Крушение халифата и государства-преемники

 

Трещины халифат Аббасидов дал рано, однако процесс разрушения поначалу шел медленно, почти незаметно, и его завершение отстояло на несколько веков. Как мы помним, первой отпала Испания, когда в 755 г. беглый омейядский царевич Абд ар-Рахман основал там независимый халифат с центром в Кордове. Таким образом, у Багдада появился первый суннитский соперник. В 800 г. наместник, отправленный Гаруном в сегодняшний Тунис, принял титул эмира и стал фактически независимым властителем, хотя и признавал духовное верховенство багдадского халифа. Эмир чеканил монету, но имя халифа на ней часто отсутствовало. Титул и владения он по наследству передал своему потомству. Те, в свою очередь, в 902 г. присоединили к своим владениям Сицилию, которую удерживали вплоть до прихода туда норманнов в 1060 г.

На обломках тунисского эмирата позднее возникло новое государство, более могущественное и долговечное, — халифат Фатимидов, сделавших своей столицей незадолго до этого построенный Каир. Основатель династии Убайдулла аль-Махди якобы вел свою родословную от дочери пророка Фатимы. Будучи шиитами, Фатимиды считали багдадский режим узурпаторским, а себя — правоверными имами-халифами. Современник Убайдуллы глава кордовского халифата Абд ар-Рахман III провозгласил себя в 929 г. халифом, в результате чего исламская империя, пусть номинально, получила одновременно двух лидеров.

При пятом представителе династии, аль-Азизе, государство Фатимидов, чьи владения простирались от Красного моря до Атлантики, достигло пика своего могущества. Во время пятничной молитвы имя аль-Азиза звучало в мечетях таких городов, как Мекка и Дамаск, и даже в Южном Йемене. Увы, достойного преемника ему не нашлось. Аль-Хаким (996—1021) устроил гонения на христиан и евреев, а себя в рамках ультрашиитской доктрины объявил земным воплощением Аллаха. В качестве такового он был признан друзами. Представители этой секты носят имя ее основателя Дарузи и до сих пор существуют в Ливане и Сирии. Зато при дворе аль-Хакима работал великий египетский ученый аль-Хайсан (ум. 1039), чьи труды в области оптики опровергли мнение Евклида и Птолемея о том, что человеческий глаз испускает некие невидимые лучи, достигающие предметов, на которые упал взгляд.

Для западных историков Фатимиды — это в первую очередь главные противники крестоносцев; для восточных они первая и последняя шиитская династия, которая представляла реальную угрозу суннитскому исламу. Падение Фатимидов от руки Салах ад-Дина (1172), присоединившего Египет к своим сирийским владениям, вновь формально вернуло Северную Африку под власть багдадских халифов.

Западное крыло халифата потихоньку сокращало свой размах, однако те же самые процессы шли и на востоке. Здесь назначенный аль-Мамуном (820) наместник Хорасана, по происхождению невольник-перс, перенес свою столицу из Мерва в Нишапур, где стал править как суверенный властелин. Постепенно он расширил границы своих владений до самой Индии и вскоре перестал упоминать имя халифа во время пятничной молитвы. К 874 г. огромная территория от Индии до Багдада, от Средней Азии до Персидского залива ускользнула от арабов к персам-Саманидам.

В период правления Саманидов, который продолжался до 999 г., старая персидская аристократия вернулась к власти. Это был самый просвещенный режим того времени, а его столица, Бухара, своим интеллектуальным и политическим блеском затмевала Багдад. Саманиды покровительствовали как арабским, так и персидским авторам. Одному из них как своему патрону посвятил свой фундаментальный труд по медицине (914) ар-Рази. Это его сочинение было позднее переведено на латынь. Другой представитель этой династии известен тем, что оказал честь Ибн Сине, позволив ученому работать в своей богатейшей частной библиотеке. Именно в этот период персидская литература пережила свой ренессанс. Сокровищницу мировых поэтических шедевров пополнили такие произведения, как, например, «Шахнаме» («Книга царей») Фирдоуси (940—1020). Любопытно отметить, что, как и аль-Газали, великий персидский поэт также был уроженцем Туса. В своей поэме, состоящей из 60 тысячи двустиший, Фирдоуси с гордостью описал подвиги иранских царей и героев, как исторических, так и легендарных, начиная от Адама и кончая арабским завоеванием. «Шахнаме» послужила неиссякаемым источником вдохновения для более поздних персидских поэтов и была полностью или частично переведена на многие языки мира.

