Применение системы формальных обозначений в качестве инструмента психотерапии.

Ниже представлена формальная репрезентация некоторой части полной психотерапевтической сессии. Цель заключается в том, чтобы помочь вам адаптировать эту систему для вашей собственной работы, идет ли речь о психотерапевтической практике, исследовательской деятельности или теоретических изысканиях. Мы хотим продемонстрировать вам, что данная формальная система обозначений способна послужить в качестве диагностического инструмента, одновременно предоставляющего в распоряжение психотерапевта стратегию, которой он может руководствоваться в своем поведении и которая, к какой бы психотерапевтической школе он ни принадлежал, поможет ему разработать эффективный план для достижения клиентом желаемого изменения и появления у него необходимых ему возможностей выбора.

Том был направлен для прохождения курса психотерапии его куратором из управления по надзору. Он – «подросток с делинквентным поведением», отбывавший условный срок за избиение своей сестры, да и вообще любого, с кем он был в состоянии справиться. Достаточно странно, что, испытывая сильное раскаяние по поводу своих действий, он продолжал воровать и драться, после чего просил прощения. Он был одним из тех, кого нам приводили в качестве «трудного случая» наши друзья – психотерапевты, которые, по-видимому, были рады любой возможности проверить нас. Нам, однако, показалось, что мы получили здесь прекрасную возможность продемонстрировать друзьям ценность формальной системы обозначений (по поводу которой они просто откровенно хихикали) и в то же время, если сумеем, помочь Тому. Мы спросили Тома, согласен ли он принять участие в демонстрационной сессии. Он согласился и вообще произвел впечатление человека, который искренне хочет справиться со своими «проблемами». В начале сессии авторы попросили Тома рассказать, что, как он считает, ему следует изменить в себе. Пока он говорил, мы записали на доске его мгновенное описание:

1. (V, K, D, 2, C.E., _) _c.

Определив, что данное описание является неправильным, один из нас обратил внимание присутствующих психотерапевтов на то, что переменные R и S имеют значение К и 2 соответственно, а переменные I и R имеют значения V и К соответственно, и сказал, что имеется выбор: либо применить обратную функцию с использованием вопросов метамодели, либо разрабатывать новые репрезентативные системы. Затем автор принял еще одно решение – он выбрал в качестве тактики функции следующего состояния тактику под названием «проигрывание полярностей». Для этого он взял часть описания Тома и применил его по отношению к Тому в качестве функции следующего состояния.

2. (_, _, Dv, 2, _, _) t [(V, K, D, 2, C.E., _) c ],

где Dv означает, что психотерапевт использовал в вербальном выходном канале визуальные предикаты.

В результате этого описание Тома изменилось и приобрело вид:

3. (V, K, D, 1, MR, V) _c.

Теперь, имея два мгновенных описания, авторы объяснили, каким образом можно, основываясь на них, сделать выбор между прямым созданием новых репрезентативных систем и применением обратных функций метамодели. Можно было бы создать двойную связь. В принципе, были доступны несколько возможностей, но наиболее очевидное решение состояло в том, чтобы рассортировать множества векторов на полярности с использованием любой из соответствующих техник, описанных в данном томе. Мы решили использовать пространственную сортировку полярностей, поскольку ведущей репрезентативной системой у нашего клиента была кинестетическая, и, соответственно, данную технику было проще всего использовать. Мы поставили два стула друг напротив друга, как принято в гештальт-терапии, используя пространственную локализацию, сортировку по категориям Сатир и предикаты репрезентативных систем в качестве показателей правильной сортировки парасообщений и их максимального разделения.

В результате сортировки были получены две последовательно выражаемые полярности:

(V, V, Di, 2, C.E., _)

 

и

(V, K, Dj, 1, MR, _),

где Q (Di) № Q (Dj).

