Рабоче-крестьянская инспекция и бюрократия

 

Новая экономическая политика уменьшила прямую руководящую роль государства в управлении экономикой, но новые институционные формы, государственные тресты и синдикаты, имели тенденцию к образованию руководящего специализированного аппарата, столь же стабильного, как и главки с их типичными чертами госцентризма. Наблюдался отход и от коллективного руководства. Более того, в качестве политического требования времени и на практике все большее значение придавалось методу личной ответственности. В подобной ситуации даже профсоюзы не могли играть значительной роли; к тому же на их положение определенно повлияли и результаты дискуссии о профсоюзах, о которой мы уже вкратце упоминали. В этот период различные отраслевые управленческие аппараты пока еще не могут рассматриваться как носители бюрократических отношений в том смысле, который придавал им Маркс, вернее сказать, эти отношения еще не стали их основной чертой, но можно уже довольно четко различить те тенденции, которые рано или поздно могут привести к обюрокрачиванию аппарата специализированного руководства.

Усилению этих тенденций способствовали различные факторы. С переходом на рыночную экономику учет и контроль за продукцией и расходами, которые ранее велись довольно примитивно, в натуральных показателях, необходимо было строить на итоговых показателях в денежном выражении (хозрасчет). Эта новая система уже сама по себе требовала более опытного аппарата, тем более что финансовая система все более усложнялась. Научная организация труда – прежде всего тейлоризм – приобретала у советских руководителей огромную популярность, и это вновь вызвало необходимость в технизации и расширении специализированного аппарата руководства. Наконец, при новой экономической политике стали применять систему материального участия, другими словами, средства, имевшиеся в распоряжении властей, расширились, и в их арсенале появилось понятие материального стимулирования. Все это не только сделало более насущной необходимость расширения специализированных аппаратов руководства, без которых в экономике уже нельзя обойтись и по другим причинам, но и привело к неравному распределению богатств по вертикали, при котором бóльшая власть вела и к большему богатству.

Все эти тенденции, хотя и в меньшей степени, отразились и на кооперации. На эту институционную форму особо возлагали свои иллюзорные надежды русские анархисты антибюрократического типа. «В кооперативах, – писал Туган-Барановский, – нет угнетающей власти, нет господства большинства над меньшинством, как при социализме. Корпоративистский идеал совпадает с идеалом современного анархизма»[70]. Понятие, согласно которому кооперативы якобы смогут обойтись и без специализированного управления, перешло в идеологию Советской власти и стало неотъемлемой частью социалистической теории кооперации. На самом деле, однако, уже в тот период начиналось проникновение в кооперацию руководящего специализированного аппарата, развивалась тенденция, полное осуществление которой могло бы и в этой области укрепить – в отношении к собственности, и в особенности к владению, – институционный характер, аналогичный тому, какой имел место на государственных предприятиях.

Расширение специализированных руководящих аппаратов в годы нэпа шло своим неизбежным путем, охватывая все более широкие сферы экономики. Естественно, что пока невозможно было точно предвидеть, в какой степени отличительные черты бюрократизма станут впоследствии общими и насколько они укоренятся (назначение вместо выборности, исчезновение принципа отзыва, рост особых групповых интересов и т.д.). Поскольку официальная идеология не отрицала необходимости антибюрократических мер, о которых говорилось в «Государстве и революции», можно было бы предположить, что после преодоления начальных экономических и политических трудностей разовьется мощное антибюрократическое движение, которое пойдет в направлении новых ценностей. Однако развитие идеологии уже в то время шло не в этом направлении.

