Глава 39. Новости, принесенные ветром

«Лев-чужеземец не назовет своего имени никому, кроме короля», — сказал его брат. И король Амалкоси подумал, вызов ли это, и отправился встретить незнакомца добрым словом, чтобы оценить его силу как противника. Но когда лев-чужеземец предстал перед королем, М’хиту, друг детства пропавшего принца, поклонился и воскликнул: «Смотрите, это Зарэй, который однажды пропал, и теперь нашелся. Посмотри, мой король, львенок вернулся львом». И когда король присмотрелся к нему и узнал своего сына, он заплакал.

ЛЬВИНАЯ САГА, РАЗДЕЛ «М», ВАРИАЦИЯ 5

Рафики внимательно осмотрел глаз Крулла и улыбнулся.

— Вот и все. Лечения больше не требуется.

— Нет, не говори этого, — Крулл коснулся лапой его щеки. — Никому не говори, что я здоров. Я счастлив, когда мы беседуем. Ты относишься ко мне как к брату, а не как к рабу.

— У меня нет раба — только слуга. Все живые существа подвластны Айхею. Но мне тоже нравятся эти беседы. Только благодаря твоему обществу я все еще в здравом уме. Я думал, что мне нравится жить одному, но сейчас я чувствую себя сусликом, который не может выбраться на поверхность. Я задыхаюсь под землей. Ты мой единственный луч света.

— Я польщен.

Рафики показал ему рисунок гиены на стене.

— Это ты.

— Но это же твоя стена для молитв.

— Да. Это молитва за тебя. Мне больно, когда я думаю о том, как поранил твою лапу.

— Я рад, что так вышло. Это была, как ты говоришь, кровь милосердия, так что больше не беспокойся об этом.

Крулл еще раз посмотрел на рисунок, затем ушел. Важно было не дать остальным заподозрить их дружбу. Слух может дойти до Шрама, и тогда их обоих незамедлительно постигнет смерть.

Вдали от Земель Прайда Симба выслеживал бонго — редкая удача. Эти антилопы очень осторожны, и не зря: большинство львов их сильно любят. Из-за мяса. Поскольку бонго обитают в лесах, то в основном боятся леопардов, которые несут смерть сверху. Этот бонго увидел Пумбу и не без основания подумал, что шелест позади него должен быть вызван другим бородавочником. Ничего подобного.

В три молниеносных прыжка Симба оказался на бонго и нанес смертельный укус в горло. Пумба и Тимон с ужасом наблюдали за этим зрелищем смерти.

— Разве ты не рад, что он на нашей стороне? — сказал сурикат. — Ох! Плотоядные!

Конечно, его мнение изменилось, когда Симба предложил поесть вместе с ним. Пумба не ел много мяса, поскольку был в основном вегетарианцем. Но это мясо было свежее, нежели обычно достававшаяся ему падаль. С другой стороны Тимон не имел ничего против того, чтобы хорошо поесть.

Они провели несколько часов за едой, и ее оставалось еще на несколько дней вперед. Когда они наелись, их стало клонить ко сну, особенно Симбу. Он вычистил морду и улегся вместе с друзьями на небольшой полянке. Симба удовлетворённо улыбнулся, затем вдруг довольно бестактно рыгнул.

— Ух ты! — воскликнул Тимон. — Неплохо, Симба.

— Спасибо. Как я объелся.

— Я тоже, — сказал Пумба. — Я нажрался, как свинья.

— Пумба, ты и есть свинья.

— Ой. Точно.

Пумба разглядывал ночное небо. Часто, еще маленьким, он пытался сосчитать звезды, но так как был не слишком образованным, далеко не продвинулся.

— Тимон?

— Да?

— Как ты думаешь, что это за мерцающие точки, там, наверху?

— Пумба, я не думаю — я знаю.

— Правда? И что же это?

— Это светлячки. Светлячки, которые, э-э, прилипли к этой большой темно-синей штуковине.

— Вот оно что. А я думал, что это шары раскаленного газа в миллионах миль от нас.

— Пумба, у тебя везде сплошные газы.

Бородавочнику хотелось получить более содержательный ответ.

— Симба, а как ты думаешь?

— Ну, я не знаю.

— Да ладно тебе. Скажи уж, скажи, ну скажи… ну же, Симба, мы же сказали… Пожалуйста!

Симба был в замешательстве.

— Ну, кое-кто мне однажды сказал, что великие короли прошлого смотрят на нас с этих звезд.

Пумба вздохнул.

— Правда?

Тимон был удивлен ответом, чего Симба и боялся.

