Глава 20. Дождь при солнце (мифологические толкования

 

 

природного явления)

В предисловии к первому тому настоящего издания мы говорили о необходимости расширения круга источников для изучения широко понимаемой народной демонологии (НДП, 1: 16–17). К сфере демонического можно причислить не только галерею персонифицированных образов и список демонологических функций, но и мифологические мотивы, которые не связаны напрямую с персонажами нечистой силы, однако в них отражаются народные представления о неких сверхъестественных, мистических, чудесных явлениях. Ценные сведения мифологического характера содержатся, в частности, во фразеологических выражениях, объясняющих такое необычное природное явление, как дождь, идущий при солнце.

В Полесском архиве хранится примерно 250 ответов на вопрос анкеты: «Как называется грибной дождь (свинячий дождь, зайцев дождь, черт жинку бьет и т. п.)? Как объясняют такие названия?» К числу наиболее популярных, широко распространенных в Полесье относятся названия, связанные с животными (свинячий дощ, курачий дождь) либо соотносимые со сферой аномального, необычного, этнически «чужого» (цыганьский дошч, жыдоуски дощ). Менее массовыми, но напрямую связанными с мифологической трактовкой являются названия дождя при солнце, основанные на мотивах «рождения/смерти», «свадьбы», «чьих‑то слез или плача» (иногда также – «стирки белья»), а кроме того, связанные с деятельностью персонажей нечистой силы и духов болезней: ведьма сбивает масло, черт бьет жену, волка трясет лихорадка. Наконец, как единичные варианты выступают выражения, в которых солнечный дождь характеризуется по его природным свойствам (солнечный, грибной, громовой) либо по признаку некоторой ущербности, неполноценности (глухой, слепой, сиротский, бабский).

Почти все эти же формульные стереотипы, служащие для обозначения дождя при солнце, представлены в общеславянской (и западноевропейской) традиции. См. специальные исследования по этому вопросу: (Kuusi 1957; Сикимий 1996: 110–120; Азимов 1983: 212–217; Усачева 1983: 217–225; Усачева 1999: 111–113; Виноградова 2015: 23–27). По поводу полесских обозначений дождя

Э. Г. Азимов писал: «Предикатами в полесских наименованиях слепого дождя выступают купание, плач, свадьба, рождение. Субъекты же действий или персонажи разделяются на два класса. В один из них входят представители мира “дьявольского”: самоубийцы, ведьмы, черти, зайцы, свиньи, а также инородцы (цыгане, евреи). Второй класс образуют “чистые” персонажи: богоматерь, ангелы, праведники, сироты, цари. Подобная дихотомия оформляется под влиянием христианского дуализма, хотя схема, лежащая в ее основе, принадлежит архаическому мифологическому пласту» (Азимов 1983: 216). Кроме того, для формирования народной терминологии дождя при солнце, как нам кажется, продуктивными оказываются признаки с общим значением ‘чужой’, ‘звериный’, ‘ущербный, неправильный, неполноценный’. Все эти номинативные модели подтверждают наблюдения исследователей о том, что происхождение аномальных природных явлений в народной «картине мира» получает объяснение на основе верований в исключительную власть над природными стихиями сверхъестественных и потусторонних сил: высших сакральных божеств либо «низших» демонологических персонажей и душ умерших предков (прежде всего – «заложных» покойников), которые не только вызывают непогоду, но и управляют всеми атмосферными процессами (Толстая 2004: 248–249).

СХЕМА ОПИСАНИЯ

 

А. Названия дождя при солнце связаны с мифологическими мотивами

 

1. Название дождя при солнце связано с мотивом слез/плача

2. Название дождя при солнце связано с мотивом купания

3. Название дождя при солнце связано с мотивами рождения/смерти

4. Название дождя при солнце связано с мотивом свадьбы

5. Название дождя при солнце связано с мотивом деятельности нечистой силы («ведьма сбивает масло», «лихорадка трясет волка», «черт жену бьет»)