Что касается бюрократии, то не произошло той «реабилитации», которую мы наблюдали ранее по отношению к кооперативам, а затем рыночным и денежным отношениям. Официальная идеология не могла допустить развития бюрократии, рассматривая ее как институционную форму, вызванную к жизни переходным периодом, но такую, которую в интересах строительства социализма необходимо было каким-то образом «преодолеть», «разбить». В этом отношении идеология находилась перед лицом серьезнейшей дилеммы: с одной стороны, отталкиваясь от практических соображений, она все более подчеркивала роль государства в экономической жизни как гарантию осуществления реконструкции. То тут то там возникала проблема индустриализации, которая развивалась благодаря первоначальному накоплению и по завершении реконструкции сохраняла, а иногда даже усиливала функции государства. С другой стороны, напротив, государственные функции все в большей степени осуществлялись с помощью бюрократического аппарата, который все менее можно было назвать «наростом» или «язвой» на теле пролетарского государства. Похоже, Ленин, несмотря на обострение своей болезни, начинал отдавать себе отчет в серьезности этой дилеммы. На XI съезде он проводит поразительную аналогию, вспоминая, что в истории нередко бывало так, что народ, обладающий меньшей культурой, побеждал народ с высшим уровнем культурного развития, и побежденные навязывали свою культуру победителям. «Не вышло ли нечто подобное в столице РСФСР и не получилось ли тут так, что 4700 коммунистов (почти целая дивизия, и все самые лучшие) оказались подчиненными чужой культуре?»[71].

Официальная идеология, однако, не заходила в мыслях так далеко и не отдавала себе отчета в опасности роста власти бюрократии, хотя и признавала возможность бюрократических извращений. В то же время все более конкретизировался и становился вне всякой внутренней критики тезис, согласно которому государство даже и без широкого антибюрократического движения воплощает интересы всего общества и даже без применения внешних социальных сил само в состоянии преодолеть бюрократические извращения.

Полемика вокруг «рабоче-крестьянской инспекции», то есть вокруг изменения ее институционной функции, помогает нам лучше понять, в каком направлении развивалась идеология: она шла к образованию апологетической теории государства. Идея «рабоче-крестьянской инспекции», непосредственно связанной с решительным антибюрократизмом коммунистического движения, еще не завоевавшего власти, вплоть до 1920 года оставалась скорее благим пожеланием. Она не могла стать реальностью, поскольку рабочие и крестьяне, стремившиеся включиться в общественную жизнь, сражались на фронтах гражданской войны. Однако победа в войне дала возможность попытаться осуществить на практике решения, принятые еще в 1919 году, и преобразовать «государственный контроль» в «рабоче-крестьянскую инспекцию». Поле деятельности нового института было весьма широко и вовсе не ограничивалось одной лишь экономикой. Цель его деятельности – утверждало постановление Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета – заключалась в том, чтобы осуществлять при участии рабочих и крестьянских масс контроль «над государственным управлением, над каждым центром экономических и общественных организаций»[72].

Согласно первоначальному замыслу, члены инспекции избирались рабочими крупных организаций и сельскохозяйственных обществ и должны были систематически отчитываться перед своими избирателями о проведенной работе. В случае недовольства работой своих избранников избиратели имели также право их отзывать. Сразу же возникли сомнения в отношении общественного контроля над бюрократическими организациями. Например, «Экономическая жизнь» в двух статьях выступила против «принципа предварительной инспекции», требуя более глубокого технического расследования, основанного на точных данных. Официальная газета органов контроля ответила на эти статьи, то и дело подчеркивая в соответствии с ленинской концепцией, что каждый рабочий, каждый крестьянин должен постепенно принимать участие в инспекции, должен «пройти через инспекцию», с тем чтобы на практике освоить проблемы руководства обществом.

В этой концепции вырисовывается перспектива общества, согласно которой в течение жизни многих поколений еще будут оставаться аппараты специализированного руководства, носители бюрократических отношений, которые не могут, однако, ни стать гегемоном, ни превратиться из «слуг» общества в его «господ», поскольку будут находиться под властью «рабоче-крестьянской инспекции», независимой от них, носящей постоянный характер и обладающей реальной социальной силой. Концепция прочной дихотомии между специализированным бюрократическим руководством и социальной инспекцией нетехнического порядка отходит от идеи – поскольку она неосуществима, – согласно которой временно все должны стать бюрократами, с тем чтобы никто не смог превратиться в них окончательно. Эта концепция в то же время считает общими, имеющими законную силу на весь исторический период массовые антибюрократические движения. «Рабоче-крестьянская инспекция» может рассматриваться более или менее институционализированной формой подобных движений.

