гинекологов в число субъектов преступления, предусмотренного ст. 124 УК ДНР, до криминализации всех предусмотренных Основами законодательства ДНР об охране здоровья граждан видов незаконного аборта. Полагаем, что указанные предложения нуждаются в дальнейшей научной разработке и являются предметом специального исследования.

 

Список использованных источников

1. Конституция Донецкой Народной Республики [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://dnr-online.ru/konstituciya-dnr/ – Названия с экрана.

2. Гернет М. Н. Истребление плода с уголовно-социологической точки зрения (Доклад Х Общему собранию русской группы Международного союза криминологов) // Вестник права. 1914. № 8.

3. Кривошеин П. К. Аборт: социально-правовой аспект // Вестник Волгоградской Академии МВД России, 2012. № 1 (20).

4. Уголовный кодекс Донецкой Народной Республики: (утвержден Постановлением Верховного Совета Донецкой Народной Республики № ВС 28-1 от 19 августа 2014 г) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://dnrsovet.su/zakonodatelnaya-deyatelnost/dokumenty-verhovnogo-soveta-dnr/ugolovnyj-kodeks-donetskoj-narodnoj-respubliki/

5. Медицинская энциклопедия / Под ред. В.И. Покровского. Ульяновск, 1997. С. 7; Н.А. Ардашева. Словарь терминов и понятий по медицинскому праву. СПб., 2007. С 89.

Смирнова Н.В.

ГОУ ВПО «Донецкий национальный университет»,

юридический факультет