Морской разбой. Полярные экспедиции XVII века и колонизация америки

 

 

I

 

Уильям Дампир и его географические открытия  

Знаменитого пирата Уильяма Дампира, совершившего три кругосветных плавания, современники называли «королем морей». Уильям Дампир родился в 1652 году в Ист-Токер (графство Сомерсет в Англии). После смерти родителей с раннего детства он был предоставлен самому себе. При первой возможности Дампир поступил юнгой на торговый корабль. В одном из сражений Дампир был ранен и вернулся для излечения в Англию.

Но законы и официальные установления стесняют свободу этого человека «без предрассудков». Через некоторое время он высаживается на Ямайке и заводит дружбу с пиратами, чьи набеги причиняли столько зла испанцам. Эти авантюристы – французы и англичане – грабили и разоряли испанские колонии не только в Мексиканском заливе, но и по ту сторону Панамского перешейка – на берегах Тихого океана, от Калифорнии до Магелланова пролива. Морские разбойники нагоняли на испанцев такой страх, что казались им какими-то фантастическими чудовищами, вырвавшимися из бездны ада.

К одной из таких пиратских шаек, во главе которой стояли Гэррис, Саукинс и Шейс, и присоединился Дампир. В 1680 году мы встречаем его в Дарьене. Он грабит город Санта-Марию, безуспешно пытается завладеть Панамой и вместе со своими товарищами на утлых пирогах, украденных у индейцев, нападает на восемь хорошо вооруженных кораблей, стоящих на рейде недалеко от города. Эта дерзкая операция кончилась неудачно: пираты понесли в сражении большие потери и, поделив скудную добычу, разошлись в разные стороны. Дампир с несколькими приверженцами счел за лучшее отправиться в Виргинию, где надеялся набрать новых добровольцев. Там он встретил известного флибустьера, капитана Джона Кука[18], который как раз в это время снаряжал корабль, чтобы проникнуть в Тихий океан через Магелланов пролив. Дампир принял участие в этой экспедиции. Сперва англичане взяли курс к берегам Западной Африки – к островам Зеленого Мыса и Сьерра-Леоне, то есть поплыли обычным путем, какого придерживались суда, отправлявшиеся в Южную Америку.

Дампир задает себе вопрос: найдут ли они индейца из Никарагуа, оставленного на этих островах в 1680 году капитаном Шарпом? «Этот индеец в полном одиночестве прожил на острове более трех лег. Когда английский капитан дал сигнал к отплытию, он охотился в лесу за козами и его хватились уже в открытом море. Он остался один на острове, ничего не имея, кроме ружья, ножа, рожка с порохом и нескольких зарядов дроби. Издержав порох и дробь, он ухитрился распилить своим ножом ружейный ствол на несколько кусков и сделать из них наконечники для копья и остроги, рыболовные крючки и гарпун. С помощью этих орудий он добывал себе все, что только можно было добыть на острове, то есть коз и рыбу. На расстоянии полумили от берега он построил маленький шалаш и покрыл его козьими шкурами. Одежду ему также заменяла козья шкура, обернутая вокруг поясницы».

Как мы увидим дальше, кроме этого индейца, на островах Хуан-Фернандес очутился еще один невольный отшельник, история которого получила большую известность и навела Даниэля Дефо на мысль написать роман о приключениях Робинзона Крузо на необитаемом острове.

Дампир высаживался и на северном берегу Австралии, который поразил его своей бесплодностью и дикостью. «Еще нельзя сказать, – писал он, – остров это или целый континент; но в одном я уверен: он не соприкасается ни с Азией, ни с Африкой, ни с Америкой».

Вскоре Дампир получил в командование военный корабль «Робак» и 14 января 1699 года отправился на нем через Магелланов пролив исследовать Южный материк (Австралию) и прилегающие к нему земли. Дампир, попав снова в бесплодную часть Австралии, ничего не нашел, кроме безводной пустыни, лишенной почти всякой растительности. Целый месяц он шел вдоль берега, несколько раз высаживался, но местность была все такой же безотрадной. Во время одной высадки произошла стычка с туземцами.

Английский корабль продолжал плыть к северу до залива пока недостаток воды и продовольствия, мели и муссоны не заставили Дампира отказаться от дальнейшего исследования австралийского побережья. Пройдя таким образом более трехсот миль, он решил направиться к острову Тимор, чтобы дать отдых измученному экипажу.

