Можно ли излечить алкоголизм.

 

Некоторые утверждают, что алкоголизм неизлечим. Действительно ли от него можно избавиться? Это хороший вопрос, который заслуживает серьезного ответа. Коротким ответом будет: «Да!», поскольку целительные силы природы на нашей стороне.

В транзактном анализе мы исходим из того, что дети появляются на свет, находясь в полном порядке, с врожденным потенциалом к спонтанности, осознанию и интимности, или, как выразился Эрик Берн: «Люди рождаются принцами и принцессами, а родители превращают их в лягушек». В зависимости от того, в какой семье или ситуациях оказываемся мы по воле судьбы, нам может быть предоставлена возможность полностью реализовать свой потенциал, либо мы можем «превратиться в лягушек», если раскрытие нашего потенциала пресечено в зародыше или пущено на самотек.

Эту мысль можно сформулировать и иначе: люди наделены жизненной силой, предрасполагающей их к здоровью и выживанию, которая, если дать ей возможность, исцелит тело и душу от большей части нанесенного им вреда. Эта сила, протянутая Природой рука помощи, которую Гиппократ назвал «целительной силой природы» (vis medicaterix naturae), присуща всем живым существам и является самым верным союзником клиента и терапевта в борьбе с алкоголизмом.

Циники убеждены, что на самом деле люди не меняются. Оптимисты полагают, что при наличии должной мотивации и помощи измениться может каждый. Как правило, истина находится где‑то посередине. Конечно, люди могут измениться, пусть ослу никогда не стать мулом, но изменение составляет сущность жизни. Вопрос в том, какова его степень и скорость.

Изменения неизбежны, но их обусловливают или стимулируют три фактора. Первый – настоятельная потребность. Это то, что алкоголики называют «дойти до предела» – до точки, когда последствия излишеств становятся неприемлемыми или непереносимыми. Наступает день, когда алкоголик оказывается перед лицом финансовой, личной, социальной катастрофы или полного расстройства здоровья и говорит себе: «Так продолжаться не может, я должен что‑то сделать со своим пристрастием к спиртному!».

Второе основное требование – способность управлять своим поведением при помощи символического мышления или того, что мы в ТА называем «контролем Взрослого». Одного желания или одного контроля недостаточно, но сообща они способны вызвать в поведении перманентные сдвиги.

В‑третьих, радикальные изменения требуют действий. Маловероятно, что значимые изменения, которые необходимы для излечения от алкоголизма, произойдут без согласованных действий со стороны алкоголика.

Изменение, как я сказал, является неизбежным аспектом жизни. Целительные изменения генерируются изнутри, и мы можем либо помогать, либо мешать им. Пока продолжается жизнь, стремление измениться в лучшую сторону обычно сохраняется, и терапевт может ему содействовать. Иногда на какое‑то время у человека может пропасть стремление к улучшению своей жизни, но эта ситуация также поддается изменению.

Недавнее исследование, проведенное Тимко [22] и его коллегами и опубликованное в Journal of Alcohol Studies (июль, 2000), подтверждает эти взгляды. В течение 8 лет ученые наблюдали за 466 алкоголиками, которые участвовали в программе детоксикации, показавшей, что они дошли до определенного предела. Некоторые не получали никакой лечебной помощи, с другими проводился тот или иной вид психотерапии, кто‑то посещал встречи АА, а кто‑то одновременно получал лечебную помощь и посещал АА. Через 8 лет было установлено, что у всех произошли улучшения. Наибольшего прогресса добились те, к кому применялись обе формы вмешательства. АА и психотерапия по отдельности вызвали менее значительные, но примерно одинаковые улучшения, а среди тех, с кем не проводилось никакого лечения, у 25% состояние все равно улучшилось. Особенностью живых существ является обладание механизмом самоисцеления, не зависящим от какого бы то ни было лечения, сознательно проводимого тем или иным специалистом.

