Ручьи зажурчат, зазвенят соловьи,

Глашатскому вторя рогу:

Дорогу любви!

Дорогу любви!

Дорогу любви!

Дорогу!

 

Любовь без сражений брала города,

Пленяла героев отважных

И вот, наконец, добралась и сюда –

Дорогу ее экипажу!

Прислушайтесь, нищие и короли!

Разбойники и недотроги!

Дорогу любви!

Дорогу любви!

Дорогу любви!

Дорогу!

 

Как все начиналось – не помнит никто…

Помнят обычно, с чего, а в моем случае, с кого. Как обычно, с хорошего человека. Звали его Юрий Васильевич Шмалько. Мы были знакомы несколько лет с середины 90х гг теперь уже прошлого века, много пересекались на слетах и фестивалях авторской песни, пару раз примеривались выступать дуэтом. И вот премерзкой весной 2001 года он-то и позвал меня впервые в Словакию под девизом «Такие-то люди нам и нужны!», не поинтересовавшись при этом, нужны ли они таким людям. Главными аргументами были следующие: там хорошо, там горы, поиграем вместе, попоем… Ты, мол, придумщик - займешь режиссерское место. Я возражал: в нашем кругу было немало профессиональных театральных людей… Шмалько настаивал: нет, тебе там самое место! Аргумент (в ответ на мои контрпредложения), который должен был меня насторожить: «Салейкову[3] приглашать – из пушки по воробьям!». Я должен был задуматься. Редкий случай, когда меня, уговорщика, самого уговорили, и я очнулся уже за беседой с Ларисой Сальниковой[4], тогда занимавшейся планированием сезона. Меня загрузили полуторатонной порцией информации, из которой я понял только то, что на все предыдущие детские лагеря, в которых я работал, это непохоже. Внутренний голос истошно вопил: «Беги!» Но сзади сидел Шмалько, отрезая пути к отступлению. На прямой, как кишка, вопрос: умеете ли вы режиссировать (попросив раскрыть термин, я узнал, что нужно и волейбол судить, и в горы водить, и попы вытирать, и песни петь…), я честно сказал: «Не знаю», и для начала попросился поработать две недели вожатым. Так все и покатилось…

Несколько последующих встреч с какими-то очень одухотворенными людьми (позже я узнал фамилии Озиранская, Шонина, Седова…) еще более утвердили меня в уверенности, что я влезаю в историю, понятную только изнутри. Мелькало словосочетание «Форт Баярд», отчаивавшее окончательно. Самым страшным было то, что на любой вопрос мне отвечали так, как будто я некогда родился в этом лагере, но, страдая ретроградной амнезией, многого недопонимал в силу недовспоминания. То есть от каждого полученного ответа становилось еще непонятнее и страшнее. Позже я сам, как говорили, производил такое же пугающее впечатление на новых людей, попадающих в лагерь, своей загадочно-усталой компетентностью в мелочах лагерного бытия. Массовая учеба будущих вожатых носила форму бесконечных инструктажей, на которых постоянно повторялось и напоминалось все, впервые произносимое (оцените фразу!).

На одной из таких встреч впервые прозвучало словосочетание «бывалые союзовцы», относившееся к нескольким весьма маловоспитанным и даже агрессивным подросткам, общавшимся между собой и с педсоставом на каком-то им одним понятном языке, которые на нас (мне, к слову, было за 25 лет) смотрели с превосходством командира атомной подлодки перед плотом аборигена Тувалу. Так и не въехав толком ни в план-сетки недель, ни в должностные обязанности, я до отъезда забыл о Словакии. Опыт работы в лагерях (и, как мне казалось, немалый) у меня у меня уже был. И казалось, что удивить меня нечем. Фигушки.

Приехав в лагерь, приняв отряд (так это называлось) и попав в заботливые руки Шмалько, я предполагал следующие две недели провести в звездно-полосатом статусе товарища такого товарища, как Юрий Васильевич, слуги педагогики и отца пионерам. Однако на практике все сложилось иначе: я постоянно «не догонял» и искренне не понимал, чего от меня хотят. Саша Бобуров, рассказ о котором еще впереди, говорил, что настолько некомфортно он чувствовал себя только в армии: вроде все делаешь правильно, а все равно кругом неправ и виноват! Я всерьез планировал побег из лагеря.

Прежде, чем свалить на читателя многочисленные подробности лагерной жизни - разберемся коротко, что представляет собой лагерь «Союз», так сказать, с точки зрения бытово-географической.

Три основных корпуса: Лодьяр (с десятком бунгало), Эрнек (на самом деле этот корпус называется «Пансион под Ситно», но так как владельцем его является Петер Эрнек – имя метонимически распространилось и на корпус), Старый Ситно (почти курятник сочинских гостевых домов советских времен переполненного юга) и Свитачек.

