Песня о безусловном вреде курения

 

Никогда не курил Посейдон, Dm Dm7 Dm6 Dm

В рот не брал этой гадости он. Gm Gm9

И глядите-ка: без сигарет

Он здоров. А ему сколько лет? A7 B A7

 

Ша-ла-лу-ла-лу-ла-лу, брось курить! Dm

Куренье вредно, что и говорить. Gm

Вот я ведь не курю, ребята, ведь A7

Хочу здоровым умереть! (B A) A7 D` m

 

Я курила с двенадцати лет.

Все повыросли вон, а я – нет.

Все большие, а я – посмотри!

И уже никогда не кури!

 

Даже Зевс-громовержец, друзья,

Глубоко презирает куряк.

Этот дым, этот смрад, этот чад!..

Все понятно: курение – яд!

 

Ша-ла-лу-ла-лу-ла-лу, брось курить!

Куренье вредно, что и говорить.

Вот я ведь не курю, ребята, ведь

Хочу здоровым умереть!

 

2004г

 

Казалось бы, чушь, однодневка греческой недели. Нетушки! Эту песню запели и церемонию захотели повторить – но что делать с текстом? На неделе «Матрица» песня звучала так: «Никогда не курил агент Смит\Хотя пил почти все, что горит…» Далее по тексту до Зевса, замененного на Морфеуса. И еще через неделю, на «Египте» в ответ на хитро вопрошающие взгляды, мы выдали «Никогда не курил фараон…» Далее по тексту.

Песня-трансформер на все времена и случаи жизни оказалась. Год спустя, пойманные с поличным на месте курения, несколько пионеров были поставлены перед дилеммой: либо депортация, либо под названием «Отряд Брось курить» на «Жили-были» петь эту песню. Как они протащились!..

Само мероприятие весьма понравилось Ларисе Сальниковой, и два года спустя, когда я пребывал в лагере (а точнее, в силу должностных обязанностей – вне его) в роли экскурсовода, прямо в экскурсионном автобусе с ней произошел следующий мобильно-телефонный разговор:

Лариса: «Слушай, тут Бенева[24] жалуется, что наши плохо за собой в туалетах сливают».

Я: «Ларис, скажи об этом Палилову – я в Братиславе».

Лариса: «Нет, ты не понял. Надо бы акцию забабахать, типа как «Брось курить», только «Сливай за собой!» Ну, ты подумай там…» - и отключилась.

В голову сквозь подробности коронации Марии Терезии тут же пришел вариант (на понятный, надеюсь, читателю мотив):

 

«Без музыки Вивальди, Вивальди, Вивальди,

И с музыкой Вивальди, с желудком кончив бой,

Пожалуйста, сливайте, сливайте, сливайте.

Пожалуйста, сливайте, ребята за собой…»

 

Эту идею (без песен, слава Богу) позже реализовал доктор Тюнин в виде показательных выступлений по санитарно-гигиенической части.

Хотя, в принципе, такие штуки, как «Брось курить» – разовые, повторять их по нескольку раз – только нивелировать результат.

Так, разовой (по меньшей мере – сезонной) получилась и еще одна фишка, по имени «Последний компот». Вечной проблемой в плане-сетке была пятница: день отъезда, сплошные «отрядные планы», по которым никто не работает, потому что все хотят провожать. В итоге все превращается в бесконечные слезные прощалки-обнималки, принимающие порой почти похоронный характер.

В сезоне 2005 года появилась плевая, по сути, идейка: есть в русской традиции понятие «посошок». Что может в лагере служить таким вот «посошком»? Компот, естественно, решили мы, взрослые, воспитанные на сухофруктовом напитке. Первой же проблемой стало то, что словаки варить компот не умели и повара Яро из Эрнека учил доктор Тюрин. Второй – как объяснить смысл мероприятия детям. Мы с Денисом разделили лагерь пополам (провожаемые и провожающие). Одних (провожаемых) – на плацу у Лодьяра инструктировал Ден, остальных в столовой Лодьяра – ваш покорный слуга. В пять минут мы объясняли смысл акции и одни выстраивались в цепочку от нижнего входа в Лодьяр до столиков у Лодьяра где с баком компота ждали либо ПВ либо ММ, а другие – выходили из нижнего входа в Лодьяр и, поочередно касаясь рук провожающих, шли наверх за своей порцией «компота». При этом играл «Сиреневый туман», на мотив которого хор вожатых пел следующее:

 

Прощальный компот

 

Свитачек и Лодьяр

Сегодня опустеют,

Осиротеют пляж,

Столовая и корт.

Осталось полчаса,

Но мы еще успеем

К прощанию подать

Прощальный же компот

 

Рецепт несложен. Вот:

Вода и сухофрукты,

Немножко подогреть

И можно подавать.

