Риск — это единственная гарантия достойной жизни .

  

Творец

 

Хорошо известно, что в прошлом все знаменитые художники вели богемный образ жизни. Не мог бы Ты сказать что-нибудь о творчестве и дисциплине?

  

  

  

Только богемная жизнь достойна называться жизнью! Жизнь остальных подобна тлению; это не жизнь, полная страсти и энергии, а медленное самоубийство. В прошлом художник не мог не вести жизнь бунтаря, ибо творчество — это величайший бунт жизни. Творить можно, лишь избавившись от всех условностей; в противном случае творчество превращается в копирование, слепое копирование. Невозможно заниматься творчеством, оставаясь носителем психологии толпы; настоящее творчество под силу только индивидуалисту. Психология масс лишена творческого начала; она порождает серость и посредственность. Ей чужды танец, песня, радость; она механична.

Несомненно, обусловленный человек может добиться признания в обществе. Он может снискать славу, уважение. Университет присвоит ему ученую степень, правительство наградит золотой медалью; в конце концов он может стать лауреатом Нобелевской премии. Но все это отвратительно.

Настоящий талант откажется от всей этой чепухи, ибо это подкуп. Награждение человека Нобелевской премией означает, что истеблишмент ценит его заслуги и преданность, его послушное рабство, его отказ от индивидуализма и следование по хорошо проторенной тропе.

Творец не может идти по проторенной тропе. Он ищет свой собственный путь. Он в одиночку бредет в джунглях жизни, поставив себя вне общества, вне коллективного разума. Коллективный ум — самый примитивный ум в мире; даже так называемые безумцы превосходят в некоторой степени представителей коллективного идиотизма.

Однако у общества есть свои рычаги влияния, методы подкупа: оно подкупает уважением и славой тех, кто упорно доказывает непогрешимость и правоту коллективного разума.

В прошлом люди разных творческих направлений — художники, танцоры, музыканты, поэты, скульпторы — считали крайне необходимым отвергать респектабельность. Они были вынуждены вести богемный, скитальческий образ жизни; только так можно было заниматься творчеством. В этом не будет необходимости в будущем. Я убежден, что в будущем каждый станет индивидуалистом, и потребность в богемной жизни отпадет.

Богемная жизнь — это продукт затхлой, ортодоксальной, обусловленной, респектабельной жизни.

Моя задача — разрушить коллективный ум и раскрыть индивидуальность каждого человека. Тогда проблем не будет, ты сможешь жить так, как хочешь. По существу, человечество по-настоящему родится лишь тогда, когда бунтарский дух каждого будет достоин уважения. Человечество все еще не родилось, оно по-прежнему находится в утробе. То, что ты принимаешь за человечество, — всего лишь обман.

Так будет продолжаться до тех пор, пока каждый индивидуум не получит свободу, абсолютную свободу быть самим собой, проявлять свою уникальность... И, конечно же, личная свобода подразумевает невмешательство в дела других. Жизнь человека неприкосновенна.

 

В прошлом каждый совал свой нос в чужие дела, даже в совершенно интимные сферы, не имеющие никакого отношения к общественной жизни. Например, кто-то влюбился в девушку. Имеет ли общество какое-нибудь отношение к этому? Это дело личное, оно не должно быть достоянием общественности. Если двое признаются друг другу в любви, то общество не должно вмешиваться. Однако прямо или косвенно, оно принимает в этом живейшее участие. Полицейский встанет между влюбленными, судья встанет между ними; на тот случай, если и этого окажется недостаточно, общество создало суперполицейского, Бога, который позаботится о вас.

Образ Бога сродни соглядатаю, который не оставляет в покое даже в ванной, подсматривая в замочную скважину, наблюдая за каждым шагом. Это мерзко. Все религии мира утверждают, что Бог постоянно за каждым следит, и это отвратительно. Что же это за Бог такой? Неужели у него нет больше никаких дел, чтобы только подсматривать и следить. Он похож на супердетектива!

Человечество нуждается в новой идее, идее свободы. Богемность была ответной реакцией, необходимой реакцией, но если мое предвидение окажется верным, то в будущем необходимость в этом отпадет, так как не будет коллективного ума, доминирующего над людьми. Тогда каждый будет чувствовать себя непринужденно. Без сомнений, нельзя вмешиваться в дела других, а что касается личной жизни человека, то он будет жить так, как захочет. Только тогда приходит творчество.

  Творчество — это аромат индивидуальной свобод.

