Обряды интеграции ребенка в мир людей

 

Только что родившийся ребенок, по представлениям хакасов, еще не обладал всеми характеристиками человека. Для того чтобы он обрел этот статус, нужно было ввести его в мир людей. Для этого следовало дать ребенку имя, сшить ему одежду (обязательно из ношеных вещей), подстричь волосы, сделать колыбель, познакомить его с ближайшими соседями и родственниками. До того как ребенок становился человеком, из персонажей Верхнего мира с ним могла общаться только богиня Умай. Поэтому все обряды, способствующие интеграции ребенка в мир людей, были очень важны.

Колыбель способствовала установлению социальных связей между младенцем и членами семьи, общины. Первые три-четыре дня после рождения ребенок находился вместе с матерью на полу юрты, около очага. В течение этих дней либо отец ребенка, либо его дедушка, либо дядя по матери делал для младенца колыбель. В редких случаях для изготовления колыбели приглашали пожилого и уважаемого человека, не родственника семьи. Такой человек должен был обладать определенными качествами (иметь много детей, причем его дети, внуки и он сам должны быть здоровыми). По возрасту он должен был быть пожилым, но при этом не выглядеть старым, дряхлым и немощным.

Новую колыбель (хакасские названия - орай, пубай) старались наделить только положительными качествами. Эта цель достигалась при помощи выбора мастера (о чем мы уже говорили), материала, а также конкретного времени (новолуния) изготовления.

Колыбель в представлениях народов Саяно-Алтая - это не просто место, где ребенок может спать, а «своеобразное „жилище" в жилище» [Соломатина С.Н., 1986. С. 147]. Поэтому обряды, которые соблюдались при изготовлении колыбели, были схожи с обрядностью постройки юрты. Кроме того, колыбель служила не одному ребенку, а при благоприятных условиях (т. е. при выживании младенцев) целому поколению детей.

У хакасов известны несколько видов колыбелей. Самая простая и, по-видимому, древняя носила название орай. Ее делали из небольшого обрубка дерева (его длина определялась ростом ребенка примерно до того возраста, пока он не начинал ходить). Середина выдалбливалась, внутрь клали мерлушку. Такую зыбку мать ставила между лодыжками, и, сидя на земле или на полу, она могла заниматься своими делами.

К числу колыбелей, которые были легки в изготовлении, относится и сделанная в виде деревянной рамы, обтянутой холстом. Ее подвешивали за четыре угла на веревке, привязанной к березовой жерди, которая была закреплена на верхнем перекрытии юрты таким образом, чтобы одна ее половина была неподвижна, а другая (к которой и прикреплялась колыбель) должна была пружинить, раскачивая зыбку вверх и вниз. У этой колыбели, в случае смерти ребенка, меняли только холст. Колыбели других видов в таком случае уничтожали полностью.

Колыбели рамочной конструкции были до недавнего времени в употреблении не только среди хакасов. Известны они северным и южным алтайцам, а также русским Сибири. Л.Э. Каруновская, этнограф-алтаевед, полагала, что подобная колыбель была заимствована алтайцами, телеутами у русских [Каруновская Л.Э., 1927. С. 26]. Но в то же время эти колыбели имели специфические особенности [Тощакова Е.М., 1978. С. 26].

Хакасам был известен усложненный вариант колыбели. К дну (деревянная четырехугольная доска) прикрепляли дощечки, служившие стенками, также они могли быть сделаны из развилок древесных сучьев. К передней (иногда в виде дуги) и задней стенкам - ремни для переноски колыбели, подвешивания оберегов, амулетов. Причем задняя стенка делалась выше передней. Снаружи стенки обтягивали войлоком или холстом, изнутри колыбель выстилалась шкурками, в которые заворачивали ребенка. Через боковые стенки продергивала ремни, которыми шнуровали ребенка поверх пеленок Для этого вида колыбели была характерна своеобразная подставка под днище, состоящая из двух сегментообразных кусков дерева, соединенных перекладиной, что позволяло раскачивать стоящую на полу колыбель.

У хакасов существовала колыбель, сделанная из цельного куска бересты, свернутого в виде плоского широкого корыта. Со стороны ног ребенка колыбель ставилась на пол, а изголовье при помощи двух веревочек прикреплялось к потолку жилища. Качание в этом случае происходило только боковое.

