Глава 53. Шутка-то над тобой

Миша зачарованно смотрела на маленьких еще слепых львят, шевелящихся у живота матери.

— Они такие крошечные, — прошептала она.

Малэйка нежно улыбнулась ей. Ее родовые муки были не напрасны: три здоровых львенка у ее живота сосали молоко, их глаза были плотно закрыты от мира.

— Насколько я помню, ты была еще меньше.

— Правда?

Танаби сидел у входа в пещеру Малэйки и возбужденно ерзал.

— Ну же, Миша, пошли! Того с Комби ждут нас.

— Тс-с! — Миша строго поглядела на него. — Ты испугаешь малышей!

Танаби разочарованно закатил глаза.

— Да ну! Пошли, Миша. Ну, пожалуйста.

Она мотнула головой.

— Нет. Я хочу остаться и помочь Малэйке, — она восхищенно посмотрела на львицу. — Она покажет мне, как правильно заботиться о львятах.

Ее друг с досадой покачал головой.

— Сюсюканье. Ну и прекрасно! Сиди здесь и смотри за своими львятами! А я пошел веселиться, — он повернулся и убежал, обиженно надув губы.

Малэйка проводила его хмурым взглядом.

— Радость моя, тебе не обязательно здесь сидеть. Иди, поиграй с друзьями, я сама справлюсь.

Миша замотала головой.

— Нет. Я правда хочу помочь, Малэйка. Пожалуйста, позволь мне остаться, — она посмотрела через плечо на исчезающего из виду Танаби. — Все, что он хочет, так это поиграть с Того и Комби.

Танаби злобно ударил лапой по подвернувшемуся булыжнику. Он долго ждал этого дня и собирался показать Мише отличную шутку, которую Того и Комби собирались разыграть над Узури. А теперь… он подавленно вздохнул. Поначалу шутка казалась веселой, но теперь она выглядела плоской.

— Чтоб все провалилось, — сказал он раздраженно. — Над Узури и прикалываться-то не интересно.

Он уже начал поворачиваться, собираясь пойти в главную пещеру подремать, когда что-то упало на него, сбив с ног и прижав к земле. Открыв от изумления рот, он поднялся и увидел Того, смотрящего на него отчасти весело, отчасти пренебрежительно

— Ай-ай-ай, — печально фыркнул Того. — Малыш опять попался.

Комби выбежал из-за камня, давясь от хохота.

— Сосунок! Сколько раз тебя нужно сбить с ног, чтобы ты поумнел?

— Зат-ткнись! — рявкнул Танаби, поразив их обоих. — Почему вы всегда на меня набрасываетесь? Вы же знаете, как я это ненавижу!

— Ну, успокойся, ладно? — Комби с интересом посмотрел на него. — Из-за чего у тебя сегодня шерсть дыбом?

— Из-за Миши, — Танаби смущенно отвел глаза в сторону. — Она не придет посмотреть на нашу шутку.

Того широко раскрыл глаза.

— Имеешь в виду ту, что мы собирались разыграть над мамой?! — он яростно замотал головой. — Ну нет, от такого мы не можем отказаться. Это лучшее из того, что мы когда-либо придумывали! — он обеспокоено посмотрел на Комби. — Пошли, Танаби, нам надо ее разыграть!

Танаби смотрел в землю.

— Не-а. Не хочется. Идите без меня, парни.

Комби замотал головой.

— Мы не можем, ты забыл? Ты должен отвлечь маму, поэтому мы тебя и позвали. Ты должен пойти.

— Почему бы вам не взять Хабу? Во всяком случае, он потише меня.

— Этого зануду? — Того насмешливо фыркнул. — С ним скучно. Ну же, Танаби, пошли.

— Он не зануда, птичьи мозги, — резко сказал Танаби. — Он просто не любит так прикалываться, вот и все, — принц встал, резко отряхнулся, и собрался уходить. — Извините.

— Погоди минутку. — Комби наморщил лицо от раздумья, что за ним не так часто можно было увидеть. — Если бы Миша пришла, ты пошел бы с нами?

Танаби недоверчиво посмотрел на него.

— Ну да, наверное. Но она помогает Малэйке нянчить ее львят. Я уже пытался с ней поговорить, она не уйдет.

Комби улыбнулся ему.

— Нет проблем! Мы просто сделаем так, что Малэйка сама заставит Мишу уйти, тогда она сама пойдет с нами!

Танаби закатил глаза и фыркнул.

— О, блестяще. И как, скажи, пожалуйста, мы убедим ее это сделать?