Зарегистрировано множество случаев избавления от крайней формы алкоголизма без какого‑либо лечебного вмешательства. Тем не менее хороший терапевт может быть очень полезен. Компетентный, честный терапевт работает, чтобы иметь средства к существованию, и ценит свою работу. Он сознает, что именно в итоге помогает клиенту – комбинация целительной силы природы, стремление клиента взять на себя ответственность и добиться изменений, а также указания и навыки самого терапевта. На каждом сеансе он оценивает достигнутый прогресс, открыто радуется произошедшим с клиентом изменениям или сожалеет о неудачах и беспристрастно анализирует процесс, используя в своей работе самые современные знания. Он признает уникальную индивидуальность каждого клиента и прилагает свои творческие способности к его специфической проблеме. Он чутко улавливает восприятия и мнения клиента и уважает их. Он дает добро на изменения. Он обеспечивает защиту от демонов, которые окружают клиента в неизведанных водах исцеления, и уделяет постоянное, пристальное внимание всему процессу. Любовь к истине заставляет его быть честным в отношении эффектов терапии – позитивных, негативных или нейтральных.

 

Исцеление в джунглях

 

Здесь я хотел бы рассказать одну короткую вымышленную историю. Врача попросили посетить деревню в джунглях, поскольку 80% ее жителей поразила эпидемия дизентерии. После краткого осмотра местечка он сказал собранию старейшин: «Я заметил, что у вас отхожие места находятся рядом с рекой. Вот что вам необходимо делать отныне: всегда берите воду для питья выше по течению реки, чем расположены отхожие места, и ваша проблема будет решена».

Жители деревни последовали этому базовому правилу санитарии, и эпидемия пошла на убыль. Тем не менее 20% жителей продолжали болеть. Дальнейшие меры, такие как кипячение воды, перенесение отхожих мест подальше от реки, антибиотики и т.д., уменьшили число больных еще на 15%.

В случае алкоголизма прекращение пьянства, подобно прекращению питья загрязненной воды, является существенным аспектом процесса излечения. Вдобавок, большинство методов психотерапии следуют ряду правил поддержания психического здоровья, которые приносят пользу трезвому алкоголику. Хороший терапевт проявит заботу и постарается подстроиться под клиента, быть внимательным к нему и утешить его, в то время как клиента призывают рассказать о проблемах и излить свои чувства.

Но проблемы каждого человека уникальны, и базовых методов, описанных выше, часто бывает недостаточно; необходим более высокий уровень компетентности, чтобы дать бой Критикующему родителю, справиться с нежелательными эмоциями, разрешить эмоциональные трудности, а также диетические и прочие вопросы, связанные со здоровьем. В следующих главах будут рассмотрены различные факторы, которые важны при излечении алкоголизма.

 

 

Глава 13

Личная ответственность

 

Как получается, что, несмотря на возможность выбрать любой образ жизни, мы начинаем жить в соответствии с каким‑то порабощающим нас сценарием?

Даже в Северной Америке, где люди обладают необычайно широкими возможностями выбора и необходимой свободой для того, чтобы выбрать одну из альтернатив, приблизительно 10% становятся рабами выпивки и страдают от губительных ужасов алкоголизма. Четверть населения курит, а треть (это мое предположение) позволяет доминировать над собой какой‑то форме зависимости: от кофеина, сахара, жирной пищи, назначенных или купленных без рецепта лекарств или наркотиков.

Возможно, у алкоголиков просто отсутствует сила воли, и они раз за разом делают неудачный выбор? Или алкоголик является жертвой своей наследственности, переживаний детства и семьи? Наследственность играет определенную роль, равно как и детские переживания, но никто не собирается утверждать, что они являются той причиной, по которой люди становятся алкоголиками. Мы предполагаем, что выбор есть, однако алкоголик чувствует себя бессильным.

 

Бессилие

 

Всем людям, имеющим вредные привычки, свойственно одно и то же переживание – чувство бессилия. Если внутри всех нас действует врожденная позитивная целительная сила, то почему алкоголь столь могуществен, а алкоголизм так трудно победить?