У хакасов колыбель из бересты была постоянной, а, не переходной, временной. В ней ребенок содержался весь период колыбельного возраста (до 2 - 3 лет). Шорцы же держали детей в таких колыбелях до изготовления деревянной и совершения определенных обрядов с ней. Тубалары перемещали ребенка из берестяной в деревянную колыбель, когда он вырастал из первой.

Удаление экскрементов из колыбелей осуществлялось при помощи небольшой чашечки из бересты. При необходимости такую чашку вынимали, ополаскивали и ставили обратно. В тех колыбелях, дно которых было из одной доски, прямо в ней вырезали желобок для стока мочи, а под колыбель ставили также чашку из бересты. Такие приспособления позволяли реже менять пеленки, не подвергать ребенка температурным перепадам. Иногда под ребенка подкладывали в колыбель конский волос или высушенный овечий помет, которые обладают гигроскопическими свойствами.

Изготовленную колыбель вносил в дом отец ребенка, ее ставили на почетную, переднюю часть жилища и заправляли сверху тканью. Без младенца держать колыбель открытой запрещалось. Располагалась люлька в юрте между мужской и женской половинами, рядом с кроватью родителей.

Помещение ребенка в колыбель обставлялось церемониями, имевшими целью ритуальное очищение и обживание.

В колыбели ребенок находился до 2 - 3 лет, после чего, как правило, в нее помещался следующий. У хакасов не принято было делать колыбель для каждого ребенка в семье; колыбель выбрасывали, как уже говорилось, только в том случае, когда находившийся в ней ребенок часто болел или погибал.

После колыбельного возраста ребенок занимал определенное место в юрте, среди членов семьи. Спать его укладывали, в зависимости от половой принадлежности, на стороне отца или матери, на полу. Спали дети одетыми, одеялом (чорган) служили сшитые старые овчины или войлок, под голову клали верхнюю одежду (шубы). Иногда на полу расстилали большой войлок для всех членов семьи, в том числе для бабушки с дедушкой. Кровать в доме полагалась только родителям.

Для каждого новорожденного в семье совершался обряд очищения и «обживания» колыбели. Все амулеты (пуговицы, раковины каури и монетки), когда ребенок покидал колыбель, с нее снимали, собирали на прочную нитку и в виде браслета надевали на руку ребенка. Бывали случаи, когда семьи, где дети погибли или очень часто болели, просили у благополучной многодетной семьи колыбель для своих детей. Но такие просьбы редко выполнялись по той причине, что отдавать колыбель, как и любую другую вещь, принадлежавшую ребенку, считалось очень плохой приметой. По представлениям хакасов, в этом случае вместе с вещью отдавалось счастье и здоровье ребенка.

Волосы у хакасов считались важным признаком живого существа. Избавляясь от первых, младенческих волос, ребенок отделялся от потустороннего мира и ставился в один ряд с людьми. Только человек может заплести косу. Не случайно одной из самых распространенных причесок у народов Саяно-Алтая являлась коса, заплетаемая как у женщин, так и у мужчин.

В традиционной культуре хакасов отношение к волосам имело многоплановую семантику. Волосы, прическа были показателем статуса того или иного человека в обществе. По типу прически, например, определялся социальный и семейный статус человека. Женские прически отражали возраст, семейное положение. Представление о волосах находилось в прямом соответствии с представлениями о жизненном цикле человека, имело религиозно-магическую основу, универсальную по своей сути. «У южно-сибирских народов каждый из элементов человеческого естества являлся необходимым признаком жизни и вместилищем „души". Это относилось к пуповине и последу, дающим жизнь младенцу, к глазам, предоставляющим человеку доказательства реальности его существования, к волосам, воплощающим непреодолимую силу роста...» [Львова Э.Л., Октябрьская И.А., Сагалаев А.М., Усманова М.С., 1989. С. 59].

Этнографический материал свидетельствует, что первая стрижка детей у многих народов Сибири совершалась в возрасте от года до трех лет и обряд этот проводился на уровне семейно-родственного коллектива [Бутанаев В.Я., 1988. С. 217]. У хакасов до исполнения ребенку одного года не стригли волос. Когда ребенку исполнялся год (можно было и позже), в семье проводился специальный праздник, обряд по случаю первой стрижки волос - кicniк тойы («праздник чубчика»).

Девочки по мере отрастания волос сами учились ухаживать за ними, заплетать косички. Красота девочки, девушки, женщины у хакасов определялась, прежде всего, состоянием ее волос. Не случайно, описывая красоту какой-либо героини эпоса, хакасы прибегали в первую очередь к описанию ее кос.

