Тот день один ничем не выделялся

Из прочих серых дней мимотекущих.

С друзьями спорили, точили остро лясы,

Ничем других не хуже и не лучше.

Но Ангел ли, как понимаю ныне,

День распланировал по Божьему уставу,

Мне мысль-идею добрую подкинул,

И я забрёл к сектантам столь усталый.

Впервые в жизни слышал из нагорных слов,

Терялся смыслом в дебрях из блаженств;

Я продирался, словно дикий слон,

От проповедника ловил не смысл, а жест.

И будет встреча позже на дому,

В новозаветную историю ворвусь я.

В древнейшей информации отнюдь не потону,

Был моряком, шагну по водам к Иисусу.

Всё переменится, преобразится мигом,

И стал я на колени, потянулся в рост.

В Евангелии от Матфея утопил все книги, –

Надоумил на то мой любящий Христос!

Отныне всё в одном Библейском духе,

Во свете Библии уже с открытым оком;

В одежде, в обуви, в работе и на кухне

Нальётся новым виноградным соком.

И сотни, тысячи бесед и разговоров

В пути и на работе тяну за крепкий трос.

Всё подгонял к Тому, Кто поит и Кто кормит,

Что жизнь и истина, и путь – один Христос!

Не ошибусь сказать про день рожденья:

«Под смертным полотном и всё – в прошедшем».

Как утлый чёлн корабль мой не накренит,

Когда меня кидало словно щепку.

Двадцать седьмого сентября в семнадцать ноль,

Год шестьдесят второй тавро мне выжег.

Попы и власть давили под легионы воль

С угрозами: «К стене!», тянули к «вышке». 19.08.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Тот первый день и знаменитый час.doc

 

 

Тот первый день и знаменитый час,

Когда мне в руки Слово Божье дали;

Колонки букв и цифры подмечал,

Со мной заговорили люди из запредельной дали.

Матфей Апостол первый прИгЛа (Игнатий Лапкин)сил меня,

Ещё не знал, что переводчик был Герасим Павский.

Новый Завет на книги всего мира не смог бы променять,

Здесь ощутил впервые я, как при дороге павший.

Глава и стих, и россыпь параллельных мест

О рождестве Иисуса первое известье;

Мгновенье в полчаса – едва успел присесть,

Так я впервые с Матерью там находился вместе.

Ломалось прошлое во мне, и сокрушался лёд,

Сопротивленье сломлено, сентябрь двадцать седьмой;

По тем местам не раз ещё мой дух пройдёт,

И грелся с пастухами тогдашнею зимой.

Спаситель мира умер лично за меня,

«Он мой Спаситель», – подсказало сердце.

Пришлось работы место срочно поменять –

Настолько прежнее теперь казалось мерзким,

Любовью к Библии, как вспышкою, озарена душа,

Все интересы прежние, активность в переписке

Ушли за горизонт и не смогли мешать.

Стать всех сотрудников и оппонентов скисла.

Бог, лично Иегова, тогда занялся мной,

Дал всепочтенье и любовь к Его святому слову.

А я вопил: «Прости, я виноват, в крови Твоей омой!»

И понял, к прежнему не возвращусь я снова.

Почти полсотни лет – одно мгновенье,

Отвеченных молитв уже не перечесть.

Чудесные и славные от Бога откровенья, -

Создателю хвала, осанна, слава, честь!

О, Господи! Не зря же Ты коснулся моих уст,

Ты не ошибся, Боже, что предпочтён я, избран.

И снова босиком, и не сгорел тот куст,

На благовестие мы снова по квартирам-избам.

ИгЛа (Игнатий Лапкин), 11.09.2010 г.

 

 

Тоталитарный дух монастырей.doc

 

Тоталитарный дух монастырей

Тысячелетия шлифуется по кельм.

Схипсих-монахам легче помереть,

Чем выйти на Евангельское дело.

Нет меры и конца всем противленьям,

Задуманным «Великими» в уставах;

Оглохли. онемели и ослепли,

Элементарного на жизнь лишились права.

Самоизмышленная вера черноты,

Упрямства дикого и жизнь в самохотенье.