В периоды «большого лагеря» под размещение оного снимаются еще корпуса «Магда» (маленький, для взрослых), «Грон» - для «английской группы», «Анна» - для старших, «Ондраж» - для маленьких. Наиболее комфортабельны (всегда есть горячая вода, не вырубается свет и т.д.) Эрнек и Свитачек. Хотя, в принципе, на две недели (а это стандартная смена в «Союзе») место проживания серьезной роли не играет. Хотя месяц без горячей воды (а в Лодьяре я ее почти не видел как-то недели две – не успевал ловить, она по графику подается) – как-то напрягает.

Кухня везде разная, хотя, в принципе, меню стандартное. Год на год не приходится – многое зависит от конкретного повара и его психофизического состояния плюс индивидуальные пристрастия едоков[5].

Рядышком с лагерем простирается озеро Почувадло (по-словацки, кстати, «эхо», а не то, что вы подумали), где, собственно, и происходит процесс купания и, нередко, разнообразные мероприятия: от Дня Нептуна до проводов Олимпийских богов (сезон 2004 г). Там же располагаются два кафе (один – пани Беаты и ее брата, они же содержат пансион, другой – Юрая Блашки) и магазин.

Другой близстоящий магазин – в здании корпуса «Эрнек». Петер одно время порывался построить отдельный магазинчик рядом, но тот разорился. Кстати, не без помощи наших пионеров. В экономическую неделю, проводившуюся Палиловым и мной в 2003 г, с Петром Эрнеком было достигнуто соглашение о том, что на «лагерные» деньги («лодики» – игрушечные деньги для оплаты игрушечных же услуг во время экономической игры или аттракционов на Баярде[6]) можно будет получать скидки в кронах: например, за тридцать лодиков получить скидку в 3 кроны, на жвачку стоимостью в 23 кроны. Экономический механизм прост. Однако стоявший за прилавком идиот-словак Иван (тем обиднее для меня, что тезка, блин!) чего-то недопонял и продавал товар просто за лодики (считай, за фантики). Весь день наши дети объедались мороженым и конфетами, а вечером Иван пришел к Павлу Всеволодовичу менять лодики на кроны. У него их было несколько тысяч. Павел его, естественно, отослал куда подальше. Тот пошел к Марку Михайловичу. Тот уточнил адрес. Петер Эрнек, приехавший на следующий день, только выматерился (по-ихнему), уволил Ивана и закрыл «внешний» магазин.

За озером – отель Топки, дорогой и респектабельный. По пути к озеру – кафе (на самом деле – кабак) Конвалинка, долгое время для наших пионеров запретный, но в период пика наполняемости в 2006 г, насколько мне известно, даже там кормили наших пионеров из корпуса «Анна».

В старом Ситно расположена «рецепция» - мозг лагеря, где сидит коммерческий директор – Павел Всеволодович Капетий (в дальнейшем – ПВ), а, в нечастые часы заезда в лагерь – и сам Марк Михайлович (в дальнейшем – ММ), с которого есть и пошла история «союзовская». Там же переговорный и валютообменный центр.

За лагерем расположена словацкая «Школа в природе». Это такое подобие юннатской школы, куда словацкие школьники приезжают сближаться с природой родного края. Ходят строем и делают вид, что изучают флору и фауну. «Школа в природе» - ворота в заповедник, где и расположены две культовые для союзовцев горы, правильнее – горки: Ситно (1009 м) и, культовая в последние пару лет, Холик (704 м). На Ситно, на скалолазание и на встречу рассвета водит бессменный Леня Танин, на Холик – провожать закат, петь и слушать песенки – ваш покорный слуга.

На этом, думается, краткий бытово-географический обзор топонимов и значимых явлений «Союза» можно завершить и вернуться к основной части бытописания.

Я остановился на том, что готовил побег. Впрочем, это желание вместе с большинством неприятных ощущений ушли примерно к концу второй недели, как раз когда встал вопрос: беру ли я второй отряд или перехожу на должность режиссера. Для меня сомнений не было – только отряд.

Тем не менее, последняя неделя все же свалила на меня груз «режиссерства», отягощенного необходимостью осуществлять постановку «Форта Баярд».

Понятие «режиссер» в Союзе более чем всеобъемлюще: практически ни один из нас, работавших в этом качестве, не владеет в совершенстве всеми необходимыми навыками. Просто уж слишком многим надо владеть. Поэтому и периоды работы того или иного режиссера в лагере непохожи друг на друга. Саша Бобуров – игровик-технолог, Света Еремина или ваш покорный слуга – «погружатели в эпоху», Катя Тайдакова - эдакая «фишка-шоу»… Все – разные и каждый профессионален, но в своей области. Поэтому, когда[7] в лагере одновременно оказалось ПЯТЬ «режиссеров» (все, естественно, на тот момент в разных должностях: Тайдакова – старший педагог, Палилов и Колечкин – вожатые, Еремина – режиссер, Орлоцки – музрук), неделя «выстрелила» подобно установке «Град».