Обычно девочка имела, если у нее густые волосы, то на каждой стороне 7 - 10 косичек, если не густые, то по 4 - 5 косичек. Все волосы делились на две равные части с пробором посередине головы. Косички (сурмес) заплетали на уровне виска с левой и правой стороны, к каждой девочка прикрепляла на конце монетку с дырочкой посередине. Перевязывали косичку суровой ниткой так, чтобы каждая имела три хвостика. Заплетали их по ходу часовой стрелки (онар), переплетали примерно раз в неделю.

В том случае, когда женщина имела внебрачного ребенка, она была обязана носить одну косу (кизеге), что считалось большим позором. Девушка возраста примерно 25 и больше лет, не вышедшая замуж, считалась старой девой и должна была носить три косички - ус сурмес [Бутанаев В.Я., 1987. С. 158]. Когда девушка была просватана, то к свадьбе ей меняли девичью прическу из нескольких кос (сурмес) на женскую (тулун). Для этого проводился специальный обряд - сас тойы (сас - «волосы»). Иногда он проводился до свадьбы, а иногда и во время свадьбы. Замужняя женщина после свадьбы к концам своих двух кос прикрепляла сугынды - ложные косы из волос мужа (хоных хуягы, что означало «броня жизни») и повитухи. К тому же женщина приплетала со стороны затылка еще маленькие косички [Дьяконова В.П., 1986. С. 35, 37] в том случае, если у нее были братья - тулун сурмезi [Бутанаев В.Я., 1987. С. 158]. Хакасы полагали, что ложные косы будут оберегать ее братьев и поддерживать связь замужней женщины со своей семьей. Носить волосы распущенными запрещалось. Женщина могла распустить волосы, только оплакивая умершего мужа.

Девушки прикрепляли к волосам специальное украшение, которое вышивалось, как пого (нагрудное украшение замужней женщины), но только имело прямоугольную форму и меньшие размеры. Это украшение привязывалось к затылку девушки. Кроме накосного украшения, каждая девочка имела сережки и височные серьги (ызырга), которые прикреплялись к специально для них сплетенным косичкам, заплетались от виска и вплетались в соседнюю косичку, образуя небольшую петлю.

Девочки могли ходить без платка, но девушки были обязаны носить платок, также как и женщины.

Традиционной прической хакасских мужчин была косичка, идущая от макушки [Потапов Л.П., 1952. С. 114]. Вокруг косички голова обривалась. Но к XIX в. косички почти исчезли. Мальчики и мужчины носили прическу в виде волос, остриженных по кругу, - «круглую» прическу (тиглех). Длина волос была примерно на уровне мочки уха.

Этот материал о прическах хакасов подтверждает важное символическое значение волос в культуре хакасского народа, отношение к которым становилось особым уже с детства.

Первой одеждой ребенка были пеленки (по-хакасски они называются урача), сделанные из старой, поношенной одежды, чаще всего это были штаны отца. Вообще, ношеные, не новые ткани имели для ребенка очень важное значение: они связывали ребенка с окружавшими его людьми. По представлениям хакасов, штаны отца обладали очищающей силой и отпугивали злых духов. Пеленки могли шить и из старого платья матери или бабушки. Хакасские женщины не выбрасывали поношенные вещи, а складывали их в свой сундук. Для пеленок использовали все части платья. Саму пеленку делали из спинки платья, а под ребенка подкладывали распоротые манжеты или подол. Так как платья хакасок были достаточно широки (на одно платье уходило 10 - 12 м ткани), то одного такого платья хватало на несколько пеленок для одного ребенка.

Пеленки были не только из старой поношенной одежды, для холодного времени года делали и меховые. Для них использовали выделанные шкуры ягнят, овец. Поверх пеленку обвязывали специальным кожаным ремнем длиной около 2-3 м. В середине ремень был шире, чем по краям, он прошивался несколько раз, для того чтобы не свертывался от многократного применения. Ремнем перевязывали ребенка для того, чтобы его ножки и спина не были кривыми. Иногда к спинке ребенка привязывали даже небольшое полено, чтобы выправить кривой позвоночник. Этим же ремнем ребенка привязывали к колыбели (пубаи). Дети так привыкали к нему, что засыпали почти сразу после пеленания.

У хакасов не делали первую одежду ребенка из новой ткани, т. к. считали, что с новой тканью к ребенку может пристать злой дух. К тому же все новое должно быть только у покойника. Пеленки нельзя было выносить для просушки за пределы пространства жилища. Если в семье болели, умирали дети, то вновь рожденному шили чехол из выделанных шкур собаки [Бутанаев В.Я., 1988. С. 218].