Ты спрашиваешь меня: «Немог бы ты сказать что-нибудь о творчестве и дисциплине?» Дисциплина — это прекрасное слово, но, подобно другим прекрасным словам, его неправильно употребляли. Слово происходит от того же корня, что и ученик*, что означает процесс обучения. Тот, кто готов к учебе, называется учеником, а процесс обучения — дисциплиной.

* Англ. disciple. — Прим. перев.

Знающий человек никогда не будет учиться, ибо думает, что уже все знает; он очень полагается на так называемое знание. Его знание — не что иное, как подпитка эго. Он не может быть учеником; не может погрузиться в процесс обучения.

Сократ говорил: «Я знаю только то, что ничего не знаю». Вот начало познания.

Если человек не знает, то у него появляется естественное стремление к познанию, исследованию, открытию. Как только начинается процесс обучения, в силу неизбежно вступает следующее правило: необходимо постоянно забывать выученное ранее, иначе оно становится знанием, а знание мешает дальнейшему обучению.

Настоящий ученик никогда не аккумулирует знания; каждый миг он забывает все, что знал, становясь несведущим. Это невежество наполнено светом. Быть в состоянии светящегося незнания — самое прекрасное чувство в жизни. В состоянии незнания человек открывается. Для него нет преград; он готов к исследованию. К этому не способны индуисты; они уже все знают. Не способны также мусульмане и христиане.

Слово «дисциплина» неправильно интерпретировали. Людей учили дисциплинировать свою жизнь: это можно, а этого нельзя. Человека опутали тысячами запретов, и такой человек закрыт для творчества. Он — заключенный; его повсюду окружают тюремные стены.

Творческий человек отбрасывает все запреты и позволения. Ему нужны свобода и пространство, огромное пространство; ему нужно целое небо и все звезды, только в этом случае может проявиться его внутренняя стихийность.

Помни: мое понятие дисциплины не имеет никакого отношения к Десяти Заповедям; я не призываю к какой-нибудь дисциплине; я просто объясняю, как необходимо учиться, я раскрываю опасность знания. Дисциплина должна идти от самого сердца, она должна быть твоей, а это большая разница. Человек всегда отрицает навязываемую ему дисциплину, это все равно что носить чужую одежду. Она будет либо слишком свободна, либо слишком тесна, отсюда — постоянное ощущение неловкости.

Мохаммед призывал своих последователей к дисциплине; может, для него это и хорошо, но для других неприемлемо. Будда призывал к дисциплине миллионы буддистов; что также приемлемо не для всех. Дисциплина — это понятие индивидуальное; подчинившись чужому приказу, человек начинает жить по фиксированным, мертвым канонам. Но жизнь не бывает застывшей; она ежесекундно меняется. Жизнь — это постоянное течение.

Прав Гераклит: нельзя вступить в одну и ту же реку дважды. Я бы сказал, что нельзя вступить в одну и ту же реку даже один раз, ведь река так быстро течет!

Нужно быть внимательным, осознавать любую ситуацию, любой нюанс. Человек должен реагировать на ситуацию в соответствии с обстановкой, а не жить чужим умом.

Разве глупость человечества не очевидна? Пять тысяч лет назад Ману передал учение индуистам, и они по-прежнему следуют ему. Три тысячи лет назад Моисей передал учение евреям, и они по сей день ему верны. Пять тысяч лет назад Адината передал учение джайнам, и они по-прежнему руководствуются им. Эти учения сводят с ума весь мир! Они устарели, их давно пора похоронить. Это трупы, зловонные трупы. Какая может быть жизнь, если вокруг одни трупы?

Я учу всех жить настоящим, наслаждаться свободой настоящего момента и принимать ответственность. Истина может вдруг оказаться ложью, и наоборот. Не пытайся упрямиться, иначе можно превратиться в труп. Только мертвые упрямятся.

Будь живым, принимай жизнь со всеми ее противоречиями, живи, не думая о прошлом и не заботясь о будущем. Живи настоящим моментом, и твоя жизнь будет целостной.

В этой целостности — красота и творчество. Тогда все, что ты делаешь, прекрасно.

 

Старик

 

Расскажи мне, пожалуйста, о старости.

  

  

  

Человек либо стареет, либо вырастает. Тот, кто лишь стареет, не живет вообще. Он проводит время, но не живет. Вся его жизнь — это не что иное, как подавление. Я же учу вас не стареть. Это не значит, что вы не станете старыми; я лишь даю вам новое измерение: не стареть, а расти. Конечно, вы будете стареть, но это будет касаться только тела. Ваше сознание, вы сами стареть не будете; вы будете только расти, проходить ступени зрелости.