— Ты хочешь сказать, что коронованные мертвецы следят за нами?

Он рассмеялся, и Симбе тоже пришлось усмехнуться в ответ.

— Кто это тебе так голову морочил? Это выдумка болвана!

— Глупо, правда?

— Ты меня просто убиваешь!

Глаза Симбы что-то искали в небе. Он словно чувствовал отца собой рядом с собой, лишь не мог учуять его запах. Это было похоже на тот момент, когда они сидели на Скале Прайда, встречая рассвет. Внезапно перед его глазами встало растоптанное тело, чья безжизненная лапа в последний раз обняла его. От страшных воспоминаний у него перехватило дыхание, и, прежде чем из него вырвался полный горечи рык, он встал и подошел к обрыву.

Он смотрел на звезды, искал знак надежды, но не находил его.

— Ты сказал, что всегда будешь со мной, но тебя нет. Тебя нет!

От отчаяния он как подкошенный упал на землю, взметнув облако травинок и лепестков. Ветер подхватил их и понес прочь.

Рафики уже собирался приняться за свой скудный ужин, когда его обдало прохладным ветром. Он дул не с той стороны, как обычно в это время суток. Самое удивительное, он принес лепестки цветов растений, которые здесь не росли. Рафики поймал их. От чего-то у него в пальцах закололо. Он просеял лепестки сквозь пальцы в черепаший панцирь и стал размешивать. Они приняли форму, значение которой мог определить только астролог, вроде него. Созвездие Амалкоси, где ярко сверкала звезда Муфасы. Он еще раз размешал, но они снова приняли форму Амалкоси. Желая узнать значение, он начал мешать в обратную сторону. Они приняли форму созвездия, которое он легко распознал. М’хиту.

Благоговея, он прошептал слова старой истории: «Посмотри мой король, львенок вернулся львом». Он повернулся и посмотрел на рисунок Симбы. Он протянул к нему руку и прикоснулся кончиками пальцев; их начало покалывать, и его рука задрожала.

— Симба?! Он… он жив? Он жив!!! — Рафики радостно засмеялся. — Время пришло!

Стараясь справиться с дрожащими руками, он взял красную охру и торопливо намазал на рисунке гриву.

— Крулл, быстрее сюда!

Гиен прибежал через несколько секунд. Он увидел сияющее лицо Рафики и обрадовано улыбнулся.

— Да?

— Мне нужно сопровождение, — он притянул Крулла к себе и нежно похлопал по плечу. — Слушай внимательно, — прошептал он. — Пришло время увидеть тебе силу Айхею, поражающую как удар грома. Ты будешь вознагражден за твои поступки, даже совершенные против твоей воли.

— Против моей воли? — переспросил Крулл. — Старая клятва Ро’каш ничего для меня не значит. Через тебя я познал Айхею, и посвящаю ему свою жизнь. Теперь я его слуга.

Рафики сиял от радости.

— Сегодняшний день вдвойне благословенен. Они зовут тебя Круллом, что на вашем языке означает кремень, но я буду звать тебя Ухуру, что значит мир, — Рафики взял свой посох и сказал: — Нам предстоит долгий путь, мой друг. Мы вернемся не одни.

— Куда мы идем, милорд?

— Туда, откуда дует ветер, Ухуру. Мы идем к Королю!

Глава 40. План Шензи

Пару дней спустя все гиены-охранники знали о побеге Рафики. Но, беспокоясь о собственной шкуре, они ничего не сказали остальным. Не пускали никого, даже очень больных, в связи с чем усиливалось подозрение, что кто-то тайком убил мандрила и съел его. В условиях нехватки еды это выглядело правдоподобно. Сын Узури, Комби, потерялся, и в течении двух самых длинных часов в своей жизни она искала его по всем Землям Прайда, ожидая найти лишь останки своего погибшего львенка. Когда Узури нашла Комби, разрывающего термитник, она шлепнула его, затем поцеловала и заплакала.

— Ты не должен больше никуда убегать. Стало опасно.

Большинство львиц придерживалось того же мнения, и теперь стали спать чутко, обхватив своих детей лапой.

К Эланне тайно пробралась пара гиен.

— Что вы здесь делаете?

— Тс-с! — Бот’ла подошел к ней и прошептал на ухо: — Госпожа, это срочно. Но ничего не говори Королю.

— Что же такое должно случиться, о чем не следует говорить Королю?

— У меня есть жена, — сказал Бот’ла — Буду откровенным с тобой, мы любим наших жен и детей так же, как и вы. Мы тоже не бесчувственные.

