Провалы государства и провалившиеся государства

ПРОВАЛЫ ГОСУДАРСТВА И ПРОВАЛИВШИЕСЯ ГОСУДАРСТВА

Автор: АНДРЕЙ ЗАОСТРОВЦЕВ                                                Нева, № 2, 2008, C. 137-156

Государство - опасный продукт. Его можно сравнить с огнем. Будучи помещенным в печь, он согревает в морозную погоду. Дарит жизнь. Однако, вырвавшись из печи на свободу, он уничтожает дом, а то и жизнь.

Государство, подвергнутое ограничениям со стороны общества, ничем не заменимое условие защиты собственности и контрактов. И даже самой жизни. Но, подобно огню, государство все время стремится выплеснуться за поставленные ему рамки и смять все на своем пути. Если это удается, то оно становится всеобщим, то есть заполоняет собой практически все и не оставляет места ничему другому. Или, иначе говоря, тоталитарным.

В то же время государство проявляет свою экспансионистскую сущность и не в таких крайних формах. В современных развитых и устойчивых демократиях государство тоже рождает кучу проблем. Они и объединяются термином "провалы государства".

Эти провалы могут быть как результатом благожелательного неведения (прямо по Виктору Черномырдину: "Хотели как лучше, а получилось как всегда"), так и прямым следствием действий, направленных на реализацию групповых интересов за счет всех прочих. В реальной жизни и за благоглупостью обычно стоит корысть.

Тем не менее в любом случае результатом становятся утраты совокупного благосостояния. Общество в целом получает меньше, чем оно могло бы иметь, не будь этих провалов. Они снижают коэффициент полезного действия общественного организма.

Так же как отдельные болезни лучше выявляются в относительно здоровом организме, а не в пораженном целым их букетом, так и отдельные провалы государства лучше видны в тех странах, в которых государство лишь злоупотребляет или "перегибает палку", но не тотально подавляет или разваливается. Поэтому основное внимание уделяется, скажем так, лучшим из государств.

Вместе с тем нельзя забывать и о худших. Им присущи многие провалы лучших, да еще в гипертрофированном виде. Но не в этом главное. А главное заключается в том, что они фактически образуют некие организации, которые, образно говоря, подобно богу Крону или революции, "пожирают собственных детей".

Эти государства не только не защищают свободы и жизни, а, напротив, сами являются для них источниками первоочередных угроз. Речь идет о так называемых "провалившихся государствах", рассмотрение которых оставим, так сказать, на десерт.

И последнее, о чем хочется упомянуть. В России, на наш взгляд, на протяжении ее истории господствовал не культ Христа, а культ государства. Принимая более или менее жесткие формы, трансформируясь и меняя маски, он все равно оставался самим собой. При этом почти всегда поклонники принципа "человек для государства" (патриоты-державники) брали верх над либералами, которые исповедуют противоположный принцип, а посему смотрят на государство как на инструмент, а не как на самоцель.

Не вдаваясь в какой-либо спор с государственниками (хоть и ко времени, но не к месту), лишь процитируем австрийского экономиста Людвига фон Мизеса. "Культ государства - культ некомпетентных чиновников и коррумпированных негодяев"¹. Эх, этот лозунг да на Кремлевскую бы стену! Но не будем предаваться экстремистским мечтаниям, а перейдем непосредственно к провалам государства.

РОСТ КАК ПРОВАЛ: ЧЕМ ШИРЕ - ТЕМ ХУЖЕ?

Государство быстро соображает, какую выгоду оно может извлечь из возложенной на него обществом роли. Оно станет господином, распорядителем судеб всех и каждого; оно будет много брать, но зато ему и самому много останется; оно умножит число своих агентов, расширит область своих прав и преимуществ, и дело кончится тем, что оно дорастет до подавляющих размеров².

Чем оправдано государство?

Так называемыми "провалами рынка". На русский этот термин переводится по-разному. По-английски он везде и всюду звучит и пишется одинаково. Как market failures. Что это такое?

Идеальный или, как говорят экономисты, совершенный рынок через механизм свободных цен и конкуренцию размещает ресурсы между различными видами деятельности таким образом, что обеспечивает максимально возможное при данном количестве и качестве этих ресурсов благосостояние. Вроде как "ничего на свете лучше нету". Это и есть результат работы знаменитой "невидимой руки" рынка по Адаму Смиту. Однако оказалось, что рынки нередко проваливаются в том смысле, что этот идеал не достигается.

