Изученность взаимодействия ПРП и власти в России.

Несмотря на большую распространённость, российские ПРП исследовались мало. Вопрос их взаимодействия с представителями власти рассматривался в нескольких исследованиях.

Юлия Андреева в своей работе «Вопросы власти и самоуправления в религиозном движении «Анастасия»: идеальные образы родовых поселений и «воплощение мечты»»[46] пишет о том, что жители ПРП скептически относятся к государственной власти как части системы, но никак ей не противодействуют, поскольку считают, что бороться с системой её же методами бессмысленно. Их цель - построение нового мира со справедливыми законами, где всё решают сами люди. Один из радикальных способов выхода из системы – самозахват земли жителями ПРП Агнино, считающими, что в получении официального разрешения нет необходимости[47]. По словам автора, жители ПРП при общении с представителями органов власти и жителями близлежащих населённых пунктов считают необходимым умалчивать об «истинных» основаниях приобретения земли, ссылаясь на понятные для администрации и практичные причины создания поселения, те, которые она воспримет благосклонно, например, желание «восстановить деревню, заниматься фермерством, решить проблемы со здоровьем или вернуться на место своего рождения». Эти причины, по мнению жителей ПРП, будут более понятны чиновникам, чем другие, настоящие идеи движения. Это связано с тем, что в ряде случаев после откровенного изложения участниками движения своей позиции и рассказа о принадлежности к движению анастасийцев чиновники и местные жители приходили в недоумение и отказывались выделять участки земли^[48].

Взаимодействие жителей поселений родовых поместий с властью рассматривалось в работе, проведённой исследовательской группой ЦИРКОН в 2012 г.^[49],[50]. Данные исследования показали, что «модель их взаимодействия может строиться по-разному, и часто она зависит от того, как и при каких обстоятельствах это взаимодействие начиналось»[51]. Оформляться поместья могут как КФХ, как общественные организации, есть никак юридически не оформленные. Жители достаточно большого количества поселений нацелены на построение конструктивного диалога с властью, «стараются наладить добрые отношения с местной администрацией. Да и власти в ответ часто не только не препятствуют, но и оказывают содействие экопоселениям»[52]. Приводятся примеры содружества ПРП Благодать Ярославской области, которое поддерживает хорошие отношения с властью, и ПРП Ковчег Калужской области, где власти предоставляют участки земли в аренду бесплатно, с налогом как на земли сельхозназначения. Также, есть жители поселений, не желающие сотрудничать с местной администрацией, настроенные изоляционистски. К ним относятся жители ПРП Радомир Челябинской области, не имеющее документов на землю и 7 лет успешно отбивавшееся от властей. Многочисленные проверки и судебные разбирательства проводились в ПРП Родное Владимирской области, в Липецке власти препятствовали деятельности организации «Ведическая Русь», продвигающей идею создания РП[53].

Авторы пишут, что «многое зависит от собственного поведения жителей поселений», поэтому поселенцы «зачастую реализуют определенную линию поведения, нацеленную на качественные отношения при взаимодействии с властями»[54]. «В настоящее время в большинстве поселений взаимоотношения с властями складываются все же весьма позитивно, прежде всего, потому, что сами поселенцы ведут себя довольно активно на земле, развивают район своего присутствия»[55]. Что касается отношения со стороны представителей власти, они не всегда понимают суть деятельности поселенцев и идут на взаимодействие, но «есть и позитивный опыт взаимодействия, идущий со стороны властей»[56]. Что касается отношения со стороны поселенцев, «встречаются позиции относительно того, что с властью контактировать вообще не стоит» - есть представление о «системе» как «механизме гнета и порабощения человека», о «мировом правительстве», которое «не заинтересовано в свободных и независимых людях»[57]. Однако чаще всего жители поселений понимают, что для эффективного существования и достижения своих целей нужно выстраивать позитивные отношения с представителями власти, «стать союзниками (по крайней мере, на определенное время)»[58]. Поддержка местной власти необходима поселенцам для принятия законов о РП в целях институционализации движения.

Группой исследователей выделены проблемы, решение которых связано со взаимодействием с властью: 1) проблемы, связанные с определением статуса альтернативных поселений – сложно зарегистрировать новое поселение, так как в законе нет понятий «поселение родовых поместий» и «экопоселение»; 2) проблемы, связанные с определением статуса земель - чаще всего поселения располагаются на землях сельхозназначения, на которых запрещено капитальное строительство и отсутствует возможность прописки. Также, проблемами являются повышение стоимости земли и сложность её оформления. Отсутствие статуса у земли и поселения приводит к трудностям с пропиской у жителей, которые тянут за собой и другие проблемы – с выплатами компенсации родителям за образование ребенка, находящегося на семейном обучении, сложности при получении материнского капитала, трудности со строительством инфраструктуры в поселении (власти не должны выделять средства на её строительство, так как официально территориального образования нет), проблемы во взаимоотношениях с проверяющими органами, связанные с отсутствием разработанных норм и правил для поселений^[59]. Ещё одной важной потенциальной проблемой для поселенцев является принятие закона о ювенальной юстиции, поскольку «дети в поселениях по некоторым формальным характеристикам могут быть отнесены к неблагополучным в связи с неполучением «легального» образования, непрохождением медицинского осмотра (многие родители сознательно не проходят осмотры и не делают детям прививок), материальным положением семей и т.п.»[60].