— И что?

— А то… — его шепот стал еще ниже. — Ты одна любишь Шрама.

— Таку, — возмущенно сказала она.

— Тише, пожалуйста! — звук собственного голоса испугал его, и он вздрогнул. — Ты любишь его. Ты сердцем понимаешь, что больше его никто не любит.

— Это измена.

— Ладно, это измена. Прекрасно. Но даже если Така нас ничуть не волнует, так случилось, что я с моим другом относимся к тебе по-другому. Ты заботишься о нем, ну, почти как гиена. Я думаю, ты не заслуживаешь этих мучений, поэтому я скажу прямо. Если хочешь помочь своему мужу, ты меня выслушаешь.

Эланна кивнула.

— Говори свободно.

— Это не я должен говорить. Рафики, тот мандрил, которого так ненавидит Така, мне все рассказал. Это ужасно. Он поклялся защищать законного короля, сына Ахади, и он не нарушит клятву, данную своему богу. Он трепещет от ужаса перед катастрофой, надвигающейся на Земли Прайда, но никто его не слушает. Произойдет ужасное, но этого легко избежать, если тот, кто может повлиять на короля, будет действовать быстро.

— Что именно произойдет?

— Я поклялся не говорить о том, что видел, — сказал Бот’ла. — Произнеся эти слова, уже можно навлечь несчастье. Рафики сделал многое, чтобы победить зло, которое он освободил. Ты должна стать голосом разума. Ты должна повлиять на своего мужа.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да. Если все будет продолжаться по-прежнему, мы все умрем. Земля больна. Воды нет. Но хуже того безумие и отчаяние. Я не хочу умирать, Эланна. Я не хочу, чтобы умерла моя семья. И я чувствую, что не хочу твоей смерти.

Эланна помолчала секунду.

— Как я выберусь отсюда?

— Мы уже об этом побеспокоились. Следуй за нами, и мы проведем тебя к нему.

Она кивнула.

— Ты прав, — она заплакала. — Я думала, у нас нет друзей, но ты добр, Бот’ла. Я вижу милосердие бога в тебе, так как я знаю, бог должен быть.

Бот’ла вздрогнул, словно острый шип пронзил его сердце, но он быстро скрыл свои чувства. Не произнося ни слова, он вывел ее из пещеры и с крайней осторожностью повел вниз. Обойдя кругом пруд и кусты эвфорбии, они вошли в высокую траву, и пошли прочь от Скалы Прайда.

Эланна не знала, что Рафики давно ушел на поиски Симбы. Все, что она знала, — это то, что добрые души скрываются под разными шкурами. Так или иначе, эти гиены будут сидеть где-нибудь недалеко от великих королей прошлого.

Она не обеспокоилась, когда вместо двух гиен ее небольшой охраны стало четыре. Но она не знала, радоваться или бояться, когда присоединились еще двое, и внезапно их стало шестеро. У нее не могло быть так много друзей, что говорить о Таке.

За южным холмом к ним присоединилось еще четверо гиен. Тогда у нее екнуло сердце. Ее уводили не к баобабу, и совсем не для того, чтобы спрятать от бдительного мужа. Они повернули по направлению к пустынным землям, куда бедные Ахади и Акаси ушли вместе встретить Бога. Сейчас она умрет вдали от семьи и друзей.

— Прости меня, Айхею. Прости за то, что я любила его, но — о боги! — как я его любила. Благослови моего бедного мужа и утешь его в час печали.

Подошла одна из гиен.

— Тс-с! Попытайся хотя бы умереть с достоинством.

— Мое достоинство перед богами чисто. Побеспокойся о своем — ты привел десять охотников, чтобы убить одну львицу.

— Молчать! — скомандовал Бот’ла. И добавил с некоторым сожалением: — Я от этого не в восторге. Мы всего лишь пытаемся спасти себя и свои семьи. Ты можешь нас понять.

Со Скалы Прайда донесся жуткий вопль. Бот’ла оглянулся. Скала была объята пламенем. Львы рычали, и гиены вопили от боли и ярости.

— Война началась! — он посмотрел на Эланну, на мгновенье задумался и наконец сказал: — Теперь эта земля наша. Убирайся.

Эланна поспешила прочь от гиен. Охранники бросились назад к Скале Прайда, чтобы вступить в последнюю битву.

— Смерть или слава, парни! Покончим со львами!

Глава 41. Опять этот кошмар

В кульминации битвы за Скалу Прайда Така получил такой удар от Симбы, что был сброшен со скалы. Раненый, он упал к ее основанию, но был еще жив.

