Послание залечивает раны прошлого

Невозможно в нескольких коротких абзацах описать всю сложность моих отношений с родителями, но думаю, чтобы рассказать о том, как на меня повлияло гадание Джона, я должна открыть часть своего прошлого (что я уже сделала в своей первой книге «Вспоминая будущее», но информации, конечно, гораздо больше). История, которую я хочу вам поведать, показывает, какой силой может обладать послание, если мы поверим, что оно способно исцелить наши сердца.

Нам с мамой было нелегко плыть по бурному морю жизни. Пока я росла, ей было страшно за свою совершенно неуправляемую дочь. Справедливости ради нужно заметить, что мама приехала в Северную Америку, чтобы уйти от прошлого и начать все сначала на земле, обещавшей безопасность и открывавшей новые возможности. После Второй мировой войны Канада и Соединенные Штаты стали обетованной землей для европейцев, желавших начать жизнь заново. И у мамы были все основания надеяться на то, что, навсегда простившись с Германией и той ужасной системой, которая разрушила ее семью, она сможет начать все с чистого листа.

Еще до эмиграции в Канаду она была обручена с состоятельным молодым человеком, бывшим эсесовцем. Перед смертью она рассказала нам, как однажды утром проснулась и поняла, что не может выйти за него замуж, потому что он не знает всей правды о ее жизни. Могу себе представить, какие противоречия раздирали ее душу. Она искала своего отца в концлагерях и в итоге узнала, что он был убит в Да- хау. И после этого выйти замуж за эсесовца, который верит, что она убежденная христианка? Это было невозможно.

Тем утром она разорвала помолвку и села на корабль, идущий в Канаду. Ей было двадцать пять лет, и там, куда она отправилась, у нее не было ни одного знакомого.

Моя мать — урожденная еврейка, ее прятали от нацистов приемные родители, которые были христианами. Ее отец родился в Париже. Когда он вернулся во Францию после размолвки с моей бабушкой, мама была совсем юной. Он приехал в Берлин только для того, чтобы найти мою мать и вывезти ее во Францию; Германия была слишком опасна для маленькой еврейки. Но прямо на пороге дома моей мамы, в день се рождения, нацисты арестовали его. В тот самый момент приемные родители-христиане прогоняли его прочь, уверяя, что дочь умерла.

Душа моей мамы была полна противоречий. Ее одновременно воспитывали скромные христиане из пригорода и богатые бабушка с дедушкой, евреи, жившие в городе. Эти две совершенно разные семьи делили между собой ответственность за ее воспитание, образование, безопасность и были одинаково важны для нее.

Бабушка с дедушкой избежали ужасов лагерей, потому что дед был партнером архитектурной компании, которой управлял Альберт Шпеер, позднее известный по Нюрнбергскому процессу как «хороший нацист» (не то чтобы все нацисты совершали что-то хорошее). Впрочем, он действительно позволил моим прадеду с прабабкой избежать наказания, в то время как их соседей увозили в лагеря. Моя мама рассказывала, что в Хрустальную ночь стояла у окна, зная, что ее семью никто не тронет, и чувствуя глубокий стыд от того, что вокруг происходят такие ужасные вещи.

Мама приехала в Канаду, чтобы забыть об этом и начать новую жизнь, стать новым человеком с новыми надеждами и новыми мечтами. Когда в детстве стали проявляться мои странные способности, отличающие меня от других детей, моя мать испугалась, так как выделяться из толпы было небезопасно.

Наши сложности начались с моих ночных кошмаров, в которых проявлялись факты, понятные только ей. Могу лишь представить, какой ужас охватил маму, когда она узнала, что ее трехлетней дочери постоянно снятся самые страшные моменты прошлого нашей семьи — все события, которые она хотела забыть, секреты, которые, как она поклялась, никто не должен был узнать. Полагаю, что исходящие из уст ее невинного ребенка слова приносили ей невыносимую боль.

Думаю, она была испугана и чувствовала, как в ее жизнь вмешивается нечто необъяснимое. Я также могу понять ее потребность защитить нас обеих: ее — от меня, а меня — от нее. И потому наши отношения были основаны на непостоянных противоречивых эмоциях. Я знаю, что нас связывали очень крепкие узы любви, но они могли разорваться в любой момент.