Дампир долго блуждал по морям, прежде чем ему удалось найти остров Тимор. Прибытие английского корабля в одну из гаваней, известных только голландцам, вызвало среди них замешательство, но, не желая вступать в конфликт с могущественной державой, они все же оказали Дампиру хороший прием.

25 февраля Дампир стал на якорь у гористого острова длиною около десяти лье, лежащего северо-восточнее архипелага Адмиралтейства; он дал этому острову имя Сент-Маттиас (св. Матвея). Немного дальше он открыл остров, который был назван Бурным из-за страшных ветров, помешавших пристать к берегу. Дампир предполагал, что находится у Новой Гвинеи, но в действительности это была Новая Ирландия. Он хотел было высадиться, но не успел еще спустить шлюпку, как корабль окружили десятки пирог с двумя или тремя сотнями гребцов. В то же время большая толпа островитян собралась на берегу. Понимая, что в таких условиях высаживаться рискованно, Дампир приказал отчалить. Но как только был поднят якорь, туземцы стали забрасывать корабль камнями, которые они очень ловко и на большое расстояние метали с помощью какого-то снаряда вроде пращи. Англичане, со свойственным им чувством юмора, назвали это место Бухтой фрондеров[19]. Впрочем, достаточно было одного пушечного выстрела, чтобы привести туземцев в оцепенение и положить конец враждебным действиям, но Дампир решил покинуть остров без кровопролития.

Наш рассказ о Дампире еще не закончен. Мы вновь коснемся его деятельности, когда будем говорить о другом английском мореплавателе, Роджере Вудсе[20].

 

II

 

Генри Гудзон. – Томас Баттон и капитан Гиббонс. – Уильям Баффин и Роберт Байлот. – Французы в Канаде. – Самюэль де Шамплен и Кавелье де Ла Саль. – Успехи географических знаний к концу XVII века.  

В XVII веке англичане сделали еще несколько попыток найти Северо-западный проход. После Девиса важнейшие арктические экспедиции связаны с именем Генри Гудзона (ок. 1550–1611), одного из самых выдающихся мореплавателей того времени.

В самом начале XVII века Гудзон заключил договор с «Московской компанией» лондонских купцов, взяв на себя обязательство отыскать Северо-западный проход. 1 мая 1607 года он покинул Англию на простом барке[21] «Добрая Надежда» с командой в двенадцать человек. 14 июля судно достигло северной части островов Шпицберген, которые были приняты Гудзоном за Новую Землю. Многочисленные следы белых медведей и песцов, масса водяных птиц и ручейки пресной воды, причем один из ручейков оказался совсем теплым, – все убедило мореплавателей, что жизнь в это время года возможна даже и под такими высокими широтами. Поднявшись еще севернее, до 80°23′ северной широты, куда не заходил еще ни один мореплаватель, Гудзон встретил непроходимую стену льда и вынужден был повернуть обратно.

21 апреля следующего года он снова отправился в плавание, вторично достиг Шпицбергена, но, остановленный тяжелыми льдами, вынужден был вернуться в Англию, не разрешив поставленной задачи. «Московская компания английских купцов», снарядившая обе эти экспедиции, отказалась от дальнейших поисков. Это, без сомнения, и побудило Гудзона перейти на службу в Голландию.

В 1609 году амстердамская торговая компания вверила Гудзону командование судном «Хальфмун» («Полумесяц»), предоставив ему свободу выбора между Северо-западным и Северо-восточным путями. Гудзон решил искать проход в Китай, следуя на восток через Красное море, но там его постигла неудача.

В следующем, 1610 году Гудзон, невзирая на все пережитые невзгоды, опять предложил свои услуги голландской компании; но выставленные ею условия заставили его покинуть Голландию и заключить договор с английской компанией. Последняя предоставила Гудзону пятидесятипятитонный барк «Дисковери» («Открытие»).

1 июня он вышел из Исландии, 15-го достиг южной оконечности Гренландии и еще через несколько дней был уже у пролива Фробишер (приняв, по-видимому, за пролив одну из бухт юго-восточного берега Гренландии). Увидев потом землю, названную Джоном Девисом Десолейшн (Землей запустения), Гудзон поплыл на северо-запад и углубился в пролив, получивший впоследствии его имя.