Первой верхней одеждой ребенка после пеленок была распашная, прямая по крою одежда из ткани. Прежде чем надеть одежду на тело ребенка, сначала набрасывали ее на щенка или котенка. Такой акт символизировал передачу младенцу силы и выносливости собаки, а также очищение.

Когда ребенок начинал ходить, ему шили комплект верхней одежды, штаны, шапочку, сапоги. Пока дети не умели самостоятельно оправляться, на штанах делали спереди разрез для мочеиспускания и испражнений. Материал, покрой одежды для детей были теми же, что и для взрослых. Единственное, что отличало детскую одежду, так это большая украшенность вышивкой и обилие оберегов. Под воротник шубы снаружи пришивали продолговатую перламутровую раковину (раковина каури - чiленмес, сур), которая охраняла ребенка. Такую же раковину пришивали на шапку и плечи шубы. Под рукава или иногда под воротник прикрепляли маленькие колокольчики с «глухим» низом (хунра). Такие колокольчики должны были, по представлениям хакасов, охранять жизненную силу (кут) ребенка от посягательства со стороны злых духов. Обувь детям шили из шкур ягнят, овец, из кожи, обувь девочек украшали вышивкой. Нарядную обувь шили из белой овчины, ее также вышивали.

Родители старались шить детям новую одежду (хотя бы новую рубаху или платье) раз в год. Иногда детей одаривали новой одеждой или тканью родственники, крестная или семьи, благодарные ребенку за какую-либо оказанную им услугу и т. д. Чаще всего для детской одежды использовали старую одежду взрослых. А в тех случаях, когда благосостояние семьи не позволяло обеспечивать ребенка новой одеждой, ему к какому-либо празднику пришивали на одежду яркую заплатку.

Получая имя, ребенок вводился в мир людей, приобщался к социальным связям. Этому способствовал и обычаи рифмования имен в семье (анафора, эпифора), и то, что при обряде имянаречения присутствовали родственники и соседи семьи. В семейной традиции хакасов имя ребенку давалось сразу после рождения или спустя некоторое время. По религиозным представлениям хакасов, существовала сверхъестественная связь человека, его души (кут) и его имени (am). Имя ребенку давалось один раз, и считалось, что именно оно определяет жизненный путь человека и судьбу, оберегает его от злонамеренных сил.

В редких случаях давали имя давно умершего предка, обычно чем-либо прославившегося, считая, что ребенок, повзрослев, повторит судьбу героя, вырастет похожим на него. Ребенка могли назвать именем какого-либо легендарного богатыря или народного героя, поэтому среди хакасов еще в начале XX в. одним из самых распространенных мужских имен было Олка (так звали одного из богатырей народного эпоса).

В то же время по имени ребенка окружающие могли узнать, к какому роду или семье он относится. Поэтому нередко дети в семье получали имена, начинающиеся с одной буквы, или одинаковыми были первые две-три буквы (анафора - тождество начальной части имен) [Никонов В.А., 1973. С. 84].

Близкие родственники ребенка и несколько весьма уважаемых людей аала, улуса долго совещались, прежде чем выбрать для новорожденного подходящее имя. При этом учитывались время появления человека на свет, погода в тот день, история семьи, рода и т. д. Подобный выбор имен был распространен у многих народов мира. Ребенку давали имя на празднике пала той. Но все же чаще хакасы давали «случайное» имя ребенку, называя его по первому предмету, который видели уважаемые пожилые люди, или отец, или дедушка сразу же после того, как они получали известие о рождении ребенка. При этом существовал ряд примет. Если люди, вышедшие на улицу, встречали корову или собаку, это считалось очень большой удачей для ребенка - тогда он будет долго и счастливо жить. Ребенка называли соответственно увиденному - Инек (корова) или Адай (собака), часто прибавляя прилагательное, обозначающее цвет. Хуже всего было, если первой попадалась женщина с пустым ведром. Тогда, чтобы оградить ребенка от несчастья, неминуемо следующего за этим печальным событием, давали ничем не выделяющееся, неприметное имя, чтобы злонамеренные силы не обратили на ребенка своего внимания.