 

* * *

 

Когда Фирдоуси завершил свой монументальный труд, бразды правления перешли в руки другой этнической группы, тюрков. Первоначально это были невольники, которыми Саманиды буквально наводнили свой двор. Их возвышение ознаменовало первую победу инокультурного элемента в исламе. Свою поэму «Шахнаме» Фирдоуси посвятил одному из них, Махмуду Газнави. Увы, труд поэта не получил должного признания. Тюрки еще не доросли до того культурного уровня, который позволил бы им уметь по достоинству оценить красоты поэзии и глубины учености. Разочарованный, Фирдоуси подверг Махмуда резкому обличению и осмеянию и был вынужден искать спасения за пределами его владений.

Унаследовав восточную часть бывших саманидских земель, Газнавиды вскоре распространили свою власть на Афганистан и Западную Индию. Другая династия, Бунды, получила западную часть бывших саманидских владений. Бувайха утверждал, что ведет свое происхождение от Саманидов. Столь низко пал престиж халифата, что сын Бувайхи выступил в 945 г. походом на Багдад, где был принят с честью беспомощным халифом, который удостоил его почетного титула Муизз ад-давла (укрепляющий власть). В течение 110 лет Бунды пользовались безграничной властью, в отличие от халифов, которые лишь номинально стояли во главе империи. Так началась эпоха заката и унижения Багдада. Увы, процесс этот оказался необратимым.

Упадок халифата продолжился и при преемниках Бундов, турках-сельджуках. Холодным днем 1055 г. в ворота Багдада уже стучался отряд туркмен под предводительством Тогрула, внука Сельджука. Халиф не стал оказывать сопротивления. Наоборот, турки были приняты с почетом как освободители. Тогрул даже удостоился почетного титула «султан», а с ним получил и реальную власть. Впоследствии этот титул как наследники Сельджуков носили турки-османы. Сельджуки возобновили враждебные действия против Византии. В сражении при Манцикерте (Армения) был пленен сам византийский император, что открыло туркам дорогу для дальнейшей экспансии в западном направлении. Началось массовое переселение тюркских племен на запад, а с ним и закат эллинизма и тюркизация Малой Азии. Через семь лет Никея (турецкий Изник) была уже под властью турок. Здесь, практически по соседству с Константинополем, был основан сельджукский Румский султанат. Вскоре его столица переместилась в Иконий (турецкий Конья), один из богатейших и красивейших городов Малой Азии. Это было первое мусульманское государство на пути крестоносцев в Святую землю. Сельджуки переживали пик своего могущества, их владения простирались от Кашгара (самой восточной точки распространения ислама) до окрестностей Константинополя. Впрочем, Сельджукам хватило мудрости оставить на местах персидскую администрацию, в частности визирей-персов. Самым блестящим среди них был Низам аль-Мульк, о котором уже говорилось выше как об основателе медресе аль-Низамия, павшем от рук ассасинов (1092). В 1074 г. Низам созвал съезд астрономов, на котором был принят новый персидский календарь. По мнению ряда ученых, он был даже более точен, чем григорианский, которым пользуемся мы. Одним из участников этого научного форума был Омар Хайям (1048—1131), известный на Западе как поэт, воспевавший вино. Неутомимый визирь, Хайям также занимался строительством мечетей, прокладкой каналов, дорог, устройством караван-сараев. Дороги того времени охранялись так хорошо, что, по свидетельству одного биографа, один-два путника могли спокойно, не волнуясь за свою безопасность, проделать путь из Средней Азии в Сирию. Современником Хайяма был поэт-романтик Низами, чей поэтический шедевр «Хамсе» («Пятерица») по праву называют пятью алмазами персидской поэзии.

Убийство Низама ознаменовало начало ослабления центральной сельджукской власти, что в конечном счете привело к распаду династии. Персидские Сельджуки формально оставались у власти до 1117 г. Румейские — примерно в 1300 г. уступили власть туркам-османам. Когда в Сирию пришли крестоносцы, они встретили на своем пути несколько крошечных сельджукских государств.