Все религии мира совершили такие тяжкие преступления, что их простить нельзя.

Они не учили, как жить, они учили, как не жить, как отвергать жизнь, как отвергать мир. Этот мир, согласно религиям, есть наказание. Человек находится в тюрьме. Есть только один выход — сбежать из тюрьмы как можно быстрее. Но так не должно быть.

Жизнь — это не наказание. Жизнь настолько ценна, что не может быть наказанием; это награда. Нужно благодарить жизнь за то, что она выбрала тебя, за то, что она проявляется через тебя: дышит, любит, поет, танцует.

Проходя ступени зрелости и понимания, человек никогда не состарится; вечно молод тот, кто постоянно учится. Обучение — это залог молодости. Человек вечно молод, ибо ему нечего подавлять. Будучи невесомым, он чувствует себя ребенком, новичком на этой прекрасной земле.

  

  

Я слышал историю о том, как три священника следовали в Питтсбург. Они подошли к окошку, чтобы купить билеты, и увидели кассиршу необыкновенной красоты. Платье едва прикрывало ее тело; большое декольте обнажало красивую грудь.

Самый молодой из них был первым у окошка. Он забыл обо всем на свете, видя перед собой только прекрасные груди. Женщина спросила: — Чем могу помочь?

— Три билета до Сисьбурга.

— Как вам не стыдно! Вы же священник! — вспыхнула женщина.

Тут подошел второй священник и оттолкнул молодого в сторону: — Не сердитесь, он еще зеленый, глупый. Дайте, пожалуйста, три билета до Сисьбурга...

Женщина взглянула на него: с ума они все посходили, что ли?

—... И еще одно: я бы хотел получить сдачу мелкими титьками.

От такой наглости женщина взорвалась: — Ну, это уж слишком!

Подошел самый старый священник и сказал: — Не сердись, дочь моя. Они живут в монастыре, не выходят из него, не видят мира. Постарайся понять их: они отказались от мирской жизни. Успокойся. Дай-ка нам три билета до Сисьбурга.

Женщина не могла поверить: все трое казались идиотами!

Священник продолжил:

— Я очень прошу тебя запомнить следующее: старайся получше прикрывать одеждой свое прекрасное тело. Иначе в Судный День Святой Перст направит свой Петр на тебя!

  

  

Подобная ситуация характерна для одержимого человека. Чем больше он отрицает жизнь, тем больше он становится одержимым ею. До сегодняшнего дня мы не позволяли человеку жить без навязчивых идей.

Все религии и правительства злятся на меня по одной причине: я голосую за вас, за вашу свободу и жизнь, свободную от предрассудков, за жизнь, похожую на чистый, веселый ручей, превращающий жизнь в рай.

Мы не ищем рая в небесах. Если он там есть, то мы обязательно найдем его. Но вначале нужно создать рай здесь, на земле; пусть это будет нашим подготовительным этапом. Если мы сможем жить в земном раю, то нам будет легко в любом раю, где бы он ни находился; и больше никто не вправе претендовать на него — во всяком случае, не эти церковники, монахи и монахини! Все эти люди заслуживают ада, потому что снаружи они одни, а внутри прямо противоположные.

  

Стремись всегда быть естественным.

Жертвуй всем ради того, чтобы быть естественным, и никогда не ошибешься.

  

  

  

Откуда произошло выражение «грязный старикашка»? Я старею, и мне начинает казаться, что люди начинают думать обо мне именно так.

  

  

  

Это выражение живет потому, что веками существует общество подавления; существуют святые, церковники, пуритане.

Если людям позволят вести свободную сексуальную жизнь, то к сорока двум годам — повторяю — к сорока двум, а не к сорока четырем, — когда они приближаются к сорокадвухлетию, секс уже не будет так сильно занимать их умы. Подобно тому, как сексуальное влечение набирает силу к четырнадцати годам, к сорока двум оно начинает затихать. Это абсолютно естественно. Когда страсти утихают, у старика остается любовь, остается сострадание, но они совершенно другого качества. В его любви уже нет страсти, нет желания, он не стремится добиться чего-нибудь в любви. В его любви есть чистота, невинность, его любовь — это радость.