Напиток хоть куда,

Чуть приторный, чуть мутный,

Поможет никогда

Друзей не забывать

 

Прощальные слова,

Их не бывает мало,

И пафос их, увы,

Всегда один и тот...

Запомни навсегда

Эрнек и Почувадло,

последнее прости

И этот вот компот...

 

2004 Москва-Словакия

 

Причем, вещи уже погружены, то есть остается только сесть и поехать. И в последние пять минут музыка переходила в трогательный вальс – последняя слеза, погрузились, поехали… И все, никаких похорон.

В 2005 году «компоты» прошли удачно. В 2006 – коряво, и Саша сам признавался, что не понимал смысла того, что ему приходилось организовывать (я-то, как раз, по пятницам до 2-3 часов водил группы по шахтам). Тут лишний раз подтверждаются два постулата:

а) делать придумку должен сам автор,

б) есть «разовые» вещи, повторять которые бесполезно.

 

БАЯРД 2006[25]

 

Техническая часть вызывала максимальные сомнения: снять, перегнать в цифровой формат, наложить эффекты, записать чужой голос поверх, совместить, наложить эффекты и еще чего-то там – мы этого (ни я, ни Бобуров) сами не умеем. Раньше подобные вещи делали Резников, Орлоцки или Палилов – но они еще не приехали. Прихожу к оператору – одному из наименее возмутимых из известных мне людей человеку – Саше Клиндюку. Скребусь в дверь, долго мнусь у порога, запинаясь и хлюпая носом, потом, предварительно долго подбирая слова, объясняю, чего нужно делать, через предложение оговариваясь, что если невозможно, то… И вообще. Саня выслушивает меня, терпеливо так, потом говорит:

-- Пошли.

– Куда?

– Снимать.

ЧЕРЕЗ ЧАС ТРЕК БЫЛ ГОТОВ! Причем снимали мальчика Ярослава, игравшего Хранителя Замка – парня, удивительно, как оказалось, киногеничного, -- на берегу Почувадло. И вот идем мы через лагерь по дороге: впереди, повесив голову и держа руки за спиной, Ярик в черном балахоне, за ним – я с пеньковой веревкой для подвязывания балахона, следом – Саша Клиндюк с камерой и скорбным (он у него вообще такой) взором. А на скамьях у рецепции сидят вновь прибывшие, по-моему, белорусы. Мы проходим мимо, явно привлекая необычным видом внимание. Вдруг Ярик оборачивается и громко спрашивает: «А на озеро обязательно?» Я подталкиваю его вперед со словами: «Давай, давай! Сам пакостил – сам и отвечай!». Навстречу идут ребята их отряда Ярика: «Ой, куда вы его?» - «А вы не знаете?!» - «Нет, знаем, знаем…» - «Иди, давай…». В таком ключе переговариваясь, мы исчезаем за поворотом. Краем глаза наблюдаю ошарашено-испуганные глаза новеньких. Обратно идем минут через 15. Новенькие еще ждут, и их взору предстаем мы с Сашей (Ярик убежал по другой дороге к себе в корпус), несущие через плечо камеру, веревку и балахон и ведущие примерно такой диалог:

- Ну, чего. Неплохо, вроде, получилось?

- Да, главное быстро…

- А то обычно вымучиваешь его, вымучиваешь…

- Да, этот, надо признать, молодец…

Представляете лица новеньких и их первое впечатление?

Дальше мы наложили на видео голос доктора[26].

Удачнее всего получилось с песней. Наиболее сложная по структуре из всех, до того сочинявшихся, да еще и в ритме вальсов (разных типов, сменяющихся в каждом куплете), с необходимостью «хоровых» прихлопов в указанных моментах, у меня она вызывала сомнения (как обычно, впрочем). И только опыт, подсказывавший, что все должно получиться, навевал иллюзию самоуверенности. Оркестровая аранжировка, сделанная Сашей Талановым, отказавшимся ехать в лагерь наотрез, получилась роскошной, но петь хором под нее не представлялось возможным вообще. Я всерьез подумывал о том, чтобы вернуться к старой идее с подзвученной микрофоном живой гитарой. (А что, мы так еще не делали – все аранжировочки!). И вдруг, прямо на первой неделе, оказалось, что клавиш (синтезатора) на месте нет (это при отсутствии музрука). Где, спрашиваю? Да, говорят, сопровождающая с Украины взяла.