 

* * *

 

До сих пор речь шла о мусульманских государствах, которые то появлялись, то исчезали в границах халифата, причем каждое новое было гораздо слабее своего предшественника. В результате они становились легкой добычей завоевателей. Первыми с запада пришли крестоносцы; вслед за ними с востока — монголы.

Эпохальная авантюра, вошедшая в историю под названием Крестовых походов, была по большому счету продолжением вечных трений между Европой и Азией, их взаимной вражды, корни которой восходят к греко-персидским войнам и конец которой положила лишь Вторая мировая война. В данном случае толчком к ответным действиям со стороны христианской Европы послужило то обстоятельства, что турки уже фактически стучались в ворота Константинополя. Впрочем, уже и раньше сицилийские арабы пробовали угрожать Риму, а испанские — Франции. Крест на доспехах воинов как символ их правого дела, стремление отвоевать Святую землю у неверных — все это придавало движению крестоносцев религиозную окраску. На самом же деле это воинство ставило перед собой гораздо более приземленные цели, в том числе расширение сфер экономического и политического влияния. Первое было крайне необходимо итальянским купцам, второе — бесчисленным отпрыскам французских и норманнских аристократических семейств. В Крестовых походах нашли для себя отдушину и авантюристы, охваченные жаждой странствий и приключений, и религиозные фанатики, для которых паломничество в Святую землю было частью епитимьи. Нужна была лишь искра, способная подвигнуть их на эту авантюру. Ею стала пламенная речь, произнесенная папой Урбаном II 16 ноября 1095 г. в Южной Франции. Запомните это место и время. В своей речи папа призывал христианский мир «ступить на путь, ведущий к Гробу Господню, и освободить его от поганых». Судя по результатам, ни одна другая речь в истории Средних веков не оказалась столь эффективной. Подобно пожару, этот повальный психоз, вырвавшись из Франции, охватил всю Европу. Ему оказались подвержены как верхи, так и низы общества, богатые и нищие, старые и молодые.

Местом встречи христиан был назначен Константинополь, откуда они дружным маршем двинулись через сельджукскую Малую Азию. В июне 1097 г. была отвоевана Никея. Придя в Сирию, возглавлявший лотарингское войско Болдуин, он же будущий король Иерусалимский, повернул на восток и в начале 1098 г. захватил Эдессу (аль-Руха), армянское христианское княжество. Эдесса стала первым католическим государством на Святой земле. В отличие от Болдуина возглавлявший войско итальянцев и сицилийских норманнов Танкред повернул на запад и занял Таре, который также находился в руках армян. Его родственник Боэмунд Тарентский, пожалуй самый дальновидный из предводителей крестоносного воинства, двинулся в сторону Антиохии, колыбели христианства (Деян., 11: 26) и воротам в Сирию. После упорной девятимесячной осады город в июне 1098 г. открыл крестоносцам ворота. Свою роль в падении Антиохии сыграло предательство армянского военачальника, находившегося на службе у сельджукского эмира. Боэмунд провозгласил себя главой Антиохийского княжества. Другой предводитель, глава провансальцев Раймунд Тулузский, двинулся на юг через Триполи к конечной цели похода — Иерусалиму. Его примеру последовал и брат Болдуина Готфрид Бульонский. Иерусалим тогда принадлежал Фатимидам, а охранял его тысячный гарнизон. После месячной осады город в июле 1099 г. был взят штурмом, за которым последовала массовая резня местного населения. Так на карте Ближнего Востока появилось самое крупное католическое государство. Готфрид был его главой в течение года, затем его сменил брат, Болдуин I (1100—1110), который принял титул короля Иерусалимского. Тем временем Раймунд вернулся в Триполи, отвоевал город в 1109 г. у арабского эмира и превратил его в неприступную крепость — первую в своем роде. Она до сих остается в числе основных достопримечательностей этого города. Захватом Триполи завершилось последнее крупное приобретение крестоносцев на Святой земле. Три государства — княжество Антиохийское и графства Эдесское и Триполитанское — являлись вассалами Иерусалимского королевства, которое при Болдуине I и его кузене Болдуине II (1110—1118) достигло пика своего могущества.