Секс приносит наслаждение. Секс приносит удовольствие только тогда, когда ты полностью поглощен им; тогда удовольствие — это конечный результат. И вот секс отходит на задний план — он не подавляется, а просто уже настолько глубоко прочувствован, что не представляет более никакой ценности... Ты познал его, а знание всегда приносит свободу. Ты познал его сполна, и благодаря этому тайна исчезла — больше нечего открывать. Вся твоя энергия, вся сексуальная энергия переходит в любовь и сострадание. Тогда ими хочется поделиться. Тогда старик становится самым замечательным, самым чистым человеком в мире.

Выражения «чистый старик» нет ни в одном языке. Во всяком случае, я никогда не встречал подобного. А вот «грязный старикашка» существует почти в каждом языке.

Весь вопрос вот в чем: тело стареет, тело устает, оно хочет избавиться от сексуальности, а ум никак не может успокоиться из-за подавляемых желаний. Если тело уже не в состоянии, а ум постоянно стремится к тому, на что тело уже не способно, то, действительно, старик попадает в непростую ситуацию. Его глаза полны сексуальности, похоти; но тело не подчиняется, оно вялое, немощное. Ум продолжает подстегивать старика. У него появляется грязный взгляд, грязное выражение лица; в нем появляется нечто мерзкое.

  

  

Я слышал историю о муже, который подслушал, что его жена и ее сестра говорили о его частых командировках. Сестра все время говорила о том, что жене нужно проявлять бдительность, ведь муж принимает участие в конференциях, проводимых в фешенебельных курортных гостиницах, где много привлекательных свободных деловых женщин.

— Проявлять бдительность? — удивилась жена. — Он никогда не лжет мне. Он такой верный, такой порядочный, такой... старый.

  

  

Раньше или позже тело становится старым, оно должно стареть. Если ты подавлял свои желания, то они не отпустят тебя, они обязательно вызовут в тебе самые мерзкие устремления. Старик может стать самым прекрасным человеком в мире, невинным, как ребенок. Он может стать даже более невинным, стать мудрецом. Но если скрытые желания, подобно подводному течению, не покидают его, то он обречен на страдания.

  

  

Глубокого старика арестовали за сексуальное нападение на молодую женщину. Увидев в суде старца восьмидесяти четырех лет, судья решил изменить степень вины: попытка изнасилования была заменена нападением с холостым оружием.

  

  

Запомни, старость — это кульминация жизни. Она может быть прекрасной, ведь ребенок надеется на будущее, он живет будущим. Ему есть дело до всего. Каждый ребенок думает, что он вырастет в кого-нибудь великого: Александра Македонского, Иосифа Сталина, Мао Цзедуна. Он живет надеждами на будущее. Молодой человек находится во власти инстинктов, они взрываются в нем; он так сильно зависит от секса — этой огромной природной силы, — что не может быть свободным. Он полон амбиций: время идет быстро, а ему нужно многое успеть сделать, занять свое место в обществе. Все надежды, желания и фантазии детства нужно поскорее воплотить. Он очень спешит.

Старик знает, что его детские желания оказались действительно детскими. Он знает, что молодость и все беспокойства уже позади. Ему кажется, что после мощного шторма наступила полная тишина. Эта тишина может быть неописуемой красоты, глубины, богатства. Если старик действительно зрелый — а это очень редкий случай, — то он будет прекрасен. Но проблема в том, что, старея, люди не вырастают.

Расти, становись зрелым, осознающим. Старость — это последний твой шанс: готовься к смерти. А как готовиться к смерти? Больше созерцай, медитируй.

Не переживай, если тело не может удовлетворить твои тайные желания. Ощущай, наблюдай, осознавай эти желания. Наблюдая, осознавая, ощущая, можно сублимировать их в энергию. У тебя осталось немного времени — освободись от всех желаний.

Говоря о свободе от всех желаний, я имею в виду отсутствие любых объектов желания. Тогда останется чистое желание, обладающее божественной силой, ибо оно есть Бог. Тогда появляется творчество без объекта, без адреса, без направления, без пункта назначения — просто чистая энергия, море никуда не утекающей энергии.

Это-то и есть буддовость.

 

  Мастер

 

На Западе слова «свобода» и «мастер»* практически взаимно исключают друг друга.

Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование понятиям «свобода» и «мастер» для западного понимания?

* Англ. Master — хозяин, владелец, господин — но и специалист, учитель, искусный мастер своего дела. — Прим. ред.