Там его ждали Шензи, Банзай и Эд. Они выглядели очень недовольными. Така попытался двинуться, но одна из его лап была сломана, как и его ребра.

— А-а-а, мои друзья.

— Друзья? — усмехнулась Шензи. — А я думала, он сказал, что мы враги!

— Ага, я тоже это слышал, — сказал Банзай. — Эд?

Эд засмеялся.

Така задрожал.

— Нет. Я-я-я все объясню. Нет. Вы не поняли. Нет! Я не это имел в виду… Нет. Нет! Извините, что назвал вас… Нет! Нет!

Они окружили его.

— О боги! О боги, это сон! Разбуди меня, Эланна! Опять этот кошмар!

— Разбуди меня, Эланна! — усмехнулась Шензи. — Опять этот кошмар!

Шрам замер в оцепенении, не в силах сопротивляться. Челюсти Шензи сомкнулись на его горле, выпустив из него дух. Он бился лишь секунду, затем вздрогнул, и вяло упал, едва не накрыв ее своим телом.

— Ну что за…

Шензи в изумлении выпустила его. Она укусила его за нос, но его лицо оставалось неподвижным.

— Только представь, ты испугала его до смерти, — сказал Банзай.

— Странно. Но давай убедимся.

Одним мощным рывком она вспорола ему брюхо, открывая все его внутренности.

— Он никуда не уйдет. Как он похож на гну изнутри.

— Смотри-ка, — сказал Банзай. — Теперь он точно показал свою натуру!

— Эй, да изнутри он почти такой же мерзкий, как и снаружи, — сказала Шензи. На ее лице появилась злобная улыбочка. — Знаете, поговаривали, что в нем жил маленький испуганный львенок. Может, мы найдем его, растащив труп по кусочкам.

— Хочешь сказать, у него был огонь в глазах?

Шензи просто заржала.

— О боги, ну ты выразился! Шрам, беременный!

Внезапно их веселью помешала Сараби.

— Убирайтесь!

— Чего?! — Шензи оскалилась на нее.

— Убирайтесь, сейчас же!

Шензи ответила:

— Я тебе прямо скажу. Думаешь, что сможешь справиться с нами тремя? Мы уже убили одного льва.

— Одного из вас я точно убью, — она обвела их взглядом. — Кто хочет им быть?

Гиены нервно переглянулись.

— Думаю, нам лучше уйти, — сказал Банзай. — Ну, все веселье испортила.

— Точно. Да кому он нужен, — сказала Шензи. — Пусть она съест его. Наверняка у него мясо испорченное.

Они повернулись и рысцой побежали подальше от этого места.

Несколько капель дождя упало на сухую дымящуюся равнину. За этими первыми дарами исцеляющей влаги последовали тысячи и тысячи других, больше чем звезд на холодном осеннем небе. Очищающий ливень тушил горящую траву, смешивая пепел с землей и даруя новую жизнь высыхающим рекам и прудам.

На вершине Скалы Прайда Симба смотрел в лицо Бога и наслаждался промочившим его насквозь даром. Он глубоко вдохнул и зарычал. Его мягкий голос отражался эхом от холмов и камней. Он пронесся по посвежевшим равнинам до могучих лесов. Львицы подхватили его, разнося весть надежды. Помазанник Муфасы стал королем — да здравствует король! Молчала только Сараби. Она смотрела на оскверненные останки своей первой любви, впервые спящей безмятежно.

— Зачем ты убил Муффи? Ты когда-то любил меня. Ты любил меня, но потом разрушил всю мою жизнь, — она погладила его гриву. — Сейчас я смотрю на тебя, и все равно чувствую жалость. Будь ты проклят! Даже после смерти ты причиняешь мне боль!

Из дождя вышла Фабана. Она села рядом с Сараби и запричитала.

— Мой сын, мой сын! Сараби, это ты убила моего сына?

— Это Шензи.

Фабана опустила голову и застонала.

— О боги, она не принесла мне ничего, кроме несчастья. Совсем как ее отец, даже хуже, — она погладила Таку по окровавленной гриве. — Така был единственным, кто по-настоящему любил меня. Он действительно любил меня, каков бы он ни был. Он любил меня, — она поцеловала его и сквозь слезы произнесла: — Мейму кофаса, Така. Ро’каш нэй набу. Ро’каш нэй набу!

Фабана: Недолог был отдых, нелегок был путь,
Тяжелое бремя, и пища скудна,
Жестоких ты мук испытал несть числа.
Прощай, мой любимый, теперь навсегда.