Заразные ушли под карантин,

Остались чётки, пост и храмовое пенье.

А что с несчастными, домашними случилось,

Узнают только те, кто к ним сойдёт

С горы Преображенья, где в кущах дня не жили…

Внизу беснуется в наркотиках Содом.

Идите к ним, сокрывшие таланты,

Поправшие заботу о несчастных,

Отдайте даром, что у вас бесплатно –

Создатель ждёт всего, а не какой-то части.

Народ тупел, чернел и пропадал,

Не слыша проповеди о Христе Иисусе;

Монастыри страшнее, чем кагал, –

Изъяли слово, всё упёрлось в чувства.

А если бы вдруг кельи распахнули,

Река из проповедников по миру разлилась,

То каждый монастырь бы превратился в улей,

А где нет тьмы, то там какая власть?

Монахи на заводах, на полях,

В училищах, по школам, в институтах,

Татарин каялся бы, обратился лях,

Строй рыцарей бы развернуло круто.

Не спутанные скорбью от семейных уз,

Каких бы гор не своротили в пропасть!

Монахи, иноки, стучит к вам Иисус.

На благовестие пойти умильно просит. 12.1.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Точило изостряет мой топор.doc

 

Точило изостряет мой топор,

А мудрость знает, сколь тупое вредно.

Сонливый, глупый изрыгает вздор,

И хлещут в водопадах только бредни.

Конечно, с острым осторожность вкупе,

Иначе можешь тяжко навредить;

А мудрость за сокровища не купим –

Трудом приобретать, века острить.

Читаемое требует огранки,

Шлифовки – многократно бы сравнить.

Иначе ляпнешь – и потомкам срамно,

Как бы оправдываешься ты всегда при них.

Не зря о повторенье сто пословиц,

Знать, опытом отшедших подтвердилось:

Трудиться – и тому не прекословить,

Не расплождать бы без молитвы гнилость.

Остри, опознавай и привлекай!

У мудрости отточенные грани.

К вершинам путь неровный пролегал

И у пророков в их одеждах драных.

Главу и стих запомни наизусть

И к месту приложи, трудом украсив.

Так зародится новый Златоуст,

Не поздоровится тогда и скрытой страсти.

Писание точилом нарекли

Апостолы в своих святых посланьях,

В другие страны слали корабли

Добра, добытого как бы в обычном хламе.

О благовестниках посмел заговорить

В косноязычии и сквернословье живших.

Их Рим восхвалит и прославит Крит,

Коринфские их ждут клоаки, жижа.

Библейские ожившие скрижали

Окалину и ржавчину сдерут до блеска.

С Христом прошедшее и прошлое не жаль мне,

Сокровищам из старого теперь иное место. 13.07.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин).

 

Точку опоры искал Архимед.doc

 

Точку опоры искал Архимед,

Длинный рычаг до луны протянуть,

Ходил по теориям, смог охрометь,

До точки дойти, тем закончив свой путь.

Опора, конечно, нужна при рожденье,

Не за волосинку успеть ухватиться.

В мареве зыбком мерещится тенью,

Спросонок рисуется сгинувшей птицей.

Опора, фундамент – не просто рычаг,

Но твёрдой останется в жуткую пору,

Когда воют хищники, рядом рычат,

Землетрясенье колеблет опору.

Вопрос задаю для других, не себе -

Мой поиск окончился, я подпоясан;

На завтрак серьёзный, на вкусный обед,

На ужин теперь не удавлены мясо.

Что есть и что пить, и во что одеваться

Решают не мода, и не в ателье.

Страх Божий основа, смиряются страсти -

Теперь интерес не в сучках и в белье.

Ответы на тысячи разных вопросов

Нашёл и усвоил под Божьим покровом,

Христу лишь доверился, прочее просто

Узнал из Писания от Иеговы.

Опорою станут тогда сыновья,

Когда и они на Библейской основе.

Да что говорить, даже слабый червяк,

И тот благодарность твердит Иегове.

Во всём и при спорах суметь опереться.

На книги Писанья, на главы, стихи;

В ступе враги и молотит их пестик,

Их мысли вертлявые - ножки блохи.