  

  

  

Западный мир еще не вошел в контакт с той удивительной реальностью, которая возникает при встрече мастера и ученика. Конечно, она не бросается в глаза. Эта реальность похожа на любовь, только намного больше ее, глубже и таинственнее.

Западу известны святые и их последователи. Святые требуют поклонения, они требуют веры. Как только человек начинает верить, он умирает; стирается вся его индивидуальность. Он становится кем угодно: христианином, иудеем, но только не самим собой. Феномен мастера и ученика появился в золотой век, ознаменованный такими людьми, как Лао-цзы, Заратустра и Гаутама Будда. Они создали совершенно новый вид взаимоотношений.

Не каждый может творить, как Пикассо, не каждому суждено быть Микеланджело.

Запад многое потерял без Гаутамы Будды. Иисус не идет с ним ни в какое сравнение. Иисус был просто иудеем, верившим во все иудейские догмы. Он был верующим, чересчур верующим. Гаутама Будда был бунтовщиком, он не был ничьим последователем. Не был последователем и Лао-цзы. Они не оставили после себя никаких писаний, никаких систем верований. Они были одинокими искателями, они рисковали в одиночку, ибо они шли вдали от толпы, по непроторенным тропам. Они не знали, куда в конце концов приведет их это путешествие, но они доверяли своему сердцу, принимая происходящие с ними благоприятные изменения как знаки на пути: рос уровень внутреннего покоя, набирала силу любовь, в жизни появился новый привкус, глаза очистились от пыльной пелены прошлого. На них снизошла необыкновенная ясность и прозрачность... они уже точно знали, что идут правильной дорогой.

Проводника не существует, ты никого не встретишь на пути, чтобы узнать верное направление. Это полет от одиночества к одиночеству. Когда человек постигает истину самостоятельно, то, естественно, он понимает, что не нужны ни организованная религия, ни священник, ни проводник — это было бы только помехой; ибо они не позволят человеку найти истину. Искатель, познавший истину, становится Мастером.

Разница между учеником и последователем очень тонкая, и ее нужно уяснить. Ученик — не последователь; ученик просто влюбился. Никто ведь не называет влюбленных последователями. Что-то щелкнуло у него внутри в чьем-то присутствии. Вопрос не в том, что его нужно убедить в каких-то идеях. Это не убеждение, это не беседа, это трансформация. В момент контакта искателя с познавшим истину происходит обоюдное проникновение. Они смотрят друг другу в глаза в полном безмолвии, и то, о чем они никогда и не мечтали, вдруг становится величайшей реальностью.

Это не вера, ибо на вере строятся все философии и идеологии. Это не вера, ибо вера питает вымысел, который никто не может доказать или обосновать; это — доверие. Отношения между мастером и учеником основываются на доверии. Доверие — это высший расцвет любви. Как может любовь поработить? Сам факт, что именно любовь объединяет мастера и ученика, свидетельствует о том, что мастер сделает все от него зависящее, чтобы обеспечить свободу ученику; в противном случае он предаст любовь, а настоящий мастер не может предать любовь.

Любовь — это высшая реальность. Мастер должен передавать ее в своих действиях, словах, отношениях, в безмолвии. Что бы он ни делал, он должен передавать только одно — любовь. Если человек бредет в темноте, если к нему пришел ученик... только священник может эксплуатировать кого-то, только политик может использовать кого-то. Им нужны последователи — и политику, и церковнику. Они сходятся в одном: им нужны последователи; только в этом случае они смогут стать кем-то. Они договорились о переделе территорий: политик взял себе мир материальный, а священник — духовный. Эти двое поработили весь мир. Они уничтожили свободу каждого из нас.

Величайшее значение имеют учения тех нескольких мастеров, которые не только освободились сами, но и освободили тех, кто любил их. Иначе и не может быть: если я люблю, тебя, то как я могу поработить тебя? Если ты любишь меня, то я буду радоваться твоей свободе. Я буду рад видеть, как, раскрыв крылья, ты устремляешься в небо навстречу неизвестному, далекому, таинственному. Меня огорчит, если ты попадешь в сети какой-нибудь догмы, кредо, культа, религии, философии. Все это различные названия цепей, созданные разными людьми, но имеющие одни и те же цели.

Западу неизвестны мастера... Ему известны папы, пророки, спасители, святые.

Западу совершенно не известно, что есть еще одно измерение, которое он упустил, самое ценное измерение. Из-за этого упущения возникло большое недоразумение. Так бывает... всем известны басни Эзопа.