Сопровождающие – это вообще отдельная песня в стиле «Плач Ярославны» в лагере «Союз». Приезжающие из Украины, Белоруси, Калининграда, Литвы, как правило, тетки, мешаются под ногами и «стучат» по любому поводу, порой (такое бывало) даже самими спровоцированному. В лучшем случае они являют собой отдыхающие тела, валяющиеся две недели на пляже и всплывающие только к моменту отъезда. Но чаще все, к сожалению… Редки исключения (Валентина Жарикова из Киева, например, чудесная женщина, Олеся Беланович из Минска – но она еще и работала вожатой). Поэтому поймите судорогу, искривившую, мое лицо при упоминании. Однако, Галка Черентаева[27], жившая с этой сопровождающей по имени Вероника, сказала, что та вполне коммуникабельная дама, чего-то там наигрывает. Галя взяла на себя заботу познакомить нас, я напел песенку, набросал гармонию на текст и через… три часа у меня была готовая простенькая, но более чем презентабельная для толпы вещица! А попутно еще аранжировочка другой, запасной песенки. Спасибо, Вероничка! Рад буду еще пообщаться!

 

Финал Баярда 2006

 

Сто G

тысяч лет за спиной, Hm

Оглянемся назад Am

На миг. D

Там, G

За высокой стеной, Hm

Где живут чудеса Am

Одни, D7

 

Там, где кончается день, C D Em

Где не оставят в беде C D7

 

Призраки

Прежних эпох,

Тени прошлых побед

И драм,

Блеск

Эполет, стук сапог,

Шелест вееров светских

Дам -

 

Там, где кончается день,

Где не оставят в беде

 

Вот и окончен бой! G Hm

Вот и повержен враг! Am D7

Время сыграть отбой - C D Em

Значит, и нам с тобой Hm7-5 E+7 Am

Ехать пора... C

Ехать пора D

Ехать пора G

 

Старые

стены измен

Не прощают, друзья,

Увы!

Что

Нашей дружбе взамен -

Понимаю и я,

И вы.

 

Там, где кончается день,

Где не оставят в беде

 

Вытрите

Слезы со щек-

Без прощаний хитро

Прожить.

Сколько

Случится еще

Встреч случайных потом,

Скажи…

 

Там, где кончается день,

Где не оставят в беде

 

Вот и окончен бой!

Вот и повержен враг!

Время сыграть отбой -

Значит, и нам с тобой

Ехать пора...

Ехать пора

Ехать пора

 

 

Долго не могли придумать, во что облачить главных героев. Напрасно я просил ПВ достать через знакомых словацких полицейских напрокат фуражку и нашивку для начальника полиции. Не можно, - говорил ПВ. Через неделю Палилов привез нашивку из Москвы (!)… Сложнее было с монашками. Нашли в Интернете фото, долго примеривали, перешивали старый костюм епископа. Когда на следующий после Баярда день я вел группу из 100 человек по Братиславе, вдруг, откуда-то из тридцатидвухградусного воздуха буквально материализовались две католические монашки, причем, как по сценарию, одна – постарше (с зонтиком), другая – помоложе (с псалтирью). «Помните героинь вчерашнего Баярда? - тихо спросил я. - Незаметно посмотрите налево». Представляете, насколько незаметно могут посмотреть налево сто человек?!

* * *

 

Актерам «Баярда»

 

И будет ощущение провала

Еще не раз. И даже много раз.

Неважно, что встречают на «ура»…

Какая сумасшедшая игра

Нас ниточкой невидимой связала.

 

Мы умирали сутки до премьеры,

Мы луком себе портили глаза.

И за каких-то полтора часа

Бессовестно надули полный зал,

А зал наивно принял все на веру.

 

Вы знаете, непыльная работа,

Потертых понапялив париков,

Обманывать наивных простаков

И умирать за горстку пятаков,

Почувствовав неловкость отчего-то…

 

И снова – ощущение провала,

И полного провала, несмотря

На то, что вновь встречают на «ура!»…

Такая сумасшедшая игра

Нас ниточкой невидимой связала…

 

29.06.03 Почувадло

 

Актеры Баярда – особая каста в лагере. Мы даже называли сыгравших в двух Фортах ребят «заслуженными артистами словацкого Союза», ну а по три сезона сыгравших (Лунин, Натоцинский, Пушкин…) – «народными артистами».

Вам честь и хвала, ребята! Выдержавшие при общем нехилом ритме лагеря, мои (Саши Орлоцки, Саши Бобурова, Кати Тайдаковой, Светы Ереминой – неважно) нравоучения, наставления, повторы репетиций по три раза в день… Выучившие витиеватый текст так, что могли свободно взаимозаменяться, и начавшие разговаривать фразами пьесы, отыгравшие от трех до десяти раз первую часть и сумевшие «зажечь» толпу на финале!.. Многие из них, приезжая повторно, с ходу просились «в актеры». Сережа Пушкин – легендарный персонаж, сыгравший во всех версиях Баярда с 2004 года, в 2006 получил роль, по которой он первые 10 минут стоял спиной к залу, а дальше произносил одну-единственную фразу и уходил, неизменно срывая аплодисменты (это к вопросу о том, что не бывает маленьких ролей - бывают маленькие артисты). К 2006 году актеров набирали уже, в основном, из тех, кто раньше играл, так много их возвращалось… И усложнялся Баярд: некогда было учить новых, потому и делали ставку на проверенных (Пушкин, Чистякова, Натоцинский… да простят меня остальные: всех не перечислишь)…

 

* * *

 

Закончен сезон. На двери бутафорской – печать.

