Французская болезнь и германский застой

Французская болезнь - это совсем "е то, о чем вы подумали. Это гораздо хуже. Это французский этатизм, помноженный на государство благосостояния. В разгар осеннего кризиса 2005 г. руководитель исследований социального обеспечения и здравоохранения в Институте Катона (центр либертарианской общественной мысли в США) Майкл Тэннер в статье в газете "Вашингтон пост" дал краткий, но емкий портрет социализма "цветов Франции"¹⁹.

Для среднестатистической французской семьи из 4 человек с низкими доходами государство оплачивает большую часть квартплаты и выделяет более $1200 в месяц (естественно, американский экономист перевел евро в доллары) через различные социальные программы. Безработные получают еще больше. Во Франции действует общенациональная система здравоохранения, пенсионеры получают немалую пенсию.

Вся эта радость стоит дорого. Даже очень дорого. Налоговое бремя во Франции - одно из наиболее тяжелых в Европе. Верхний уровень предельной ставки подоходного налога - 48%. Это означает, что с каждого дополнительно заработанного евро высокооплачиваемый француз отдает государству 48 центов (в России, как известно, прогрессивное налогообложение доходов отменено, а ставка налога на доход физического лица - 13%). Но и это еще не все. При включении в расчет налога на заработную плату (аналога российского единого социального налога) общий уровень налогов, которые выплачивают французы, достигает более 65% от их дохода.

Предельная ставка налога на корпорации равна 34% (для сравнения - в России аналогом является налог на прибыль организаций, и его ставка равна 24%). Ставка налога на добавленную стоимость 19,6% (в России - 18%). В целом налоги составляют 44% французского ВВП.

Однако даже этого не хватает на французскую систему социального обеспечения. Государственный долг Франции превышает 68% ВВП - это не беря в расчет отдельные нефинансируемые из текущего бюджета обязательства системы социального обеспечения. С их учетом этот долг, по оценкам некоторых экспертов, превышает 200% ВВП.

Такое "бремя государства" подавляет экономический рост. В 1997 - 2004 гг. его среднегодовые темпы составили 2,4% ВВП (в США - 3,3%). В результате не обеспечивается достаточное количество рабочих мест. Уровень безработицы во Франции все последние годы превышал 10%, однако среди молодежи он еще выше - в среднем более 20%, а среди некоторых групп иммигрантов зашкаливает за 60%. Тем не менее столь высокая безработица объясняется не только и не столько умеренным ростом.

Во-первых, высокий уровень социального обеспечения безработных с одной стороны и налогообложения с другой делает для многих, пришельцев из третьего мира (и не только для них) поиск работы невыгодным занятием. Как удачно заметил по этому поводу российский экономист Борис Львин, "если за безработицу платить, то безработные обязательно будут".

Во-вторых, французское правительство в плане решения проблемы занятости не придумало ничего лучше, чем жестко регулировать рынок труда. В прошлой статье цикла рассматривались регулирование в США и те колоссальные потери, которые оно с собой несет. Но до Франции США еще далеко.

Минимальный уровень оплаты труда во Франции примерно вдвое больше американского. Рабочая неделя ограничена 35 часами. Французские работники пользуются правом на минимальный 5-недельный отпуск и 36 недель оплачиваемого отпуска по семейным обстоятельствам или беременности с предоставлением дополнительного неоплачиваемого времени.

Для работодателя чрезвычайно тяжело уволить французского работника. Процедура увольнения подвергается строгим бюрократическим ограничениям. Поэтому французские компании весьма неохотно нанимают новых работников. В результате в США в среднем создается больше новых рабочих мест в частном секторе за месяц, чем во Франции за год.

В итоге Тэннер выносит свой приговор французской системе социального обеспечения, являющейся не столько решением проблемы, сколько ее источником: "Хотя государственное социальное обеспечение и сделало жизнь бедняков более сносной, оно никак не подготовило их к тому, чтобы суметь самостоятельно подняться по социальной лестнице, улучшить свое материальное положение и обрести надежду на будущее".

Французская болезнь оказалась заразной. Ее соседка Германия поражена ею не в меньшей степени. Норматив отчислений на социальное страхование в 1970 г. составлял 26,5% номинальной зарплаты, в 2002 г. - 41,3%. Предельные ставки налогов и социальных отчислений у среднего работника близки к 60%. Значит, со 100 дополнительно заработанных евро 60 идут государству.

В то же время семья из трех человек, в которой трудовой доход имеет только муж, получает социальную помощь в размере 70% от чистого заработка третьей (самой низкой по оплате) группы работников промышленности. Постоянные получатели социальной помощи (почти 40% домохозяйств) имеют право на социальную помощь в размере 43% чистого заработка этой группы. В семьях, имеющих более четырех детей (легко догадаться, кто имеет столько детей в Германии, если имеет), размеры социальной превышают величину чистой зарплаты.

В других отраслях экономики, где заработки не столь большие, как в промышленности, социальная помощь составляет более 70% зарплаты. У таких работников, как кладовщики, уборщики помещений, рабочие садово-паркового хозяйства, социальная помощь равна реальной зарплате.

В результате выходит, что дополнительный заработок облагается очень высокой ставкой налога (иногда доходящей до 100%), так как дополнительный чистый трудовой доход учитывается в целях налогообложения вместе с социальной помощью. Получается, что для получателя социальной помощи нет никаких стимулов искать дополнительные заработки на рынке труда.

На фоне этого всеобщего собеса германская экономика почти перестала расти. С ростом у нее еще хуже, чем у экономики французской. За 1997 - 2004 гг. ее ВВП прирастал в среднем на 1,4%.

Похожий собес возник и в межгосударственных отношениях. Зарубежная помощь отсталым странам стала подаянием, которое по большому счету ничего не дает.