  

  

Лиса изо всех сил пытается достать вкусный, спелый виноград, растущий у нее над головой. Но она никак не может до него дотянуться. Покрывшись потом и устав от многочисленных безуспешных попыток, лиса стала озираться по сторонам, чтобы узнать, не подглядывает ли кто-нибудь за ней.

За ней подглядывал маленький кролик, прятавшийся в кустах. Лиса испугалась, что кролик может разнести эту неприятную весть по всему лесу, и ушла из виноградника. Кролик побежал за ней и спросил: «Что случилось? Почему ты не смогла достать виноград?» Лиса очень разозлилась: «Я подозревала, как только увидела тебя, что ты начнешь распространять сплетни обо мне. Виноград оказался кислым. Если я услышу, что кто-нибудь в лесу говорит о винограде, то я убью тебя, ибо ты — единственный свидетель».

  

  

Эта притча маленькая, но ее смысл огромен: человек осуждает то, чего ему не удается достичь: виноград вдруг стал кислым.

Ты спрашиваешь: «На Западе слова «свобода» и «мастер» практически взаимно исключают друг друга. Те же, кто встречался с вами, считают это совершенно неправильным. Не могли бы вы дать другое толкование этим понятиям для западного понимания?»

  

  

Недоразумение вызывает слово «мастер». Создается впечатление, что ты становишься рабом, а кто-то твоим хозяином. На Востоке это слово используется в том смысле, что ты сам себе хозяин, что ты больше не раб, ты получил свободу. Различные языки, на которых говорят разные люди в разных регионах, различный опыт — все это породило разного рода недоразумения.

Западное мышление никогда не стремилось к тому, чтобы человек стал хозяином самому себе. Оно всегда ориентировало человека на лидерство, на подчинение себе других. Совсем непросто переводить многие восточные понятия на западные языки.

Не менее сложно переводить и термины квантовой физики на восточные языки; трудно найти подходящие слова, ибо сначала в жизни появляется какое-то явление или предмет, а уж потом это находит отражение в языке. Бытие определяет язык. При переводе казусы неизбежны. Слово «мастер» на Востоке передается как ачария. Это слово означает того, кто живет гармонично, осознанно. Чему может научить близкое общение с таким человеком? Можно научиться только одному — жить свободно, осознанно, полноценно и достойно. Мы используем слово «мастер» для обозначения ачарии.

Слову «ученик»* повезло больше, оно имеет точно такое же значение, как и восточный термин «шишиа». Это произошло по разным причинам, но значение одно и то же. Ученик — это тот, кто старается что-нибудь выучить. Корень этого слова совпадает с корнем слова «дисциплина». Оно означает «готовить себя к изучению, пониманию». Оно отлично подходит, его можно использовать. Но что касается слова «мастер»... Ученик просто влюбился в него и хочет познать ту же свободу, ту же непосредственность, ту же гармонию, ту же высоту осознанности. Вопрос подчинения даже не возникает, не возникает также и вопрос веры. В присутствии мастера, под его влиянием ученик начинает постигать новое измерение, то, что потенциально у него есть, но о чем он не догадывался. Мастер ничего не дает ученикам, кроме своей любви — хотя неправильным будет сказать, что он дает любовь. Он просто излучает любовь, подобно солнцу, которое посылает свое тепло всем — цветам, птицам, животным; каждый, кто подойдет к мастеру, искупается в лучах его любви.

* По-английски — disciple. — Прим. перев.

Если ты находишься в поиске, если ты готов учиться, если ты еще не засорен знаниями, не наполнен предрассудками, не несешь в себе слепую веру, если ты еще не продал свою душу какой-нибудь теологии, какой-нибудь религии, идеологии, то рядом с мастером ты почувствуешь, как что-то начинает меняться. Происходит передача света. Так ее описывают на Востоке: передача света от одного сердца, которое уже пришло к своему собственному источнику, к другому сердцу, которое все еще бредет в темноте. Просто подойди поближе... Представь две свечи, одну зажженную, а вторую нет, которые подносят друг к другу все ближе и ближе. И вдруг ты поразишься — вторая свеча тоже вспыхнет. На нее перескочило пламя.

Нужна определенная близость к мастеру... Любовь создает эту близость, пламя перекидывается от одного сердца к другому. Никто никому не подчиняется, никто ни во что не верит.