Опора при скользкой дороге – спасенье;

В смятенье смущенья навалятся сворой.

Любовь Иисуса простёрта над всеми,

На крест опираюсь – при смерти опора. 8.11.04. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Точку опоры искал Архимед.doc

 

Точку опоры искал Архимед,

Грозился всю землю тогда опрокинуть.

Не мало повсюду подобных примет,

Встают из далёкого ярко-картинно.

Весь мир переделать, скрутить и подмять

Пытались Нероны, Атиллы и Гитлер.

Со Сталиным Ленин родятся опять –

Масоны антихристу выдраят скипетр.

Когорты, казалось, бессмертного Рима

Гремели победно, теснили повсюду.

Где сила, которая гордость низринет,

Горшки перебьёт, переплавит посуду?

С верой в Распятого Плотника вышли

Всего лишь двенадцать Апостолов нищих.

Христос – их опора, и это не слишком, –

В дворцах и лачугах сокровища ищут.

Точка опоры – в Священном Писанье.

Нет имени краше, чем Сына Марии!

С главою пророка сквернавка плясала.

Как многих в застенках с тех пор уморили!

И скотомогильник начал оживать,

Слепые, прозревши, купальню возвысят.

Империя Рима трещала по швам,

Метались дворцовые в ужасе крысы,

Точку опоры обрёл Константин –

С язычеством было покончено разом,

Владимир монахов к себе прИгЛа (Игнатий Лапкин)сил

Бороться в блудилище с пьяной заразой.

Как жаль, что пошли не Евангельским трактом,

Не в благовестии точка опоры.

И не на проповедь силушку тратят,

А о незримом столетия спорят.

Я точку опоры в Иисусе обрёл,

Рычаг благовестия грех опрокинул,

С Христом самый немощный – смелый орёл,

Летит через проповедь к Божьей тропинке. 26.06.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Точу зубцы у старенькой пилы.doc

 

Точу зубцы у старенькой пилы,

Ещё служившей моему отцу.

Плот смастерим чтоб по реке отплыть –

Как шест для флага оставляю сук.

Неведомый доныне явно никому

Изобретатель у пилы простецкой.

По разным сторонам теперь её тянуть,

Звеняще-ширкающей услаждаясь песней.

Звенит пила при правильном разводе,

Опилки падают в безбожный рот дресвой.

Гвоздь незамеченный в бревне пилу угробит, –

Точить по новой, проверять развод.

И если с мудростью наточится топор,

То сколь труднее наточить пилу!

Всё сказанное батюшкам в укор:

Когда ж Евангельский они наточат плуг?

Пространно разглагольствуя о службе,

Двух слов не скажут о рожденье свыше,

Не поднимают на сектантов ружей,

Но лишь шуршат по алтарям, как мыши.

Точить топор, тем более пилу

Без практики не каждый умудрится.

Смочи точило, или же поплюй.

Молчащий – это просто идол в ризах.

Нам многое подскажут не раз еретики,

На них оттачиваем наше мастерство,

Ответ по Библии, не на распев прокимн:

Чтоб расколоть чурбан, поставь его торцом.

Напильник и точило – инструменты-диво,

Без них тупое просто шепелявит,

Веками лень и сон в людей входило,

Безмозгло жить и только на халяву.

Противостать умейте пустословам,

Оттачивайте в диспутах святое мастерство.

Таким хвала от Бога Иеговы…

Докажем истину Писаньем – не перстом, 20.06.08. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Трагедией считают катастрофу.doc

 

Трагедией считают катастрофу,

Вытаскивают трупы из машин;

У лайнера моторы вдруг заглохли,

И жизни всех мгновенно он лишил.

Сочувствие родным и сожаленья

Высказывают лично или же в печати;

Нередко завершат церковным пеньем,

И катафалк на кладбище отчалит.

Но если и не так, тогда иначе,

Но всё равно умрём же мы когда-то,

Серьёзней смерти темы нет, а значит,

С собою не захватишь свой остаток.

А о душе ни слова, ни молвы,

Куда она, преступно одинока,

Пойдет влекомая, её начнут ловить

И бить исчадья спереди и сбоку.