Получив две хорошо сформулированные полярности, авторы объяснили присутствующим, какие возможности решения доступны им при переходе к третьей фазе работы с полярностями – фазе интеграции. Здесь обе полярности должны быть отображены в одну и ту же репрезентативную систему. Разумеется, это можно сделать несколькими способами в нескольких репрезентативных системах. Однако функция следующего состояния, которую мы должны использовать, чтобы обеспечить это отображение, будет иметь одни и те же формальные характеристики независимо от выбранной нами техники. Формальная запись этой функции сама по себе может подсказать целый ряд подходов. Например, поскольку:

(_, V, _, _, _, _)

 

и

(_, K, _, _, _, _),

мы могли бы отобрать для работы в третьей фазе неиспользуемую репрезентативную систему. В этот момент авторы прервались на некоторое время, чтобы сделать обзор происходящего процесса и предложить наблюдателям несколько стратегий выбора оптимальной техники для отображения полярностей в репрезентативную систему, где между ними будет установлен контакт, и для перевода клиента в метапозицию. В общем, мы посчитали, что поскольку ведущей репрезентативной системой Тома является кинестетическая система (К), а его способность к восприятию визуальной информации развита плохо, постольку отображение в визуальную репрезентативную систему (V) окажется затруднительным. Выполнить отображение в кинестетическую систему (К) было бы совсем нетрудно, однако выбор другой репрезентативной системы мог обеспечить развитие у Тома нового способа репрезентации опыта. Мы полагаем, что если только входной канал не перекрыт полностью, информация, поступающая по этому каналу, отображается в связанной с ним репрезентативной системе, даже если она никак не связана с полярностями и поведенческими стратегиями, над которыми мы работаем непосредственно в данный момент. Поскольку наиболее правильной функцией в психотерапии является та, которая приводит к появлению конгруэнтного мгновенного описания, или вектора, мы решили попытаться осуществить так называемую сложную интеграцию (интеграцию, которая не ограничивается решением проблемы, связанной с одним поведенческим паттерном, а открывает перед клиентом множество каналов роста и развития потенциала). Наша стратегия была очень простой: отобразить полярности Тома в К, одновременно через D и А, в результате чего должна появиться одновременная репрезентация, то есть метапозиция. Одновременная репрезентация в К может оказаться довольно неприятной. Если для вас характерны процессы «вижу-чувствую» и «слышу-чувствую», вы сами могли заметить это, наблюдая, как спорят друг с другом в ходе психотерапевтического сеанса муж и жена. В целях драматического доказательства (авторы, будучи в душе артистами, прекрасно понимают, что лишь драматические доказательства могут побудить клиницистов решиться на преодоление трудностей, связанных с усвоением новых техник и новых способов подхода к психотерапии), мы решили, что каждый из нас сыграет одну из полярностей Тома, как если бы мы были частями его самого. Причем мы будем делать это одновременно и более энергично, чем мог бы сделать он сам. Спокойным тоном мы объяснили ему следующее:

Психотерапевт. Том, ты понимаешь, что есть две части тебя самого. Одна из них сидит на этом стуле, она злится и кричит. Она хочет, чтобы ты умел постоять за себя и не позволял другим тобой помыкать. Она видит, как с тобой происходят разные вещи, которые ей не нравятся, и она говорит тебе, чтобы ты дрался и не был маменькиным сынком… Правильно?

Том. Да.

П. И есть другая часть тебя самого, вот она, там. Она иногда боится и чувствует, что нехорошо обижать людей, нехорошо говорить им гадости и оскорблять их чувства. Она говорит тебе, чтобы ты просил прощения и был хорошим парнем, чтобы люди тебя любили, верно?

Т. Да, у меня есть обе эти части, и они борются друг с другом, как делал я, когда сидел на этих двух стульях, только они делают это у меня в голове, пока у меня, наконец, не кончается терпение. Тогда я делаю что-нибудь не так, и снова нарываюсь на неприятности. И я же знаю, что не должен этого делать, и все остальные мне говорят, что я знаю, но я просто теряю контроль, я не могу справиться с этим (указывает на стул полярности «обвинитель») – и бац! Тут появляется этот (указывает на стул полярности «заискивающий») и говорит мне, чтобы я просил прощения, обзывает меня по-всякому (обратите внимание на сдвиг в употреблении предикатов), и все думают, что я псих.

П. Ты вовсе не псих, и я думаю, что нам удастся помочь тебе справиться с этим, если ты сумеешь выдержать одну вещь, которая, возможно, покажется тебе немного необычной и немного пугающей. Джон будет играть твою часть, которая сердится, вот ту, а я – часть, которая приказывает тебе просить прощения и быть хорошим мальчиком, вот эту. Будешь играть с нами? Обещаешь остаться с нами до конца?