  

  

Но твой вопрос важен, ибо даже на Востоке совсем непросто найти такого мастера, как я сейчас описываю. Восток погрузился во мрак. Дни Гаутамы Будды уже прошли; осталось лишь прекрасное воспоминание, как воплотившаяся мечта или всего лишь сон.

  

  

Однажды утром к Гаутаме Будде пришел великий король Прасенджита. В одной руке он держал великолепный цветок лотоса, а в другой — самые драгоценные бриллианты тех дней. Он пришел по настоянию своей жены: «Рядом живет Гаутама Будда, а ты тратишь свое время на бессмысленную болтовню со всякими идиотами». Она ходила на встречи с Гаутамой с раннего детства, а потом вышла замуж. Прасенджите не очень хотелось идти, но она так настаивала на этом, что он сказал себе: «Можно сходить разок, посмотреть, что это за человек». Король был очень тщеславный; он взял из казны самые драгоценные бриллианты в качестве подарка Будде.

Ему не хотелось идти туда как простому смертному. Все должны знать об этом... Он хотел, чтобы все задались вопросом: «Кто более великий: Гаутама Будда или Прасенджита?» Бриллиант был настолько ценен, что из-за него начинались целые сражения, войны.

Жена засмеялась, услышав о его планах: «Ты совсем не знаешь, к кому я тебя направляю. Лучше захвати с собой цветы, а не драгоценности». Королю это было непонятно, но он сказал себе: «Ладно, возьму и то, и другое. Поглядим, что это за человек».

Прибыв на место, король предложил бриллиант, который он держал в одной руке, но Будда сказал: «Брось это!» Что королю оставалось делать? Он бросил его. Он подумал, что, возможно, жена была права. В другой руке у него был цветок лотоса, поэтому он решил предложить лотос. Но Будда сказал: «Брось это!» Бросив цветок, король слегка испугался: человек, должно быть, не в своем уме, но десять тысяч учеников... Он стоял и думал, что выглядит, наверное, очень глупо.

Будда сказал третий раз: «Ты слышишь меня? Брось это!» Прасенджита сказал себе: «Он точно ненормальный. Я бросил бриллиант, я бросил цветок; у меня больше ничего нет».

Как раз в этот момент начал смеяться Сарипутта, старый ученик Будды. Прасенджита повернулся к нему и спросил: «Почему ты смеешься?» «Ты ничего не понял. Будда не просил тебя бросать бриллиант; он не просил тебя бросать цветок. Он сказал, чтобы ты бросил самого себя, чтобы ты отбросил свое эго. Можешь поднять бриллиант; можешь поднять цветок, но отбрось свое эго».

Это было прекрасное время. Неожиданно на Прасенджиту снизошло озарение. В полном смирении он бросился к ногам Гаутамы Будды и решил не возвращаться во дворец. Он присоединился к каравану, следовавшему за Буддой. Он забыл о своем королевстве, он забыл обо всем на свете. Он видел лишь этого прекрасного человека, его несравнимую благодать, его невидимый магнетизм, его глаза и безмолвие. И это поразило его.

  

  

Это совсем не вопрос веры. Речь не идет об убеждении или обращении кого-то в свою веру; речь идет о любви высочайшего качества.

Сегодня настоящего мастера найти непросто; вокруг полно самозванцев. У них есть одна схожая черта: этих самозванцев можно легко и сразу определить. Как только тебя попросят верить во что-нибудь, следовать какому-либо правилу, традиции, как только тебя попросят верить в них самих, ничто не подвергать сомнению, не задавать вопросов и безгранично верить — знай, что перед тобой проходимцы. Как только ты почувствуешь это, беги оттуда как можно быстрее.

Но эти люди появились во всем мире; не только на Западе, но и на Востоке. Очень редко можно встретить настоящего мастера, который научит тебя достоинству, любви, свободе; который не стремится закабалить тебя, составить с тобой контракт, который не требует, чтобы ты следовал за ним как тень; настоящий мастер хочет, чтобы ты оставался самим собой. Найти такого человека — величайшая удача в жизни. Не пропусти ее. Вокруг полно самозванцев и притворщиков, а истинных мастеров — считанные единицы.

Нынешний век, к сожалению, характеризуется тем, что мы полностью забыли о некоем измерении; и не только на Западе. Запад даже не слышал о нем. Восток же просто забыл о нем. Если нет мастеров, полностью достигших самореализации, осознавших Бога в самих себе, то ученикам, бредущим во тьме с закрытыми глазами, с затуманенным разумом, будет трудно найти свое собственное достоинство, будет трудно найти самих себя.