Прислушайся, бьется как сердце мое,
Мы вместе, где бы ты ни был сейчас;
И стоит мне вспомнить, как любил ты меня,
Почувствуешь это всем сердцем тотчас.

Сараби: Пусть всю нашу жизнь и терпели мы боль,
Но память добро будет верно хранить;
Тебя нет в живых, но ты жив в моем сердце,
У смерти нет силы, чтоб нас разлучить.

Прислушайся, бьется как сердце мое,
Мы вместе, где бы ты ни был сейчас;
И стоит мне вспомнить, как любила тебя,
Почувствую это всем сердцем тотчас.

Сараби лапой притянула Фабану к себе, и они обе заплакали над его телом.

Глава 42. Инкоси ака Инкоси

Запах Таки еще оставался в пещере, которая некогда была его домом. Как ни неприятен был этот запах для Симбы, он не мог оставить Налу под проливным дождем. В той самой пещере, где был рожден, он дал Нале клятву любви и сделал ее своей королевой. Рафики объяснил Тимону и Пумбе, что пещера слишком тесна для посетителей.

— Не беспокойтесь, от дождя вы станете только свежее и чище.

— Единственный, кто здесь свеж, так это Симба, — сказал Тимон в вялой попытке пошутить. Он потупил глаза и вышел под дождь. — Ну, Пумба, пошли.

Но пока медовый месяц не предвиделся. Привлеченные вестью о триумфе Симбы, немногие оставшиеся обитатели Земель Прайда подходили один за другим. Инкоси народа зебр первым пришел посмотреть на нового короля и низко поклонился.

— Кимоки, Ваше Величество, по велению Айхею инкоси зэйбра’ха. Я готов служить вам.

Па’хал, инкоси антилоп гну, подошел следующим.

— Я молю богов о том, чтобы вы не ненавидели наш народ.

Он поклонился так низко, что коснулся лбом земли.

— Встань, э-э… — Зазу прошептал что-то Симбе на ухо и тот продолжил: — Встань, Па’хал, и не бойся этого.

Пришли лидеры всех видов антилоп, а также Джабвил от жирафов и Бога Квиту от слонов. То были инкоси, лидеры, которые пришли с уверенностью, что их не убьют как добычу, пока они представляют свой народ. Обязанностью Симбы было узнать всех этих вымокших созданийпри встрече, правда, основное внимание на это обращали львицы.

Король Лев по обычаю не вмешивался во внутренние дела своих подданных. Он имел дело только с другими львами, и только когда считал это необходимым. Но Симба показал, что может действовать с позиции силы, когда гиена Ухуру предстал перед ним.

— Ты тот, кого мы признаем инкоси.

Этими словами Симба навязал гиенам свою волю. У гиен к инкоси обращались ро’мок (великий лидер). Так как гиены считали себя независимыми от короля, а ро’мок обладающим высшей властью практически во всем, то они были взбешены подобным вмешательством в их внутренние дела. Хотя Шензи могла попытаться продолжать удерживать гиен железной хваткой, она больше не могла представлять их перед Королем Львом. Будет тяжело заставить гиен признать Ухуру как ро’мок, поскольку их положение было хуже, чем обычно.

Симба считал, что успешно повёл дела с гиенами. Наконец, когда луна стояла уже высоко, и последний Инкоси отдал дань уважения, Симба остался наедине с Налой. Он сидел у входа, задумчиво наблюдая за дождем.

Нала уткнулась в него и нежно ущипнула за ухо.

— В чем дело, дорогой? Ты стесняешься?

— Что? — он посмотрел на нее. — А. — он поцеловал ее теплым розовым языком. — Я король, Нала. Я все время мечтал об этом, когда был львенком. Теперь это пугает меня. Надо так много сделать, а я так плохо подготовлен.

— У тебя есть друзья, — промурлыкала Нала. — Друзья, которые заботятся о тебе.

— Да, ты права…. — Он окинул взглядом бесплодный ландшафт. — Мне остается только сделать все, что в моих силах. Когда я предстану перед Айхею, он будет знать, что я старался.

— Ты станешь хорошим королем. А теперь, почему бы тебе не пойти спать, дорогой? Я буду здесь, когда ты проснешься.

— Будешь здесь, когда я проснусь? — Симба посмотрел в ее глубокие как воды Танганьики глаза. — Ты будешь первое, что я увижу, когда открою глаза, — он страстно потерся об нее и коснулся лапой ее левого плеча. — Королем я буду завтра. Этой ночью я лев.