Всю молодость я боролась со своей иитуицией и необычными способностями, поддаваясь беспорядочному принятию пищи, депрессии, наркомании и алкоголизму. Конечно, мои отношения с родителями были напряженными. Чего иного я могла ожидать? Превозмогая душевные страдания, они делали для меня все, что могли, а я заставляла их страдать еще больше. Мы с мамой были очень близки, и потому обе испытывали сильнейшую боль.

Очень многое из того, что происходило в те дни, только обострило наш конфликт. Меня изнасиловала группа мужчин, когда мне было девятнадцать, как и мою маму тридцать лет назад в конце войны изиасиловали русские солдаты. Неважно, как упорно мы старались установить здоровые отношения, я продолжала в живых красках воскрешать ее неразрешенные страдания прошлого.

Хоть произошедшее изнасилование в итоге привело к получению дара, который позволил мне заявить о своих интуитивных способностях, оно также явилось началом пути по порочному кругу саморазрушения. Я вернулась к нормальному образу жизни в возрасте двадцати семи лет, но к тому времени моим отношениям с мамой уже был нанесен значительный ущерб. До последнего дня, пока, будучи в больнице, она еще оставалась в здравом уме, у нас был только один ценный момент, как у матери и дочери: когда мы просто спокойно сидели, сознавая нашу взаимную любовь и истощение. Неважно, насколько сложно было с ней общаться, я считала, что такие отношения были моей виной, на искупление которой времени уже не оставалось. Рак мозга быстро и безжалостно убивал ее.

Я ненавидела наши отношения и злилась на то, что она умерла, как и отец, скончавшийся в одиночестве ужасной и печальной смертью. Меня переполняла ярость по отношению к Богу за то, что он допустил такую несправедливость. Злость переполняла меня, потому что было слишком страшно скорбеть. В итоге я впала в оцепенение и надолго замкнулась в себе. За первые три месяца после смерти мамы я набрала почти тридцать килограммов. «Я тебе покажу, как я сердита, — я сделаю себе больнее». Хоть со спиртным было и покончено, мне было очень больно, и я усугубляла ситуацию тем, что постоянно ела, чтобы заглушить свои чувства.

Потом больше не было ни злости, ни печали, я просто поддалась отупляющему оцепенению, которое считала исцелением. Во время бесед о моих родителях в кабинете врача я теряла сознание на полуслове и приходила в себя, когда она говорила: «Сеанс окончен». Мой доктор была доброй и сострадательной женщиной, и мне нужны были ее приемы. Затем со временем я перестала калечить себя и позволила себе освободиться.

С годами исцеление было достигнуто. Усердно работая над собой, я во многом изменилась: перестала испытывать стыд по поводу изнасилования, избавилась от психологических последствий и чересчур эмоционального поведения. Я считала, что всех простила, включая саму себя, загладила свою вину и обнаружила, что в жизни есть чудеса. Я больше не являлась заложницей прошлого. Так и было, но что-то все же оставалось — какой-то смутный стыд, касающийся мамы и папы, который я осознавала, но о котором редко говорила.

e-puzzle.ru

 

Воспоминания об отце

Мне следует упомянуть и о некоторых важных фактах, касающихся жизни моего отца. Он был известным и уважаемым человеком. Папа являлся успешным инженером, строителем, интеллектуалом, философом, изобретателем, защитником окружающей среды, активно занимавшимся политикой. Он был открыт новым идеям и поощрял наше стремление к образованию. По знаку зодиака мой отец был гордым Львом, полностью посвятившим себя обеспечению семьи.

Одним из самых ярких воспоминаний в нашей семье было то, как однажды его пригласили выступить с докладом по экологическим проблемам на международной конференции в Стокгольме в 1966 году. Он рассказывал об электроэнергии, получаемой от ветряных мельниц, автомобилях с электрическим приводом и солнечной энергии. Отец полагал, что глобальное потепление может привести к катастрофе, и хотел, чтобы экологическая ситуация изме- пилась — и все это сорок лет назад. Он, безусловно, опередил свое время.