Из этой полемики только в косвенной форме возникает основной вопрос следующей альтернативы: какой практики должна придерживаться коммунистическая партия, которая, отделившись от других организационных систем, приняла вполне определенную институционную форму? Должна ли она оказывать поддержку бюрократическим аппаратам даже в случае, если «рабоче-крестьянская инспекция» атрофировалась и стала формальной, или же должна стать вождем, организатором антибюрократических движений даже ценой снижения – по крайней мере на время – эффективности аппаратов специализированного управления?

С этой точки зрения заслуживает внимания предложение, которое сформулировано в одной из последних работ Ленина (тогда он уже в значительной степени отошел от общественной жизни) и которое он намеревался высказать на XII съезде партии. Согласно этому предложению, необходимо слить «рабоче-крестьянскую инспекцию» с Центральной контрольной комиссией партии (ЦКК), потому что только таким образом «рабоче-крестьянская инспекция» смогла бы завоевать необходимый авторитет и осуществлять свои функции, невзирая на лица.

Но «рабоче-крестьянская инспекция» не стала развиваться в этом направлении; после целого ряда реорганизаций она также превратилась в аппарат специализированного руководства.

 

«Нам нужна теперь не инспекция, – утверждал Сталин на XVII съезде партии, – а проверка исполнения решений центра… Такой организацией может быть только Комиссия Советского Контроля при СНК Союза ССР, работающая по заданиям СНК и имеющая на местах независимых от местных органов представителей»[73].

 

Рой Медведев.

СОЦИАЛИЗМ В ОДНОЙ СТРАНЕ

 

Несмотря на частые утверждения многочисленных антикоммунистов, Советская власть никогда не опиралась только на общие силы государственного принуждения. Марксистская доктрина и идеология всегда играли огромную роль в системе власти социалистических стран. Поэтому борьба за власть, которая время от времени возникала в СССР между различными политическими группировками, носила не только скрытый характер, но зачастую определялась разным подходом к разрешению идеологических проблем. Никакая доктрина не в состоянии предварительно решить или предсказать все проблемы, возникающие в ходе развития общества. Марксизм-ленинизм в этом смысле тоже не представляет исключения, и поэтому все это порождало постоянные дискуссии не только между марксистами и немарксистами, но и в среде самих коммунистических партий.

Сегодня основной ареной подобных дискуссий является международное коммунистическое движение, и это находит свое выражение в разногласиях между отдельными группами коммунистических партий. Внутри КПСС открытых дискуссий по идеологическим проблемам практически не бывает, и их разрешение только время от времени постулируется высшими инстанциями партии. Однако в 20-е годы внутрипартийная жизнь в Советской России проходила под знаком острых внутренних дискуссий, теоретическая тематика которых до сих пор сохраняет немаловажное значение. Поэтому было бы ошибочным недооценивать значение этих дискуссий в политической победе Сталина. Так, например, в яростной борьбе против «левой» оппозиции Троцкого, Зиновьева и Каменева Сталин не просто злоупотреблял своим влиянием в партийном аппарате, не просто узурпировал власть, прибегая к вероломным и коварным методам. И не то чтобы он колебался в выборе средств для достижения собственных целей, но в данном случае ему вместе с Бухариным удалось убедить бóльшую часть рядовых членов и большинство партии в том, что именно его понимание марксизма-ленинизма по вопросам, которые встали перед партией и государством в середине 20-х годов, было правильным.

Среди многочисленных практических и теоретических вопросов, которые в то время с жаром обсуждались в партии, самым важным со всех точек зрения был, несомненно, вопрос о возможности построения социализма в одной стране, конкретно говоря, в такой экономически отсталой стране, как Россия. Характер и результаты этой дискуссии требуют ее более подробного рассмотрения.