Сегодня экономисты, принадлежащие к "мэйнстриму" (основному направлению экономической мысли), выделяют четыре вида провалов рынка. Это - общественные блага (оборона, закон и порядок, крупные инфраструктурные объекты), внешние эффекты (вроде загрязнения окружающей среды), рыночная (монопольная или близкая к ней) власть и асимметрично распределенная информация.

Общественные блага, как правило, и вовсе не могут быть созданы рынком. Или же если и создаются, то в явно недостаточных объемах. В прочих же случаях рыночные цены отклоняют хозяйство от описанного выше идеального состояния. Вот тут-то и находит свое оправдание государство, которое заявляет о себе как о лекаре и с помощью различных инструментов легитимного насилия (которыми рынок как добровольное и взаимовыгодное взаимодействие людей не располагает в принципе) закрывает рыночные лакуны и устраняет (или, точнее, сокращает) отклонения от идеала.

Если обоснование действий государства, вытекающих из провалов рынка, апеллирует к повышению благосостояния и созданию условий для существования самих рынков (как-то, например, определение и защита прав собственности), то многие из реально выполняемых государством функций к этим провалам привязать не так уж и просто. В частности, перераспределение доходов в пользу нуждающихся домохозяйств. Или же запреты на некоторые рынки. Например, алкоголя или наркотиков. В этих случаях наблюдается "патернализм" (по-русски - опекунство) со стороны государства. Оно возносится над гражданами и говорит им: "Неразумные! Я лучше вас знаю, сколько и чего вам надоили не надо!"

Благостная картина осчастливливающего всех государства была смазана теми экономистами, которые сразу увидели в этом вменяемом человечеству счастье не благовонный елей, а скорее экскременты дьявола. Скажем спасибо двум "фонам" - австрийцам Людвигу фон Мизесу и Фридриху фон Хайеку. Они не уставали подчеркивать крайне опасное стремление государства к экспансии. Однако не они были первыми.

Сбывшееся пророчество

Приведенные в эпиграфе к данному разделу слова принадлежат французскому публицисту-экономисту Фредерику Бастиа (о нем, по меньшей мере, упоминается во всех учебниках по "Истории экономических учений") и датируются эти слова сороковыми годами XIX века. История человечества знает мало таких точных предсказаний.

В XX веке стараниями экономистов-"государственников" утвердилась догма о том, что если рынок дает сбои, то государство непременно сможет его поправить и сделать лучше. То, что оно может сделать хуже ("провалиться"), в расчет не принималось. В итоге часто выписываемые лекарства оказались куда опаснее, чем сами болезни.

При этом не стоит даже касаться тех случаев, когда государства становились тоталитарными, превращаясь в "сплошной провал". Для познания провалов государства наиболее показательно взять страны, которые в XX веке выглядели более благополучными, чем другие. Те, что в России привыкли называть "цивилизованными".

Получив индульгенцию от грехов и широкие полномочия поправлять рынок и перераспределять блага, государства начали безудержно расти, оставляя все меньше места рынкам, то есть свободному выбору людей. Традиционно рост государства измеряют через увеличение доли суммарных расходов бюджетов всех уровней в валовом внутреннем продукте (ВВП).

"Высокоразвитые индустриальные страны, в первую очередь те, которые стали лидерами по росту государственных расходов, в конце 1970-х - начале 1980-х годов вплотную подошли к верхнему пределу, за которым наращивание налогового бремени оказывается либо невозможным из-за растущего сопротивления налогоплательщиков, либо непродуктивным из-за расширения теневой экономики"³.

В то же время приведенные на рис. 1 средние цифры скрывают существенные расхождения по отдельным странам. Если более либеральные США увеличили свою долю государства с 7,5% в 1913 г. до 32,4% в 1996 г., то Франция за тот же период - с 17,0% до 55,0%, а Швеция - с 10,4% и аж до 64,2%⁴.

Но и это еще не все. Экономисты отмечают, что при таком подсчете доля государства занижается. Во-первых, не учитываются налоговые вычеты, которые, в сущности, есть государственные субсидии, но только скрытые⁵.

Во-вторых, имеет место двойной счет, так как государственные расходы на приобретение товаров и услуг включаются и в состав ВВП (иначе говоря, при расчете доли государства фигурируют как в числителе, так и в знаменателе). Ежели их из показателя ВВП изъять, то получится более высокий показатель доли государства.