Благодаря папиной карьере моя жизнь была полна привилегий. Меня вместе с сестрой устроили в элитные частные школы, у нас были красивые машины, шубы (теперь я бы ни за что их не надела!), мы каждый год ездили в Европу. Имя отца открывало нам двери, которые были закрыты для других.

Но я запомнила отца не таким. Случившееся позднее несчастье стерло из моей памяти все хорошее, что было связано с ним. Похожие ситуации я наблюдаю и у своих клиентов. Потеря может полностью ослепить нас и на всю жизнь лишить приятных воспоминаний.

К моменту своей смерти 2 декабря 1991 года папа был совершенно разбит, и у него не было ни гроша за душой. В возрасте семидесяти пяти лет он потерял все в незаконной коммерческой сделке — забрали даже его дом. Моя семья выживала продажей оставшегося антиквариата, картин и коллекционных предметов, которые покупали по смехотворным ценам; а также благодаря тому, что мама за восемь долларов в час работала в магазине подержанной одежды.

Отец так и не выздоровел. Мы наблюдали за тем, как в течение восьми лет он медленно умирает и теряет желание жить. Болезнь Альцгеймера и осознание своей неудачи сломили его. Мама умерла следом за ним; причиной ее смерти стала злокачественная опухоль мозга.

Мой индивидуальный сеанс гадания

Теперь понятно, почему я нервничала насчет предстоящего гадания с Джоном Холландом. Но я продолжала надеяться на то, что нам удастся установить связь с потусторонним миром и мои родители смогут меня услышать. В моей голове были все те же вопросы, которые я задавала изо дня в день, молясь в одиночестве: «Все ли у вас в порядке? Вы счастливы? Знаете ли вы о моей душевной боли и о том, как мне жаль, даже после стольких лет после случившегося? Прощаете ли вы меня? Гордитесь ли вы мной теперь?»

Данные вопросы волновали меня глубже, чем любого другого человека, ищущего ответы с помощью экстрасенса или медиума, только потому, что я сама работаю в этой сфере. Мне не хотелось спрашивать о смысле своего существования, о том, как выглядят Небеса и существует ли Божественная матрица или мультивселенная. Я нуждалась в ответах на мои глубоко личные вопросы.

Перед приездом Джона я посмотрела шоу Опры Уинфри, в котором принимали участие экстрасенсы Джон Эдвард и Элисон Дюбуа, жизненный опыт которой вдохновил создателей телесериала «Медиум». Эта женщина внушала доверие с первого взгляда, и меня это очень впечатлило. Ученый Дин Радин кратко изложил свои доводы на тему того, как наука доказывает наличие сверхчувствительного восприятия у любого человека, и что наше сознание является, в действительности, бессмертным. Испытав волнение оттого, что благодаря шоу Опры люди начнут больше доверять медиумам, я узрела в этом личный знак, символизирующий мою готовность вступить в контакт с родителями.

Джон приехал очень уставшим, и мы решили повременить с сеансом. Мне пришлось отказаться от желания начать процесс гадания. Я совершенно не хотела давить на него, поскольку было очевидно, что ему нужно отдохнуть. Удивительно, но мне стало легче. А в голове все вертелась тревожащая меня мысль: может, родители все равно не объявились бы — и что тогда? Впрочем, довольно о «знаке Опры».

В те выходные мы отлично провели время, съездив с Джоном к друзьям, которые заявляли, что у них в доме обитают привидения. И хоть ни один из призраков, которых мы действительно могли «видеть», не посетил нашей вечеринки, каждый из нас ощутил присутствие нечто странного, и мы вернулись домой уставшими. В ту ночь я не могла уснуть и потому лежала и думала о родителях, особенно о маме.

Никто не смог бы спланировать то, что произошло дальше. Вечером 17 февраля, в годовщину смерти матери, мы с Джоном отправились в мой уютный офис, где приступили к привычному для нас делу. Сначала я решила погадать ему, и он начал что-то неразборчиво записывать. Мне казалось, он прислушивается к моему предсказанию (гадание шло очень хорошо) и с жаром записывает каждое мое слово. То, что Джон быстро исписал лист бумаги с двух сторон, было несколько странным, но разве были у меня когда-нибудь причины считать нас нормальными? А?

Неважно, что я видела, гадая ему, потому что, как оказалось, он вышел на связь с моими родителями.