Чаще всего, выйдя на улицу, старики сразу же попадали во двор, где находились предметы домашнего быта и хозяйства, и тогда ребенок получал соответствующее имя. Причем, мы можем заметить, что в этой группе имен существует разделение по половому признаку. Имена мальчиков происходили от названия предметов, относящихся к мужским занятиям и обязанностям, а имена девочек были производными от слов, близких к женской хозяйственной деятельности. Это, например, такие имена: мужские - Мылтых (ружье), Капчык (кошелек), Паска (молоток); женские - Пючюре (сыр), Инга (игла) и т.д.

В следующую группу имен включали имена, произошедшие от слов, связанных с растительным и животным миром, с природой. Нередко эти имена содержали в себе название тотема рода. Множество родов у хакасов считало своими покровителями и предками домашних и диких животных. Такие имена получал младенец и тогда, когда старики, выйдя на улицу для поиска имени, первым встречали какое-либо животное или растение. Как правило, к такому имени прибавляли прилагательное, обозначающее цвет масти выращиваемого родом жертвенного животного. Это такие имена: мужские- Адай (собака), Хуче (баран), Алас (дятел), Хозан (заяц), Кора (хариус), Кара кус (черная птица), Ак-тан (белая галка); женские - Барчк (скворец), Тан (галка), Тульгу (лисица), Куратан (ягненок) и т.д.

Следующая группа имен отражает трудовую деятельность человека. В этом случае имена носили благопожелательный или предсказательный характер. Родители, называя детей такими именами, как, например, Санчол (мальчик, умеющий хорошо считать), Пастук (от русского слова «пастух») или Толак (человек, умеющий хорошо делать толкан (один из основных продуктов питания хакасов)), считали, что имя будет впоследствии соответствовать занятиям ребенка.

Некоторый разряд имен зависел уже от самого новорожденного, от его особенностей, внешнего вида и обстоятельств рождения, т.е. это имена, дающие нам информацию о личности человека. Первая группа из этого разряда отражает внешний вид человека. Например, мужские - Kip-бас (седая голова), Борол (бора - сивый, оол - мальчик), Сорак (высокий ростом); женские - Кубан (русая), Сарак (серая) и т.д.

Эту же функцию (сохранение информации о личности человека) выполняет группа имен, рассказывающая нам о чертах характера человека, его склонностях. Такие имена можно назвать оценочными. Например, Хогдыр (шустрый), Аргас (ленивый).

Можно выделить группу имен, рассказывающих о племенной, родовой и национальной принадлежности. В этом случае именами служили такие слова, как Тадар (современное самоназвание хакасов), Хыргыс (самоназвание древних хакасов), Хазах (название русских хакасами), Орс (то же, что и предыдущее), Сагай, Койбал (названия племен) и др.

В том случае, когда в семье умирали или часто болели дети, им после рождения давали имена, которые, по представлениям хакасов, охраняли их здоровье и жизнь. Эти имена должны быть такими, чтобы злые духи не могли догадаться, кому они принадлежат, или такими, чтобы не захотели подойти, приблизиться к ребенку

Как правило, в семье никогда не называли ребенка по имени. Это происходило из-за страха, что злые духи, охотившиеся за жизненной силой (кут) ребенка, услышав его настоящее имя, украдут ее. Тогда ребенок может заболеть или умереть. Тщательно скрывали имена детей от посторонних людей. Особенно строго запрет произнесения детских имен соблюдался после захода солнца, в чужой местности. В этом случае ребенка называли, например, так: «сын такого-то» или «тот ребенок». Обычай называть детей иносказательно существует у многих народов мира. В Хакасии же во многих семьях эта традиция встречается и в настоящее время. Считается, что тогда ребенок не будет болеть и умирать, его никто «не сглазит», а злые духи, не зная настоящего имени, не смогут похитить его душу.

После наступления совершеннолетия (у хакасов совершеннолетний человек - постан - в букв. переводе «созревший», этому периоду жизни соответствовал возраст примерно 14 - 16 лет) ребенка уже можно было называть его настоящим именем. В некоторых случаях запрет произнесения имени взрослого человека строго соблюдался. Например, человек не мог называть своих родителей настоящими именами, особенно тщательно этот запрет соблюдался в отношении матери и бабушки. Невестка не имела права называть по имени своего свекра и вообще обращаться к нему напрямую - только через посредничество третьего лица.

В связи с христианизацией хакасов традиционный фонд собственных имен был значительно расширен русскими. Нередко хакасское имя, данное ребенку при рождении, при крещении русифицировалось. Тогда, например, ребенку с хакасским именем Конка по святцам подбирали аналог (Конка был назван Кононом).