Американский экономист Дин Стэнсел поступил именно так и рассчитал долю частного национального продукта, присвоенного правительством США. У него получились следующие цифры: 1929 г. - 13,7%; 1939 г. - 31,4%; 1960 г. - 42,5%; 1970 г. - 51,5% и, наконец, 1994 г. - 54,5%. Либертарианец (радикальный сторонник свободного рынка) Дэвид Боуз, приводя эти расчеты, назвал полученные цифры "индексом государственного грабежа"⁶.

Однако, может быть, если отбросить столь насыщенные эмоциями определения, рост доли государства все-таки не во вред, а во благо?

Почему растет государство?

Для начала укажем на переворот в осмыслении природы государства, произведенного в США в 60 - 70-е гг. XX века теорией общественного выбора (ее еще называют виргинской школой политической экономии). Это тем более важно, что в России о ней только недавно стало известно даже в профессиональной среде, не говоря уже о среде "любительской".

Ранее господствовало представление о государстве как о "благонамеренном деспоте" - этаком благородном отце семейства, пекущемся денно и нощно об общем благе. Росла бы экономика, богатела страна родная, и нету иных забот. Отчаянные попытки австрийской школы (Мизес, Хайек) разрушить эту иллюзию не имели большого успеха, пока не появились американцы Джеймс Бьюкенен и Гордон Таллок - "отцы-основатели" теории общественного выбора.

Суть совершенного ими и их последователями переворота ясна как дважды два: государство - это не "бог из машины", а чиновник не ангел. Политика вырабатывается в борьбе корыстных интересов, включая корыстные интересы самих представителей власти. Как избираемых (политиков), так и неизбираемых (бюрократов). Общество состоит из людей-эгоистов, составляющих различные группы интересов. Последние же стремятся к тому, чтобы теми или иными способами воздействовать на политические решения в свою пользу да еще попутно выдать свою узкую пользу за общий интерес (народа, страны), которого на самом деле попросту нет в природе.

Из этих посылок вышли две концепции роста доли государства в экономике. Первая, прочно связанная с именем американского экономиста Уильяма Нисканена, говорит о том, что бюрократия слабо контролируется обществом и законодателями, а все ее цели (жалованье, штат, престиж, влияние) обусловлены напрямую величиной бюджета, которым она распоряжается. Посему она всеми средствами "впаривает" обществу завышенные расходы, обосновывая это ложной необходимостью принятия на себя все новых и новых функций. Отсюда, в частности, разрастается государственное регулирование рынков и деятельности их субъектов.

Вторая видит причину увеличения удельного веса государства в консолидации групп интересов и роста их количества в стабильном демократическом обществе (Мансур, Олсон и др.). Удовлетворив претензии одной группы, политик в чем-то вынужден уступить и претензиям другой. Этим "демократическим склерозом" как раз и объясняется скачок в доле государства в 1960 - 1980-е гг. Претендуют же эти группы как на бюджетные средства, так и на услуги государства в форме регулирования, дающие им преимущества перед конкурентами.

Разрастание регулирования

Обратимся к регулированию в США. И совсем не потому, что там его бремя тяжелее, чем в других ведущих экономиках мира. Скорее, наоборот. Достаточно вспомнить, что в последнем рейтинге экономической свободы Института Фрэзера (Канада) США делят пятые-седьмые места с Великобританией и Канадой, уступая только четырем странам - Гонконгу, Сингапуру, Новой Зеландии и Швейцарии. Если же взять оценку только регулированию кредитных рынков, труда и бизнеса, то США замыкают десятку наиболее свободных по этому компоненту стран¹³.

Однако в этом и ценность. Показав провалы государственного регулирования в США, можно уверенно сделать вывод о его массовых провалах вообще.

Регулирование заключается в массе правил и предписаний в самых разных сферах. В США выделяют экономическое и экологическое регулирование, регулирование трудовых и налоговых отношений. Регулированием в США на общенациональном уровне занимаются федеральные агентства, и их распоряжения имеют силу закона. В этой связи экономисты-либертарианцы указывают на то, что сам этот факт нарушает разделение властей и находится вне конституционного поля.

Регулирование - довольно хитрое изобретение бюрократии. Принятие регулирующего акта не требует одномоментного расширения бюджетных расходов и повышения налогов. Поэтому оно сравнительно легко "заглатывается" обществом. Расходы потребуются потом, когда встанет вопрос о мониторинге исполнения и т.п.