 

* * *

 

Для мусульманского мира настала очередь нанести ответный удар. Все началось с турка по имени Занги, владетеля Мосула и Алеппо. В 1144 г. он напал на Эдессу и сумел ее захватить. Это был первый ответный удар. За ним последовали другие, которые не прекращались до тех пор, пока от четырех христианских государств не осталось камня на камне. Начиная с Занги инициатива в священной войне перешла в лагерь мусульман. Его сын Hyp ад-Дин (свет веры) отвоевал у другого турка Дамаск и сделал его своей столицей, таким образом устранив последнее препятствие, отделявшее Зангидов от владений крестоносцев. Hyp ад-Дин мечтал захватить Египет и, взяв Иерусалим в мусульманские клещи, как орех, раздавить его. Этот честолюбивый план осуществил его преемник, энергичный и находчивый полководец Салах ад-Дин.

Салах родился в курдской семье в Ираке. Когда мальчику исполнился год, родители перебрались на жительство в Баальбек, где отец состоял на военной службе у Занги. Первой блестящей победой Салах ад-Дина стало свержение шиитского режима Фатимидов в Египте. За Египтом последовали Киренаика и Хиджаз. Вторая громкая победа мусульманского полководца — разгром крестоносцев в битве при Хаттине в июле 1187 г. Это место представляет собой кратер потухшего вулкана, расположенный на высоте 518 метров над уровнем моря рядом с Галилейским озером. Считается, что именно здесь Христос произнес свою Нагорную проповедь. Салах ад-Дин, имея в своем распоряжении свежие силы, обрушил тучи стрел на усталое, мучимое жаждой франкское войско. Из 20 тысяч рыцарей и пехотинцев в живых осталась лишь жалкая горстка тех, кто потом поведал миру эту печальную историю. Список пленников возглавил король Ги де Лузиньян. Следует воздать Салах ад-Дину должное: он не стал подвергать пленника унижениям, а обращался с ним в соответствии с его высоким титулом. В конечном счете Лузиньян был отпущен на свободу. Правда, предварительно с него взяли клятву, что он никогда больше не поднимет меча против мусульман. А вот другой пленник, Рено де Шатийон, хозяин замка Ка-рак на берегу Мертвого моря, вынашивавший дерзкий план захватить Медину и, эксгумировав тело пророка, выставить его на всеобщее обозрение, удостоился иного к себе отношения. В соответствии с данной себе клятвой, Салах ад-Дин собственноручно заколол врага мечом.

 

 

^{Территории крестоносцев в Сирии}  

 

Битва при Хаттине решила судьбу Иерусалима. Правда, в противоположность кровавой резне 1099 г., когда было перебито практически все мусульманское население города, Салах ад-Дин великодушно предложил его обитателям-христианам либо заплатить выкуп, либо быть проданными в рабство. Падение и захват Иерусалима стали провозвестниками гибели и других христианских городов в Палестине, а вот Европу всколыхнула новая волна религиозного и военного рвения. Внушительную кампанию возглавили три венценосных особы: король Франции Филипп-Август, германский император Фридрих Барбаросса и английский король Ричард Львиное Сердце. Ключом к Палестине считалась Акка (Акра), она и была выбрана в качестве места решающего сражения. Ричард взял город в кольцо осады. Салах ад-Дин бросил под стены Акры свежие силы. Таким образом, горожане оказались зажаты между двух огней. Противоборство было долгим и упорным (1189—1191), каждая сторона проявила чудеса доблести и героизма. Главными героями были главы враждующих лагерей, равные друг другу по уму и военной доблести. Победителем из этого поединка вышел Ричард. 2700 пленников, не сумевших заплатить выкуп, были убиты. За Акрой последовала Хайфа. Полоска побережья от Тира и далее на юг перешла к крестоносцам, однако внутренние районы Палестины оставались в руках мусульман.

Со смертью Салах ад-Дина в 1193 г. из игры выбыл ярый защитник ислама и ходячее воплощение благородного мусульманского воина. Однако яркий след, прочерченный им на небосводе истории, не потускнел и по сей день. Как и раньше, к его гробнице в Дамаске рядом с мечетью Омейядов стекаются тысячи паломников. До сих пор его имя остается козырем в руках подстрекателей к вражде с Западом. Память об этом славном воине хранят и другие его начинания, мирные: школы, мечети, больницы, позднее послужившие прообразом для десятков, если не сотен им подобных.