Затем начало происходить нечто невероятное. Внезапно я заметила у Джона за спиной слабый, неясный свет, а моя обычно тихая маленькая собака Бини словно сошла с ума и начала неистово лаять на пустое пространство между нами.

«Джон, ты видишь? Видишь это?» — спросила я.

Бини продолжала тревожно тявкать, преследуя едва заметное свечение, которое медленно двигалось вокруг нас. Но даже после его исчезновения собака продолжала что-то видеть! Мне пришлось успокаивать ее, когда Джон стал передавать мне полученное сообщение.

Сначала ему явился мой отец, одетый в смокинг. Внешность всегда имела для него большое значение. Папа говорил (через Джона) о том, что он лишь хотел быть кормильцем семьи.

Хоть я и была взволнована, сердце мое заныло, ведь отец так часто повторял именно эти слова. Ах, и мое любимое воспоминание о нем: папа в смокинге. Я понимаю, почему ему хотелось предстать передо мной во время сеанса в такой красивой одежде. Он был на небесах и снова на высоте.

Джон продолжил рассказывать о моем отце то, чего просто не мог знать. Я подробно писала о своей семье в книге «Вспоминая будущее», но этой информации в ней не было. Джон говорил о том, в каких политических событиях участвовал мой папа во время Второй мировой войны, когда работал шпионом на Великобританию. Папа был инженером и рассказывал нам, как он строил мосты для немцев, а потом рушил их для британцев.

Джон увидел, как мой отец дважды был в неком месте, похожем на тюрьму. В первый раз его лишили свободы за покушение на Муссолини. Во второй — схватили русские, которые думали, что он работает на немцев. Его несколько дней пытали и чуть не убили, но британцы спасли его. Джои также поведал, что позднее папа имел отношение к политической жизни Канады.

Это определенно был мой отец. Никаких сентиментальных признаний в любви — вместо этого ему хотелось, чтобы его дочь запомнила все, чем он гордился. А я на долгое время увязла в воспоминаниях о тех тяжелых последних годах его жизни, когда он был абсолютно беспомощным. Но папа напомнил мне о том, что так было не всегда.

Впервые мое сердце услышало послание, которое разрушило чары моих постыдных воспоминаний. Оказалось, я позабыла все хорошее. Его послание шокировало и глубоко тронуло меня.

Затем появилась моя мама, и Джон описал ее в нескольких предложениях. Он видел ее такой, какой она и была: привлекательной женщиной со сложным характером, постоянно все контролирующей и очень любящей животных. Ей удалось уцелеть. Может, холокост и истребил ее семью, но это не сломило мамин дух, хоть и нанесло глубокую рану. Сменив страну, она обратилась в другую религию. Как и она, Христос был евреем, и я думаю, мама решила: то, что было хорошо для Иисуса, будет хорошо и для нас. Поэтому меня воспитали как христианку, научили любить Сына Божьего или, по крайней мере, то, что он символизировал.

Я наблюдала, как Джон пишет «Моя дорогая Колетт» почерком мамы. Потом он взглянул на меня и спокойно сказал: «Твоя мать говорит, что, когда ты нашла письмо, она была рядом с тобой».

Перед смертью мама написала мне письмо, которое хранила вместе с фотографиями. Я нашла его в коробке лишь несколько месяцев назад и какое-то время стояла на коленях в слезах. «Почему я не могу отпустить это от себя? Что еще я должна сделать?» — размышляла я. Джон не мог знать, что то самое письмо начиналось словами: «Моя дорогая Колетт».

«Она очень сильно любит тебя, — продолжал Джон. — Мама так рада, что ты думаешь о ней, и она хочет, чтобы ты простила ее».

Я словно оцепенела. Из всего множества деталей, доказывавших, что Джон действительно вступил в контакт с моими родителями, последняя фраза была наиболее значительной. Это был ключ к двери, которую я никогда не могла открыть.

И тогда преобразующая сила послания начала принимать определенную форму. Время замедлилось, и мои чувства обострились: я вслушивалась в слова так вдумчиво, как никогда прежде. Обычно, если послание истинно, все тело вибрирует, словно струна арфы, хаос выстраивается в некую систему, имеющую смысл — будто на все вопросы впервые нашлись ответы, и даже на те, которые еще не заданы.