Что же касается расширения регулирования, то обратимся к данным, которые приводит американский экономист Томас Грей. В 1999 г. Кодекс федерального регулирования, который перечислял все действующие в этой области акты, насчитывал 134932 страницы и состоял из 201 тома. В 1970 г. эти цифры составляли 54834 и 114 соответственно.

Федеральный регистр - ежедневное правительственное издание, публикующее все предлагаемые и принятые федеральным правительством правила, насчитывало 71161 страницу в 1999 г. Это примерно столько же, сколько и в 1979 - 1980 гг., но следует заметить, что рейгановской администрации удалось сократить его до 40 - 50 тыс. страниц в 1980-е гг.

Между 1970 и 2000 финансовыми годами число полных ставок в 54 регулирующих агентствах возросло с 69946 до 131587¹⁴. Другой американский экономист - У. М. Крэйн, чьи данные мы будем использовать далее, приводит более новую статистику¹⁵. В 2004 г. количество этих ставок составило 239624. По сравнению с 1990 г. оно выросло на 56%, и среднегодовой их рост составил за этот период 4%.

Что же касается расходов на содержание регулирующих агентств, то в 2004 финансовом году они достигли $37 млрд. Между 1990 г. и 2004 г. их бюджет вырос на 88% в дефлированных долларах, а среднегодовые темпы его роста в этот период равнялись 6,3%¹⁶.

Оказывается, американской бюрократии тоже есть чем гордиться. В то же время потери общества от регулирования в 25 раз превосходят расходы на содержание "регулировщиков". Вот об этих-то потерях теперь и поговорим.

Крэйн подсчитал, во что обходится бизнесу и гражданам США выполнение всех требований регулировщиков федерального уровня (так называемые "издержки послушания"). Получилась следующая картина.

1. В сумме эти затраты составили в 2004 г. $1,113 трлн (9% ВВП), что на 11% больше, чем оценка этих же затрат для 2000 г. Они составляют не менее половины от поступлений в бюджет центрального правительства (18% ВВП), и, таким образом, общее бремя этого правительства (с учетом регулирования) равно 27% ВВП.

2. Издержки регулирования в расчете на одно домохозяйство составили в 2004 г. $10 172 (2000 г. - $9126, 1995 г. - $8437). Среднегодовые темпы их роста за 1995 - 2004 гг. равнялись 1,6%, а за 2000 - 2004 гг. - 2,7%. Попутно заметим, что поступления в федеральный бюджет в расчете на одно хозяйство выросли в 1995 - 2000 гг. с $17004 до $21050, но затем почти вернулись к значениям 1995 г. (в 2004 г. они составили $17187).

3. Наиболее тяжелым является бремя экономического регулирования. Оно включает внешнеторговое регулирование (тарифы, квоты и прочие барьеры) и внутреннее регулирование (скажем, требования к безопасности газонокосилок, пожарной безопасности и т.п.). Оно обходилось в 2004 г. в $591 млн, или 53% от общих издержек регулирования. На втором месте - экологическое регулирование ($221 млн, или 20%), потом идет налоговое регулирование ($195 млн. или 18%) и на последнем месте - регулирование в сфере трудовой занятости ($106 млн, или 9%).

4. Было приблизительно оценено распределение издержек регулирования между бизнесом и домохозяйствами. Примерная разбивка по суммарным затратам такова: бизнес - 58%, домохозяйства - 42%.

5. В среднем издержки регулирования составили в 2004 г. $5633 на одного занятого, но распределены они неравномерно между мелкими и крупными фирмами. Больше страдают мелкие (менее 20 занятых). У них эти затраты - $7647, тогда как у средних фирм (20 - 499 занятых) - $5411, крупных фирм (более 500 занятых) - $5282.

6. Индекс экономического регулирования ОЭСР для США равен 1, что означает в случае полного устранения регулирования (снижения этого индекса с 1 до 0) прибавку $1343 ВВП на душу населения (в долларах 1995 г.), или прирост душевого ВВП на 4,3%. Заметим, что этот индекс выше для большинства европейских стран ОЭСР. Ниже он лишь в Великобритании (0,6) и Ирландии (0,8), тогда как в Германии он равен 1,4; во Франции - 2,3; в Греции - 3,1.

Однако потери общества от государственного регулирования покажутся сравнительно невелики, если сравнить их с потерями от государственной опеки граждан. "Государство благосостояния", как его именуют на Западе, - предмет нашего дальнейшего рассмотрения.