Актеры отправлены в отпуск, подсушены слезы.

И дворники, не по злобе, а привычно ворча,

Сгребают обрывки афиш и увядшие розы

 

Но с нами в углу потаенном бессмертной души

Как память о первой любви, словно в сердце заноза,

В чаду городском гастрономов, кафе и машин

Останется запах кулисный, щекочущий ноздри.

 

И снова мы шляпы снимаем – им честь и хвала,

Сумевшим сквозь дебри искусства до цели добраться,

Себя сохранив и вконец не угробив талант,

Под грохот оваций, оваций, оваций, оваций.

 

Счастливые зрители смотрят другое кино:

Там краски богаче, и звук не какой-то, а dolby.

Под колу, попкорн – все дела. Но все равно

Не меркнет добро, а злодей не становится добрым.

 

Мы семьями ходим в театр, в кино или в цирк,

На Чайку во МХАТ или, может, в Ленком на Певцова,

Но все начиналось, когда нас за руки отцы,

А может быть, мамы вели к волшебству Образцова.

 

И снова мы шляпы снимаем – им честь и хвала,

Сумевшим сквозь дебри искусства до цели добраться,

Себя сохранив и вконец не угробив талант,

Под грохот оваций, оваций, оваций, оваций

 

Июль 2005 Почувадло

 

В начале говорилось, что в лагерь меня «завез» Ю.В.Шмалько. Причем, главным аргументом его было: попоем вместе, будем костры вместе проводить. Первый же костер поверг меня в состояние на грани изумления и ужаса. Правда, потом многие знающие люди говорили, что это бывало раньше иначе и вообще волшебно, зная Шмалько – охотно готов поверить. Юрий Васильевич Шмалько – человек-легенда для тех, кто разбирается в истории жанра авторской песни, точнее, в периоде конца 70х - начала 80х. Певший вместе с Васиным и Белецкими в овеянном славой ансамбле «Надежда» (люди старшего поколения, вспомните «К печи поленья поднеси\Оладьи замеси\Трещат морозы на Руси\Морозы на Руси…»). Преподаватель джазовой импровизации в ряде ВУЗов, организатор и руководителей целой серии юношеских ансамблей авторской песни, блестящий пианист, недосягаемый (для меня) гитарист, аранжировщик, композитор – практически, человек-оркестр. Еще играя с «Единством противоположностей» мы частенько певали его версию «Дороги-разлуки» (на ст.Н.Рубцова), или «Уезжаю..», или «Идем, куда глаза глядят…» (на ст. Ф,Грубина). Человек сумасшедшей энергии и потрясающего таланта при очень непростом характере (впрочем, у меня не проще, потому мы и смогли работать вместе сравнительно долго). Музыкант, благодаря которому смогли состояться некоторые мои старые и, казалось, нереализуемые песенные и постановочные идеи.

Так вот, о костре. Во главе угла (то есть, костра) сидел уважаемый маэстро. Вокруг – толпа покуривающих (тогда для старших это не возбранялось – это позже гайки были туго закручены, см. выше) пионеров, готовых внимать. «Ну, споем? – предлагал с обычной очаровывающей улыбкой маэстро. – Что споем?» После некоторой паузы кто-то выкрикивал «Пачку сигарет!». Я думал, закурить спросили – нет, уважаемый мною Юрий Васильевич неожиданно завел: «Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна…» Узнали? Да, это Виктор Цой, группа «Кино». Нет, я не ожидал, что у костра в лагере собираются ради Summertime, но дело в том, что маэстро явно чужую для него песню пел и пел… один! Тихо переговаривающиеся пионеры, оценивающе цокали типа: ниче, мужик, могёт! И только на припеве человек двадцать подхватывали: «Но если есть в кармане пачка (эх!) сигарет..» и снова умолкали. Дальше репертуар мало разнообразился под перманентные переговоры и перемещения слушателей. Ваш покорный слуга аккуратно подыгрывал, но оптимизма не прибавлялось. В какой-то момент Шмалько вдруг остановился и, в знакомой теплой манере, сказал несколько слов об авторе и спел что-то из Новеллы Матвеевой. Вежливо (не переставая переговариваться, перемещаться в количестве отрядов туда-обратно) выслушали и снова – «И что над нами – километры воды…». В принципе, набор песен был обычен и стандартен: от «Батарейки» до «Я хочу быть с тобой».