Понятие режиссер подразумевает, что человек, занимающий эту должность, как уже говорилось, и жнец, и швец, и на дуде игрец – и вообще молодец, ну, просто полный вперед! То есть, он осуществляет весь процесс от придумки до постановки, ведения и технического обеспечения с последуюшим разбором полетов любого проекта, реализуемого в лагере.

От открытия недели до «Жили-были» (прощальное мероприятие отрядов-отъезжанцев, тоже на уровне «алло, мы ищем…»[8], хотя бывали и очень достойные номера – от вожатого, в первую очередь, зависит) и закрытия недели, включая тропу доверия, ведение спартакиад и Зарницы, осуществление всей творческой части Баярда, всех общелагерных мероприятий. От дурацких «эстафет в мешках» (условно говоря) до интеллектуальных игр, от постановочной идеи до расстановки людей на площадке или поджигания фитиля фейерверка.

ВСЕ – ОН! И за все – тоже он. Вот и представьте себе объем работы. А еще: «рассели Эрнек», или «проконтролируй кухню Свитачека», или «зарядку прикольную проведи», или «план на завтра набей, пожалуйста…». Поэтому-то я каждый год от этой должности старался отбиться, как мог. Но никогда не удавалось до конца… Лагерь рос, и становилось понятно, что один человек все это физически не тянет, тогда вступала в силу коллегиальность.

Надо заметить, что понятия «должностные обязанности» в лагере всегда слабо дефинировалось. Физрук или доктор легко оказывались на сцене, режиссер водил группы в горы или проводил зарядку, коммерческий директор косил траву или красил скалодром…

Эта взаимозаменяемость порой выручала из абсолютно, казалось бы, патовых ситуаций, а порой создавала путаницу. Впрочем, у пионеров появление уже привычного персонажа в новом амплуа почти всегда вызывало бурю восторгов. А уж в чем-чем, а в ночных дежурствах, особенно связанных с погонями за пионерами, по крайней мере, вся мужская половина персонала лагеря поучаствовала точно. Так, например, знаменитая история 2002 года про трех пионеров обросла легендами. Краткий автореферат упомянутой истории выглядит примерно так: ночь, лагерь, Лодьяр, столовая… (Как вам аллюзия догадайтесь на что?). Братиславское время два часа ночи. Отчего не спало одновременно такое количество взрослых (человек десять) – вспомнить сложно. Предположу, что что-то отмечалось и (или) репетировалось. И вот, из ночной тьмы лодьярского коридора материализуется вожатый, совсем юный, смешной (впрочем, все мы поначалу – и смех, и слезы) из акробатического рок-н-ролла пришедший (тогда у нас их работало целое «землячество») Макс Рыбаков и со словами «А у меня три п-пионера из б-бунгало п-пропало..» тихо оседает по стенке. Группа решительных мужчин в составе тренера по футболу (Алексей Мордвинцев), тренера по дзюдо (не помню имени, хоть убейте), тренера по карате (тем более не помню), бывшего десантника (Леня, естественно), при них – доктор с чемоданчиком (Коля) и психолог (Сережа Антонос – наверное, для сбора сведений у пленных), музрук лагеря (многократно упомянутый Шмалько), пара вожатых (среди которых – ваш покорный слуга) – делает резкий подъем по тревоге и отправляется в погоню. Экипировавшись рациями (эра всеобщей «мобилизации» тогда еще не наступила),[9] эта серьезная зондеркоманда рванула в словацкую ночь. После долгих «игр в войнушку» по окрестностям, сопровождавшихся многократным пуганием (а как бы вы, отдыхающие и выпивающие в ночи у костра, отреагировали на подобную компанию, налетающую ниоткуда со свистом и гиканьем?) словаков (у них, как на беду, случился в ту ночь какой-то праздник),[10] пионеров утром нашли (сами вернулись) – так что все закончилось вполне мирно… Для данной ситуации.

* * *

(на мотив песни «Контрабандисты» В.Берковского)

 

По стрелкам, по звездам отбой по «Союзу»,

Три пионера затеяли бузу:

Тихо исчезли в звездной ночи,

Фигу догонишь – ищи не ищи.

Три физрука, два вожатых, психолог,

Доктор, музрук, невзирая на холод,

Восемь пар глаз – каждый третий остер –

Ищут за лесом на поле костер.

Ай, звездное небо над Почувадло!

Третий час ночи! Ну, где же вы, падлы??? [11]

Третий час ночи…

 

Третий час ночи по Братиславе.

Трое словаков глотали отраву:

В поле, за лесом пили втроем,

Даже не зная о том, что «Живьем, -

Леня велел, - не ломая голов,

Пара прямых и десяток пинков».