Т. Конечно, если вы думаете, что это поможет.

П. Хорошо.

И оба автора внезапно, без всякого предупреждения начали, к удивлению Тома, ругаться, как это делал сам Том, когда его полярности были сначала пространственно разделены, а потом максимально возможным образом рассортированы в хорошо сформулированную пару векторов.

 

 

Авторы играли в гипертрофированной манере, они оба одновременно требовали, чтобы Том слушал только их, уступал их требованиям, и не обращали внимания друг на друга.

В сущности, Том, таким образом, оказывался в метапозиции, воспринимая обе свои полярности одновременно через каждый входной канал и через связанную с этим каналом репрезентативную систему.

 

 

где i ≠ j.

Теперь контакт между полярностями был обеспечен, и была достигнута метапозиция. В результате Том отреагировал чисто аудиальным сообщением, поступающим по соответствующему выходному каналу, – это был пронзительный вопль и дигитальное: «Дазаткнитесь, вы!» Следующим шагом должны были стать окончательная перекодировка и интеграция.

Авторы начали настойчиво требовать, чтобы Том взял их под контроль как свои части, или они возобновят одновременное исполнение обеих полярностей и будут добиваться, чтобы он выслушал каждого из них и занял центральную позицию, служа для них посредником, чтобы он осознал ресурсы каждого из них и чтобы он признал, что обе части нужны ему для равновесия, и сам строил жизнеспособную структуру, в которой каждая часть будет иметь свободу самовыражения.

Таким образом, Том перекодировал свои части, превратив их из источника проблем в ресурсы, позволяющие ему справляться с задачами, которые ставит перед ним жизнь. После вербальной перекодировки каждой части была осуществлена их интеграция в кинестетической системе. С этой целью авторы попросили Тома взять от каждого из них определенные способности, по одной в каждую руку, а затем осторожно сплести кисти рук и сделать так, чтобы взятые способности разошлись по всему его существу (по телу, глазам и т. д.). Разумеется, перекодировка на самом деле происходит не снаружи, не в руках клиента, однако данное кинестетическое действие сопровождается в неврологическом плане построением новой карты для территории, для которой раньше существовали две противоречивые карты. Полученные в итоге векторы представляют собой набор мгновенных направлений, вариантов выбора Тома:

(V, V, D v, 2, C.E., _) c;

 

(K, K, K, 1, M.R., _) c;

 

(A, D, D, _, _, _) c.

 

Хотя это мгновенное описание не полностью хорошо сформулировано, тем не менее изменения, происшедшие в Томе, оказались довольно существенными для одного сеанса и были очевидны всем присутствующим на демонстрации. Данная сессия послужила адекватным примером того, как система формальных обозначений помогает прояснить, что именно происходит в процессе психотерапии, и одновременно служит в качестве ориентира, помогающего психотерапевту эффективным образом использовать имеющиеся в его распоряжении техники и стратегии для оказания помощи своим клиентам в процессе их изменения.

Эпилог

В двух томах «Структуры магии» мы постарались, так хорошо, как смогли, показать некоторые из множества паттернов, общих для всех психотерапевтов, к какой бы школе они ни принадлежали. Мы совершенно не претендовали на то, чтобы создать новую школу психотерапии. В наши намерения входило скорее положить начало новому способу обсуждения психотерапии, чтобы все поняли реальное сходство психотерапевтических школ, формально по-разному подходящих к задаче оказания помощи людям. Мы стремились показать не то, что какой-то определенный психотерапевтический подход обладает большими возможностями по сравнению с любым другим подходом, а, наоборот, то, что все формы психотерапии помогают клиентам измениться. Таким образом, вопрос отныне заключается не в том, какой подход наиболее эффективен, а в том, почему все эти подходы, несмотря на свои кажущиеся различия, могут приводить к желаемым результатам.