В исследовании также говорится о том, что жители ПРП активно участвуют в законотворчестве и стараются принять закон о РП, который подразумевает закрепление за каждым жителем РФ 1 га земли, который не отчуждается, не облагается налогами и передаётся только по наследству. Такие законы, но в урезанном виде, уже приняты в Белгородской и нескольких других областях РФ.

Авторы пишут, что причиной многих проблем жителей поселений является несовершенство правовой базы, поэтому их решение зависит от успешности взаимодействия с представителями власти. «Есть общий настрой на легализацию, поэтому движение само инициирует эти контакты (т.к. со стороны власти, по сути, особой заинтересованности нет)»[61]. Власти может быть выгодно активное участие жителей поселений в жизни муниципалитетов: «концептуальные прорывные сообщества из соображений стратегической безопасности старательно стирают грань с внешним окружением, вникают в его социальные проблемы и помогают их решать местной власти, включая пополнение местного бюджета, привлечение врачей и педагогов в село и райцентры»[62]. Тем не менее, «определенная настороженность по отношению к внешним людям со стороны поселенцев все-таки наблюдается – частично это зависит от внутренних идейных убеждений; также присутствует некий страх, что в определенный момент кто-то ими «заинтересуется»»[63].

Внимание рассмотрению взаимодействия ПРП и власти уделялось в работе А. Позаненко «Попытки институционализации поселений родовых поместий в России»^[64]. По наблюдениям исследователя, практически все ПРП создаются на землях сельхозназначения (на заброшенных полях или пастбищах) по причине их дешевизны и низкого налогообложения, а также необходимости для создания ПРП крупного участка земли, не примыкающего к населённым пунктам. Так как вид разрешённого использования (ВРИ) этих земель «не предусматривает возведения на них жилых построек, тем более предназначенных для постоянного проживания с регистрацией», «дома поселенцев построены незаконно и либо официально не существуют, либо оформлены, например, как хозяйственные постройки»[65]. Поэтому, «подавляющее большинство ПРП находится на полулегальном положении», в связи с чем «у некоторых из них по этому поводу возникают трения с властями»[66], которые могут изъять землю по причине её нецелевого использования. «Шаткость этого положения, наряду с некоторым недоверием к анастасийцам среди той части общества, которая о них знает, обусловливает необходимость институционализации самого движения и, особенно, поселений родовых поместий»[67], что делает необходимым взаимодействие с представителями власти, так как от них зависит судьба ПРП[68]. Автором рассматриваются три основные группы шагов, предпринимаемых в целях институционализации движения ПРП: изменение правового статуса земли под ПРП, способствование принятию институционализирующих нормативных правовых актов, создание благоприятного образа ПРП. В работе есть достаточно подробная информация о способах и условиях изменения статуса земли под ПРП и её ВРИ, об истории Родной партии и законодательных инициативах её членов, о продвижении ФЗ «О родовых поместьях», о принятии законов о РП в субъектах РФ.

А. Колганов в своём докладе в МГУ «Родовые поместья и состоящие из них поселения как перспективная социально-экономическая форма»[69] рассматривает потенциал поселений родовых поместий, существующие способы и проблемы государственной поддержки поселений родовых поместий и предлагает возможные варианты решения данных проблем. К основным проблемам ПРП он отнёс: состояние транспортной, энергетической и социальной инфраструктуры в местах организации поселений родовых поместий; необходимость значительных стартовых инвестиций в обустройство родовых поместий; сложность перехода к достаточно эффективному производству на базе родового поместья; организационно-правовые проблемы (главная - проблема правового статуса родовых поместий и создаваемых на их основе поселений). Автор считает, что для поддержки движения необходимо организовывать опорные структуры экопоселений, которые обеспечат финансовую поддержку родовых поместий и поселений родовых поместий, а также технологическую поддержку новопоселенцев и их экономическое и организационно-правовое консультирование. Интересно, что Информант 1 из ПРП Московской области, при котором я упомянула данную статью, сказал, что написанное в данной статье совсем не соответствует действительности.