Руки словака не ведали драки.

Были словаки – и нету словаков.

Ай, темное небо! Ай, звездная полночь!

И не успели крикнуть: «На помощь!»

 

Три физрука, два вожатых, психолог,

Доктор, музрук – путь обратный недолог –

С чувством того, что не спали не зря,

Поступью легкой качнули Лодьяр.

Три пионера росою рассветной

В двери бунгало вошли незаметно.

Все получилось вполне человечно

И обошлось без тяжелых увечий.

Ай, лунные блики на капельках пота –

Доброй охоты! Хорошей охоты!..

 

Июль 2002 Словакия

 

С 2003 года, с началом реализации «авторских» Баярдов, появилось еще понятие «постановщик Баярда».

Тогда, в первый год, уже видевший два «Форта», поставленные Мариной Озиранской, включавшие встречу актерами команд и постановку задачи, аттракционы, собственно игру и бал (опять же в стиле «алло, мы ищем…») в финале, я думал, что все получится само собой. Никакой, в принципе, драматургии или режиссуры действо не требовало. Оно требовало только настойчивых и бесконечных репетиций с детьми. Напрасно Марк Михайлович возил меня по местам будущего действа, напрасно Шмалько успокаивал вечерами словами о том, что главное, чтобы музыка вовремя заиграла, напрасно я (проявив инициативу и заменив этап стрельбы из ружья на метание дротика) до 5 часов утра перед выездом в 6 в замок, ваял эти самые дротики… Слабенько получилось… Так, много шума и не более. Помню, чувствовал себя то ли послеинфарктно, то ли предсуицидно. Однако главным выводом было то, что:

а) игра и театральная часть должны быть переплетены;

б) ставить надо то, что сам придумал.

С этого и началась история «авторских Баярдов».

Будучи склонным, по выражению Бобурова, вообще, «подобно Троцкому», изредка переоценивать «собственную роль в мировой революции», тем не менее, немалую часть того, что происходило на Баярдах 2002-06 гг, смело могу занести себе в актив при хлопотах о пенсии по старости. Хотя ничего не вышло бы без участия, и более чем активного, самых разных людей. Но прежде, в принципе, имеет смысл рассказать о том, что же такое «форт Баярд».

Большинство людей, которым я с запалом рассказывал о лагере, при словосочетании «Форт Баярд» оживлялись: «Да, это там?» Естественно, они имели в виду тот самый, телевизионный, французский. Нет, конечно. Все свое, местное, экологически чистое. Дело в том, что ближайший к лагерю город Банска Штявница, вся семивековая история которого является иллюстрацией того, как история старательно обходила его стороной, благодаря наличию двух замков и ряда домов старой постройки оказался под опекой ЮНЕСКО как памятник культурного наследия (подобно Кремлю или Киево-Печерской Лавре, то есть не то что камень повредить, а и плюнуть-то – преступление). Однако эта опека не помешала организаторам лагеря и «Баярда» договариваться об аренде замка на сутки раз в две недели, по понедельникам. То есть, приезжали наши ребята, развешивали альпинистские системы, лестницы… И начиналась игра. Игра, представлявшая собой пробег по замку от 10 до 24 (!) групп из 10 человек и преодоление разнообразных препятствий, для городского ребенка более чем экзотическая. Представьте сами: нужно влезть метров на двадцать по веревочной лестнице, придется быть сброшенным, но пойманным с аналогичной высоты (со страховкой, разумеется), потребуется прокатиться на лошади или велосипеде в рыцарском шлеме с копьем, сбивая шарики, выстрелить из лука или ружья…

А теперь попробуем посмотреть на игру глазами среднелояльного пионера.

