В прямом эфире радио «Комсомольская правда» с писателем беседуют политобозреватель Александр Гамов и радиоведущий Андрей Голубов

 

«Закон российского кумовства: «дурак, но свой!»

 

— Юрий, а давайте для начала попробуем сравнить бюрократию советскую и новую, российскую. Какая из них страшнее?

— То, что после девяносто первого года, который стал рубежом между двумя эпохами — социалистической и новобуржуазной, — чиновничество очень сильно изменилось, — факт. В советские времена я был вхож в коридоры власти, причем не по своей инициативе. Скажем, в некоторые — кабинеты ГлавПУРа, ЦК комсомола, ЦК партии — меня вызывали в связи с моими запрещенными тогда повестями — «Сто дней до приказа» и «ЧП районного масштаба». Как вы понимаете, приглашали меня не для фуршета с шампанским. Это называли «снять стружку». Впрочем, тогдашние чиновники умели не только пропесочить, но и выслушать. Нынешние — просто глухари. После 91-го, снова оказавшись как-то во властных коридорах, я обратил внимание на то, что там стало гораздо больше людей. Причем отнюдь не посетителей, а именно хозяев кабинетов!

— А это плохо? Задачи-то усложнились…

— Но страна-то уменьшилась! К тому же нам обещали, что умный рынок сам все обустроит. Вспомните, одним из ключевых лозунгов, под которыми снесли советскую цивилизацию, был «борьба с партократией»! Так называли любого чиновника, ибо его обязательно утверждали в должности парторганы. В принципе и таганский Любимов, и дирижер Спиваков были тоже партократами. Про директора цирка Юрия Никулина и говорить нечего… Но мы ведем речь про аппаратное чиновничество. И в этом смысле их стало по сравнению с советской властью намного больше. Тогда зачем мы сносили общество, где чиновников было меньше, и они выполняли сходные функции? Очередная обманка…

 

Справка «КП»

В первые дни 2011 года вышел Указ Президента России Дмитрия Медведева об оптимизации численности федеральных госслужащих. До 2013 года число чиновников предполагается сократить минимум на 20 %. Их должно стать примерно на 100 тысяч меньше. По замыслу, акция позволит повысить зарплату оставшимся с 27 тысяч до 35 тысяч рублей, при этом, по словам министра финансов Алексея Кудрина, государство еще и сэкономит 43 миллиарда рублей!

 

— Минуло пять месяцев, как этот указ начал работать, уже прошли первые сокращения чиновничьих рядов. Но это только полдела. Все-таки главная задача, которая сейчас выдвигается властью, — повышение качества госслужащих.

— Вот это — самый коренной вопрос. Чиновничество не только расплодилось, оно качественно изменилось! И совсем не в лучшую сторону. Когда происходит революционный перелом в обществе, новая политическая власть рекрутирует новых исполнителей, предпочитая набирать служащих не столько по профессиональным навыкам, сколько по принципу политической лояльности. Дурак, но свой! Сколько таких «своих дураков» было в ельцинском окружении. Вспомнить страшно! Помню, общаюсь по поводу «Литературки» с одним начальником: ничего не понимает. Разговорились. Выяснилось, раньше мелким бизнесом пробавлялся, а потом кто-то из его приятелей стал начальником и перетащил к себе в министерство. Такого кумовства при советской власти не было, потому что существовали очень серьезные отделы кадров, которые отслеживали движение человека в управленческой сфере. И чиновника, не руководившего колхозом, управлять сельским хозяйством области никогда бы не поставили! А сейчас у нас может руководить хлеборобами и животноводами человек, который не только колхозом не рулил, а вообще рожь от ячменя не отличит. Сельское хозяйство я здесь выбрал просто как пример. Но поучительный…

Есть еще более серьезная вещь, которая делает нынешнюю бюрократию практически трудно управляемой в смысле государственной пользы. Я немало написал о советской партократии, когда многие помалкивали в тряпочку, поэтому имею право это сказать. Да, советское чиновничество имело массу недостатков. Но оно было вполне профессиональным. И чиновник свои интересы волей-неволей, а чаще вполне искренне связывал с судьбой своей страны.

 

Звонок в студию

ВАДИМ: Я считаю, что советское чиновничество было лучше. Потому что люди, чтобы стать чиновниками, проходили длинную и довольно серьезную лестницу профессионального кадрового роста и по дороге привыкали к такому серьезнейшему, неведомому для нынешнего чиновничества понятию, как персональная ответственность за конкретное дело. Деградация пошла с начала девяностых годов, когда, придумав такие хорошие названия, как управленец, менеджер, полезли во власть эти либералы стадвадцатирублевые. А либералов еще Чернышевский называл болтунами и хвастунами.

 

 

«В любое время они могут «свинтить» на Запад»

 

— А сейчас чиновник свои интересы не связывает с судьбой своей страны?