Возможно, тот костер действительно не был показательным. Но, мне всегда казалось, что поющий у костра – не ведомый, а все-таки, в большей степени – ведущий. И человек, приехавший в лагерь, не должен уезжать обратно с той же «Пачкой сигарет», с которой и приехал. Нет, он может нового и не принять – ради Бога, к чему пытка искусством? Но предложить – да. Нужно. Поэтому я и выводил отряды на гору Холик, где каждый для себя понимал, интересно или нет, нравится или нет. Не пошли песни – там прекрасный вид, проводы заката, спуск с факелами - уже этим подъем оправдан. Понравилось – придет на камин или снова попросится на гору. Колхоз – дело добровольное.

Увы, вместе со Шмалько, костры на время ушли как общелагерное мероприятие. Когда эта функция перешла ко мне, я ее видоизменил, переведя песнопения от массового костра (и слышно хуже, и гитару жалко – лак надолго задерживает запах дыма) к более камерным каминам корпусов (хотя, как сказать: камин Лодьяра собирал больше сотни человек) - Лодьяра, Грона или Эрнека - или вообще на Холик.

Пелось разное: от традиционного набора и песен про лагерь, вышедших из под пера как бывалых пионеров, так и из-под моего собственного, до пародий и переделок. Мероприятие стало альтернативным досугом, даже параллельным дискотеке (что правильно), но зато на него ходили те, кому было интересно слушать и петь. Здорово, когда на подобных вечерах присоединялись другие взрослые: Таня Кучеренко, Таня Гаврилова, Лариса Сальникова, Саша Орлоцки, Саша и Наташа Талановы… Тогда получалось вообще здорово.

В 2003 г из-под общего нашего с Юрием Васильевичем пера вышла, по-моему, очень неплохая вещица, посвящение нам, тогдашним, делавшим тот союзовский сезон. Редкий случай (для меня тогда, по крайней мере), когда разделение между авторами музыки и текста абсолютное.

 

* * *

(музыка – Ю.Шмалько[28])

Ю.Шмалько, К. Тайдаковой, Л.Сальниковой,

Т.Гавриловой, Левану, Ване,

С. Бобурову и другим…

 

Мы, увы, устаем… Лето кончилось. Время прощаться. C Cmaj Em9 Edim

Напоследок споем «Ты да я» на шести языках. Dm Hm7-5 E7

Уезжая, возьмем по горошине общего счастья, Am D7

Чтоб вернуть их обратно сюда через год. А пока… C Am Dm7 G7 C E7

 

Наверное, время не врет, Am7 Hm7 E7

Что времени делает честь. Am7 Hm7 E7

Слегка задрожит горизонт, тихо скрипнет подпруга. Am Am/G F G7 C C7

И вам, уходящим вперед, F H7

И нам, остающимся здесь Em Edim

Всего-то и дел остается, что помнить друг друга. Dm Fm G7 C

 

Мы еще ого-го! Понапишем еще, понавертим,

Поналюбим и вновь по cвоим разойдемся на год.

Мы простимся на год – это срок и немалый, поверьте.

Сохраните себя… Это, правда, важнее всего.

 

На настенных часах задержите секундную стрелку.

Опустить паруса – в нашем случае не опоздать.

И в суровых морях, и в лагунах, спокойных и мелких,

Нам указывать путь не устанет шальная звезда.

 

Июнь 2003 Почувадло

 

В 2006 году в наш заезд эта песня впервые не звучала ни разу. Причина проста: не приехала Таня Гаврилова, удивительной теплоты человечек, замечательная вожатая, обладатель прелестного, низкого и, по выражению Саши Орлоцки, «удивительно эротичного» голоса. Песня, после выпадения из союзовской команды Юрия Васильевича, пелась только в дуэте с ней. И не одна эта, а целая обойма песен. В неделю «Матрица» сезона 2004 года гимном недели стала написанная за 10 минут как-то утром «Прощание с белым кроликом», спетая в трио с Таней Гавриловой и Андреем Резниковым, впервые записанная (в аранжировке Саши Орлоцки) прямо в лагере и исполненная на закрытии недели под фонограмму «плюс» с наложением живых голосов.

Прощание с Белым кроликом

 

Странное дело - люди-то, вроде, нормальные

(Странное дело).

Что за игрушки, право, ну что за бред такой?

(Странное дело)

Как вы могли, купившись на дурь виртуальную,

С ходу пуститься в погоню за белым кроликом?

 

Лезем наверх, …чертыхаясь и падая,

Плачем навзрыд или смеемся до коликов,

Струны и связки рвутся – и это заради-то

Права в руках подержать белого кролика.

 

Странное дело – чего вы такие смелые?

(Странное дело).

Лица неглупые – что же вы сами вызвались?

(Странное дело).

Просто мелькнуло опять вдали нечто белое,

И опьяняет сладкое слово – избранность!

 

Лезем наверх, …чертыхаясь и падая,

Плачем навзрыд или смеемся до коликов.

Струны и связки рвутся – и это заради-то

Права в руках подержать белого кролика.