Чаще всего, обращаясь друг к другу, члены семьи не называли имен. Ребенок, обращаясь к старшим братьям и сестрам, называл их пичем (старшая сестра), ачам (старший брат), младших сестер и братьев называли тунма. По отношению к старшей сестре еще существовало почтительное обращение чача, значение которого можно приблизительно передать словами «сестра-няня» [Алтын-Арыг, 1988. С. 538]. Сейчас оно практически забыто, но в прежние времена было обязательным при обращении к старшей сестре. Старшая сестра выполняла функции няньки для своих младших братьев и сестер, несла за них полную ответственность.

Как мы уже отмечали, имя ребенку давалось на одном из праздников, проводившихся вскоре после появления ребенка на свет.

Впоследствии хакасы никогда не справляли дни рождения ребенка или его именины. Как правило, дата рождения ребенка забывалась и не имела никакого значения.

 

Этапы жизни ребенка

 

У хакасов достаточно четко разработаны категории половозрастных групп детей, что было необходимо для дифференциации возрастно-специфической деятельности в социальной и религиозной сферах. Общее название детей у хакасов - это пала («ребенок»). Но в зависимости от возраста, физиологических и психических данных, его относили к той или иной возрастной группе. Так, например, ребенка, только что родившегося, называли час пала, что в переводе означает «свежий ребенок». Также младенца называли еще начах, ыначах или оначах.

Возраст примерно трех лет считался очень важным для ребенка. Он в это время полностью переходил в мир людей. К этому возрасту ребенок, как правило, умел ходить, разговаривать, осознавал свой пол и свое место в семье и, таким образом, вписывался в систему социальных связей на уровне семьи. Такого ребенка хакасы называли кiчиг пала (т.е. маленький ребенок) или просто пала. Этот период жизни (примерно до 6 - 7 лет) ребенок в основном проводит в игре, очень мало или почти совсем не занимаясь хозяйственными работами. Единственное, что он мог делать в этом возрасте кроме игры, - это несложные paботы по дому. Именно в этом возрасте дети чаще всего объединялись в группы, целью которых были совместные игры. К тому же они могли приглядывать друг за другом.

Следующий этап в жизни ребенка - это возраст примерно с 6 - 7 до 12 - 14 лет, когда ребенок уже в большей степени занимался хозяйственной деятельностью, овладевал трудовыми навыками и лишь небольшое количество времени мог уделять играм. Чаще всего игры в этом возрасте были индивидуальными или с небольшим числом участников. В этот период жизни дети могли объединяться для совместной работы, например, при пастьбе скота, при собирательстве, рыбной ловле и т. д. Поведение детей в этом возрасте отличается задиристостью, подвижностью, поэтому хакасы называют детей такого возраста саарбах пала, т. е. «озорник, хулиган, задира».

Следующий период - когда ребенок считался выросшим, созревшим. Мальчик в этом возрасте на равных с отцом и старшими братьями участвовал во всех семейных и хозяйственных делах, а девочка считалась невестой и умела делать все то же, что и ее мать. Причем девочек старались отдавать замуж именно в этом возрасте. Но если девушка и не умеет что-либо делать, то она быстро научится этому в семье мужа. Хакасы полагали, что, если девушка выйдет замуж вовремя, характер ее будет мягким и она будет послушна мужу. Подростков в этом возрасте называли постан или постын, что означает «созревший». Человек в этом возрасте становился самостоятельным и в некоторых случаях мог принимать решения независимо от главы семьи, хотя и жил вместе со своими родителями. В тех случаях, когда семья лишалась отца, мальчик этого возраста автоматически становился главой семьи.

В некоторых улусах, видимо, существовали свои критерии перехода ребенка в возраст постын. Например, в улусе Харгалар на окраине лежал большой камень, который имел специальное название хапчан mac, что означает «камень, за который берутся». Отец приводил к этому камню своего сына и заставлял поднимать его. Если мальчик поднимал этот камень до колен или выше, он считался постан оол. Стал ли ребенок взрослым, определялось не только по его умению и навыкам работы, по уровню физиологического развития, но и по психологическим характеристикам. Например, по его поведению, уровню умственного развития, по смекалке, приветливости и т.д. Кроме того, существовало несколько признаков того, что ребенок стал совершеннолетним. Так, если ребенок умел пилить бревна и мог поднимать их, умел ухаживать за лошадью, упряжью, седлать ее, мог определить время по солнцу, прямо держать плуг и борозда у него получалась ровная, сам мог сделать копну сена, он считался постын.