В статье А. Селезнёва и И. Селезнёвой[70] говорится о тенденции сакрализации анастасийцами национального лидера, о предположительных встречах президента с Анастасией и обсуждении с ней будущего России, об окружённости В.В.Путина врагами, «пятой колонной»[71].

А. Филькина пишет о том, что анастасийцы, как и последователи других новых религиозных движений, являются «до крайности законопослушными», что обусловлено как их религиозными убеждениями, так и необходимостью быть предельно внимательными к соблюдению норм Гражданского и Уголовного кодексов вследствие того, что «они являются объектом пристального внимания силовых структур»[72].

 Анастасийское движение в России изучала американская исследовательница Veronica Davidov. В своей статье «Beyond Formal Environmentalism: Eco-Nationalism and the "Ringing Cedars" of Russia»[73] автор пишет о том, что в современной России Правительство относится к экологии безразлично, уделяет ей минимум внимания, поэтому «явная экологическая активность, как на Западе, в лучшем случае будет неэффективна и в худшем случае опасна»[74]. Автор пишет, что анастасийцы мало интересуются взаимодействием с государством. Они не определяют неэффективность взаимодействия с государством как признак слабости движения и силы государства, но рассматривают безразличие государства как слабость. Жители ПРП позиционизуют себя как «экологическую и духовную элиту, власть которой основана на экологичности, национализме, который отделен от государства, и привязанности к земле»[75]. Автор считает такое мировоззрение стратегической фантастикой, которая объясняет неспособность жителей поселений эффективно взаимодействовать с государством. Также, она считает, что движение можно рассматривать как один из «экологизмов», который G.Garrard^[76] описывает как стремление приблизить к природе политическую идентичность в идеализированном сообществе. V. Davidov пишет, что «слабое и неэффективное (и, поэтому, неинтересное жителям ПРП) государство» изображается либо как «совершающее злодеяния из-за невежества», либо как «слабый и некомпетентный актёр на сцене, где доминируют гораздо более мощные силы, включающие в себя как метафизические существа, так и транснациональные корпорации»^[77]. Тем не менее, члены движения взаимодействуют с государством. Их стремление к земле как непременное условие «правильного» образа жизни означает, что они вынуждены взаимодействовать с государством, по крайней мере, через бюрократические и правовые каналы для приобретения земли для реализации своих сельскохозяйственных инициатив. Они размещают рекламные щиты, пропагандирующие родовые поместья как «национальную идею» России, в тех местах, где они могут привлечь внимание политиков и СМИ, чтобы склонить их к сочувствию их идеям и участию в политическом лоббировании. Главы государств, в том числе президент РФ, в книгах изображаются слабыми и управляемыми «оккультными священниками», контролирующими их посредством бесконечного потока информационных технологий»^[78]. Неэффективность российского государства критикуется в первой главе первой книги, где автор утверждает интеллектуальную и ресурсную «кражу» уникальных русских сибирских кедров и их продуктов иностранными корпорациями и правительствами, а знание их целебных свойств забыто в самой России. Ослабление государства рассматривается как стратегия темных сил в войне против сил света.^[79].

По мнению исследователя Игоря Польского[80], движение анастасийцев к центральной власти относится лояльно, охотно с ней контактирует и сотрудничает, а противодействует периферийной «власти целого спектра неполитических систем и учреждений, которые словно опутывают современного городского человека и определяют большую часть его жизненного времени и пространства» - торговых сетей, централизованного коммунального обслуживания, школ и работодателей, больниц и родильных домов. Причём речь идёт не только об отказе от услуг, например, медицинских учреждений и школ, а, главным образом, «о создании противодействующего и альтернативного дискурса, в соответствии с которым современные системы медицины, работы, сельского хозяйства и производства продуктов питания, рынка, СМИ, образования и проч. некомпетентны и бесперспективны, а наиболее перспективными являются альтернативные педагогические методики, которые можно применять самостоятельно на уровне семьи и поселения; альтернативная медицина, включая народные методы, целительство, закаливание, домашние роды, альтернативные практики питания (вегетарианство, сыроедение); альтернативное сельскохозяйственные практики (натуральное земледелие, пермакультура), и др.»^[81] Таким образом, движением критикуется не сфера политики, а образ жизни, альтернатива которому создаётся участниками движения посредством жизни в РП. Критика способствует развитию альтернативных практик, обеспечивающих частично или полностью независимое от образовательных, медицинских, коммунальных, медиа, экономических и других периферийных систем существование индивида, семьи или более широкого сообщества. Автор считает, что если рассматривать движение РП как противодействие современному городскому и массовому обществу, то это противодействие не политическое, а антидисциплинарное в понимании дисциплины и дисциплинарного общества, изложенном Мишелем Фуко[82]. Такое противодействие популярно не только на постсоветском пространстве, на что указывает появление сторонников движения и создание ПРП в странах Европы, в США, Турции и других.