Последнюю запись Гудзон сделал в своем дневнике 3 августа: «После того как наши люди побывали на берегу и записали свои наблюдения, мы поплыли по узкому проходу. Течение действительно шло с севера, и глубина у берега была 30 футов. Мыс у выхода из пролива с южной стороны я назвал Вулстен-холм».

К концу сентября Гудзон прошел вдоль восточной стороны Гудзонова залива до его южного конца, нынешнего залива Джемс, и высадил на берег одного офицера, который не переставал подстрекать матросов к бунту. Но эта мера еще больше возбудила негодование экипажа. В первых числах ноября, обнаружив, что залив с запада закрыт, Гудзон решил остаться на зимовку и выбрал для этого подходящую бухту. Следует заметить, что поступил он весьма опрометчиво. Продовольствия было взято из Англии всего на полгода и большая часть была уже израсходована.

Однако, вопреки ожиданиям, англичане провели зиму без особых лишений. Хотя люди и были переведены на крайне скудный рацион, им посчастливилось возместить недостаток пищи удачной охотой на птиц, которые иногда залетали сюда целыми стаями.

Во второй половине июня 1611 года Гудзон пустился было в обратный путь, но в первую же ночь дорогу кораблю преградили тяжелые льды, и пришлось снова остановиться. Тем временем вспыхнул исподволь подготовлявшийся бунт, душою которого был некто Грин. Сначала бунтовщики потребовали, чтобы капитан выделил каждому матросу порцию его сухарей и заплатил жалованье, а потом насильно посадили Гудзона вместе с сыном-подростком и семью преданными ему людьми в лодку и бросили их на произвол судьбы, без всяких припасов и оружия.

На обратном пути двое бунтовщиков были убиты в стычке с индейцами, еще несколько человек погибли от болезней, а остальные с величайшими трудностями, тяжело страдая от голода, добрались до Англии. Никакого преследования против них не было возбуждено.

В апреле 1612 года компания лондонских купцов снарядила новую экспедицию для открытия Северо-западного прохода, поручив ей одновременно заняться поисками несчастного Гудзона и его спутников, хотя не было почти никакой надежды на то, что они еще живы. Два корабля под командой Томаса Баттона обошли весь Гудзонов залив, после чего англичане окончательно убедились, что его западные берега закрыты и там нет никакого пролива. Поэтому место на западном берегу залива, где высаживался Баттон, было выразительно названо бухтой Обманутой надежды.

Следующую экспедицию возглавил в 1614 году капитан Гиббонс. Его занесло ветром к берегам Лабрадора, и самое большое, что он сумел сделать, это некоторые научные наблюдения над морскими приливами и отливами, колебаниями температуры и другими явлениями природы в этих широтах.

Командовать четвертой экспедицией та же компания лондонских купцов поручила Роберту Байлоту, единственному уцелевшему офицеру из команды Гудзона.

Штурманом был приглашен ученейший из тогдашних моряков Уильям Баффин (1584–1622), слава которого совершенно затмила славу Байлота. Баффин был опытным полярным мореходом.

16 апреля 1615 года экспедиция Байлота и Баффина вышла из устья Темзы на том же самом пятидесятипятитонном барке «Дисковери», на котором Гудзон совершил свое последнее плавание.

30 мая они были уже у входа в Гудзонов пролив близ острова Резольюшен, а в конце июня достигли острова Солсбери. Отсюда они повернули к северо-западу и занялись поисками прохода к северу от острова Саутгемптон. Но надежды мореплавателей вскоре сменились разочарованием. Течение сделало резкий поворот и понесло корабли в противоположном направлении, а вдали все море было покрыто льдами. После этого путешественникам ничего не оставалось, как повернуть назад. 9 сентября они благополучно вернулись в Англию, не потеряв ни одного человека.

Экспедиция Байлота и Баффина привела также и к определенным отрицательным последствиям. Доверяя авторитету Баффина, утверждавшего, что поиски Северо-западного прохода к северу от Девисова пролива бесполезны, исследователи на протяжении двух следующих столетий оставляли вне поля зрения Баффинов залив, и потому открытие Северо-западного прохода задержалось до середины XIX века.