— Конечно, нет. Ведь для значительной части госслужащих период работы в структурах государственных — это просто возможность обеспечить себе безбедную старость в теплых краях.

— Ладно бы только себе, а то еще и детям, и внукам…

— Да, всему своему клану. Причем отдельно построенный рай для отдельной своей семьи создается за границами «этой», как модно у них говорить, страны, в которой никогда не будет нормальной жизни, которая всегда будет в разрухе, кстати, благодаря именно их усилиям! И получается замкнутый круг. Да, действительно, у нас много проблем, но, если люди, призванные их решать, будут думать лишь о том, как урвать побольше и увезти подальше, ничего не изменится.

И заметьте: нынешний чиновник не боится отставки так, как боялся ее советский чиновник. Потому что для советского это был крах, выпадение из номенклатуры. И ему некуда было деться — из страны не уедешь, «железный занавес»! А если и удастся эмигрировать — что происходило очень редко, — ничего увезти нельзя, разве что якутский алмаз в анусе и высшее образование в голове. Там, за бугром, надо было начинать с нуля. Почитайте Лимонова! Его лирический герой Эдичка от эмигрантского отчаянья бросился в объятья к негру! Недавно спрашиваю своего знакомого, сокращенного из одной влиятельной структуры: «Куда теперь?» — «Никуда. Хватит. Буду отдыхать!» А ему и пятидесяти нет, зато у него есть недвижимость в нескольких странах.

 

«Бизнес-схемы на госслужбе — это преступление»

 

— А откуда они такие взялись в чиновничьих рядах?

— В свое время в ряды красного чиновничества призывали толковых рабочих, крестьянскую молодежь, давали им образование, надеялись на классовое сознание. И оно было, работало. Но уже в следующем поколении классовое сознание рассасывалось. А в 90-е годы был массовый призыв бизнесменов в чиновники. Тут напрашивается аналогия: в свое время судимые и сидевшие, которых Хрущев призвал в армию, принесли с собой с зоны в казармы дедовщину. А засланцы бизнеса притащили в чиновничий мир жесткую ориентацию на личную наживу, которая была характерна практически для всех, кто ломанул в предпринимательство в начале девяностых годов.

— Но в то же время они захватили с собой эффективно работающие бизнес-схемы. Не так ли?

— Не уверен, что на госслужбе они нужны. Возьмем Министерство образования или Министерство культуры. Когда туда притащили бизнес-схемы, все посыпалось. Стали экономить… Страна практически лишилась русского народного творчества. Сейчас театры должны перейти в автономный режим существования. Понятно, чем это закончится…

— Снижением уровня искусства. Доказано веками: самоокупаема только массовая культура, то есть не самой высокой пробы.

— Именно! И мы уже вовсю пожинаем плоды этой коммерциализации. Телевидение, театр, массовая музыкальная культура деградируют на глазах. Что, в свою очередь, влечет появление поколения граждан с чудовищно низким уровнем культуры. Неграмотных. Это с ними-то мы будем страну модернизировать? Но людей с той самой бизнес-психологией это не волнует! У них другие ориентиры и ценности. Скажем, что такое действующая бизнес-схема в больнице? Приходит бизнесмен-главврач и говорит: у нас на питание больных идет столько-то рублей. Если будет выше смертность, мы сэкономим на питании. Абсурд? Для нас — да. Для них — нет!

 

«Популяция «крапивного семени» растет. Ее аппетиты — тоже»

 

— Мы чувствуем, к чему вы ведете. Но подождите, а разве советское чиновничество было таким уж розово-голубым: не воровало и так уж следовало словам комсомольской песни: «Раньше думай о Родине, а потом о себе»?

— Нет, конечно, хотя бывали и искренние радетели о благе народном. Но масштабы воровства и безнравственности несопоставимы! Чиновники не только превысили прежнюю популяцию «крапивного семени», но аппетиты их превзошли прежние во много раз!

— Не так давно в Липецком учебном центре ВВС разразился скандал — один из командиров части и его зам будто бы с каждой премии вымогали у офицеров тринадцатъ-пятнадцатъ тысяч рублей. И офицеры отдавали. Пока старший лейтенант Сулим не отважился написать об этом и президенту, и министру обороны.

— Это вам в чистом виде бизнес-схема, мобилизованная в армию.

— Они же не бизнесмены, эти офицеры. Они же оканчивали военное училище, в котором должны были учиться совсем другому — Родину защищать!

— Так об этом и речь! Выстроена такая система, которая унифицирует психологию всех, кто в нее попадает. Если вся система сориентирована на деньги, шикарное потребление любой ценой, она реализует себя везде. Разве у нас сирот и стариков в интернатах не обирают?

— В армии что с этой схемой делать? Под замок, в оружейку закрыть, в каптерку?

— Расстреливать перед строем из рогаток. То, что хорошо в бизнесе, в сфере управления — здравоохранении, образовании, культуре, армии и так далее — является злом. И если в бизнесе из неких схем человек получает доход, то на госслужбе за то же самое он должен получать срок.

