В белый снег, нездешним покрывалом

Окуталась, застывшая окрестность,

Снежинки пробные, пока ещё их мало.

Весной растают океаном пресным.

Следы зверюшек приоткрыли тайну,

Куда, кому на долгожданный завтрак.

Утопло всё, как в свежую сметану,

Зализаны и шрамы на деревьях старых.

Снег возвещает о начале глада,

О трудностях, пришедших снова в зиму;

Но есть и те, кто одеялу рады,

Под ватою на дне в норе-корзине.

Снежинки не похожи друг на друга,

Как в небе звёздочки; но только на ладони,

Им наша нежность, теплота так грубы,

Слезинкой плавятся о тех, кто в них утонет.

Великое, привычное незримо,

Хрустим ногами, давим и метём,

Земля – молочная разлившаяся кринка,

И солнце вылижет, когда к весне придём.

Снег падает, скрывая черноту,

Больное, хилое хоронит безвозвратно;

Зимою спят и зримо не растут,

Бесплодье на деревьях и на грядках.

Душе урок – в час смертный зеленеть,

Быть плодоносной, ненакрытой снегом,

За золото сойдёт, желтея в листьях медь,

Плоды трудягам, не тому, кто в неге.

Заранее готовимся, от признаков зимы

Трясёмся, холод прожигает кости,

Запасы утекают, как же слабы мы,

Пушистым кулаком нас гонят до погоста.

Нам не расслышать в вое у пурги,

У вьюги ошалелой и в метели,

Не только стон и плач голодных и нагих,

Мы гимн Творцу расслышать не сумели. 1.11.05. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

В бензиновых парах из тысячи смертей.doc

 

В бензиновых парах из тысячи смертей.

Проносится моя во встреченных машинах.

Не проморгать свою, не просмотреть.

С крестом и черепом та домовина шикнет.

Удары, столкновенья и пожары –

В обычной хронике беспечность не уменьшит,

Тюремные, больничные пижамы,

На зебре перехода бедных пеших.

Нить жизни путают привычные конфликты,

Не рассмотреть, далёко ли конец.

«Неужто кончилась?!» – испуганно воскликнем,
Перед отправкой не успев присесть.

К внезапному учиться быть готовым,

Считая этот день и даже час последним;

Взойдём ли с Моисеем к Иегове

Что в завещании отобразится бледно?

Итог той вспышки, что считают жизнью,

С великою насмешкой и натяжкой,

Через какую высветится призму,

С каким воспоминанием возляжем?

Для каждого лишь свой последний вздох

Таинственен и запредельно важен.

С чем подтянуть на берег невод смог,

С тем багажом в последний сон возляжем.

Всё чаще приземлённое не в счёт,

В последствия прошедшего смотрю –

За мною полчища врагов и их поклёп,

Мой труп вывешивают на осужденья крюк.

Я мог бы им понравиться, смирясь

С их подлостью и зверской ностальгией,

Тогда бы, может, миновал их грязь,

Похоронив намеренья благие.

Несутся люди, бесы и событья...

На всех не угодить, да и не надо!

Что Бог назначил, лишь тому и сбыться,

Врагам от истины не уступать и пяди. 14.06.06. ИгЛа (Игнатий Лапкин)

 

 

В БОЛЬНИЦЕ.doc

 

В БОЛЬНИЦЕ

 

Спиралью пытаешься выйти из боли -

О, тяжкая доля страданья.

Распахано скальпелем плоть моя - поле,

Прямым попаданием в зданье.

Волна забытья и ожог возвращенья

Бинтует двойное сознанье терпеньем.

Как тяжко движенье руки отдается

Пронзающим вскриком из тела.

Расторгнуты члены, рассыпались кости,

И связи у чресл ослабели.

Когда вот такое внезапно случится,

Мы снова по-новому можем учиться.

Как плотно, как дружно без боли жилося

Всем клеточкам тела и жилкам во мне.

Болезненной болью разрозненно просят

Сращения, в страшном сгорая огне.

Огонь разделения швом неминучим

Порезом кровавым к единству приучит.

А ночь бесконечная в крике исходит,

Туманит рассудок, срываясь на стон.

Душа истомленная жаждет свободы,

Забыться, уйти в исцеляющий сон.

А что за страданье застынет в лице

В исходе души и при общем конце?

Усопшие, мнится, уже отстрадали…

Но, вспомнив о вечной душе,

Представим бездонность неведомой дали.

И муки начало уже.

Какая ужасная участь

Все помнить, хотением мучаясь.

Припомнивши муки Христа и святых,

На кольях насаженных, с камнем в пучине.

Я в собственной боли умолк и затих,

О, только бы в вечности мне не погибнуть.

И верой страданье свое загипсую.

Да будет оно ко спасенью - не всуе..