Как это часто случается, преемники Салах ад-Дина, названные в честь их родоначальника Айюбидами, раздробили доставшиеся им владения. Каир, Дамаск, Хама и другие города в Сирии и Ираке превратились в столицы автономных Айюбидских династий. Со смертью Салах ад-Дина ислам утратил не только единого предводителя в борьбе против крестоносцев, но и общий территориальный оплот в этой борьбе. Впрочем, крестоносцы так и не сумели воспользоваться преимуществами данной ситуации. Предпринятый в 1238 г. королем Франции Людовиком IX Крестовый поход против Египта закончился позорным провалом. Его предводитель попал в плен к неверным, однако был отпущен за внушительный выкуп. Из Египта Людовик отправился в Сирию, где укрепил ряд приморских городов. Его замок в Сидоне до сих пор входит в список достопримечательностей этого восточного города. Надо сказать, что благородством своей натуры Людовик резко отличался от прочих своих современников и не зря вошел в историю как Святой.

Айюбидов сменили мамлюки (1250—1517). Они владели землями Сирии и Египта и возглавили борьбу за освобождение Палестины от крестоносцев. Слово «мамлюк» означает «находящийся в собственности», «невольник». И действительно, начало этой династии положил Айбак (1250—1257), бывший невольник одного из стражников последнего Айюбида. Айбак взял в жены вдову своего предшественника и установил военную олигархию, в которой наследование власти обычно происходило от покойного правителя к его невольнику либо кому-то из его личной стражи. Хотя мамлюки были необразованными и жестокими новичками в исламе, им принадлежат три неоспоримые заслуги. Они очистили территорию от последних крестоносцев, приостановили продвижение на запад полчищ еще более диких монголов Тимура, а также украсили свою столицу мечетями и другими зданиями, которые до сих пор входят в число архитектурных жемчужин той эпохи.

Вершиной эпохи мамлюков стало правление Бейбарса (1260—1277). Он не только заставил откатиться назад волну монголов, которые успели разграбить Багдад в 1258 г. и всесокрушающим смерчем пронеслись по Сирии и Палестине, но и сплотил свои владения и возобновил нанесение смертельных ударов, которые в свое время начал наносить еще Занги и продолжили Hyp ад-Дин и Салах ад-Дин. Один за другим прибрежные города, находившиеся в руках крестоносцев, а также крепости тамплиеров и госпитальеров переходили в его руки. В 1268 г. капитулировала Антиохия. Город с его древней цитаделью и старинными церквами был предан огню. Около 16 тысяч жителей города и его защитников были убиты, около ста тысяч уведены в рабство. Невольничий рынок был настолько перенасыщен товаром, что мальчик мог принести продавцу лишь двенадцать серебряных монет, а девочка всего пять. От этого сокрушительного удара бывшая блистательная столица Селевкидов и римлян уже не оправилась.

Спустя три года пала неприступная крепость Хисн-аль-Акрад, оплот госпитальеров. За ее стенами могли находиться до тысячи рыцарей, и в течение многих лет она возвышалась, словно верный часовой, на пути, соединявшем Триполи и побережье с внутренними районами страны. Оставленная рыцарями, впоследствии она служила приютом для бедной общины крестьян, пока уже в наше время не перешла под мандат Франции. Хисн была главной в цепи цитаделей, державших под контролем горные перевалы на пути от побережья в глубь страны. Другая твердыня госпитальеров, крепость Аль-Маркаб (Каструм Мергатум), зорко следила за дорогой север—юг на прибрежной равнине. В 1285 г. после тридцативосьмидневной осады Аль-Маркаб пала под ударами преемника Бейбарса, Кулавана (1270—1290). Как и его предшественник, Кулаван по происхождению был невольником-тюрком, за которого его хозяин заплатил баснословную цену в тысячу (альф) динаров. Отсюда и его прозвище — аль-Альфи, которым он чрезвычайно гордился. После Аль-Маркаба настал черед лежавшего южнее Триполи. В 1289 г. город пал и был превращен в развалины. Акра, единственное место, представляющее военную ценность, преемник Кулавана штурмовал в мае 1291 г. Оборонявшим город тамплиерам была обещана жизнь, однако обещание это так и не было выполнено. Падением Акры и резней тамплиеров завершился последний акт ближневосточной средневековой драмы.