Не в коня корм

История зарубежной помощи - это история провалов государств развитых, помноженных на провалы ее реципиентов - государств слаборазвитых. Правда, с последних и спрос невелик. Они нередко представляют собой сплошные провалы (см. раздел о "провалившихся государствах"), куда и "проваливались" щедрые поступления от зарубежных спонсоров. А вот последним пора бы и задуматься.

О том, что зарубежная помощь не решает никаких долгосрочных проблем, красноречиво свидетельствуют следующие данные. В группе стран (49), где официальная помощь развитию превышала 10% их ВВП, темпы прироста среднедушевого ВВП в период 1991 - 2003 гг. составляли 0,33%. Для другой группы стран (60), где эта помощь находилась в пределах от 1% до 10% ВВП, указанный прирост был равен 0,73%. И, наконец, если помощь не дотягивала до 1% ВВП (31 страна), то ежегодно душевой ВВП прирастал на 1,5%.

В другом исследовании было установлено, что в ответ на увеличение зарубежной помощи на 1% ВВП снижает ежегодные темпы прироста душевого ВВП на 3,65%.

Африка с начала 1960-х гг. получила помощь, в реальном выражении в 6 раз превышающую помощь США послевоенной Европе по плану Маршалла. Если бы эти средства были бы потрачены на продуктивные инвестиции, то Африка сегодня по уровню жизни находилась бы вровень с западными стандартами.

Почему же этого не произошло? Экономисты отмечают негативное влияние помощи на желание правительств последовательно проводить правильный курс, который может быть неотделим от болезненных реформ. Помощь смягчает боль, а следовательно, и стимулы к их решительному и быстрому осуществлению.

Критикуется и модная ныне концепция "селективной помощи". Ее ведь уже практиковали МВФ и Всемирный банк, когда поддерживали своими льготными кредитами "передовиков капиталистического строительства". В долгосрочной перспективе она снижает шансы на продолжение реформ, поскольку настоятельность дальнейших изменений политического курса уменьшается.

Так, Аргентина в начале 1990-х гг. неоднократно "поощрялась" МВФ и Всемирным банком за правильные реформы, что позволило ей затормозить на полдороги и как результат прийти к катастрофе 2001 г. Борис Федоров и Андрей Илларионов не раз отмечали, что помощь России МВФ в 1990-е гг. откладывала проведение либеральных преобразований, которые иначе страна была бы вынуждена срочно осуществить.

Попадая в непрозрачные, автократические политические системы, иностранная помощь служит одним из источников обогащения местных коррумпированных элит.

Активным получателем зарубежной помощи был, например, выдающийся клептократ - филиппинский диктатор Фердинандо Маркое. После себя он оставил внешний долг в $26 млрд, причем большую его часть он должен был Всемирному банку. Детальное расследование показало, что он присвоил из этой суммы, как минимум, $10 млрд, переведенных на счета в Швейцарию. При внешнем долге Заира в $5 млрд. личное состояние постоянного получателя помощи МВФ диктатора страны Мобуту Сесо Секо составляло $3 - 4 млрд.

Знаменитый президент (а потом и император) Центральной Африканской Республики Бокасса (а знаменит был он не только склонностью к неимоверной роскоши, но и к людоедству) умудрялся получать от французского правительства около $38 млн. в год. В 1977 г. он истратил на свою коронацию $20 млн. и увенчал себя изготовленной в Лондоне короной ценой в $2 млн. В порыве откровенности он однажды заявил: "Мы просим у Франции денег, получаем их и растрачиваем их"²³.

Надо сказать, что, когда зарубежная помощь достигает значительных величин, она сама становится тем магнитом, который притягивает к государственной власти тех, кто хочет бесконтрольно делить ее к своей выгоде и выгоде своего ближайшего окружения. Будучи значительной относительно ВВП той или иной слаборазвитой страны, она действует подобно известному "ресурсному проклятию", когда шальные доходы не укрепляют, а, напротив, разваливают государственные институты.

О неэффективности международной помощи говорит и то, что даже в такой далеко не самой коррумпированной стране третьего мира, как Индия, передача бедному $1 в форме продовольственной субсидии требует начального трансферта величиной $4,3²⁴. Известный своей критикой Всемирного банка экономист Уильям Истерли (сам проработавший в нем 16 лет) утверждает, что для увеличения дохода одного человека до уровня, превышающего $365 в год, в рамках программ помощи банка требуется истратить на него $3521²⁵.

А есть ли выход?