Начиная с 16 - 18 лет человек считался полностью готовым к замужеству или женитьбе и его считали хыр постын (хыр в переводе с хакасского «край, грань»). У девушек этот период был ограничен возрастом 22 - 24 года, после чего она считалась кip хыс («старая дева»), или иногда ее называли чурт айназы («домашний черт»). Как правило, такие девушки подвергались осмеянию. О возрасте ребенка никогда не говорили вслух. Каких-либо конкретных признаков того или иного периода не существовало, он определялся лишь приблизительно по внешнему виду или поведению. Хакасы чаще всего обращались к ребенку иносказательно или называли его по предполагаемому возрастному периоду. Скажем, переход от возраста час пала или начах к следующему можно было легко определить по появлению первых зубов, прекращению грудного кормления, по самостоятельному хождению ребенка и т. д. Переход от возраста палачах к саарбах определялся чаще всего лишь поведением ребенка. Постын ребенок становился тогда, когда он овладевал всеми необходимыми навыками взрослого человека, отличался самостоятельностью. Девушка находилась в этой возрастной группе, очевидно, с началом менструального цикла. Таким образом, временные рамки периодов детства очень размыты и определялись лишь приблизительно. Переход из одной группы в другую был индивидуальным для каждого ребенка и не сопровождался никакими обрядами инициации.

Воспитание детей у хакасов

 

В традиционной культуре хакасов (как и во многих других традиционных обществах) воспитание детей не было четко закреплено в каких-либо нормах. Оно было органично включено в образ жизни народа.

С 5 - 6 лет мальчика уже сажали на коня, выбирая при этом самого смирного. Первый раз ребенка сажали вместе со взрослым мужчиной. Когда мальчик переставал бояться лошади, его привязывали к ней одного так, чтобы он не упал. Приучали детей к езде верхом обязательно на неоседланной лошади. Это было вызвано опасением, что мальчик мог упасть и при этом запутаться в упряжи или его ступни могли застрять в стременах.

Примерно с этого же возраста мальчиков учили запрягать лошадь, как для верховой езды, так и с телегой или повозкой. Девочек тоже учили ездить верхом на лошади или управлять ею, т. к. могла возникнуть необходимость отправить девочку за скотом или вместе со взрослыми за сеном. Девочки чаще всего имели свои седла, если это позволяло благосостояние семьи, но девочки также могли ездить верхом без седла. Всем женщинам, а значит, и девочкам запрещалось садиться на ызых'у (освященную лошадь рода), которая считалась чистой и священной. А поскольку женщина была «нечистым» существом, то она не могла прикасаться к ызых'у. Только женщина, родившая и воспитавшая девятерых сыновей, могла садиться на освященную лошадь [Бутанаев В.Я., 1993. С. 27].

Как только ребенок овладевал навыками верховой езды, одной из главных его обязанностей становилась пастьба скота (примерно с 6 - 7 лет). Первое время он выезжал вместе с отцом или старшими братьями, а затем и один или со своими сверстниками. В это время ребенка обучали навыкам обращения со скотом. У каждого ребенка во время пастьбы были свои обязанности. Нередко весь скот семьи, включая овец, коров и лошадей, пасся вместе. За ним следили несколько детей, обычно 4 - 5 человек. Один ребенок следил за тем, чтобы телята не высосали молоко у коров, другой смотрел за ягнятами, третий - за лошадьми и т. д. Иногда дети жили по нескольку дней там, где пасется скот. Тогда другие дети привозили им еду.

Начиная с 7 - 8 лет детей начинали брать с собой на сенокос. Дети могли сгребать сено, а также отвозить уже высушенное и готовое для длительного хранения домой. Взрослые набрасывали сено на телегу и закрепляли его, а ребенок (мальчик или девочка) вез его домой. Косить и скирдовать сено детям не разрешалось, т. к. не разрешалось брать в руки острые предметы.

В возрасте примерно 10 лет дети становились полноправными работниками в семье. Каждый ребенок точно знал круг своих обязанностей и неукоснительно их выполнял. Начиная с этого возраста дети могли отправляться вместе со взрослыми и в поле, на земледельческие работы.

Мальчик в этом возрасте должен был уметь полностью управляться с любыми домашними животными, работать на кошарах (хозяйственных постройках для скота), колоть дрова, следить за огородом, помогать при окоте скота.