Перенесемся теперь снова в Канаду и посмотрим, что происходило там после того, как Жак Картье попытался основать в устье реки Святого Лаврентия первую французскую колонию. Правительство не оказывало ей никакой поддержки. Итальянские походы Франциска I, а также внутренние неурядицы и религиозные распри во Франции отодвинули колонизаторскую деятельность на второй план. Правда, горстка французов, оставшихся в Канаде, получала некоторые подкрепления из Дьеппа и Сен-Мало, но только в тех редких случаях, когда в устье реки Святого Лаврентия заходили рыболовные суда. Это убогое поселение, влачившее самое жалкое существование, почти не пополнялось новыми эмигрантами из Франции.

Так обстояло дело до тех пор, пока в Канаде не появился французский дворянин Самюэль де Шамплен (1567–1635). Сначала Шамплен обследовал берега залива Святого Лаврентия и, поднявшись вверх по реке, остановился в одном из индейских селений. Французы были дружелюбно встречены местными жителями, которые, по словам путешественника, «не имели ни веры, ни закона и жили, как звери, без бога и без религии».

Шамплен провел в Канаде три года, совмещая колонизаторскую деятельность с географическими исследованиями. Шамплен предпринимал поездки внутрь страны и завязывал отношения с индейцами, стараясь привлечь их на свою сторону. Вместе с восемьюдесятью моряками он построил в юго-западной Аркадии поселок и остался в нем зимовать. О трудностях этой зимовки можно судить по тому, что половина колонистов вымерла от цинги.

После первой поездки во Францию за поселенцами Шамплен в 1608 году вернулся в Канаду и восстановил поселение – на том месте, где находится город Квебек.

Следующий год он посвятил плаванию по реке Святого Лаврентия и географическим исследованиям. Воспользовавшись застарелой враждой между индейскими племенами, Шамплен обещал помочь алгонкинам и гуронам в их борьбе с ирокезами. Поэтому алгонкины охотно согласились проводить его по реке Святого Лаврентия до страны ирокезов. Летом 1609 года Шамплен поднялся с индейцами на пироге до озера Сент-Питер, а оттуда прошел по реке Ришелье к большому величественному озеру, названному затем его именем. На берегах озера Шамплен разыгралось сражение с ирокезами, из которого французы и дружественные им гуроны вышли победителями. С тех пор ирокезы всегда выступали против французов, в союзе с их соперниками-англичанами.

В 1610 году Шамплен вместе с алгонкинами и гуронами предпринял новый поход в страну ирокезов и, применив на этот раз артиллерию, наголову разбил противника. При нападении на одно ирокезское селение он пошел на хитрость, напоминающую тактический прием ахейцев при взятии Трои. Большая фигура деревянного рыцаря была поставлена ночью у самого селения, а наутро, когда возле «рыцаря» собралась толпа изумленных ирокезов, спрятанные в ней мушкетеры открыли огонь и нагнали страх на суеверных индейцев. После этого Шамплен и его союзники легко овладели укрепленным селением.

Во время очередной поездки во Францию Шамплен был назначен губернатором быстро разраставшегося Квебека. В 1611 году он основал новое поселение – Монреаль, а затем занялся исследованием областей, лежащих к северо-западу от Монреаля. Он поднялся по реке Оттаве, осмотрел озеро Гурон, добрался по суше до озера Онтарио и объехал его на челне. Эти путешествия, сопровождавшиеся непрерывными столкновениями с ирокезами, отняли несколько лет.

В дальнейшем Шамплен был занят в основном колонизаторской деятельностью. Все его экспедиции, все его исследования имели одну цель – способствовать процветанию Новой Франции, как называли тогда Канаду. Но еще при жизни Шамплена началась ожесточенная борьба французов с англичанами за преобладание в Канаде. В XVIII веке Канада стала английской колонией, но французские поселенцы не раз поднимали восстания, стремясь вернуть американские земли своему отечеству.

После Шамплена выдающимся исследователем различных областей Северной Америки был Рене Робер Кавелье де Ла Саль (ок. 1640–1687). В конце шестидесятых годов в Канаду приехал без определенной цели молодой человек по имени Кавелье де Ла Саль. Сообщив графу Фронтенаку план своих будущих исследований, он не только заручился его поддержкой, но и был назначен начальником одного отдаленного форта, построенного при выходе реки Святого Лаврентия из озера Онтарио. Там Ла Саль встретил «лесного разведчика», скупщика пушнины Луи Жолье, который рассказал ему о своем путешествии вместе с патером Маркетом по Великим озерам и большой реке Миссисипи, уходящей далеко на юг.