 

Собственно, вот и все: хэппи-энд и кончено

(Странное дело).

Что не сказали, конечно, самого важного

(Странное дело)

Машет из норки белая лапка кроличья,

Будто бы хочет сказать вам, друзья, до свидания!

 

Лезем наверх, …чертыхаясь и падая,

Плачем навзрыд или смеемся до коликов.

Струны и связки рвутся – и это заради-то

Права в руках подержать белого кролика. [29]

 

Июль 2004 Почувадло

 

Особенностью той недели (и вообще трех недель того сезона, еще были упоминаемые выше «Греция» и «Египет») стала стопроцентная ролевая игра, по условиям которой лагерь делился на «матричников» и «аниматричников», и существовали «ведущие персонажи недели» (Резников – Морфеус, Гарилова – Тринити, Ваня (Апельсин) Юрков – Нео, Колечкин – агент Смит, Орлоцки (что характерно) - агент Вессон). Открыв неделю, мы заявили о том, что каждый день будет проходить под эгидой одного из нас: например День Тринини. Это означало, что именно Таня в этот день оценивает работу отрядов и выбирает лучший (по своему, как бы субъективному, критерию) отряд, который получает приз: переходящего белого кролика (купили для этого плюшевую куклу). В принципе, не возбранялось всяческое поклонение герою дня, попытки подкупа и т.д. Получение отрядом кролика означало, что на следующий день отряд становится «избранным», но избранность эта тайная. То есть, приз, полученный отрядом, озвучивался только для этого отряда. Дело происходило так: вечером на свечку приходили герой дня и я, прихватив гитару. Мы сообщали им о том, что завтра они плавают на катамаранах час за счет лагеря, или получают к обеду/ужину дополнительное мороженое, или получают право на ночное купание, или… В общем, мелочь, а приятно. На следующий день на общелагерном сборе звучало:

- Отряд номер икс! Вы были избранными?

– Да!

– Вы ощутили избранность?

– Да!

– Вы хотите еще?

– Да!!!

И отряд-лидер возвращал кролика, который переходил в новые руки. На свечках же, на общем эмоциональном подъеме, исполнялась песенка про кролика, которую автоматически все начинали подпевать. Таким образом, любая новая песня к концу недели автоматически раскручивалась и на закрытии дружно подпевалась. Особенно это было трогательно после следующей сцены: со словами «Кролик хорошо послужил нам – можно его отпустить. Беги, малыш!» плюшевого кролика опускали в коробку, из которой мгновенно выскакивал живой кролик и убегал под удивленное «Ах!» зала.

Принцип переходящего фетиша (девизом той недели, естественно, было Follow the white rabbit!) и полезных/приятных призов мы сохраняли и на некоторых других неделях последующих сезонов, но в ту неделю он сработал просто безупречно.

Особенно ценно, что немалую роль в поддержке и реализации этих и других режиссерских находок и идей сыграли те, кого принято называть «бывалыми союзовцами». Это те маньяки, которые приезжают в лагерь во 2-3-4 (!) года подряд, порой на 2-4 недели. Бывалые, т.е. имеющие на руках «удостоверение бывалого», составляют среди пионеров особую «касту». У них не больше прав, чем у других, но ввиду того, что на большинстве экскурсий они уже были, им (и только им, бесплатно, за счет лагеря, купить эти экскурсии невозможно) предоставляются поездки в Кремницу, Зволен, на экоферму и т.д., они имеют право участвовать в организации «Тропы доверия» для новых отрядов, именно на них возлагается задача помощи и так «по самое не балуй» загруженным вожатым. Именно из них, по «макаренковской» мысли организаторов лагеря, и должны со временем формироваться новые вожатские кадры: это внутренние люди, их не надо воспитывать (хотя ой ли?), не надо ничего объяснять, только корректировать и направлять.

Вместе с тем не все так просто. В этом направлении есть и удачи, и неудачи. Леван Лежава отработал без особенного успеха кусочек сезона 2004 г и больше не приезжал, два раза (по чуть-чуть) попробовала некогда яркая пионерка Саша Кочнова, но тоже, объективно говоря, безуспешно (по собственному ее же признанию), Андрей Дидух собрался было, но необходимость «защиты вожатских планов» и прочих формальностей, отвратила его от вожатства (а жаль: был перспективен), не собралась Катя Волкова из Петербурга (а ведь тоже была многообещающей), Ваня Юрков удачно (как понимал и умел, старательно) отработал два сезона и тоже под девизом «Лагерь не тот» завязал с этим неблагодарным делом.