Ответ, который мы предлагаем в этих двух томах, в основе своей прост. Все техники каждой из форм психотерапии оказывают влияние на процессы репрезентации, на создание и организацию моделей мира у клиентов. В той мере, в какой эти техники продуцируют изменения в способах моделирования мира клиентом, в той же мере они представляют собой эффективный инструмент, помогающий осуществить изменение. По мере того как меняется модель мира клиента, меняется и его восприятие, а значит и поведение. Процессы, вследствие которых происходит обеднение модели мира того или иного человека, – это те же процессы, с помощью которых эту модель можно сделать более богатой, а именно процессы опущения, искажения и обобщения. Все формы психотерапии, все техники различных форм психотерапии – фактически любое научение – все это может быть понято в терминах процессов репрезентации.

Нам всегда казалось странным, что психотерапевтические техники так точно отражают психические расстройства, которые можно встретить у постоянных обитателей психиатрических заведений. Техники возрастной регрессии, техники диссоциации, такие как техники сортировки, описанные нами в части II данного тома, техники гештальт-терапии, проективные техники арт-терапии… Список можно продолжать до бесконечности. Мы, психотерапевты, по сути, используем формальные паттерны, присутствующие в поведении больных с психотическими и шизофреническими расстройствами, чтобы помочь нашим клиентам осуществлять процессы роста и изменения, которые сделают их жизнь более богатой. Все это наводит на мысль, что Рональд Лэинг был прав, когда описывал шизофрению как естественный процесс изменения. Роль психотерапевта – это, скорее, роль проводника, который использует естественные процессы, постоянно протекающие в людях. По опыту собственной работы мы обнаружили, что поведение психотических и шизофренических пациентов отличается высокой степенью повторяемости, – как если бы они застряли в одном паттерне, который они должны воспроизводить снова и снова. Нам не раз приходила мысль о том, что, возможно, они живут в повторяющемся сне, который вынуждены смотреть вновь и вновь, отыскивая разрешение какого-то незавершенного паттерна.

Нам также приходила мысль о том, что так называемые психически больные люди представляют собой просто несколько гипертрофированный образец того, как проживает свою жизнь подавляющая часть человеческих существ, что их потому и изолировали – убрали с глаз долой? – что они являются символом монотонной, скучной, бесцветной жизни, какой живет большинство «нормальных» людей. В определенном смысле цель движения, направленного на раскрытие человеческого потенциала, состояла именно в том, чтобы сделать психологию доступной абсолютно всем, чтобы каждый человек мог жить более счастливой и творческой жизнью. Фриц Перлз однажды заметил: «Человек живет в состоянии пониженной витальности. Хотя он, в общем, не испытывает сильных страданий, он также почти ничего не знает о том, что представляет собой подлинно творческая жизнь».

Помня все это, мы хотим, чтобы вы воспринимали «Структуру магии» так, как это делаем мы сами: мы полагаем, что она представляет собой не просто книгу об изменении личности, но что это первая книга о творческой и созидательной личности.

И в конце мы хотели бы напомнить всем тем, кто прочитал оба тома «Структуры магии», что это всего лишь способ рассуждения о ней.

Литература

Altshuler and Comalli, in the Journal of Auditory Research, Washing-ton, D. C.

Bach-y-Rita, P. Brain Mechanisms in Sensory Substitution. New York: Academic Press, 1972.

Bandler, R., and Grinder, J. Patterns of the Hypnotic Techniques of Milton H. Erickson, M.D. Cupertino, Calif.: Meta Publications, 1975.

Bandler, R., and Grinder, J. The Structure of Magic I. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1975.

Bateson, G. Steps to an Ecology of Mind. New York: Ballantine Books, 1972.

Chomsky, N. Aspects of the Theory of Syntax. Cambridge, Mass.: MIT Press, 1965.

Chomsky, N. Syntactic Structures. The Hague: Mouton, 1957.

Dimond, S., and Beaumont, K. Hemispheric Functions in the Human Brain. New York: John Wiley & Sons, 1974.

Fagen, J. (ed.). Gestalt Therapy Now. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1970.

Gazzaniga, M. The Bisected Brain. New York: Appleton, Century & Croft, 1974.

Haley, J. (ed.). Advanced Techniques of Hypnosis and Therapy: Selected Papers of Milton H. Erickson, M.D. New York: Grune and Stratton, 1967.