Ла Саль сразу же оценил выгоду, какую можно будет извлечь из такого важного пути, в особенности если, как он предполагал, Миссисипи впадает в Мексиканский залив, и в уме его тотчас же созрел план путешествия от истоков до устья Миссисипи. Ла Саль поделился с графом Фронтенаком своим грандиозным замыслом исследования Миссисипи и расширения французских владений до Мексиканского залива и, получив от него рекомендательные письма к морскому министру и другим влиятельным лицам, отправился во Францию, чтобы выхлопотать королевский патент на открытия в Новом Свете и монопольную торговлю буйволовыми шкурами. Всесильный Кольбер[22] представил Ла Саля королю, который даровал ему дворянство, ввел во владение землями в Новом Свете и назначил губернатором тех стран, которые он откроет в будущем.

Пока сооружался корабль, Ла Саль продолжал исследовать окрестные области, изучал быт индейцев и скупал у них меха, устроив большой склад в основанной им крепости на берегу Ниагары. К середине августа 1679 года корабль «Грифон» был готов к отплытию. Ла Саль, присоединив к экипажу еще двух францисканских монахов, отправился из озера Эри в озеро Гурон, а оттуда в озеро Мичиган. По дороге «Грифон» выдержал страшную бурю, заставившую отложить путешествие по Миссисипи.

Ограничившись пока что исследованием канадской водной системы, он перешел со своим отрядом линию, отделяющую Великие озера от бассейна Миссисипи, и достиг Иллинойса. Здесь Ла Саль попал в очень трудное положение, так как на своих людей он не мог положиться, а иллинойсские индейцы, бывшие до этого союзниками французов, перешли на сторону ирокезов и не скрывали своих враждебных чувств.

Ла Саль должен был во что бы то ни стало вернуть доверие индейцев. Терять ему уже было нечего, и он отважился на отчаянно смелый шаг. С двадцатью солдатами он неожиданно явился в индейский лагерь, в котором было более трех тысяч воинов, и гордо проехал через все селение. Индейцы, пораженные такой храбростью, сразу же изменили свое отношение к Ла Салю и перестали чинить ему препятствия. Тогда Ла Саль, не теряя времени, построил на берегу озера Пеория форт Кревкер (Огорчение), назвав его так в память о пережитых невзгодах. Форт Кревкер должен был служить базой для дальнейших исследований.

В конце концов Ла Саль прибыл в форт Катарокуа, где его ждали печальные вести, такие вести, что человек менее закаленный пришел бы в полное отчаяние. Мало того, что сгинул без следа «Грифон» с грузом пушнины на десять тысяч экю, – потерпел крушение корабль, везший Ла Салю из Франции много ценных товаров. А враги тем временем распустили слух, будто его давно уже нет в живых. Единственно, что сумел сделать Ла Саль, – опровергнуть слух о своей мнимой смерти. Никакие дела его больше здесь не задерживали.

Потеряв свои средства, Ла Саль уже не мог построить другое судно и решил приобрести несколько обыкновенных пирог. В декабре 1681 года во главе отряда из пятидесяти четырех человек он спустился на санях с привязанными к ним пирогами по Иллинойсу и в феврале следующего года добрался до Миссисипи. Когда закончился ледоход, путешественники поплыли вниз по великой реке, делая время от времени остановки для осмотра берегов и притоков. Ла Саль исследовал устье Миссури, устье Огайо, где построил небольшой форт, проник в Арканзас и объявил его владением Франции, углубился в страну, населенную индейцами начезами, и заключил с ними союз; наконец, 9 апреля, пройдя на пироге триста пятьдесят лье, он достиг Мексиканского залива. Замысел, так долго лелеянный Ла Салем, был выполнен! Все открытые им земли он назвал в честь короля Луи (Людовика) XIV Луизианой и торжественно присоединил к владениям Франции.

Возвращение в Канаду отняло у Ла Саля больше года. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что на обратном пути путешественникам приходилось бороться с быстрым течением Миссисипи и страдать от голода. Но несокрушимая энергия и сильная воля Ла Саля превозмогли все трудности.

Между тем в Квебеке его ждали новые огорчения. Вместо отозванного Фронтенака пост губернатора занял Лефевр де ла Барр, который отнесся к Ла Салю с предубеждением и в своем отчете Людовику XIV так оценил его открытие: «Этот путешественник с двумя десятками французских и туземных бродяг действительно достиг Мексиканского залива, где он корчил из себя монарха и творил всякие бесчинства, прикрывая насилия над народами дарованным ему вашим величеством правом вести монопольную торговлю в тех странах, какие ему удастся открыть».