В принципе - да! Вспомним рекламный слоган "Велла дизайн": "Но ты можешь измениться сама!" Развивающимся странам только и надо, что измениться самим. И многие из них это проделали в жизни, перестав быть если не развивающимися, то слаборазвитыми.

Еще в 1995 г. американские экономисты Джеффри Сакс и Эндрью Ворнер заметили, что если бы страны Африки обеспечили такие же открытые рынки, свободу предпринимательства, защиту прав собственности, как в странах Юго-Восточной Азии, то в период 1965 - 1990 гг. ВВП на душу рос бы темпами 4,3% в год (против реальных 0,8%). Это позволило бы утроить доходы населения²⁶.

Главный ресурс экономического развития, разумеется, не запасы нефти и газа. И даже не современные технологии и квалифицированные работники, хотя они, конечно, очень важны. Но все-таки главный ресурс - это свобода.

Обратимся к экономической свободе. Джеймс Гвартни и Роберт Лоусон указывают на 4 ее компонента: 1) персональный выбор; 2) координируемый рынками добровольный обмен; 3) свобода входить на рынки и конкурировать на них; 4) защита людей и их собственности от агрессии других. Ежегодно она оценивается по странам мира в упоминавшемся нами специальном докладе Института Фрэзера с помощью баллов (1 - низший балл, 10 - высший).

Свобода немыслима без гарантированных прав собственности. Из работы знаменитого перуанского экономиста Де Сото мы узнали, что бедняки стран третьего мира и бывшего соцлагеря в совокупности используют недвижимость стоимостью $9,3 трлн, но не имеют легальных прав на нее. Эта сумма в 46 раз превышает сумму кредитов Всемирного банка за последние 30 лет и в 93 раза - сумму экономической помощи третьему миру за эти же годы²⁸. Чтобы бедняки могли использовать эту недвижимость для образования капитала и собственного обогащения, необходимо только закрепить за ними легально то, чем они и так пользуются.

Правда, на пути этого "только" стоит коррумпированная политическая элита, которая извлекает разнообразные выгоды из этой нелегальности. Неравенство доходов, по Де Сото, есть отражение неравенства в развитии капитализма. Меньше капитализма - меньше доходы. Однако для его развития в третьем мире, кроме прав собственности, необходима еще и свободная международная торговля. Тут-то "рука дающая" старается этой свободы как раз и не давать.

Коровы съели людей?

Безусловная и обоюдная вредоносность протекционизма давно доказана экономической наукой (кто считает иначе, пусть задумается хотя бы над тем, почему он строжайше запрещен антимонопольным законодательством всех стран во внутренней торговле). В то же время западный мир облагает экспорт развивающихся стран пошлинами, которые на 30% превышают среднемировой уровень. В 1999 г. на конференции ВТО был представлен доклад, где утверждалось, что мировая экономика будет выгадывать около $70 млрд. ежегодно в случае снижения тарифов на 40%, причем 75% выигрыша придется на развивающиеся страны.

В 2001 г. французский экономист Патрик Мессерлин оценил совокупные потери ЕС от всех торговых барьеров в 5 - 7% ВВП стран-членов. Это примерно три ВВП Швеции. По его расчетам выходило, например, что протекционистская политика в исследованных секторах сохраняет 3% рабочих мест. Это "сохранение" обходилось в $200 тыс. на одно рабочее место, что превышало среднегодовую зарплату в них в 10 раз. На эти деньги каждому работнику можно было бы купить по "Роллс-ройсу".

Самым парадоксальным фактом (находящим, впрочем, довольно логичное объяснение в экономической теории групп интересов) является защита развитыми странами своих сельхозпроизводителей. Новозеландский экономист Ронни Хореш опубликовал в 2000 г. следующие любопытные расчеты. Совокупное бремя аграрной политики для налогоплательщиков и потребителей в 29 развитых странах ОЭСР составляет $360 млрд. За эти деньги все 58 млн. коров из этих стран могут каждый год совершать кругосветное авиапутешествие бизнес-классом, причем останется еще по $2800 на каждую корову на покупки в магазинах tax-free во время остановок.

Фермеры ЕС получают субсидии, равные половине его бюджета. Каждой корове из "сообщества" ежедневно достается $2,5 из средств на поддержку деятельности их владельцев, в то время как в мире 3 млрд. человек живут менее чем на $2 в день. Это совсем не значит, что надо подарить им 3 млрд. "коровьих" денег. Однако у коров их отнять бы стоило.