Haley, J. Strategies of Psychotherapy. New York: Grune and Stratton, 1963.

Jackson, D. D. Therapy, Communication and Change. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1968.

Korzybski, A. Science and Sanity. Lakeville, Connecticut: The International Non-Aristotelian Library Publishing Company, 4th Edition, 1933.

Laing, R. D. The Politics of the Family and Other Essays. London: Vintage Books, 1972.

Peris, F. The Gestalt Approach: Eyewitness to Therapy. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1973.

Russell, B. Introduction to Mathematical Philosophy. London: George Allen and Unwin, Ltd., 2nd Edition, 1921.

Russell, B. Principia Mathemati-ca. London: Cambridge University Press, 1910.

Satir, V. Conjoint Family Therapy. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1964.

Satir, V. Helping Families to Change. Hays, Kansas: The High Plains Comprehensive Community Mental Health Center, 1972.

Satir, V. Peoplemaking. Palo Alto: Science and Behavior Books, 1972.

Schuchman, G., and Burgi, E. J., in the Journal of Auditory Research, Washington, D. C.

Watzlawick, P.; Weakland, J.; and Fisch, R. Change. New York: W. Norton, 1974.

Примечания

1

Фактически эта книга отчасти посвящена доказательству того, что такие выражения, как правильный подход или самый эффективный подход, – неполны. Вопросы, которые необходимо поставить, чтобы сделать эти выражения полными, таковы: подход к чему? Правильный по отношению к кому? Самый эффективный по сравнению с чем? По отношению к какой именно цели? В конце книги мы даем небольшой словарь терминов, к которому рекомендуем обращаться всякий раз, когда встретите новый или незнакомый термин.

 

2

Мы хотели бы подчеркнуть, что выделение трех категорий (в том процессе, посредством которого модель мира, создаваемая каждым из нас, неизбежно будет отличаться от самого мира) удобно для обсуждения вопроса о том, как люди моделируют действительность. Мы не считаем, что эти три категории являются единственно правильными и исчерпывающими для анализа и понимания процесса моделирования. Более того, мы даже не утверждаем, что три указанные категории целесообразно отличать одну от другой во всех случаях. Скорее, в полном соответствии с представляемыми нами принципами моделирования мы полагаем, что это разделение на три категории полезно для понимания самого процесса моделирования.

 

3

Эту необычную терминологию – социальная генетика – мы использовали, чтобы напомнить читателю, что социальные ограничения, налагаемые на членов общества, воздействуют на формирование восприятия так же глубоко, как и неврологические ограничения. Кроме того, неврологические ограничения, детерминированные генетическими факторами, способны под действием некоторых факторов изменяться, подобно ограничениям, которые детерминированы социальными факторами. Так, значительные экспериментальные достижения, касающиеся возможности управлять так называемыми непроизвольными нервными процессами у человека (например, альфа-ритмом) и у других видов, свидетельствуют о том, что неврологические ограничения не являются абсолютно незыблемыми.

 

4

Это всего лишь один из наиболее очевидных способов, посредством которых язык формирует привычные представления носителей языка (см.: Grinder and Elgin, 1972, а также труды Бенджамина Уорфа и Эдварда Сепира). В конце книги приводится аннотированный список литературы на эту тему.

 

5

На самом деле, если подходить строго лингвистически, то в языке майду для описания цветового спектра есть только два слова: лак и тит. Третье слово, представленное в тексте, – сложное, оно состоит из двух составных частей или морфем: ту – моча и лак – красное.

Однако в данном случае нас интересует не результат лингвистического анализа, а привычное восприятие носителя языка майду. Данные по языку майду сообщил нам Уильям Шипли из Калифорнийского университета (Санта-Крус).

 

6

Те из вас, кто умеет бегло говорить не только на родном языке, смогут отметить, какие смещения в восприятии мира и самих себя наблюдаются у них при переходе от родного языка к другому.

 

7

Это отчетливо осознавали Грегори Бейтсон и Р. Д. Лэинг в своей работе о «шизофренической» семье. Поклонники Шерлока Холмса также согласятся с тем, что это один из его принципов.