С последним своим высказыванием Джон передал послание, имеющее такую целительную силу, что я пару дней не могла об этом говорить. Мой муж предлагал обсудить это, но для меня это было невозможно.

Так много лет я молила о прощении, но даже не задумывалась о том, чтобы простить маму. Теперь я понимаю, что из-за меня мы обе застряли на одном месте, хотя могли бы уже давным-давно продвинуться дальше.

И все же я была примером, доказывающим существование чудес. Мне удалось исцелиться от травм после изнасилования, вступить на путь духовного развития, и вот уже двадцать два года я не пыо и не принимаю наркотики. Я удачно вышла замуж, многого достигла и так изменилась, что никто, с кем мы были знакомы в молодости, сейчас бы меня не узнал. Тем не менее, эта важная часть моей жизни осталась позади. Это была главная разгадка того, что затерялось внутри меня.

Сеанс с Джоном был таким проникновенным, что все описания меркли по сравнению с тем, какое воздействие они оказывали на меня. Услышав послание, я почувствовала, что, наконец, обрела возможность исцеления.

В книге «Вспоминая будущее» я писала об одном из семи ключей к обретению интуиции — прощении. Я полагаю, что это один из важнейших аспектов духовного роста и исцеления. Думаю, мы учим тому, что должны понять сами, — а я тогда понятия не имела, сколько еще мне предстоит сделать.

Пока мы с Джоном не начали сеанс, и он не стал передавать послания от духов моих родителей, мне было не под силу зайти так далеко. Теперь же я могла летать.

 

Подтверждение

Джон сказал, что я могу начать сомневаться в произошедшем, и тогда мои родители могут явиться снова, но уже в другой форме. Синхронизация фактов посланий — еще один способ, которым Дух пробуждает нашу осознанность.

Когда я гадаю определенному человеку в аудитории, предназначенное ему сообщение иногда имеет значение и для кого-то еще. Бесчисленное количество раз люди подходили ко мне после групповых сеансов, когда я подписывала книги, чтобы рассказать о том, что послание для кого- то из клиентов касалось и их, и что они очень благодарны. Явление, когда Дух использует ничего не подозревающего человека для передачи подобного сообщения кому-то еще, называется кледонизм (гадание по словам, невольно услышанным от окружающих людей. — Примеч. ред.). Эта пророческая традиция берет свое начало в Древнем Риме (мы обсудим это в книге позднее).

Настала моя очередь ощутить проявления синхронии. Во время сеанса во вторник после отъезда Джона я получила еще одно послание. У меня был пациент, успешный предприниматель, который регулярно приходил ко мне, начиная с 1995 года. Обычно мы обсуждали его дела, но в тот день все было иначе. Он хотел поговорить о своей новой возлюбленной, поскольку ему казалось, что он нашел «подходящую партию». В ходе беседы клиент упомянул, что они с ней родились в один день — 31 января. Прежде он никогда не сталкивался с таким совпадением.

Это и было проявление кледонизма! Моя мама тоже родилась 31 января. Я рассказала пациенту об этом факте и проведенном для меня недавно сеансе, и мы почувствовали, что происходит нечто значительное для нас обоих. Продолжив работу, я спросила, как зовут его девушку. Он ответил: «Ева».

Мою маму звали так же.

Разбираться с этим глубоким посланием мне пришлось около недели. Информация не оказала бы сильного действия, исходя из какого-либо другого источника. Даже если бы врач сказал мне, что мама ждет моего прощения, что мне нужно перестать строить из себя виноватую дочь и калечить себя, это бы не подействовало на меня с такой силой.

Я получила сообщение с помощью удивительного настроя и сопереживания Джона Холланда, того самого тусклого свечения за его спиной, лающей в пустоту собаки и синхронии на сеансе пару дней спустя. Все это служило некой высшей цели. Я не могла отрицать этого и хотела хорошенько поразмысл ить над происходящим. Ко мне, наконец, вернулась способность грустить, и я поняла, какие возможности на пути к изменению могут нести послания. Мне довелось получить то, что я сама, будучи одаренной, передавала другим.