— Просто. Попросить ее.

Молодой принц покатился со смеху на спину.

— Весело, весело, нечего сказать. Это надо же было такое придумать! Ты пойдешь к Малэйке и скажешь: «Послушай, мы очень хотим, чтобы Миша пошла поиграть с нами, не будете ли вы так любезны сказать ей, чтобы она убиралась?»

Улыбка Комби превратилась в кровожадную хищную ухмылку.

— Не-а. Ты пойдешь.

 

— Давай проясним ситуацию. Ты хочешь, чтобы я сказала девочке, что не хочу, чтобы она мне помогала? Нелепо. — Малэйка покачала головой. — Она для меня бесценна. Кроме того, я не могу этого сделать, это разобьет ее сердце.

— Ну пожалуйста, — лицо Танаби приняло самое несчастное выражение, на которое он был способен. — Без Миши скучно играть в салки, тетя Малэйка.

Малэйка приподняла бровь.

— Ты собираешься пойти поиграть с Мишей в салки с этими двумя? Так?

— Честно в салки! Никакого обмана, — Танаби и сам был уверен в этом: их роль в проделке с Узури включала в себя ее отвлечение игрой в салки, так что формально он не лгал. Ну, почти.

Малэйка минуту-две обдумывала вопрос и, наконец, приняла решение.

— Что ж, хорошо. Я отправлю ее играть с вами.

— Ура! — Танаби поцеловал ее в щеку. — Спасибо, Малэйка! — он вприпрыжку убежал, жаждя сообщить друзьям хорошие новости. Львица провожала его взглядом с едва заметной улыбкой на лице. — Миша, дорогая, ты это слышала?

— Ага, — львенок выпрыгнул из-за спины львицы. — Я не хочу играть с Того и Комби — они всегда замышляют какую-нибудь гадость! Танаби всегда так хорошо относится к Хабусу и ко мне; не понимаю, почему он водится с этой парочкой.

Львица задумчиво посмотрела на нее.

— Знаешь, у меня есть идея, которая может решить все наши проблемы.

— Правда? — Миша в некотором недоумении посмотрела на нее. — Какая?

Малэйка засмеялась.

— Дадим им попробовать их же лекарство, Миша, — она наклонилась к уху львенка и зашептала.

Несколько минут спустя, Танаби смотрел на свою подругу с явным потрясением.

— Что она сказала?!

Миша безудержно разревелась.

— М-Малэйка с-сказала, что я уделяла малышам слишком мало в-внимания, что я постоянно уб-бегала, чтобы играть с вами, вместо того, чтобы смотреть за ними, — Миша упала на землю и обхватила голову лапами. — О-она сказала, что я их больше не увижу… — ее голос превратился в рыдания.

Того посмотрел на Комби и сгримасничал.

— Упс.

Танаби обеспокоено потрепал Мишу за щеку.

— Миша, ну, успокойся. Я уверен, она позволит тебе увидеть их снова. Она просто рассердилась, вот и все.

— Но я ничего не сделала! — гневно закричала Миша. — Я смотрела за ними очень внимательно. Я делала все, как она скажет, Танаби, что я сделала не так? — она уткнулась в его грудь. Слезы пропитали его мех.

— Ну же… — Танаби злобно посмотрел на братьев, ожидая поддержки, но они нашли что-то интересное в пальцах своих лап и внимательно их изучали, избегая его взгляда. Он повернулся к Мише и успокаивающе потерся о ее щеку. — Ну, раз ты не ухаживаешь за детьми, хочешь посмотреть на нашу шутку? — он неуверенно улыбнулся. — Может, это тебя развеселит.

— Да провались ты вместе со своей шуткой! Тебе все равно, ведь так? — Глаза Миши загорелись гневом. — Что скажет мама, когда Малэйка расскажет ей, что я не могу даже присматривать за новорожденными? Я никчемная! — она отступила назад, слезы текли по ее лицу. — Я думала, ты мне друг, Танаби. Похоже, я ошибалась. — Миша повернулась и пошла прочь.

Танаби стоял как вкопанный, не в силах вымолвить ни слова, когда к нему подошел Того. Старший львенок подтолкнул его локтем и фыркнул.

— Да, парень, шуток она не понимает.

Жилы проступили на шее Танаби, и он резко повернулся к Того.

— Прочь от меня, — холодно процедил он. Того отступил назад, и Танаби бросился вдогонку за Мишей.

— Миша!

Он обежал обнажение гранита и едва не столкнулся с ней.