— Еще факт. Во Владивостоке на продскладе обнаружили полторы тысячи банок собачьих консервов с наклейкой поверху «Тушенка высшего качества». Это сделал один из офицеров тыла. Это что, тоже бизнес? Может, это чистой воды уголовщина, с которой надо бороться? Юрий, дайте рецепт!

— Я рецепта дать не могу, я не действующий политик. Я всего-навсего писатель. Считаю, что в нашей стране в девяностые годы катастрофически упала социальная дисциплина. Это очень опасно.

— По чьей вине?

— Любая революция влечет за собой варваризацию и временное снижение социальной дисциплины.

— Но прошло уже двадцать лет после девяностых!

— Правильно. Это и для меня загадка. Даже те, кто взял власть в семнадцатом, уже к середине двадцатых поняли: пора наводить порядок, срочно восстанавливать социальные структуры, дисциплину, ответственность. Кстати, именно тут исток репрессий, а не в мифической паранойе вождя. Мы же двадцать лет, как выражался мой старшина в армии, «жуем сопли».

 

«А управы на них нет даже в суде. Даже в верховном…»

 

Звонок в студию

ПЕТРОС: У меня есть рецепты, как победить бюрократию. Первый: отменить налоговую бюрократию, оставить один фиксированный налог. А еще надо вернуться к советской выборности судей. А также я бы добавил выборность прокуроров и полиции. Юрий Михайлович, а вы как считаете, это поможет?

— Наша судебная система не соответствует, на мой взгляд, призыву президента Дмитрия Медведева, который сказал: решайте все вопросы в судах. Сошлюсь на конфликт в писательском сообществе. Мы судимся много лет и без толку. Выигрываем процессы, но доходит до Верховного суда — и он все возвращает на пересмотр, хотя нарушает при этом основополагающий принцип правовой определенности. Знаете, если так себя ведет Верховный суд в отношении знаменитых писателей (Даниила Гранина, Евгения Евтушенко, Андрея Битова и других), то как добиться справедливости обычному человеку без денег? Боюсь, никак не добиться. Мы живем в обществе, накопившем критическую массу социальной несправедливости… При этом председатель Верховного суда В. Лебедев сидит в своем кресле с восемьдесят девятого года! Это уже не кадровый застой, а кадровая гангрена…

— А разве невозможно быть чиновником — гражданским ли, военным — и оставаться честным человеком? Или у них трансформируется само понятие честности, порядочности, и как только человек становится чиновником, так он тут же перестает быть честным?

— Можно. И такие случаются в чиновничьей среде. Но стиль нашей жизни сегодня определяют не хорошие люди, а плохие. Вот в чем драма!

— Как писатель, понятно, вы — творец. А вот как главный редактор «Литературки» вы себя чувствуете чиновником и бюрократом?

— Нет, конечно. Газета — творческий организм. Я в такой же степени чиновник, как, скажем, руководитель МХТ Олег Табаков, а может, и в меньшей…

— То есть вас бюрократические привычки вообще миновали? Но вот мы у вас были, там у вас секретарша, портфель такой толстый.

— А вы предлагаете носить рукописи в рюкзаке?

— Машина, водитель…

— Если бы не было машины, я бы к вам сюда на выселки не доехал. Но газета — это тоже организация, а каждая организация склонна к бюрократии. Один журналист, перейдя в кабинет начальника, остается журналистом, другой быстро превращается в столоначальника. Если бы во мне возобладали бюрократические качества, а это прежде всего уклончивость и неискренность, вряд ли бы вы меня в «Комсомолку» пригласили…

— Вы заканчиваете сейчас третью часть своего нашумевшего романа «Гипсовый трубач», в котором показываете российское чиновничество во всей его неприглядной красе…

— Да, это завершающая часть. Выйдет в конце этого года.

— Не боитесь, что ее «задробят»?

— Нет. Сейчас у власти (что хорошо, кстати, для писателей, но плохо для социума) несколько пренебрежительное отношение к влиянию литературы и печатного слова на общество. Они думают, все решают телевидение, радио, Интернет, и не понимают, что литературное слово, даже вышедшее сравнительно небольшим тиражом (хотя мои книги выпускают сотнями тысяч экземпляров), если в нем есть точная формула времени, впечатывается в мозги так, как не впечатывается ничто другое. А потом вдруг политики начинают излагать мысли, которых у них еще недавно не было в голове. Откуда? От нас, от писателей. Проникло, просочилось, проняло…

 

Кстати

Во время прямого эфира радиослушателям предложили ответить на вопрос: какая, на их взгляд, бюрократия лучше — советская или нынешняя? Итоги голосования: 80 % позвонивших считают, что советская бюрократия была лучше. А госслужащих в России в 2,5 раза больше, чем было в СССР. Так утверждает зампред Комитета Госдумы по безопасности Геннадий ГУДКОВ.