 

* * *

 

Парадоксальный факт: периоды мира в течение двух веков присутствия крестоносцев на Святой земле были более продолжительными, чем периоды войны. На Востоке Запад пожинал богатый урожай, а вот Восток скорее пострадал, чем обогатился от появления здесь европейских гостей.

Крестовые походы подарили Европе столь необходимый ей шанс расширить свои границы и вступить в контакт с миром, стоявшим на гораздо более высокой ступени культурного и интеллектуального развития. Что касается военного искусства, то крестоносцы позаимствовали у Востока новую технику ведения войны, в том числе использование сигнальных костров в ночное время и почтовых голубей для передачи разведданных. В экономическом плане Крестовые походы открыли для европейских купцов новые рынки. В результате на Западе начали пользоваться спросом такие ближневосточные продукты, как рис, лимоны, эфирное масло, имбирь и сахар. Воины, купцы, моряки и пилигримы возвращались домой с пестрыми коврами и дорогими тканями, которые они позднее пытались имитировать у себя в Европе. Европейские языки полны свидетельств тех первых средневековых контактов с Ближним Востоком. Практически в каждом имеются названия таких тканей, как дамаск, муслин, тафта, сатин.

В том, что касается интеллектуальной сферы, заимствования были крайне скудными. Впрочем, ничего удивительного в этом нет, ибо в эпоху Крестовых походов ненадолго соприкоснулись, с одной стороны, арабское общество, пережившее свой культурный зенит и теперь клонившееся к упадку, а с другой — общество европейское, еще не готовое к тому, чтобы воспринять культурное наследие Востока. Сделать это мешали самые разные преграды — религиозные предрассудки, чужой климат, языковой барьер. На латынь был переведен лишь один крупный научный труд — медицинский шедевр аль-Маджузи («аль-Катаб аль-Малаки»). Куда больше европейцам пришлись по вкусу поучительные рассказы, которыми славилась арабская литература. Ими зачитывались, их переводили, правда, поначалу устно. Постепенно они начали проникать в европейскую литературу. Предшественницами истории сквайра из «Кентерберийских рассказов» Чосера стали сказки «Тысячи и одной ночи».

Особый интерес представляет такой побочный продукт присутствия крестоносцев на Ближнем Востоке, как миссионерская деятельность среди мусульман. Несостоятельность военных методов потребовала иных, мирных подходов. Переманить неверных в христианство оказалось куда легче, чем пытаться покорить их огнем и мечом. В середине XII в. крестоносцами был основан кармелитский орден (по названию знаменитой горы в Палестине), который существует и по сей день. В Европе каталонский церковник Раймонд Луллий (ум. 1315) стал первым европейцем, который настаивал на необходимости изучения Востока с тем, чтобы полученное знание применять затем в миссионерской деятельности в странах Северной Африки и Азии. Раз начавшись, эта работа велась постоянно сначала католиками, а позднее и протестантами.

Печальным последствием изгнания со Святой земли последних крестоносцев в конце XIII в. стало то, что их города пришли в упадок и запустение. Походы мамлюков лишь добавили разрушений, особенно в прибрежных областях. Опасаясь возвращения европейцев, мамлюки разрушали башни и замки, перекрывали входы в гавани, не давали местному населению селиться в портах. Излюбленной их тактикой была тактика выжженной земли. Поскольку друзы и шииты тоже не спешили идти на сотрудничество, мамлюкские султаны пытались приструнить единоверцев-диссидентов, сделать из них суннитов и вообще послушных подданных. Что касается христиан во главе с ливанскими маронитами и последователями яковитской и армянской церквей в Сирии, то их дни были сочтены. В населенные ими районы были предприняты многочисленные военные походы, вылившиеся в массовую резню христиан и грабеж их имущества. Стоит вспомнить о том, что именно христиане несли в мусульманский мир идеи греческого, а затем и европейского мира. В результате репрессий поддерживать связи с Западом сделалось гораздо труднее. К страданиям от рук человеческих прибавились мучения от прихотей матери-природы. Участились и сделались губительнее по своим последствиям засухи, голод, эпидемии. В хрониках XIV в. упоминаются по крайней мере четыре массовые эпидемии. Одна из них, Черная Смерть, бесчинствовала в регионе на протяжении нескольких лет. Только в Каире она унесла около трехсот тысяч человеческих жизней. Опустошив Ближний Восток, Черная Смерть переместилась на Запад, в Европу. Мамлюки, узрев во всех этих бедствиях проявление Божьего гнева, пытались умилостивить Аллаха новыми гонениями на христиан и евреев.