— Миша, подожди.

Она остановилась, но не повернулась.

— Чего ты хочешь?

Он обежал вокруг нее и встал лицом к лицу.

— Я… я должен сказать тебе кое-что, — он опустил взгляд, не осмеливаясь смотреть ей прямо в глаза. — Это… это моя вина, что Малэйка прогнала тебя

— А? — Миша приподняла бровь. — Ты о чем?

Его правое ухо начало нервно подергиваться.

— Я попросил Малэйку сделать так, чтобы ты пошла поиграть с нами, — тихо сказал он. — Я не знал, что она выкинет что-то подобное. Я думал, она просто, ну, знаешь, отпустит тебя на пару часов, или вроде того, — наконец, он поднял глаза и жалобно взглянул на нее. — Ты не никчемная, Миша, это я никчемный. Я не должен был пытаться заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Ты мой самый-самый лучший друг в мире, и я просто хотел провести время с тобой, вот и все, — его глаза стали влажными, и он утер нос лапой, всхлипнув. — Прости меня, Миша. Пожалуйста, не ненавидь меня.

Миша молча смотрела на его печальное лицо. Внезапно она улыбнулась, и прыгнула на него. Застигнутый врасплох, испуганный Танаби опять упал, громко ухнув, когда его ушибленная спина вновь повстречалась с твердым камнем.

— Глупый, должно быть, твоя голова набита сухой травой, — она весело засмеялась. — Конечно же, я не ненавижу тебя! Малэйка не выгоняла меня, мы это спланировали!

Танаби уставился на нее.

— Ч-что? Она знала?! — он нервно засмеялся. — Так ты провела меня, Миша, — внезапно он нахмурился. — Это грязная шутка!

— Как и та, что ты готовил для меня, юный принц, — Танаби сжался, услышав знакомый голос. Задрав голову, он увидел перевернутую Узури, беззаботно идущую к нему. Ее сорванцы покорно следовали за ней. Она остановилась, и ее огромная фигура нависла над ним. Танаби был совершенно ошеломлен, увидев милую улыбку на обычно строгом лице Узури. — Между прочим, это не сработало бы, Танаби. Я — старшая охотница, помнишь? Я за милю могу заметить атакующее построение, особенно, если сама его придумала, — она пренебрежительно засмеялась над своими детьми. — Нет, правда, дети, вам надо научиться придумывать собственные схемы атаки, — львица, смеясь, ушла, Того и Комби неохотно последовали за ней.

Миша положила лапу под подбородок Танаби и аккуратно закрыла ему рот.

— Мухи залетят, — тихо рассмеявшись, она потерлась о его бок. — Ты это серьезно, что хочешь провести время со мной?

— Конечно.

Она улыбнулась — он попал прямо в ее сети.

— Великолепно. Пошли. Я покажу тебе, как быть няней.

Глава 54. Яркий момент

Весенние дожди принесли на земли долины изобилие растительности; цветы ослепляли буйством красок двух годовалых львят, с веселым смехом носивщихся в аромате растений.

Укрывшись в зарослях диких желтых цветов, Танаби улыбнулся Мише, резво размахивая хвостом. Хихикнув, она поддалась, шагая с важным видом среди зелени, будто его не было рядом. Он выпрыгнул из укрытия и поймал ее, так что они оба покатились по пологому склону холма.

Танаби выпустил ее из лап, перелетел через подругу и упал на землю. Он встал, смеясь, но тут же замер, услышав, как Миша вскрикнула. Танаби посмотрел в ее сторону и увидел, как она появилась из плотных зарослей ежевики, неустойчиво передвигаясь на трех лапах.

— Что случилось?

Она осторожно потрясла лапой и посмотрела на него, в глазу блеснула слезинка.

— Танаби, мне больно вставать на эту лапу!

— Дай посмотрю, — у него живот свело, пока он подбегал к ней. Его мать подвернула ногу несколько месяцев назад, и даже с помощью Рафики она только сейчас полностью поправилась. Если у Миши то же самое, или еще хуже, перелом… Он вздохнул от облегчения, когда увидел, в чем проблема. — Это всего лишь заноза, Миша. Ничего страшного.

Она обеспокоено посмотрела на него.

— Ты можешь ее вытащить?

— Ага. Замри, — раздвинув носом шерсть, он аккуратно подцепил занозу зубами и, осторожно потянув, вытащил ее.

Миша взвизгнула от боли, а затем успокоилась.

— Спасибо, Танаби.

Он улыбнулся в ответ.