Неспособность контролировать свое поведение – это ужасающее переживание. Более всего сказывается на самооценке отсутствие сил для того, чтобы перестать курить, принимать снотворное, употреблять кофе, алкоголь, амфетамины, героин, марихуану или назначенные лекарства, играть в азартные игры или испытывать непреодолимое сексуальное влечение, когда нам известно, что это приносит вред. Когда мы страдаем от унизительного бессилия, это отравляет нашу повседневную жизнь, вызывает у нас чувство собственной никчемности, презрения к себе и стыда. Мы смотрим по сторонам в поиске людей, которые кажутся нам способными контролировать свою жизнь, делать то, что следует, и воздерживаться от того, чего делать не следует. Однако мы видим, что привязаны к своим привычкам и бессильны контролировать собственные действия.

Многим людям удается избежать конфронтации со своим бессилием перед злоупотреблением различными веществами, поскольку они говорят себе и другим, что количество потребляемых вредных веществ допустимо, что никакой проблемы нет, что они используют эти вещества добровольно, так как получают от этого удовольствие и не видят в этом ничего дурного. Тем не менее многие из них были бы не прочь остановиться.

Жуткий страх, который приходит вместе с осознанием того, насколько мы в действительности беспомощны, является одним из серьезнейших препятствий на пути к успеху. Обнаружить, что мы бессильны перестать совершать поступки, которые мы совершать не желаем, – переживание, которого хочется избежать. Многие из тех, кто считает, что хорошо бы что‑то сделать со своими вредными привычками, просто не совершают этой попытки, поскольку полагают, что все равно потерпят неудачу, и, естественно, не хотят подвергать себя унижению при виде собственного бессилия. Вот почему признание своей беспомощности перед алкоголем является в АА первым шагом к выздоровлению.

Нас приучают верить, что любой человек может сделать все необходимое самостоятельно, без чьей‑либо помощи. На обращение за советом, просьбу о проявлении заботы накладывается табу. В нашей культуре это касается в первую очередь мужчин, которые полагают, что все нужно делать в одиночку, без посторонней помощи и обсуждений. Действительно, некоторые люди справляются с трудностями сами. Но вредные привычки отличаются особой стойкостью. Попытки преодолеть их в одиночку, без посторонней помощи необязательны, неразумны и продиктованы гордыней, тогда как обращение за поддержкой разумно, свойственно человеку и эффективно.

Игнорируя реальности привыкания и упрекая себя в отсутствии силы воли, мы делаем себя еще более бессильными, чем мы есть на самом деле. Вредные привычки трудно преодолеть, но при наличии помощи это можно сделать.

Согласно некоторым убеждениям, люди выбирают, что им делать, и полностью ответственны за происходящее в их жизни. Если их жизнь складывается неудовлетворительно, причина этого в том, что они сами предпочитают, чтобы она протекала таким образом. Люди могут предпочесть бедность, но точно так же выбрать и богатство. Те, кого не любят, испытывают потребность в том, чтобы их не любили, и могли бы найти верного любящего человека, стоит им только посмотреть по сторонам. Больные могут выбрать здоровье, преследуемые – свободу.

Если мы готовы поверить этому взгляду, то должны упрекать только себя и никого другого за те трудные обстоятельства, в которых мы оказываемся; жизнь такая, какой мы хотим ее видеть, и если бы захотели, чтобы она была иной, то могли бы просто взять и изменить ее. Нет смысла винить наших родителей или учителей, рекламу, правительство или СМИ, транснациональные корпорации и глобализацию за качество нашей жизни; мы вольны выбирать, хотим ли мы быть счастливыми или несчастными, занятыми на работе или безработными, здоровыми или больными.

Те, кто придерживается этого взгляда, напоминают мне палец, который, поскольку он мог двигаться в одну или другую сторону, когда того хотел, впал в заблуждение и решил, что он обособлен от других пальцев и полностью определяет свою судьбу.

Греческое слово idiotes означает «обособленный индивид». Поэтому заблуждение пальца можно справедливо назвать идиотическим. Наблюдателю очевидно, что палец является частью руки, и что его повседневная жизнь и судьба тесно связаны с факторами, находящимися вне его контроля. В конце XX века абсурдное представление о полной личной ответственности успешно внушалось людям с помощью хорошо продававшихся книг по популярной психологии, выходивших миллионными тиражами.