Чтобы оправдаться перед королем и восстановить свою репутацию, Ла Саль поехал во Францию. Он не только доказал несправедливость возведенных на него де ла Барром обвинений, но и сумел заинтересовать морского министра планом исследования устья Миссисипи со стороны моря. Ла Саль предложил построить там крепость и основать колонию. Король, одобрив это предложение, назначил Ла Саля губернатором Луизианы. Под его власть должна была перейти огромная территория от озера Мичиган до Мексиканского залива, во много раз превосходящая территорию Франции.

24 июня 1684 года Ла Саль отплыл из порта Ла-Рошель на четырех кораблях с экипажем из четырехсот человек. Командиром флотилии был назначен морской офицер, капитан Божо. Надо сказать, что наспех подобранные солдаты и ремесленники в подавляющем большинстве оказались несведущими в своем деле. Между обоими командирами с самого начала возникли разногласия, которые скоро перешли в непримиримую вражду. Через пять месяцев флотилия Ла Саля достигла полуострова Флорида и вступила в Мексиканский залив. Следуя в западном направлении вдоль побережья, Ла Саль и Божо прошли, не заметив, дельту Миссисипи и стали спорить, куда плыть дальше – на запад или на восток. Наконец путешественники высадились на берег, раскинули лагерь и отправили в обе стороны отряды на поиски Миссисипи. Но великая река «пропала». Ла Саль никак не мог узнать знакомых ему мест, так как высадился западнее Миссисипи, на побережье Техаса, в бухте Галвестон.

После каждого похода в глубь страны Ла Саль возвращался в лагерь все более мрачный и суровый, и это внушало еще большую тревогу его ожесточившимся спутникам. И в самом деле, положение было отчаянным. Один корабль затонул, второй был захвачен испанцами, а с двумя последними Божо отправился обратно во Францию, покинув на произвол судьбы своих товарищей по несчастью. Чтобы не умереть голодной смертью, колонисты вспахали участок и посеяли хлеб, но проливные дожди погубили весь посев. Вскоре среди французов вспыхнули болезни. Число колонистов стало катастрофически уменьшаться и через несколько месяцев дошло до тридцати человек. И тогда Ла Саль с этой горсткой измученных, голодных людей решил в последний раз попытаться достичь Миссисипи и затем подняться вверх по течению – к индейцам, с которыми он когда-то заключил союз.

12 января 1687 года Ла Саль и его спутники вышли на лодках в море. Во время плавания, когда французы были уже недалеко от населенной страны, матросы и солдаты решили покончить со своим начальником и спустя несколько дней убили его выстрелом из мушкета. Так погиб Рене Робер Кавелье де Ла Саль, отважный путешественник, который с ничтожнейшими средствами совершил великое географическое открытие, впервые исследовав Миссисипи, центральную водную артерию Северной Америки.

В конце XVII века в устье Миссисипи все же была основана французская колония. Но этот поселок служил главным образом складочным пунктом для торговцев мехами и, в конце концов, совсем захирел. В 1718 году в дельте Миссисипи возник город Новый Орлеан, в котором в середине XVIII века насчитывалось всего лишь несколько сот жителей. Французская колонизация этого края связана была с такими непреодолимыми трудностями, что в 1803 году Новый Орлеан вместе со всей Луизианой был продан правительству Соединенных Штатов, и, таким образом, Франция окончательно рассталась со своими владениями, которые были приобретены благодаря энергии Ла Саля.

Итак, к концу XVII века большая часть Нового Света была уже известна европейцам. В Африке – длинная береговая полоса, тянущаяся вдоль Атлантического и Индийского океанов, была терпеливо изучена и исследована португальскими мореплавателями, но внутренние области были еще совершенно неизвестны. Сибирь и северо-восточный угол Азии все еще ускользали от взоров исследователей, и в XVII веке еще не было известно, соединяется ли Америка с Азией или отделена от нее проливом.

Словом, XVII век можно охарактеризовать как эпоху преобразований и прогресса; он ищет и находит средства, которыми воспользуется его наследник – XVIII век. Начинается новая эпоха, накапливаются факты, развиваются знания, а вместе с ними человечеству открывается новый мир.

 

Книга вторая

Мореплаватели XVIII века

 

Часть первая

 

Глава первая