Душа у каждого – будь нищий или царь,

Покинув тело, жмётся, растерявшись.

Описаны мытарства были встарь,

Истративших отпущенное зряшно.

Бог свят и строг, Он любит чистоту

Душевную, ревнует о спасанье.

Расслышим ли приход Его и стук,

Не строить бы для пламени из сена.

В ученье не легко преуспевать,

Крупицы с крошками наращивать успешно,

Плод появляется, не только лишь листва, –

О внешнем лицемерит плут и грешник.

Из сребролюбия легко создать кумира,

Который душу к краху приторочит,

Цель жизни – удовольствия проявит жирно,

Иуда кончил этим, между прочим.

Сумел же выбраться из пропасти Давид.

Со дня морского в древности Иона.

Душа в бессмертье лишь со Христом глядит,

На тихих водах под Его законом. 26.09.07 ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Тревога.doc

 

«Тревога!». «Тревога!». «Тревога!» –

Мы с детства приучены к ней.

Нельзя ничего ни задеть, ни потрогать,

Запретное бьёт как копытом коней.

И даже в безветренный штиль

Палатки, флагшток укрепляем,

Иначе загрузится это в утиль,

На переплавку в изломанном пламень.

Тревожно в дому от воров,

Болезни, поджоги, стихии;

И вечно в осаде, с водою наш ров,

Запоры и двери всё кажутся хилы.

В таком положении бедный, богатый,

Посмел кто родиться, в младенчестве выжил.

Суёт в испытанье незримым ухватом,

Сосулькой кидает в прохожего с крыши.

Тревога с годами не меньше, а больше

За старость, за деток, за внуков любимых,

И власть наседает не наша, а волчья,

Болячки и беды потоком обильным.

И кажется, лучше б совсем не родиться,

Чем столько несчастий на нашем веку.

Едва на лозе обозначатся кисти,

Как всякую нечисть к себе привлекут.

Однажды несчастного встретил Иисус –

Его всемогущество так поразило!

Так руку пожал, будто слышался хруст,

Он всё вдруг развёл непомерною силой.

Так мы подружились, навек породнились,

В молитве к Нему обращаюсь свободно.

В чистую дружбу не вхожа к нам лживость,

И искренно верю, не просто по моде.

Тревога исчезла, насыщен покоем,

И где бы ни шёл, и ни ехал бы с кем,

Все чувствуют, светится что-то святое,

Им сразу вещаю о чудном Христе. 21.12.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

Три дня раввин из Тарса дозревал.doc

 

Три дня раввин из Тарса дозревал,

Не пил, не ел, и мысли в нём лавиной;

Теперь дошёл и истинно познал,

Кого он гнал, был перед кем повинен.

Закон, устав и правила дотошно

Он столько лет учил, запоминал,

Неужто в академии всё ложно,

Во имя Иеговы творил он криминал.

Ревизию, переоценку знаний

Как мог в три дня и ночи совершить?

К нему от Бога послан был Анания,

Велел с крещеньем срочно поспешить.

С тех пор не раз Апостол вспоминал

Своё рожденье свыше из провала,

Как некогда не Павел, а гонитель Савл

Во тьме сгорал, но светом осияло.

Кого из прежних искренних друзей,

Соратников, сотрудников кагала

Он помнил, мог принять и обогреть,

Кому он письма написал сначала?

Молва подробностями вскоре обросла,

Судачили, рядили, осуждали,

Припоминали, сколько сделал зла,

Какие вызвал бури и скандалы.

Но ревность прежняя по новому этапу

Уже ростки давала и плоды.

Синедрион велел изгоя сцапать,

Соглядатаев послать за ним следить.

В ночной тиши в корзине по стене

Бесшумно спущен, тенью растворился.

Врагам досада, в ярости коснеть –

Пираты высадились у пустого пирса.

И в храме Божием, в Иерусалиме древнем

Молящегося схватят иудеи.

Такой любовью был ли опалён я,

Реальностью Христа, а не пустой идеей? 08.09.07. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

Три с половиной года распада впереди.doc