Еще одно столь же ошибочное следствие идиотической идеи абсолютной ответственности состоит в том, что поскольку мы полностью ответственны за происходящее с нами, то другие не могут нас заставить что‑то сделать или испытать какие‑то эмоции. Мы не несем ответственности за то, что происходит с другими людьми, а они не отвечают за то, что происходит с нами. Особенно это касается сферы эмоций, где доминирует идея: «Я не могу заставить вас пережить какие‑то чувства, а вы не можете заставить меня». Эта последняя ошибка тщательно исследуется в моей книге Emotional Literacy: Intelligence with a Heart («Эмоциональная грамотность: ум с сердцем») [191].

Однако давайте рассмотрим внимательнее эту точку зрения и спросим себя, почему миф о полной ответственности оказался столь притягательным. Эта идея действительно не лишена зерна истины. Да, мы выбираем, как собираемся прожить свою жизнь. Однако выбор, который у нас имеется, особенно в детстве, обычно очень ограничен. Если бы мы реалистично посмотрели на десятки тысяч детей, ежедневно появляющихся на свет, то увидели бы, что лишь немногим счастливчикам будет предоставлена истинная свобода выбора. Многие вынуждены голодать с первого дня своей жизни, у многих никогда не будет базового человеческого права открыто высказываться и выражать свои эмоции, не говоря уж о возможности принять решение в вопросах, имеющих важное значение для их существования.

Мы, живущие в «стране свободных людей», ненамного свободнее. Мы курим, пьем кофе, спиртное и газированные напитки, едим гамбургеры и жареный картофель, а затем полнеем, наживаем проблемы с позвоночником, диабет или сердечные заболевания. Можно было бы сказать, что мы выбираем все это добровольно. Но многие ли из нас могут работать по восемь часов и тратить два часа в день на поездки на работу и обратно, готовить здоровую пищу, мыть посуду, заботиться о детях и собаке, а затем в конце дня совершать пробежки или в течение часа выполнять физические упражнения?

Разумеется, мы предпочитаем пить, пить и пить с восхода солнца и до поздней ночи. Но нас склоняют к этому друзья, коллеги, работодатели и вездесущая реклама. Нас лишают иных возможностей выразить свои потребности, развлечься, любить или установить контакт с людьми. У нас возникает непреодолимая привычка, а мы и не знаем об этом.

По большей части выбор сценария происходит в далеком прошлом, и имеет последствия, которые не так‑то легко изменить. Жизнь можно сравнить с пересечением густого леса. Если рано утром мы выбираем на развилке определенную тропу, а к полудню решаем, что ошиблись, нужную тропу можно отыскать снова, но сделать это будет нелегко. Да, мы выбираем, но среди альтернатив, доступных нам в данный момент, и выбираем прежде чем достаточно узнаем, что означает наш выбор и к чему он ведет. Все это едва ли можно примирить с утверждением, что мы полностью отвечаем за то, какой оборот приняла наша жизнь.

Другая причина, почему люди принимают концепцию полной личной ответственности, может быть в том, что она наделяет их чувством власти над своей жизнью. «Если бы я не верил, что обладаю властью над своей жизнью, я мог бы полностью утратить мужество, сдаться и покончить с собой!» – сказал мне как‑то один пациент.

Психотерапевты, придерживающиеся обсуждаемого идиотического взгляда, по‑видимому, убеждены, что любые меры, кроме принятия на себя полной ответственности, вынудят пациентов отказаться от всех усилий по изменению жизни и вовлекут их в трясину безответственных обвинений. Мой опыт в этой области говорит о другом. Я полагаю, что человеческая жизнь является результатом комбинации внешних и внутренних факторов; алкоголик становится алкоголиком, потому что он генетически предрасположен к этому, потому что алкоголиками были его отец и бабушка и потому что ему нравилось тайком выпивать, когда он был подростком. Он окружен людьми и рекламой, которые подталкивают его к выпивке. Он переутомлен и измучен низкой зарплатой и монотонной работой, не ест и не спит как следует. Его выбор сочетается с внешними влияниями, которые формируют его жизнь. Ответственность надо делить пополам.