 

8

Мы хотим еще раз подчеркнуть, что наши категории никоим образом не навязываются структуре реальности. Просто это удобные, на наш взгляд, структуры для организации мышления и действий как при изложении данного материала, так и в психотерапевтической практике, то есть для разработки нашей модели психотерапии. Думается, что большинство читателей, размышляя над привычным смыслом терминов, согласятся, что обобщение и опущение – это частные случаи искажения.

 

9

Это использование языка для коммуникации в действительности представляет собой частный случай применения языка для репрезентации. С этой точки зрения коммуникация представляет собой репрезентацию другим людям нашей репрезентации самим себе. Другими словами, мы используем язык для того, чтобы репрезентировать собственный опыт, – это индивидуальный процесс. Затем мы используем язык, чтобы репрезентировать нашу репрезентацию нашего опыта, – это уже социальный процесс.

 

10

Символом * в данной книге обозначаются предложения, которые являются неправильными в английском языке.

 

11

В книге имеется приложение, в котором трансформационная модель представлена более подробно; кроме того, содержится аннотированный библиографический список, предназначенный для тех, кто хотел бы продолжить изучение трансформационной модели языка.

 

12

Это касается не всех лингвистов, которые относят себя к трансформационистам. Обозначившееся в настоящее время расхождение между сторонниками расширенной стандартной модели и генеративной семантики не важно для наших целей, состоящих в адаптации некоторых частей трансформационной модели и использовании их в качестве метамодели психотерапии. Последние работы, принадлежащие в особенности специалистам по генеративной семантике, могут, как нам кажется, быть полезными в дальнейшей работе над описываемой здесь метамоделью. – См. список источников.

 

13

Здесь и далее в случае необходимости приводятся примеры из оригинала книги с переводом на русский. Как правило, русский перевод примеров полностью передает смысл, и примеры на английском опущены. – Примеч. ред.

 

14

Строго говоря, с чисто лингвистической точки зрения, опущение элементов в нашем тексте не оправданно, поскольку в них имеются референтные индексы. Тем не менее такой процесс типичен для многих пациентов, с которыми психотерапевт сталкивается в своей работе.

 

15

Мы настоятельно рекомендуем вам превосходные книги таких авторов, как Джей Хейли, Грегори Бейтсон и его коллеги, как Пол Вацлавик, Дженит Бивин и Дон Джексон. Их исследования, как нам кажется, наряду с метамоделью более, чем какие-либо другие, способствуют достижению этой цели.

 

16

Мы понимаем, что рассматриваемыми здесь тремя линиями поведения вовсе не исчерпываются все логические, да и практические возможности. Например, психотерапевт может вовсе не принимать во внимание поверхностную структуру, предъявленную ему клиентом. Три описанных способа реакции со стороны психотерапевта встречаются, как нам кажется, чаще всех остальных.

 

17

В главе 6 мы еще вернемся к этой технике, известной под общим названием «техника достижения конгруэнтности». Здесь же клиент, произнося поверхностную структуру, просто вызывает глубинную структуру. Если поверхностная структура соответствует глубинной структуре, согласующейся с его моделью (конгруэнтна его модели), клиент испытывает чувство узнавания.

 

18

В главе 2 и в остальных главах этой книги мы исходим из принятого в философии языка взгляда, что результатом номинализации – изменения репрезентации процесса в репрезентацию события – являются только такие существительные в поверхностной структуре, которым в глубинной структуре соответствуют глаголы. Согласно более радикальной точке зрения, репрезентацией процесса в виде события являются даже те существительные поверхностной структуры, которым, с точки зрения обычного лингвистического анализа, в глубинной структуре не соответствуют никакие глаголы. С этой точки зрения, в существительном «стул» в виде события представлено то, что мы в действительности испытываем в процессе восприятия, манипулирования… в процессе, обладающем пространственно-временными координатами и длительностью. В этом случае различие между частями нашего опыта, представленными в глубинной структуре в виде глаголов, и теми частями, которые представлены в виде существительных, состоит лишь в объеме различия или изменения, испытываемого нами в том, что представлено тем или иным словом, «стулья» изменяются медленно и незаметно, а «встречи» изменяются быстрее и с более значимыми последствиями.

 

19

К рассмотрению этого предмета суммарного опыта клиента – источника, от которого производна полная языковая репрезентация, мы вернемся в главе 6 в разделе «Референтные структуры».