Дело в том, что протекционистская политика обращена против тех отраслей в развивающихся странах, в которых они имеют сравнительные преимущества. Эти отрасли как раз могут привлечь частные инвестиции и быть рентабельными при свободной торговле. Следовательно, стать базой экономического роста и выхода из порочного круга бедности. Вместе с тем только так называемая "общая аграрная политика" ЕС приносила в конце прошлого века ущерб развивающимся странам на сумму в $20 млрд. в год (два ВВП Кении).

В "Белой книге" британского правительства (2000г.), посвященной проблемам глобализации, говорилось, что сокращение на 50% импортных пошлин в развитых и развивающихся странах приведет к росту благосостояния развивающихся стран примерно на $150 млрд, что втрое превышает объем ежегодной помощи на цели развития. Примерно в то же время ООН оценивала возможный рост экспорта развивающихся стран в результате более свободного доступа на рынки развитых стран в $700 млрд. (14-кратное превышение объема годовой помощи этим странам).

В отношении протекционизма справедливо изречение известного экономиста Эли Хекшера: "Если отрасль прибыльна, то она не нуждается в тарифной защите; если убыточна, то она ее не заслуживает". Однако вряд ли государства будут следовать ему в реальной политике. Слишком сильно влияние на них тех групп, которые кормятся на провалах этой политики.

Кто провалился, а кто - нет

ФЗМ, начиная с 2005 г., составляет глобальный индекс "провалившихся государств". Если первый раз оценивалось по вышеназванным показателям только 75 стран, то в 2006 г. уже 146, а в 2007 г. -177 стран. Каждый из 12 показателей оценивается по 10-балльной шкале (0 - максимальная стабильность, 10 - минимальная). Таким образом, абсолютно "провалившееся" государство наберет 120 баллов.

Далее страны, в соответствии с набранными баллами, делятся по зонам. Зона от 90 до 120 баллов называется "тревога" и выделяется в таблице на интернет-сайте ФЗМ красным цветом. Эти страны и можно отнести к "провалившимся". Вторая зона (от 60 до 89,9 баллов) называется "предупреждение" и обозначается оранжевым цветом (сразу предупредим, что никакой ассоциации с "оранжевой" революцией здесь нет).

Зона в диапазоне от 30 до 59,9 баллов обозначается желтым цветом, и ей дано название "мониторинг". И, наконец, четвертая, самая далекая от провалившегося состояния зона (от 29,9 баллов и ниже) выделяется зеленым цветом и называется "устойчивая".

В индексе-2007 (понятно, что он оценивает ситуацию 2006 г.) в "красную зону" попали 32 государства. Первую пятерку составляют Судан (балл - 113,7), Ирак (111,4), Сомали (111,1), Зимбабве (110,1) и Чад (108,8). Наиболее далекой от нее является пятерка государств из "зеленой зоны": Норвегия (17,1), Финляндия (18,5), Швеция (19,3), Ирландия (19,5) и Швейцария (20,2). Между прочим, США не попадают в "зеленую зону", а находятся в "желтой" с баллом 33,6. В трех шагах от "зеленой зоны", но все же не в ней.

Из бывших советских республик в "красной зоне" только Узбекистан. Общая картина по странам бывшего СССР представлена в таблице.

Индекс провалившихся государств-2007 по странам бывшего СССР

Страна	Группа	Ранг	Балл
Узбекистан	I (красная)	22	93,5
Таджикистан	II (оранжевая)	39	88,7

 

Киргизстан	II (оранжевая)	41 - 42	88,2
Туркменистан	II (оранжевая)	43	87,5
Молдова	II (орайжевая)	48	85,7
Беларусь	II (оранжевая)	51	85,2
Грузия	II (оранжевая)	58	82,3
Россия	II (оранжевая)	62 - 65	81,2
Азербайджан	II (оранжевая)	62 - 65	81,2
Казахстан	II (оранжевая)	103	72,3
Украина	II (оранжевая)	106	71,4
Армения	II (оранжевая)	112	70,3
Латвия	III (желтая)	135	56,7
Эстония	III (желтая)	140 - 141	50,5
Литва	III (желтая)	143	49

 

Ну, а что касается тенденций, то, по всей видимости, про Россию сегодня уже можно сказать словами покойного философа Александра Зиновьева: "Мы идем вперед, намного опережая свой зад".