Некоторые терапевты полагают, что это еще одна опасная идея, побуждающая людей возлагать вину за свой алкоголизм на других и на плохие условия, а не на себя. Однако когда я объясняю эту идею своим пациентам, они реагируют вовсе не желанием сдаться и обвинить в своих проблемах окружающий мир. Они лишь начинают лучше понимать, почему их жизнь стала такой и почему порой они чувствуют себя не в силах ее изменить. Как мне видится, подобное осознание ведет только к новым попыткам и возможностям, а не к прекращению борьбы.

 

 

Глава 14

Как помочь, не спасая

 

Люди часто спрашивают меня: «В чем секрет хорошей психотерапии?» Обычно я отвечаю следующим образом: «Одна треть секрета в отказе от Спасения, одна треть в транзактном анализе, а одна треть в чем‑то еще не выявленном».

В ситуации, когда обосновано оказание помощи, мы способны вносить такой вклад, который хотим внести, делая это так долго, как нам хочется. У нас остается возможность отстраниться и позволить человеку помочь себе самому или найти других желающих помочь.

Не так в ситуации Спасения. Спасение подобно рыболовному крючку; стоит нам заглотить наживку, и становится очень трудно освободиться. Мы не можем остановить операцию по Спасению, поскольку нам кажется, что наша жертва утонет, окажется сломленной, умрет или покончит собой, если мы на это пойдем. Мы упорствуем, потому что не хотим отвечать за трагический конец другого человека. На каком‑то этапе процесса жертва целиком перекладывает ответственность за свое состояние на наши плечи, а поскольку мы – разумные и гуманные существа, то не можем просто бросить ее, и иногда в течение очень длительного и напряженного периода неохотно тянем эту ношу.

Полезно провести грань между спасателем и Спасителем. Спасатель – это человек, который в силу своей профессии или призвания помогает людям в беде. К спасателям относятся телохранители, пожарные, полицейские, врачи, медсестры, социальные работники, работающие с алкоголиками психотерапевты и т.д. Можно быть вполне эффективным в качестве спасателя и приносить истинную пользу нуждающимся людям. С другой стороны, спасатели могут также быть Спасителями, людьми, которые оказались вовлеченными с жертвой в игру «треугольник Спасения».

Когда спасатель становится Спасителем, он попадает в круговорот «Драматического треугольника». Он становится актером в пьесе и утрачивает свои способности делителя. В частности, при алкоголизме его поведение перестает быть терапевтическим, а слова становятся строчками, вычитываемыми из сценария алкоголизма, которые только приближают трагедию алкоголика к конечной развязке.

Базовое различие между истинным «спасателем» и «Спасителем», участвующим в игре, увидеть относительно легко. Если вы выполняете более 50% работы или прикладываете больше половины общих усилий в ситуации, в которой вы кому‑то помогаете, значит, вы занимаетесь Спасением. Даже Бог со своим безграничным милосердием не спасет тех, кто не помогает себе, – по крайне мере, так утверждает пословица. Не имеет никакого смысла пытаться помочь тем, кто не участвует в работе; важно пройти только половину пути в любой ситуации, в которой мы стараемся оказать помощь. Это означает прежде всего, что мы не должны помогать тому, кто не просит о помощи. Окунуться с головой в ситуации, когда жертва даже не попросила о том, чтобы ее спасли, – наиболее вопиющий пример Спасения. Алкоголики умеют предлагать нам ситуации, которые нужно исправить. Возможно, сами они не собираются обременять себя работой над ними, но очень хотят дать нам возможность попробовать, если мы того желаем.

Характерно, что говорит, готовит, совершает поездки, бодрствует, планирует или размышляет по большей части Спаситель алкоголика, тогда как алкоголик берет на себя только большую часть выпивки. Наилучшая гарантия против такого результата – хороший контакт, которому строго следуют. (См. обсуждение в главе 15.)