Утром вас, после ночных разговоров с друзьями, пинками поднимает вожатый. Вы быстро (допускаю, даже не умывшись), одеваетесь, что-то съедаете, и вот вы уже в автобусе, везущем всех к Штявнице. Там вас выбрасывают у Нового замка, где долго и нудно рассказывают что-то про турок-осман, далее – бегом к Старому замку, сначала вниз по улице, потом – вверх по лестнице. А там под пекущим солнышком (или под моросящим дождиком) перед вами начинается представление, в котором нужно уловить смысл, а они еще стихами говорят, да еле слышно, да в замке крики (какая-то команда бежит). Выходят два маленьких мальчика (из нашего же лагеря) в шутовских костюмах и заводят (возможно, тоже невыспавшимися голосами – их-то еще раньше разбудили): «В далеком королевстве, в прекрасном королевстве…». Постепенно, с появлением все новых героев, становится ясно, что происходит. И вот уже они спрашивают, готовы ли вы сделать то-то и то-то, и вы с удивлением слышите свой голос, отвечающий: «Да». Актеры хором желают «удачи», и вы отправляетесь на аттракционы[12] или на старт, где вас ждет сам ММ, великий и ужасный. Кто-то из вашей команды лезет на стену по веревочной лестнице, добирается до верха, спускается вниз и открывает ворота. Дальше все вместе вы бежите на стену, по стене, стараясь не задеть колокольчики на натянутых прямо посреди дороги веревках. И кого-то (самого легкого и прыгучего) вы поднимаете вверх под купол башни (главное, не ударить головой о балки и не отпустить веревку после выполнения задачи – герой попросту разобьется). Прежде, чем поднять тяжеленный пень на стену, вас еще будут в очередной башне (когда же они закончатся? Понастроили тут!) мучить вопросами про Словакию и Штявницу. Но вот, и пень, и вопросы позади: Павел Всеволодович ждет вас на спуске со стены. Вас просто сбрасывают, закрепив в альпинистской системе, вниз и удерживают только при подлете к земле (заранее рекомендуется сходить в туалет). Вся команда внизу – к оружию! Стреляем по ненавистным (см. выше) колокольчикам: звенит – ура, бежим дальше забивать гвоздь в пень острой стороной молотка. Бац – мимо - …(штраф за каждое недоброе слово)! Самого ловкого ждет Леня: нужно отбить у него палкой деревянный куб. Ох, отбили – бегом во внутренний двор, где одного из вас ждет полет метров на пять вверх, за очередной частью паззла, который вы должны собрать в итоге. Бежим дальше – нет, еще не финиш: наберите воды из колодца, залейте в колбу, чтобы всплыла капсула с паззлом, а в колбе дырочки – их нужно зажимать руками всей командой. Всплыла – вперед, к лошади, верхом на которой нужно сбить копьем шарики или кольца – неважно! И вот он, финиш. Все свободны, идите гулять по городу с обязательным посещением Троичной площади с Моровым столбом, Ботанического сада, для особо не уставших – Кальварии… Чтобы не обманывали и не рассиживались по пиццериям – есть же волшебный паззл: он указывает, куда точно сходить и что, принесенное оттуда, станет пропуском на финал игры. Обычно финал называли балом. По-привычке, от первых Баярдов. Но потом от того изначального бала почти ничего не осталось, кроме полонеза (как его изначально называли, до тех пор, пока самый музыкально грамотный Орлоцки робко не сказал, что вообще-то это менуэт).

Говоря языком выживших после испытаний, «Ваще!»...

 

* * *

 

Под мажорные аккорды G

Флаг победный реет гордо, Hm E7

Отчего ж зовут прощальными костры? Am-9 Am9\G Am\F# A7+

Отчего поют негромко Ebdim Em

У воды, у самой кромки? F#dim Em

Это просто окончание игры. Em\F# Em\G C D Hm E7+

Это просто окончание игры. Am-9 Am9\G Am\F# Cm D7

 

Старый замок много знает

Заклинаний, песен, знаков…

Повидали и сраженья, и пиры

Эти башни, эти стены,

Но всему приходит время –

Это время окончания игры.

 

Все на свете помнит время,

Все расставит, всех изменит.

Мы расстанемся, но только до поры.

Соберет нас снова вместе

И на счастье перекрестит

Годовщина окончания игры…

 

 

Принципиально спортивная часть игры почти не изменялась. Менялась только история вокруг игры. Именно этим и занимаются режиссеры. В первые годы существования лагеря Баярд проводился раз или два в сезон по одному и тому же сценарию, простенькому и безыскусному. Нет, была пара диалогов, несколько баллад, читавшихся «актерами» (об актерах подробнее позже) нараспев… В принципе, театрализация сводилась к костюмированию детей, декламировавших (зачастую по бумажке) тексты, написанные «некоей вожатой когда-то»..

Начиная с 2003 года все «Баярды» пишутся «особо» к сезонам своим автором (мною, короче). Идея же «авторских» Фортов принадлежала Кате Тайдаковой, и почти ко всем Баярдам 2003-2006 гг идею и даже порой фабулу подавала либо она, либо Бобуров. Я только делал из идеи сценарий: то прозаический, то поэтический, то смешанный. Первые «авторские» Баярды были сказками, непохожими одна на другую. То это была борьба за восстановление шахматной партии и спасение шахматного королевства, то воссоединение заколдованного принца и принцессы Любовь, то восстановление разбитого троллями зеркала.