Девочек учили всему тому, что имело отношение к ведению домашнего хозяйства. К 10 годам они сами убирали юрту, следили за чистотой посуды, мебели, умели готовить повседневную пищу, ухаживать за скотом, поддерживать огонь в домашнем очаге, пасти кур, гусей, ягнят. Учиться шить одежду девочки начинали с шитья одежды для кукол. Кукольная одежда должна была быть точно такой же, как и одежда для взрослых. Научившись шить кукольную одежду, девочка училась штопать сначала свою одежду, а затем и одежду остальных членов семьи. При этом взрослые следили за длиной стежков. Примерно с 12 - 14 лет девочка уже самостоятельно шила верхнюю одежду и сама украшала ее вышивкой.

Таким образом, к моменту наступления брачного возраста девочки и мальчики овладевали всеми необходимыми навыками самостоятельной трудовой деятельности как в доме, так и в сфере традиционного производства (скотоводство, охота, рыболовство, собирательство, земледелие, огородничество).

Родители (и вообще взрослые) очень внимательно следили за приобщением детей к труду. За хорошую пастьбу скота детей награждали наиболее вкусной частью мяса. Если ребенок спасал или находил ягненка, теленка, его отличали подарком, чаще всего дарили рубашку, какую-нибудь другую одежду или наделяли мясом.

Следует отметить, что в каждой семье был один человек, который следил за воспитанием детей. Чаще всего это был старший мужчина в доме. Времени для того, чтобы специально обучать ребенка какому-либо делу, чаще всего не было, поэтому он всему учился в процессе труда, подражая взрослым. Взрослые не акцентировали внимание на способностях ребенка, считая само собой разумеющимся участие детей в ведении хозяйства, и не заставляли делать что-либо без личного желания ребенка. Если ребенок постоянно отказывался от работы, то первое время считалось, что он еще не вырос, его кости не окрепли. Ему старались поручать работу, не требующую применения силы (в основном это была работа по дому). Но если ребенок достигал возраста саарбах и ничего не умел делать, то тогда он подвергался осмеянию со стороны взрослых и детей, если только он не был болен.

Интересным нам кажется обучение трудовым навыкам детей шаманов. Родители всячески старались не допускать даже упоминаний о родственниках-шаманах [Дыренкова Н.П., 1930. С. 282]. Но если у ребенка проявлялись наклонности шамана, родители не препятствовали этому.

В возрасте 14 - 15 лет родители могли отправить ребенка в другую семью, для того чтобы он сам добывал себе деньги на свадьбу (мальчик) или на приданое (девочка). К этому возрасту ребенок должен был уметь выполнять все работы. Родители договаривались о плате с человеком, у которого работали его дети. Ребенка отдавали в зажиточные хозяйства сроком от месяца до полугода, иногда и на больший срок. Расчет получали родители после окончания работы. Мальчиков в основном нанимали для пастьбы скота, а девочек - для того чтобы нянчить маленьких детей. Эти дети жили со всей семьей в юрте, но наделялись низким социальным статусом, т. к. считались «чужими» для хозяина огня и юрты. Поэтому они спали возле двери.

Очень интересным нам кажется исследование такой системы воспитания детей, когда родители отдавали детей своим родственникам. Это происходило чаще всего тогда, когда, во-первых, у родителей было уже несколько детей, и они не могли прокормить всех и, во-вторых, если в семье родственников были готовы взять на воспитание и для хозяйственных работ мальчика или девочку. Нередко ребенка отдавали и в чужую семью для того, чтобы он зарабатывал деньги. Но мы в данном случае рассматриваем только воспитание родственниками.

Мальчики чаще всего пасли скот, помогая хозяину приемной семьи, следили за чистотой в хозяйственных пристройках и т.д. Девочек, как уже говорилось, принимали в чужую семью в качестве нянек. Девочка должна была уметь ухаживать за младенцами и маленькими детьми. Обращались с приемными детьми так же, как и с родными. Приемные родители были обязаны обеспечивать ребенка одеждой, едой, хорошо с ним обращаться. Живя в семье своих родственников - приемных родителей, дети нередко называли и считали их мамой и папой. С собственными родителями они общались редко, чаще всего из-за невозможности посещать друг друга (из-за занятости и больших расстояний).

Как правило, ребенок жил у приемных родителей до возраста постам, т.е. до 15 - 16 лет. Но нередко именно из дома приемных родителей девочку отдавали замуж. В этом случае приемный отец мог наделить девочку приданым. Таким образом, в некоторых случаях в семьях приемных родителей ребенок наделялся равными правами с родными детьми.