Возможно, это вас шокирует, но если вы помогаете алкоголику и больше не хотите этого делать, однако быстро не останавливаетесь, то начинаете заниматься Спасением. Если вы Спасаете, то не только не помогаете алкоголику, а фактически причиняете ему вред. Это относится к любому человеку, сотрудничает ли он в организации, работающей с алкоголиками, или находится в определенных отношениях с алкоголиком в качестве его ребенка, супруга или родителя. Если вы помогаете без желания помочь или берете на себя чужую долю работы, то не только не приносите значительной помощи, но и усугубляете проблему.

Людям, которые могут полностью отдаться Спасению алкоголика, трудно в это поверить, но дело обстоит именно так. Я наблюдал десятки ситуаций, в которых после решительного указания Спасителю на происходящее и призывов, чтобы он прекратил Спасение, алкоголик не погружался на дно, не умирал и не совершал самоубийство, а наоборот, брал себя в руки и добивался определенного улучшения своей жизни. «Аланон», организация самопомощи, была создана для того, чтобы помочь людям, близким алкоголику, избежать именно такой ситуации.

Любой рано или поздно оказывается в ситуации, когда он незаметно для себя начинает уделять все больше времени человеку с серьезной проблемой, который, как кажется, быстро идет ко дну. Каждая новая попытка начинается с надежды и оканчивается разочарованием. Порой мы испытываем гнев и смятение при виде того, как месяцы поддержки, которые должны вот‑вот принести успех, перечеркиваются запоем или подобным срывом. При этом кажется, что отвернуться от беды другого человека было бы бессердечно и эгоистично.

Эти переживания травмируют Спасителя; но, как я неоднократно говорил, они неприятны и для жертвы, и их необходимо избегать ради всех участников ситуации.

Опять же, Спасение – это всего лишь вопрос того, что 1) вы берете на себя чужую долю работы в отношениях и/или 2) делаете нечто, чего вам делать не хочется.

Но как быть с состраданием? Добрыми самаритянами? Обязанностью помогать? Можем ли мы позволить этим интеллектуальным конструкциям направлять наше поведение, когда мы сталкиваемся с ситуацией жизни и смерти, а вышеприведенные указания по Спасению рекомендуют, чтобы мы остались в стороне и отказали в помощи?

Прошу не путать мои слова с жестокосердием или жестокостью. Конечно, мы остановимся, чтобы помочь пострадавшему или умирающему человеку. Конечно, мы протянем руку помощи больному или нуждающемуся. Я говорю здесь об оказании помощи на протяжении длительного периода времени, когда партнер не прилагает таких же усилий, как мы.

Как нам определить, что мы берем на себя чужую долю работы, помогая другому человеку? Это не всегда очевидно. Стараясь установить отношения, свободные от Спасения, некоторые люди доводят этот принцип до крайности. Они приходят к ошибочному заключению, что отказ от Спасения означает отдаление и непринятие на себя каких‑либо обязательств, уклонение от теплых, заботливых отношений с человеком, нуждающимся в помощи, подозрительность в любой ситуации, которая взывает к нашему сочувствию. Я имею в виду совсем другое: когда уклонение от Спасения достигает подобной крайности, это становится завуалированной (или не столь завуалированной) формой Преследования.

Выполнение своей доли работы в отношениях – это намного более тонкий процесс, чем просто остаться в стороне. Рассмотрим следующий телефонный разговор, состоявшийся у меня однажды с мужчиной, который в конце концов присоединился к одной из моих групп:

 

Ш.: Алло.

Э.: (удивленный тем, что слышит мужской голос, а не оператора службы‑автоответчика) Алло, могу я поговорить с мистером Штайнером?

Ш.: Это доктор Штайнер.

Э.: (огорченно) О, я не надеялся застать вас дома.

Ш.: Я слушаю. Чем я могу вам помочь?

Э.: (несколько неуверенно) Я звоню, потому что моя сестра считает, что я должен с вами поговорить.

Ш.: О чем?

Э.: Ну она говорит, что я – алкоголик.

Ш.: (оживившись): Так‑так, спасибо за звонок. Как вы это понимаете?

Э.: (испуганно) Что?