В 2006 году впервые был сделан детектив, но и там присутствовали элементы мистики. Кате и Саше же, подобно Ломоносову и Лавуазье (то есть, совершенно независимо друг от друга) принадлежала идея объединяющего Баярда. Поясняю: соревновательные игры, выявляющие лидера, по определению, конкурентны. Это значит, что каждая команда работает на себя, на свой статус и свой приз. Хорошо. Но еще интереснее, даже чисто педагогически, чтобы в итоге команде-победительнице была предоставлена возможность пожертвовать собственной победой ради общего дела. В Баярде 2006 года[13], например, Хранитель замка, признавший свою вину, просил капитанов пожертвовать «золотом замка», приносившим одни неприятности, оставить его в обмен на общелагерный приз: ночное купание (ужасно рискованное, но, должным образом организованным, весьма привлекательное мероприятие) или ночную дискотеку или… Короче, чтобы хорошо было всем. Ну, и второй объединяющий ход: общая, специально для сезона написанная, песня, исполняющаяся всем лагерем в конце. Необходимость в специально написанной песне тоже являлась предметом спора: написал автор песню – он же и должен ее с лагерем разучивать, но ведь он же не весь сезон в лагере.

В сезон 2004 года, когда Орлоцки в качестве музрука и аранжировщика был в лагере 3 месяца (таких людей называют маньяками), песню пели все, а в сезон 2005 года, когда постоянного музрука не было, в мои заезды Баярд заканчивали «Спасибо, Словакия, Вам», а в мое отсутствие – другой песней, «Отметь на карте – это наша страна», сочиненной пионерами (кажется, Аней Беликовой с подругой – песня стала народной и авторство восстановить трудно). В результате, на ежегодной осенней встрече 2004 года зал дружно встал под хоровую «Дорогу любви», а «Спасибо, Словакия» некоторые бывалые с удивлением услышали на Холике или у камина лишь год спустя. То есть единство сезона нарушилось. Что грустно...

Сценарная задача осложняется обычно тремя факторами.

Во-первых, количеством действующих лиц. Много их должно быть или мало? Раз на раз не приходится: то толковых ребят девать некуда, то приходится актеров буквально «на улице подбирать» (как-то искали типажи просто сидя на балконе Лодьяра: «Стой, мальчик, иди сюда! Хочешь стать звездой?» Кстати, хороший состав тогда набрали). В истории про два королевства (2004 г.) героев было человек 30 (одних принцесс штук 15), в детективе (2006 г.) – всего шесть героев (плюс еще труп, который уносят в 1 части: как народ рвался на роль!..[14]).

Во-вторых, много должно быть театра или мало. Леня Танин вообще поначалу говорил: «Нечего рассусоливать, приехали, отколбасились на заданиях – и в лагерь». Такого же мнения обычно придерживалось еще некоторое количество взрослых. Однако, когда бывалые стали приезжать целенаправленно «играть в Баярде» (еще с весны, по электронной почте допытываясь, каков сюжет и «нет ли там для меня роли»), скепсиса стало меньше.

Баярд начал готовиться за неделю с мероприятия, называемого «Кастингом актеров». Первый «кастинг» мы проводили с Орлоцки в июне 2003 года в теннисном зале Лодьяра: белые стены, камера, сидим мы, нога на ногу, чашечка кофе, только сигар не хватает. «Пожалуйста, девушка, произнесите эту фразу так, как будто… Нет, нет, как будто… Ага, а теперь., пожалуйста… Да… Спасибо. Следующая…». Слово «кастинг» имело магическое действие, отбоя от желающих «прийти в театр и умереть в нем» не было. Мы себя ощущали, по меньшей мере, братьями Васильевыми или Станиславским с Немировичем-Данченко. Бывали исключительные персонажи: «А я еще ушами умею двигать…», «У меня папа в кино снимался, возьмите меня…», «Я в школе всегда на первое сентября выступаю…», «А если я так…» (и игра глазами, мимикой, обнажение плечика или попытка обнажения далее)… В общем, натерпелись мы с Сашей. Но состав набрали удачный. Смешно было, когда мы набирали принцесс для Баярда про два королевства. Все тринадцать принцесс отобрали без проблем. «Девушка, как вас зовут? Маша? Встаньте так… Нет, не так… А если вот так… Улыбка… Ой, стоп, не надо…. Произнесите: Ревность! А жеманней… ну... жеманней, значит… Хорошо. А теперь: Страсть! Нет.. вот так делать не стоит… Еще раз… Нет, будете Ревность. Отряд? Фамилия? Спасибо. Дальше…» С принцессой Война тоже проблем не было – там характерная роль, остальное – дело грима и костюма. А вот с принцессой Любовь возникла загвоздка: как сыграть прекрасную и непорочную (по определению) девушку шестнадцати лет с минимальным текстом, без четко определенного характера? Короче, негде таланту проявиться. Претендовали три девушки. Мы с Сашей думали-думали и решили отложить на завтра. Посмотрим, так сказать, свежим взглядом. Одна из претенденток произвела очень хорошее впечатление: все при ней, хорошо говорит, и трепетная вся такая, и видно, что принц-то ей нравится (принца играл Леша «Панама» Шипилов – о нем – позже), и возраст… Но вот глаза, даже прямо-таки, глазюки такие, что… Когда очи долу клонит, ну, прямо, лучше не сыграешь. А как поднимет – видно, что ей бы воли – она бы того принца, невзирая на чувства и возраст зрителей… Отпустили мы всех, сидим, думаем. Вдруг, открывается дверь, входит «Панама», держа за руку ту самую, глазастенькую. Подводит к нам, нависает и говорит: «Эта – со мной. Понятно?» Ну, чего тут не понять. Мы с Орлоцки хором: «Хмм… ну-у… понятно…». «Ну и все, – миролюбиво закончил Леха и добавил уже для нее: -- А я тебе чего говорил? Пошли.» - и ушел. «По-моему, - сказал Орлоцки, философски поглаживая бородку, - нас с тобой построили. Нет?».