Моя задача — готовить не учеников — это лишь прелюдия, — а мастеров, причем их число должно быть максимальным. Миру крайне необходимы люди, познавшие осознанность, любовь, свободу, искренность. Только таким людям под силу создать новую духовную атмосферу, которая спасет мир от саморазрушительной силы. Эта сила мощная, но не мощнее силы любви.

 

 

  Будда Зорба

 

 Каково ваше определение бунта и бунтаря?

  

  

  

Мое определение бунта и бунтовщика очень простое: бунтовщик — это тот, кто не живет как робот, подчиняясь опыту прошлого. Религия, общество, культура, все, что связано с вчерашним днем, не в состоянии повлиять на его жизнь, на его стиль жизни.

Он живет своим умом... это не винтик, не мелкая сошка; он живет гармонично, в органичной целостности. Его жизнью никто не управляет; он сам принимает решения.

Его жизнь полна аромата свободы. Он не только сам живет свободно, но и уважает свободу других. Он никому не позволяет вмешиваться в его жизнь и не нарушает свободу других. Свобода для него представляется наивысшей ценностью, а жизнь для него настолько священна, что он готов пожертвовать всем ради нее: и респектабельностью, и статусом, и самой жизнью.

Для него свобода сродни тому, чем Бог в прошлом был для так называемых религиозных людей. Свобода — это его Бог.

Человек веками жил, как овца, как часть толпы, следуя ее традициям, обычаям, почитая древние писания и правила поведения в обществе. Но такая жизнь была против индивидуальности; если человек был христианином, то он не мог быть личностью; если он был индуистом, то он также не мог быть личностью.

Бунтарь — это тот, кто живет согласно своему собственному свету; он всем готов пожертвовать ради высшей ценности — свободы.

Бунтарь — это современный человек.

Толпа не может быть современной. Индуисты верят в писания, которым от пяти до десяти тысяч лет. То же самое происходит и с другими религиями; мертвые командуют живыми. Бунтарь восстает против мертвых, берет ответственность за свою жизнь на себя самого. Он не боится оставаться одиноким; наоборот, он наслаждается одиночеством как одной из самых больших ценностей. Толпа дает человеку безопасность, защиту, но за это приходится платить своей душой. Человек попадает в рабство. Толпа дает указания, как жить, что делать и чего не делать.

Во всем мире, в каждой религии есть нечто, подобное десяти заповедям, и их создали люди, понятия не имевшие о будущем человечества, о сознании человека в будущем. Это похоже на то, как маленький ребенок пишет книгу жизни, не зная, что такое юность, не зная, что такое старость, ничего не зная о смерти.

Все религии примитивны, грубы; и при этом они определяют жизнь человека.

Понятно, почему весь мир полон страданий: человеку не дают быть самим собой. В любой культуре из него хотят сделать еще одну растиражированную копию, не позволяя никакого проявления личности.

Бунтарь — это тот, кто сам освещает себе путь, живет по своему уму. Он сам прокладывает себе тропинку, отказываясь следовать за толпой по суперсовременной автотрассе. Его жизнь полна риска, но жизнь без риска — вообще не жизнь. Он смело принимает вызов, идет навстречу неизведанному. Он не смотрит на неизвестное будущее сквозь призму прошлого опыта. Именно в этом причина страданий человечества; оно опирается на прошлое, а будущее никогда не будет походить на прошлое. Вчерашний день никогда уже не станет завтрашним.

Но до сих пор человек именно так и жил; он встречал завтрашний день, основываясь на опыте дня вчерашнего, прошлое подготавливало будущее. Именно эта подготовка и становится помехой. Человек не может свободно дышать; он не может свободно любить, свободно танцевать: его всячески уродует прошлое. Тяжесть прошлого настолько велика, что она сминает любого. Бунтарь же просто прощается с прошлым.

Этот процесс имеет постоянный характер; следовательно, быть бунтарем — значит бунтовать постоянно, ибо каждый настоящий момент становится прошлым, каждый сегодняшний день становится вчерашним. Это не означает, что прошлое уже похоронено: человек проходит через него каждое мгновение своей жизни. Значит, бунтарю нужно выучиться новому искусству: искусству умирать для каждого мгновения прошлого, чтобы была возможность свободной жизни в новом, только что наступившем мгновении.

— Бунтарь находится в постоянном процессе бунта, он не может быть статичным. Вот где я делаю различие между революцион