Ш.: Быть алкоголиком.

Э.: Ну, если быть совершенно откровенным, я не уверен, что понимаю. Мне кажется, что я алкоголик.

Ш.: Хорошо. Что я могу для вас сделать?

Э.: Ну, я вообще‑то не знаю.

Ш.: (вежливо) Если вы не знаете, то я наверняка не знаю. Почему бы вам не перезвонить мне, когда вы будете знать, что вам от меня нужно? Обычно меня легко застать, и вы можете...

Э.: (тревожно) Она сказала, что вы проводите занятия с алкоголиками.

Ш.: Верно. Вообще‑то это не занятия, а терапевтические сеансы.

Э.: Я думаю, мне стоит прийти на один из сеансов.

Ш.: Для чего?

Э.: Ну, чтобы попробовать.

Ш.: Это было бы неплохо, но мне кажется, что у вас нет особого желания прийти. (Пауза, никакой реакции со стороны мистера Э.) Почему бы вам не сказать своей сестре, что вы поговорили со мной и мы согласились, что это, вероятно, не поможет. Таким образом она будет удовлетворена, а я смогу вернуться к делам, которыми занимался перед тем, как вы позвонили.

Э.: (облегченно) Вы полагаете, что это не поможет? Но почему?

Ш.: Ну, потому что у вас нет особого желания этим заниматься, а терапия не может помочь людям, которые не хотят ее проходить.

Э.: Понимаю, и в данный момент я действительно не хочу этим заниматься.

Ш.: Если вы не хотите этим заниматься, то я не хочу заниматься этим также. Спасибо за звонок. Вы не сообщили мне свое имя.

Э.: Моя фамилия Эмбл. Карл Эмбл.

Ш.: Хорошо, мистер Эмбл. Рад был поговорить с вами.

Э.: Может быть, мне все‑таки следует попробовать?

Ш.: Вы должны об этом подумать. Я всегда на месте, и вам не обязательно принимать решение прямо сейчас. Я провожу групповую терапию раз в неделю, и если вы хотите больше узнать обо мне, можете прочитать мою книгу «Лечение алкоголизма» или же можете позвонить мне снова. Договорились?

Э.: Договорились. До свидания.

 

На примере мистера Э. я попытался проиллюстрировать, как можно начать терапию с человеком, нуждающимся в помощи, не прибегая к Спасению.

Чтобы не допустить Спасения в групповой обстановке, можно представить себе ситуацию между участниками с точки зрения пространства, в котором происходит обсуждение. Два человека или более рассаживаются, занимая первоначально пустое пространство. По ходу разговора каждый помещает нечто в общее центральное пространство. Люди в роли помощников, будь это терапевт, друзья или члены группы, задают вопросы, дают советы или предлагают заботу. Человек, исполняющий роль нуждающегося в помощи (назовем его Карлом), изучает предложения и выбирает то, что ему надо. Если ему нравится какой‑то совет или если он принимает критическое замечание, то ухватывается за них и работает с ними. В противном случае он оставляет советы и замечания без внимания.

Если Карл нуждается в заботе, которую ему предложили, он ее принимает. Помощники чутко реагируют на Карла, на то, что он принимает и что отвергает. Если он проявляет готовность, помощники делают то же. Если он сопротивляется, они дают себе отдых; помощники и Карл поддерживают баланс активности. Если Карл отклоняет несколько идей, то тогда помощники перестают давать советы.

У меня есть собственное правило, которое я называют «три промаха и вы вне игры», как в бейсболе. Я веду счет советам, которые даю. И когда отвергаются три из них, я останавливаюсь. Я могу даже сказать вслух: «Третий удар» и объяснить, что я дал три совета, которые, вероятно, были не слишком хорошими, и поэтому должен выйти из игры. Это может звучать неискренне, но так только кажется, поскольку я действительно считаю, что любой отвергнутый совет не был хорошим. Либо он был высказан не теми словами, так что человек не сумел его понять, либо не в то время, либо, возможно – чудо из чудес, – это был действительно плохой совет.