 

20

Предельным случаем здесь являются физические методы психотерапии (например, рольфинг, биоэнергетика, шиацу), в которых основное внимание уделяется работе над телесной репрезентативной системой – то есть когда люди представляют собственный опыт позами, движением, типичными сокращениями мышц и т. п. К этой теме мы вернемся в главе 7. Но даже в этом предельном случае психотерапевт и клиент все же разговаривают друг с другом.

 

21

Этому в основном посвящена глава 6 во втором томе «Структуры магии».

 

22

Фактически, из обсуждения трансформаций опущения в главе 2 следует, что каждый случай свободного опущения – это опущение именно аргумента глубинной структуры, у которого отсутствует референтный индекс.

 

23

Различие между интенсиональным и экстенсиональным заимствовано нами из логики. В экстенсиональном определении множества члены этого множества задаются списками (то есть перечислением) этих членов. В интенсиональном определении множества конкретизация членов этого множества осуществляется заданием правила или процедуры, позволяющей рассортировать мир на члены и не члены рассматриваемого множества. Например, множество всех людей ростом выше шести футов, проживающих в городке Озона, штат Техас, можно задать экстенсионально, с помощью списка людей, которые действительно проживают в Озоне, Техас, и рост которых действительно превышает шесть футов, или интенсионально, с помощью процедуры, например:

а) пойти в адресное бюро города Озона, Техас;

б) взять каждого человека, вошедшего в список жителей Озоны, и проверить, не превышает ли его рост длины двух приставленных друг к другу линеек, каждая из которых имеет длину в один ярд.

Интересные рассуждения по поводу этого различия имеются в первой главе книги А. Кожибски (Korzybski, 1933). Отметим, что, в общем, множество, задаваемое экстенсионально, имеет референтные индексы, а множество, задаваемое интенсионально, – не имеет.

 

24

Мы говорим «по необходимости», так как модели, по определению, меньше того, что они репрезентируют. В этой редукции заключена одновременно как ценность, так и опасность моделей, о чем говорилось в главе 1.

 

25

Выслушивая и оценивая ответы клиента на эти вопросы, представленные поверхностными структурами, можно использовать все техники метамодели. Кроме того, мы обнаружили, что очень эффективной оказывается просьба, обращенная к клиенту, чтобы он, отвечая на эти вопросы, описывал не «почему» (например, обоснование, оправдание), а «каким образом» (например, процесс).

 

26

Общий комплекс трансформаций, обусловливающих различение вывода поверхностной структуры (30), приводимой в тексте, от поверхностной структуры (31), лингвисты называют редукцией придаточного предложения. Обе структуры – (30) и (31) – являются производными от одной и той же глубинной структуры.

 

27

В английском языке это соответственно: а) окончание -ег для сравнительной степени (faster, better, smarter, louder) и окончание -est для превосходной степени (best, fastest, greatest); б) использование слова more/less + прилагательное для сравнительной степени (more interesting, more important, less accurate) и слова most/least для превосходной степени (most intelligent, most interesting, least important). – Примеч. перев.

 

28

В английском языке это наречия, оканчивающиеся на -ly. Например: Obviously, ту parents dislike те. Или: Му parents obviously dislike те. Парафразированное предложение будет, соответственно, выглядеть так: It is obvious that ту parents dislike me. – Примеч. перев.

 

29

В оригинале эти предложения выглядят следующим образом.

(86) I have to take other people’s feelings into account.

(87) One must take other people’s feelings into account.

(88) It is necessary to take other people’s feelings into account. – Примеч. перев.

 

30

Заметим, что вопрос:

Что произошло бы, не сумей вы считаться с чувствами других людей?

в одном важном отношении отличается от поверхностной структуры клиента, которая производна от:

Следует принимать в расчет чувства других людей.

В поверхностной структуре клиента слово «каждый» встречается в качестве подлежащего для глагола «должен». У слова «каждый» референтный индекс отсутствует. Формулируя вопрос, психотерапевт осуществляет сдвиг именного аргумента поверхностной структуры клиента к именному аргументу с референтным индексом – конкретно к клиенту, – подставляя вместо слова «каждый» местоимение «вы». Эта разновидность референтного индекса будет рассмотрена подробнее в разделе «Обобщение».