При мамлюках население Египта и Сирии сократилось примерно на треть. Рука об руку с уменьшением численности населения шли культурный упадок, который начался еще при крестоносцах, и экономическая разруха. Этот процесс продолжился и при Османах, сменивших мамлюков на этих землях.

 

* * *

 

В конце XV в. произошли два события мирового масштаба, которые отрицательно сказались на торговле и в целом на экономике данного региона. Открытие Америки в 1492 г. не только распахнуло для Европы новые горизонты, но и повлекло за собой перемещение важных торговых путей. Европейцы обратили свои взгляды на запад, потому что именно там находились новые рынки сбыта. Атлантика перестала быть «морем мрака», а Средиземное море — морем «посередине земли». Шесть лет спустя после открытия Америки португальский мореплаватель Васко да Гама обогнул южную оконечность Африки, известную теперь как мыс Доброй Надежды. Так на карте мира стало одним белым пятном меньше. Васко да Гама продолжил свое плавание до Индии, проложив тем самым новый и более короткий маршрут не только в Южную Африку, но и в Южную Азию, где производились те самые вожделенные пряности, за которые европейцы были готовы платить огромные деньги. Из Южной Азии путь лежал еще дальше, в страны Дальнего Востока. Замкнутый в рамках исламского мира, Ближний Восток остался в стороне от этих эпохальных событий. Прошло несколько столетий, прежде чем открытый в 1869 г. Суэцкий канал пусть даже частично, но вернул этому региону былое значение в мировом товарообмене.

Не менее судьбоносные перемены намечались и на политическом горизонте. На севере восходила новая звезда — турки-османы. Вскоре и под персидским, и под мамлюкским султаном закачались троны. Хотя мамлюки, как и Османы, были суннитами, они, чтобы противостоять врагу, предпочли объединиться с персидскими шиитами, видя в них меньшее зло. В 1515 г. османская армия под предводительством энергичного султана-воина Селима I (1512—1520) уничтожила персидскую кавалерию и всех тех, кто шел вслед за ней. Армения, где произошло это событие, вошла в состав Османской империи. Вскоре турки вошли в Тебриз, столицу шаха Исмаила (1502—1524). Настала очередь мамлюков.

В битве при Мардж-Дабике к северу от Алеппо привыкшие воевать по старинке египтяне полагались в основном на личную доблесть. Увы, она им не помогла. Как и для персов-шиитов, столкновение с османами закончилось для них полным разгромом, что неудивительно, так как в распоряжении последних имелись пушки и другое огнестрельное оружие. С престарелым мамлюкским султаном аль-Гури (1500—1516) прямо на поле боя случился апоплексический удар, и он замертво свалился с коня. Наместник Алеппо вместе с вверенными ему силами перешел на сторону врага. Сражение оказалось решающим. Селим победителем вступил в Алеппо. Вся Сирия лежала у его ног. В начале следующего, 1517 г. жерла его пушек, установленных на нильском берегу, были уже обращены в сторону Каира. Преемник аль-Гури на мамлюкском троне, бывший невольник Турман-бей (1516—1517) бежал в лагерь бедуинов, однако был схвачен и повешен на столичных воротах. Так спустя 267 лет бесславно закончил свое существование мамлюкский султанат. С его падением завершилась и целая эпоха арабского владычества в регионе. Центр мусульманского мира, ранее расположенный в Медине, Дамаске, Багдаде, Каире, переместился в Стамбул. Но на стамбульском троне сидели представители уже совершенного другого этноса, носители иной культуры, говорившие на абсолютно ином языке. Впрочем, кое-что осталось неизменным — ислам. Под его знаменем Османы, эти относительные новички в воинстве Аллаха, уверенным маршем шли к новым победам.

 

 

Глава 16.