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Вспомним Остапа Бендера. Как известно, на горе Машук в Пятигорске он собирал деньги с экскурсантов якобы на ремонт Провала. "С целью капитального ремонта, чтобы не слишком провалился", - как объяснил приехавшим на осмотр местной достопримечательности милиционерам. Так вот, точно так же, как Провалу, "провалившимся государствам" деньги не помогут. Только сделают еще хуже.

Наставляя Шуру Балаганова, герой Ильфа и Петрова говорил: "Финансовая пропасть самая глубокая из всех пропастей, в нее можно падать всю жизнь". Провалов государств тоже хватит на всю жизнь. Пока существуют государства, будут и провалы. И провалившиеся государства.

Ведь, как метко заметил Томас Пейн, "общество создается нашими потребностями, а правительство - нашими пороками". Причем "общество в любом своем состоянии есть благо, правительство же и самое лучшее есть лишь необходимое зло, а в худшем случае - зло нестерпимое".

И, наконец, благое пожелание. Может быть, когда-нибудь сбудется. "Люди должны обладать большей свободой, нежели любое государство в мире может им предоставить".

 

ПРОВАЛЫ ГОСУДАРСТВА И ПРОВАЛИВШИЕСЯ ГОСУДАРСТВА

Автор: АНДРЕЙ ЗАОСТРОВЦЕВ                                                Нева, № 2, 2008, C. 137-156

Государство - опасный продукт. Его можно сравнить с огнем. Будучи помещенным в печь, он согревает в морозную погоду. Дарит жизнь. Однако, вырвавшись из печи на свободу, он уничтожает дом, а то и жизнь.

Государство, подвергнутое ограничениям со стороны общества, ничем не заменимое условие защиты собственности и контрактов. И даже самой жизни. Но, подобно огню, государство все время стремится выплеснуться за поставленные ему рамки и смять все на своем пути. Если это удается, то оно становится всеобщим, то есть заполоняет собой практически все и не оставляет места ничему другому. Или, иначе говоря, тоталитарным.

В то же время государство проявляет свою экспансионистскую сущность и не в таких крайних формах. В современных развитых и устойчивых демократиях государство тоже рождает кучу проблем. Они и объединяются термином "провалы государства".

Эти провалы могут быть как результатом благожелательного неведения (прямо по Виктору Черномырдину: "Хотели как лучше, а получилось как всегда"), так и прямым следствием действий, направленных на реализацию групповых интересов за счет всех прочих. В реальной жизни и за благоглупостью обычно стоит корысть.

Тем не менее в любом случае результатом становятся утраты совокупного благосостояния. Общество в целом получает меньше, чем оно могло бы иметь, не будь этих провалов. Они снижают коэффициент полезного действия общественного организма.

Так же как отдельные болезни лучше выявляются в относительно здоровом организме, а не в пораженном целым их букетом, так и отдельные провалы государства лучше видны в тех странах, в которых государство лишь злоупотребляет или "перегибает палку", но не тотально подавляет или разваливается. Поэтому основное внимание уделяется, скажем так, лучшим из государств.

Вместе с тем нельзя забывать и о худших. Им присущи многие провалы лучших, да еще в гипертрофированном виде. Но не в этом главное. А главное заключается в том, что они фактически образуют некие организации, которые, образно говоря, подобно богу Крону или революции, "пожирают собственных детей".

Эти государства не только не защищают свободы и жизни, а, напротив, сами являются для них источниками первоочередных угроз. Речь идет о так называемых "провалившихся государствах", рассмотрение которых оставим, так сказать, на десерт.

И последнее, о чем хочется упомянуть. В России, на наш взгляд, на протяжении ее истории господствовал не культ Христа, а культ государства. Принимая более или менее жесткие формы, трансформируясь и меняя маски, он все равно оставался самим собой. При этом почти всегда поклонники принципа "человек для государства" (патриоты-державники) брали верх над либералами, которые исповедуют противоположный принцип, а посему смотрят на государство как на инструмент, а не как на самоцель.

Не вдаваясь в какой-либо спор с государственниками (хоть и ко времени, но не к месту), лишь процитируем австрийского экономиста Людвига фон Мизеса. "Культ государства - культ некомпетентных чиновников и коррумпированных негодяев"¹. Эх, этот лозунг да на Кремлевскую бы стену! Но не будем предаваться экстремистским мечтаниям, а перейдем непосредственно к провалам государства.

РОСТ КАК ПРОВАЛ: ЧЕМ ШИРЕ - ТЕМ ХУЖЕ?