 

31

В оригинале это, соответственно, выражения

have to as in I/You have to… One has to…

necessary as in It is necessary… Necessarily,…

should as in I/you/one should…

must as in I/you/one must…

 

32

Мы представляем здесь две разновидности модальных операторов, как если бы они были двумя отдельными классами. Между тем, в логических системах, из которых мы заимствовали данную терминологию, они тесно взаимосвязаны как в логическом, так и в психологическом отношении. Справедливо следующее равенство:

не возможно не X = необходимо X.

Например:

Невозможно не опасаться = Необходимо опасаться.

Разделение двух этих классов оправдано удобством изложения.

 

33

В оригинале

(98) It’s not possible to love more than one person at a time.

(99) No one can love more than one person at a time.

(100) One can't love more than one person at a time.

(101) One may not love more than one person at a time.

(102) No one is able to love more than one person al a time.

 

34

В оригинале это, соответственно, выражения

not possible as in It’s not possible

can as in No one can

Nobody can

may as in No one may

Nobody may

can’t as in I/you/one/people can’t

able as in No one is able

Nobody is able

impossible as in It’s impossible

unable as in I/you/one/people unable

Примеч. перев.

 

35

Кроме, конечно, словосочетаний «текущая вода», «текущая река» и т. п., что не меняет смысла данной проверки. – Примеч. ред.

 

36

Читатель, знакомый с элементарными логическими системами, узнает один из случаев правила подстановки, как она осуществляется, например, в пропозициональном исчислении. Единственное ограничение состоит в том, что при подстановке какого-либо термина «меня» вместо какого-либо другого термина «мой муж» необходимо, чтобы термин «мой муж» был заменен на «меня» во всех случаях. Это ограничение хорошо работает в случае психотерапии.

 

37

Читатель, знакомый с элементарными логическими системами, может убедиться в верности этой формальной эквивалентности с помощью таблиц истинности:

 

Отсюда следует, что X V Y и ~ X Y логически эквивалентны.

Наш опыт показывает, что они эквивалентны и в психологическом отношении.

 

38

В данном случае, анализируя глаголы различной степени конкретизации, мы подозреваем, что некоторые исследования, ведущиеся в настоящее время в генеративной семантике (см. McCawlev, Lacoff, Grinder and Postal в цитируемой библиографии), могут оказаться чрезвычайно полезны для дальнейшей работы над метамоделью.

 

39

Проверка парафразы работает, но поверхностная структура оказывается правильной, так как у обоих имен X и Y в общей формуле Б один и тот же референтный индекс. – Примеч. перев.

 

40

Читатели, знакомые с логическими системами, несомненно, отметили для себя сходство между частями техники обращения зависимости, применяемой в отношении неявных каузативов, и формальным правилом вывода, известным под названием контрапозиция. Трансформацию исходной поверхностной структуры в предложении, где она ставится под сомнение, можно представить в виде последовательности:

Строка 1: X, но Y.

Строка 2: X и не X, потому что Y.

Строка 3: не X, потому что Y.

Строка 4: не Y и не не X.

Точнее, если связку естественного языка «потому что» интерпретировать в качестве логической связки «следует», то трансформация на переходе от строки 3 к строке 4 – это формальная пространственная транспозиция.

 

41

Это та же мысль, которую мы обсуждали ранее. Модели, включая и метамодель, описываемую в данной книге, отнюдь не являются утверждениями, касающимися того, что происходит на самом деле в моделируемых индивиде, людях, процессах и т.д. Скорее, это четкие поведенческие репрезентации этих вещей, которые позволяют увидеть подчиняющуюся правилам природу моделируемого индивида, людей, процессов. В таких моделях представлены обладающие системным характером части процесса, например в метамодели отсутствует репрезентация расстояния между клиентом и лондонским Тауэром для каждого момента времени: мы сомневаемся, что поведение клиента в этом плане характеризуется системностью. Назначение некоторых моделей состоит отчасти в том, чтобы репрезентировать моделируемые внутренние события, связанные с процессами вывода в индивидах, людях и процессах. Такие модели называются имитационными.

 

42