В-третьих, насколько сложно технически и постановочно должно быть задумано и выполнено действо. С каждым годом техническая сторона все более усложнялась: от простого музыкально иллюстрированного представления до мюзикла с живым пением и хореографией. Сторонники упрощения всегда говорили, что технические сложности в условиях бесконечного цейтнота усложняют задачу и работают против результата, что любой технический сбой (а они неизбежны) ставит под удар все представление. Но иначе – неинтересно…

 

БАЯРД 2003[15]

 

Кому изначально принадлежала идея с шахматами – точно не помню: скорее всего, Кате Тайдаковой. Был некий мозговой штурм: Катя, Лариса, я Далее я просто взял на себя драматургическую часть и за полтора часа на гора выдал историю про разрушенную шахматную партию. Причем, текст был смешанным: герои-рассказчики говорили прозой, а герои сказки – стихами. Почти «Гамлет» в переводе Пастернака (нескромно, извините). После недолгой корректуры Кати (убрали какие-то особо кровожадные или просто шибко замороченные фразы и специальные термины, хотя, как выяснилось в процессе, все равно не все. Леван Лежава, сыгравший белого короля, после Баярда шепотом спросил: А что значит «и легитимен, между прочим»?) сценарий был принят.

В этом Баярде в последний раз в театральной части участвовали в качестве исполнителей взрослые: гроссмейстеров играли то я, то Шмалько (оба худощавые, бородатые – смотрелось неплохо), короля играл бывший бывалый пионер, один из первых «бесплатников[16]» лагеря, а в тот год - уже вожатый – Леван Лежава. Маленький, очень смешной, с лукавым прищуром, Саша Лунин в роли шута в паре со Шмалько-гроссмейстером. Коварная черная королева в поочередном исполнении целым рядом разных замечательных девушек. Огромная шахматная доска во внутреннем дворе, на которой живыми костюмированными фигурами капитаны в финале выстраивали шахматную партию. Все, казалось бы, великолепно. Прокол случился только в одном: мы не учли, что среди нынешних детей далеко не все умеют играть в шахматы, а приличное их количество вообще не имеет представления о правилах игры. И многие просто не поняли, в чем, собственно, проблема... На будущий год мы учли ошибку и, одновременно, и упростили (понятийную часть), и усложнили (сюжетно-костюмированную часть) сценарий.

 

БАЯРД 2004[17]

 

В сезон 2004 года мы впервые «давали» сказку. Написать сказку несложно, но учитывать нужно то, что возраст будущих зрителей варьируется от 7 до 16 лет. Поэтому сюжетная линия и антураж должны были быть привлекательны для всех.

Параллельно с постановкой Баярда у меня был еще и отряд – чудесная группа под названием «Оп-паньки!». Совершенно разные по возрасту, характеру, интересам дети уже к концу первой недели превратились в мобильную группу, готовую к любому выходу. Ведущей силой казался замечательный персонаж - Сережа Пушкин. Фраза «Господа! Пушкин с нами!», оживляющая и вдохновляющая, вдруг вновь актуализировалась в начале нового тысячелетия. Для меня появление Сережи вообще было стимулом к творчеству.

Во-первых, конечно, приятно было, сочинив что-нибудь вечерком, показать Сереже и спросить: «А что, брат Пушкин, каково?» А он отвечал: «Знаешь, Вань, а неплохо!» А во-вторых, я мог спокойно «гнуть пальцы», говоря: «Мою «Дорогу любви» сам Пушкин вечерами певал!» Артистичный, хватающий на лету, гибкий и атлетичный, Пушкин оказался находкой для Баярда, взяв на себя одну из главных и наиболее сложных по тексту ролей. И сделал ее красиво! В роли одной из принцесс (Радости, кажется) засветилась юная москвичка Чистякова, через год игравшая уже одну из главных ролей.

 

* * *

Отряду «Оп-паньки»

 

Мы актеры и вы – актеры.

Наши судьбы – одна плетенка.

Только рампа нас разделяет на какие-то два часа.

Сколько разных смешных историй,

Очень трогательных и тонких

Мы начнем. И подхватят песню ваши звонкие голоса.

 

Вы – актеры, и мы – актеры.