Я придерживаюсь мнения, что действенный совет, высказанный в нужных словах и в подходящее время, будет принят, а когда совет отвергают, вероятно, в нем имеется какой‑то изъян.

Отказ от Спасения помогает постольку, поскольку в этом случае отвергается роль Жертвы. На призыв алкоголика: «Помогите! Мне это не по силам!» – следует ответ эффективного помощника: «Я хочу вам помочь, но сначала должен увидеть, что вы делаете со своей стороны. Что вы делаете самостоятельно? Что еще вы можете сделать? Что вы будете делать, если я вам помогу? Каких действий вы ждете от меня? Давайте условимся: я сделаю X, если вы сделаете Y».

Также бывает необходимо сказать: «Я понимаю, вы хотите, чтобы я вам помог, но у меня нет желания (времени или энергии)».

Кроме того, отказ от Спасения позволяет избежать Преследования. Преследование – это непременный результат Спасения, и за каждой минутой, которую человек тратит на спасение кого‑то, неизбежно последует другая минута, которая будет потрачена на Преследование. Однако поскольку нет совершенных людей и (как показывают мои наблюдения) никто не способен воздержаться от Спасения раз и навсегда, важно знать, как справиться не только со своими тенденциями Спасения, но и с тенденциями Преследования.

Во‑первых, важно признать, что Преследование – это вредная транзакция и что когда мы гневаемся на других людей, поскольку они не проявляют усердия, отвергают все наши действия или не прогрессируют, за этот гнев несем ответственность мы сами и не нужно винить в нем партнеров. Когда после попыток Спасения по той или иной причине появляется гневное чувство, подталкивающее к Преследованию, важно признаться в нем и взять ответственность за него на себя.

«Карл, я начинаю сердиться на вас, потому что вы не прислушиваетесь к моим советам (или потому что мои действия, по‑видимому, не помогают). Я понимаю, что не должен сердиться и что мое раздражение связано со слишком настойчивыми попытками с моей стороны. Я прошу прощения за то, что занимался вашим Спасением, и постараюсь не сердиться. Надеюсь, вы поймете, если я сделаю несколько шагов назад и воздержусь от столь настойчивых попыток».

Высказавшись столь резко против Спасения, я обязан сказать несколько слов о недопущении слишком резкой реакции противоположного характера. Я называю эту реакцию анти‑Спасением и считаю ее завуалированной формой Преследования, в котором наш нынешний страх перед оказанием помощи является реакцией на прошлые ошибки. Эффективный терапевт стремится проявить определенную инициативу, чтобы дать толчок лечебному процессу. Если человек с самого начала проявляет рвение, предлагает помощь, дружелюбен и активен, это не означает, что он Занимается Спасением.

Вот еще одна ложная посылка: просто заботиться о человеке, который обижен, чувствует себя бессильным или страдает, значит Спасать. На мой взгляд, очень важно провести грань между Спасением и заботой. Когда кто‑то расстроен и открыто демонстрирует свои чувства, я рассматриваю это как очень существенный шаг на пути к улучшению. И не имею ничего против ответного проявления каких‑то собственных чувств. Когда человек плачет, слезы чаще всего являются подлинным выражением чувств отчаяния и бессилия. Гнев людей отражает их фрустрацию. Я допускаю, что это искренние чувства, и отвечаю тем же – собственными искренними чувствами. Только если это становится паттерном, когда человек гневается, плачет или выплескивает эмоции раз за разом без какого‑либо видимого прогресса или изменения, то тогда я начинаю рассматривать возможность, что мне не следует отвечать любовью и что, возможно, я, как выражаются некоторые ТА‑терапевты, «потакаю шантажу или игре».

Проявление заботы о ком‑то – не обязательно Спасение; это оправданный аспект оказания людям помощи. Нежелание позаботиться о человеке, который по‑настоящему расстроен, является, опять же, завуалированной формой Преследования. Некоторые люди, ставшие терапевтами, у которых имеются проблемы с проявлением любви и заботы, используют идею отказа от Спасения, или «Суровой любви», чтобы оправдать недостаток собственной сердечности, но такое использование этой идеи – не более, чем простая увертка.