Лагерь-то тот, просто между статусом «звездного пионера» и вожатого – это пропасть шириной с Атлантический океан. Не перепрыгнешь: только медленно, но верно переплывешь (да и то, если повезет). Но были и очень удачные дебюты: опять же Ваня «Апельсин» (он все время красил короткие волосы в оранжевый цвет, за что и получил прозвище еще будучи пионером, потом он никак не мог от него отделаться) Юрков – замечательный парень из Минска, минский же Максим Кульша, москвичи Лера Тарасова и Леша «Панама» Шипилов (в последнего, честно говоря, не верил – прости, Леха, я ошибался и очень этому рад).

Одно время существовала идея «инструкторства» - промежуточной ступени помощника вожатого (оранжевые галстуки), даже были случаи денежного премирования инструкторов, но идея отмерла. Кадров перспективных немного. Увы, более массовый лагерь создает все больше преград для возможности самореализации индивидуальности пионера (и вожатого).

Среди «бывалых» особую нишу занимают «бесплатники» - пионеры, получившие по отъезду из лагеря под бурные продолжительные, переходящие в овацию, аплодисменты из рук ММ или ПВ сертификат на «бесплатное пребывание в лагере «Союз» в течение 2 недель следующего сезона». Получить подобный сертификат мог только человек, собравший по итогам игры «Союза» 15 наклеек в индивидуальный маршрутный лист. Об игре «Секрет Союза» более подробно и полно следовало бы рассказать нашим администраторам и старшим педагогам. В общих чертах глазами среднестатистического нового вожатого это выглядит примерно так.

Каждый вожатый после прохождения тропы доверия получает пачку листов формата А4, складывающихся пополам, в результате чего образуется подобие большого профсоюзного билета с обозначенными внутри местами для наклейки членских взносов, роль которых выполняют картинки, наклеиваемые опять же вожатым по прохождении пионером определенных ступеней. Участвуешь в спортивных мероприятиях – шлеп-с наклейку «спорт», в номере все чисто-аккуратно – шлеп-с «гигиена», поешь-пляшешь – шлеп-с «искусство», изыскиваешь силы и мужество ходить на зарядку – шлеп-с соответствующую картинку, съездил (оплатив, разумеется) на все экскурсии – шлепс-шлепс определенное количество наклеек. И так далее. Возразите: а если нет? А если у ребенка нет денег на экскурсии (а это действительно недешево)? А если он плохо себя чувствовал и не выходил на зарядку или на футбольное поле? А если не умеет рисовать-петь-плясать? Что же, игры он лишен? Нет, конечно. На моей памяти менее 5 наклеек не было ни у кого (за исключением, конечно, депортированных на второй день, но это отдельная грустная песня): минимум на Ситно поднимаются все, минимум на Баярде в Штявнице побывают все и т.д. По поводу наклеек за платные экскурсии не смолкают споры о том, что «бесплатность» (а это – избранность), можно просто купить. Нет. Дело осложняет наклейка номер 15, получение которой обсуждается малым педсоветом и вручение которой обусловлено наличием у персонажа статуса «лица лагеря». Он должен быть узнаваем в лагере, а этого можно добиться только активным участием в его жизни. Предполагается, что «бесплатник» в следующем сезоне станет активным помощником и одним из локомотивов лагеря.

Так бывало с Пушкиным, Комаровой, Натоцинским. Бывали и накладки, когда бесплатники на следующий год приезжали исключительно попользоваться собственным статусом, но не проявляли себя в лагерной жизни никак, порой даже создавая проблемы для вожатых своей «бывалостью». Пример – Илья Перегуда, блистательный «шут» в Баярдах июля 2004, честно заработавший тогда бесплатную путевку, в 2005 вообще заметен в лагере не был, а на предложения помочь, поучаствовать, отвечал ленивым «неохота-а».

«Ну, и зачем такие бывалые?» - спрашивала, например, Лариса Сальникова. И, в общем, была права. Неправильно оценив, спрогнозировав, даже заранее недостаточно верно настроив человека, мы сами где-то дискредитировали идею. И если в первые годы «бесплатники» были штучным продуктом – раз в сезон (Лежава, Юрков, Денискина...), то в новом тысячелетии «бесплатники» пошли, как с конвейера, раз в неделю-две. Поэтому и турагентства, осуществляющие доставку детей в лагерь, стали сталкиваться с проблемами[30]. Таким образом, даже при отказе от комиссионных агентством и «бесплатности» проживания и питания в лагере, «бесплатнику» приходится оплатить визу и дорогу. А это – немалая сумма. «В чем тогда «бесплатность»? – справедливо вопрошают «бесплатники». То есть, некоторая «инфляция «бывалости» (выражение Ларисы Сальниковой) за прошедшие годы все-таки, как ни обидно, произошла. В июне 2006 года бывалые составляли более трети (!) лагеря, но действительно активных и позитивно заряженных, распространяющих вокруг себя позитив, было меньше, чем хотелось бы... Увы. Саша Бобуров предлагал вообще ввести нечто вроде «подтверждения бывалости». То есть, отказ бывалого в помощи – автоматически лишает его «удостоверения бывалого». Жестко, но, по-моему, верно.

