Мировоззрение первобытного человека.

Тысячелетнее пребывание человека в охотничьей первобытности в эпоху мезолита и неолита постепенно изменили его мировоззрение, особенно в религиозных представлениях. Громадные просторы, открывшейся новой земли после ухода ледника, осваивались сравнительно небольшими группами охотников и рыболовов. Вооружённый луком и стрелами человек, сопровождаемый прирученной собакой, часто охотился в одиночку или малыми группами. Эпоха мезолита стала для человека школой находчивости и личной инициативы. Именно в этот период индивидуальные качества человека стали выходить на передний план в отличие от коллективных качеств, выработанных в громадных временных пространствах древнего каменного века (палеолита). Самые общие представления о мировоззрении мезолитического человека могут сводиться к следующим положениям:

Во-первых, изобилие воды, господство водной стихии, несомненно, вызывали к жизни образы водяных духов, превратившихся позднее в образы водяного и русалок, а также сказочно грозного и ныне загадочного вод­но-земного существа Ящер, трансформировавшегося позднее в Чудо-Юдо русских сказок.

Во-вторых, блуждая по бескрайним просторам, человек ориентировался не только по солнцу, но и по звёздам. Наблюдая за ночным небом, чело­век заселил его образами, весьма похожими на земные и дневные сущест­ва, где главными из них были объекты охоты: олень, лось, медведь и др. Свидетельством тому является название главного ориентирующего созвез­дия не только именем Большой Медведицы, но и Лосём, как называл его в своих записках путешествующий по Индии в XV веке Афанасий Никитин, вы­ходец из г. Твери. Этнографы отмечают, что у многих охотничьих народов древний культ лося или оленя был впоследствии дополнен или вытеснен медвежьим культом. Следы лосиного культа двух важнейших созвездий ос­тались в северном русском фольклоре и преданиях, трансформировавших в появлении людям в определённые праздники двух лосей или двух оленей, ланей. Предания об этом записаны ещё в XIX веке в разных местах по русскому Северу, в том числе и в Белозерском крае, и под Тихвиным.[6]

В третьих, когда человек покорял водную стихию, изменчивую, а по­рой бурную, и даже свирепую, не могли не родиться представления о борьбе добрых и злых духов, вампиров и берегиней, оберегающих человека стремящегося к берегу, в надежде получить там опору и спасение. Впос­ледствии, берегини первоначально обитавшие на рубеже воды и берега, превратились в русалок, а вампир, в древности скорее вампор, был, как и сейчас, представителем «чужой, иной силы» в переводе с древнеславянско­го.

В четвёртых, несомненно, то, что в период мезолита укрепился культ предков, зародившийся ещё в палеолите и принесённый в наши северные края после ухода ледника.

В пятых, в период мезолита и неолита достигает полного расцвета магия с её многочисленными представлениями, из которых для первобытных охотников особенно важными были темы победы над зверем и увеличение звериного поголовья. Магический обряд посвящения юношей в охотники был сложным обрядом, которым первоначально руководила женщина-вещунья (от­голоски матриархата), а затем она уступила мужчине - «дедушке-лесово­му». Отголоски магических обрядов дошли до нашего времени в различных заговорах и заклинаниях и в других элементах фольклора.

Память народная имеет глубокие корни. Хотя от последних живых ма­монтов Восточной Европы до русских крестьянских сказителей XIX века, прошло около 240 поколений рассказчиков, до нас дошло немало сказочных сюжетов рождённых доисторическими предками. Пересказанные тысячи и ты­сячи раз, обросшие новыми включениями, они дошли до нас, то в образе чудища с хоботом «вбивающего в землю» своих противников на калиновом мосту, то путешествий Ивана-царевича с «серым волком» за тридевять зе­мель в тридесятое царство и общение его с Бабой-Ягой.

Подобные сюжеты, несомненно, дошли до нас со времён мезолита и нео­лита, когда юноша-охотник, пройдя науку у «дедушки-лесового» понимал язык зверей и птиц, умел подражать им. Одинокие охотники, передвигаясь по пустынным безлюдным местам, где нет «ни стёжки, ни дорожки», сопро­вождались недавно прирученной собакой, ставшей в мезолите верной по­мощницей охотника - сказочным Серым Волком, верой и правдой служащим человеку. После образа Чуда-Юда этот образ является наиболее архаичным.

Анимистические представления первобытного человека, т.е. вера в существование душ и духов также существенно пополнились в эпоху мезо­лита и неолита. Неведомый неолитический лес, покрывавший громадные пространства, был полон опасностей. В этом лесу можно было заблудить­ся, упасть с дерева, высматривая дым своего стойбища, утонуть в тряси­не, погибнуть в схватке с дикими зверями. Не вернувшиеся из лесных деб­рей сородичи, встречи с которыми были возможны лишь во сне, сами ста­новились духами то добрыми, то злыми.

Первобытный человек населил земную и водную стихию различными, часто злыми, силами, мертвецами и неведомыми чужими духами. Зло от них исходит повсеместно, а сама зловредная сила часто бесформенна, бесте­лесна и невидима, но она есть и присутствует, чуть ли не постоянно. Не­понятные природные явления и опасности неолитического леса, часто дов­лели над человеком, вызывая у него не только страх, но и то, что мы на­зываем первобытным ужасом, сохранённым в потаённых глубинах нашего подсознания.

Охотничья первобытность, многотысячелетняя пора формирования человека и человеческого общества, выработанное отношение первобытных людей к природе - всё это оставило неизгладимый след в дальнейшем формировании духовной культуры наших исторических предков.

[1] Лапшин В.А. Археологическая карта Ленинградской области. Часть 2. -СПб.: 1995.- с. 12.

[2] Егоров С.Б. Первые поселенцы. //«Новый путь», 1994, № 53.

[3] Сакса А.И. Из истории древнего населения области по данным археологии. // Мы живём на одной земле. Население Петербурга и Ленинградской области: Сборник - Л. 1992.- с.61.

[4] Гусева Н. Арктическая колыбель? // Родина, № 8.- с.82-83.

[5] Егоров С.Б. Осваивая ойкумену.// «Новый путь», 1994, № 43.

[6] Рыбаков Б.А. Язычество древних славян - М..: «Наука», 1981 - с. 55.