Только чаще меняем маски,

Только чаще глотаем слезы. Но не плачемся о судьбе –

Клоунессы, шуты, позеры

Из какой-то волшебной сказки.

Мы, потомки забытой расы, дарим лица свои тебе…

 

Июнь 2004 г Словакия

 

Особая история приключилась с «Дорогой любви». Написанная вскользь, минут за 20 песенка: простой и доходчивый текст, положенный на несложный, в принципе, мотив с вариативной мелодией (короче: большой хор при простой мелодии не фальшивит). На самом деле, за полгода до сезона, я написал музыкальный спектакль «Город мастеров» по пьесе Тамары Габбе, где финальным номером была именно «Дорога любви». Спектакль с успехом дебютировал в студии «Пенаты», заглавная песенка уехала в «Союз». Странно, но запели ее почти сразу. К тому времени я уже имел опыт разучивания песен с хором в 30-50 человек, но с хором в 200-350?! Как на зло, на момент «запуска» песни в массы я в лагере отсутствовал (какая-то экскурсия). Кто же будет презентовать песню? Саша Орлоцки в ужасе отмахивался всеми колющими и режущими предметами, а так же руками и ногами: я песню еще не выучил – репетировать не буду. И сам же предложил выход: снять меня на камеру, поющим под гитару и показать вечером на большом экране. И вот, в час ночи по Братиславе (по Москве, соответственно, в три) мы установили камеру в столовой Лодьяра на фоне пылающего камина (артист закапризничал: «Мне нужен антураж…») и я начал говорить: «Здравствуйте! Сейчас меня в лагере нет, но мы все равно будем учить песню, которую споем вместе в финале Баярда…». Сняли. Я спокойно уехал на экскурсию, ожидая, что вечером следующего дня весь лагерь будет, встречая меня, говорить: «Ой, Ваня, мы тебя видели на экране»…. Уже внутренне удовлетворенно смирившись с положением телезвезды, я приготовился к диферамбам, но… «Привет, Ваня!», «Привет!» - и не более. Я шел по лагерю не более знаменитым, чем утром. У последней встреченной девочки я спросил: «Вы что, меня сегодня не видели?.. На экране, может быть…» – «Нет,» - честно ответила пионерка. – «Как?.. – ничего глупее спросить невозможно. – А песню вы учили?» – «Учили.»

Разочарованно-заинтригованный, я рванул к Орлоцки и Кате Тайдаковой. Оказалось, что Саша утром решил-таки «снять» с видео песню на синтезаторе, сделал простенькую аранжировку, но при последней прокрутке нечаянно видеозапись стер. И вечером все впервые репетировали песню под вольное (не очень далекое, справедливо замечу, от оригинала) клавишное исполнение Орлоцки. Зато Саша выучил. Так звездные амбиции одного субъекта были принесены в жертву общему делу!

Как-то вечером по электронной почте я получаю письмо из Вильнюса от милой девушки Эмилия Юхнеувичуйте[18], игравшей принцессу в одной из предыдущих версий Баярда. Ни одного слова не поняв, я все же предположил, что это некий стихотворный текст. Просчитав ритм, я с удивлением понял, что это «Дорога любви», переведенная на литовский[19]. В советские времена я бы мог прямо из лагеря «Союз» подавать заявление в «Союз писателей СССР» как автор, произведения которого переведены на язык народа союзной республики. Милая Эмилия, вы опоздали лет на десять! Но труд не пропал даром. Во время одной из репетиций обнаружилась группа пионеров, послушно явившаяся, но демонстративно скрестившая руки на груди и, поджав губы, не участвовавшая в общем подъеме духа. На мой вопрос, есть ли у них текст, ответа не получил. Сообразительный Палилов предположил, что столь непреклонную позицию могут занять только представители небольшого, но очень гордого государства. И оказался прав: литовцы отказались учить песню под предлогом недостаточного знания русского языка. Причем, предыдущий литовский заезд как-то по этому поводу атмосферы не возмущал.

-- Не хотите? – уточнил я.

– Нет, - кивнули те.

– Все для клиента! – и литовцы получили на руки текст на родном языке, аутентичность которого, правда, вызывала сомнения, но объединяющая идея оправдывала любой шаг.

Один из Баярдов того года «смыло» затяжным проливным дождем. Причем играло команд пятнадцать – немало. Подойдя в плаще - «каспере» к насквозь мокрому ММ, страхующему очередную команду на старте, перекрещиваю руки и сквозь шум дождя громко говорю: «Все! Пора эвакуировать! Финал дома сделаем. Будет хорошо!» Тот кивает с сомнением: но делать-то нечего. Грузимся в автобусы – короче, немцы из-под Москвы медленнее драпали. Приезжаем в лагерь: дождь льет, просвета не видно, все мокрые, как медузы. Какой, к чертям <