Момент заполнения вышеупомянутых индивидуальных маршрутных листов априори должен быть растянут на все две недели смены, однако большинство вожатых делает это, конечно же, в один из последних дней (точнее, ночей). В связи с этим уже три года рассказывается байка о том, как, будучи (в очередной раз, по совместительству с постановкой Баярда) вожатым, как-то ночью, часа эдак в два, я собрался-таки заполнить маршрутные листы. Пришел в столовую Эрнека, где уже сидела Галя Черентаева[31] и тоже заполняла «маршрутки». В полусонном состоянии сажусь за стол, спрашиваю у Гали клей. Она кивает на столик, где стоит пластиковая бутылочка в форме медвежонка. Беру. Начинаю намазывать наклейки, вклеиваю. Что за чепуха: клей имеет сладковатый вкус и не засыхает, наклейки «ползают»? Хорошо, пусть сохнет. Беру следующий лист… К восемнадцатому по счету листу, Галя вдруг поднимает сонные глаза и говорит:

- Передай мед, пожалуйста…

- Что передать?

– Мед.

Я с ужасом понимаю, что клей стоял рядом в маленьком тюбике, а наклейки на 18 (!) из 20 маршрутных листов я приклеил… сами догадайтесь, чем. На следующий день я сдал листы Кате, которая, повертев их в руках, спросила: «А чего они липкие такие?» Ну, что я мог ответить…

Дети ржали, разумеется. Вожатые - тем более. С тех пор на инструктажах молодых вожатых особое внимание обращается на то, что наклейки клеятся клеем, а не… (список того, чем можно, весьма изобретательный, если учесть, что помимо клея, клеили до того только медом).

Я, надеюсь, не устану произносить один и тот же текст: самым главным персонажем лагеря «Союз» является ни коммерческий директор, ни врач, ни старший педагог и не пионер, а – вожатый. Та самая «рабочая лошадка», от которой зависит жизнь 20 пионеров его отряда (а сменного вожатого на отряд или на два, а и вообще, в «Союзе», в отличие от других лагерей, нет!), к тому же разных до противоположного пионеров. И создать из этих хнычущих, болеющих, капризных, самолюбивых, неорганизованных, «загибающих пальцы», эгоистичных, порой просто гадких маленьких (или не очень) противоположностей единство, называемое «Отрядом» - это не ремесло, а искусство. Тем больше это искусство, что совершаться его таинство должно в условиях передовой с постоянными артобстрелами, а именно: новыми заданиями режиссера, психологическими лобовыми атаками администрации на планерках, ковровыми бомбардировками экскурсионной программы (о ней еще будет сказано), снайперскими выстрелами санитарно-гигиенических проверок доктором (за свинарник в комнатах пионеров тоже отвечает рабочая лошадка), танковыми бросками выдачи денег и смены белья, десантированием на Баярд и итоговым расстрелом зарплатой, о которой смешно/грустно/странно/не стоит даже говорить.

Работа вожатого в «Союзе» - работа на износ! И только люди определенного склада (гвозди бы делать…) выдерживают смену-две и приезжают еще и еще… Чтобы снова взвалить на себя ответственность от моральной до уголовной… Все это – ты, Вожатый. Когда-нибудь тебе поставим памятник!

* * *

 

Сердце вожатого – хрупкая вещь, Dm Dm7 Dm Dm7

Как же от трещин его уберечь? Cm D7

Как не разбить в суете расставаний? Gm7 C7

Как не убить пустотой расстояний? F D7

Как сохранить от слепых потрясений? Gm-9 C7

Как оградить от напрасных сомнений? F D7 F#dim

Только научимся, только оценим, Eb

Глядь – и закончилась смена… Em7-5 A7+5 Dm

 

Только и слышно: «До скорого, друг!..»

Сердце вожатого – сотни разлук,

Встреч, обещаний, случайностей. Впрочем,

Вроде и защищено оно прочно:

Вот расписания мощная клетка,

Сверху покрытая сотней пометок,

Ветрами Ситно дубленая кожа -

Но и она не железная тоже.

 

Словно мотор – перестук шестеренок -

Сердце вожатого – малый ребенок.

С ложечки кормим его с малолетства

Детской любовью, восторгами детскими.

Зная о боли разлуки с любимыми,

Травим капризами, ленью, обидами…

В чувств бесконечности реанимаций

Сердце вожатого может сломаться.

 

Время залечит... Кто слышал, тот знает - …Em…

Это, увы, ничего не меняет.

Сердце вожатого стонет от фальши

Фраз, что, мол, жизнь продолжается дальше.

Рвется обратно в вожатскую стаю -

Но наши дети, увы, вырастают.

Что же ответить, ребята, на это?

Все образуется следующим летом...

 

Начало июля 2004 г Почувадло [32]