— Всегда пожалуйста, — он начал нежно, успокаивающе вылизывать ее пораненную лапу, рассеянно замечая, как она выросла за последнее время. Ее лапы, о которых она только и беспокоилась, на ее счастье довольно сильно вытянулись, теперь соревнуясь в красоте даже с лапами старшей Лисани.

Миша сидела и молча наслаждалась тем, как Танаби очищал рану на ее лапе. Закончив, он поднял голову и улыбнулся ей.

— Уже лучше.

Она почувствовала прилив теплоты по отношению к своему другу. Танаби всегда был такой милый. Он никогда не играл грубо, как другие львята, а если у него было что-нибудь вкусненькое, он всегда был рад поделиться. Неожиданно для себя Миша наклонилась и поцеловала его в щеку. Танаби замер на мгновение, а затем улыбнулся.

— А вот тебе! — сказал он и поцеловал ее. Но не закончил поцелуй немедленно. Наоборот, он, балансируя на трех лапах, приковал к ней свой взгляд. — М-миша? — пробормотал он. — Я, э-э…

Она красиво засмеялась и толкнула его лапой, свалив на землю.

— Догоняй!

— Ах так?! — улыбнувшись, Танаби вскочил на ноги и бросился в погоню. Он гонялся за ней по всей саванне, а она, заливаясь смехом, виляла среди кустарника, позволяя приближаться ему почти вплотную, но оставаясь вне досягаемости. Они уже приближались к Скале Прайда, когда Танаби, наконец, поймал ее, изящно перехватив посреди прыжка, и они повалились в траву. Львята остановились перевести дыхание, тихо хихикая.

Танаби снова смотрел на Мишу, не в силах отвести от нее глаз. Когда она посмотрела на него и улыбнулась, солнце выглянуло из-за облака, и его яркий свет, отразившись от ее шерсти, окружил ее золотистым нимбом. У него перехватило дыхание, и он не смог вымолвить ни слова.

Миша в недоумении моргнула.

— Танаби? Что с тобой?

Он нервно прочистил горло.

— А, ничего. Пойдем домой?

Она кивнула. Они медленно пошли к Скале, наслаждаясь теплом солнечного света и приятным ветерком, ерошившим их шерсть и порождающим волны на покрывающем землю зеленом травяном ковре.

Миша с удовольствием опустила голову на плечо Танаби, и неожиданно заметила, что шерсть его стала гуще; еще месяц назад этого не было. «Круто, — подумала она. — Интересно, как Танаби будет выглядеть с гривой?» Она попыталась представить шею своего лучшего друга, окруженную воротником гривы, как у Симбы, и тихонько хихикнула.

По пути они случайно встретили Узури. Заметив их, она усмехнулась.

— А, влюбленная парочка опять прогуливалась?

Миша прижала уши от смущения, а у Танаби на спине встала шерсть.

— Ну да… ну, то есть, нет! Мы прогуливались, но мы не…

Львица игриво шлепнула его хвостом, когда проходила мимо.

— Ну да. Я так и думала, — она улыбнулась и покачала головой. — Я всегда знала, что вы созданы друг для друга.

Танаби сжался от полного смущения.

— Узури!

Она тихо засмеялась и потерлась об него мордой.

— Я просто поддразниваю, мой мальчик. А теперь идите играйте. — Львица пошла по своим делам, все еще усмехаясь про себя.

Миша начала застенчиво вылизывать себя.

— Я, э, лучше пойду домой. Я обещала Малэйке посидеть с детьми, пока она будет на охоте.

— Хорошо.

Танаби задумчиво смотрел ей вслед. Внезапно он повернулся и рысцой взбежал вверх по склону к выступу Скалы Прайда. Увидев своего отца, он медленно пошел к нему, не зная, с чего начать.

Симба принимал отчет Зазу, когда заметил своего сына, тихо сидевшего позади него. Прервав Зазу, он с любопытством посмотрел на львенка.

— В чем дело, Танаби?

Львенок беспокойно ерзал.

— Э-э, пап, можно мне секундочку поговорить с тобой наедине?

Симба приподнял бровь.

— О чем? Сейчас я принимаю доклад. Это очень важно?

— Ну-у, пожалуй, — он смущенно дернул хвостом. — Это о… ну, моем друге.

Симба нахмурился.

— О ком. У кого-то проблемы? — он строго посмотрел на сына. — Вы опять шутили над Узури?

Танаби недовольно вздохнул.

— Нет, о Мише.

Симба губами изобразил «О-о» и повернулся к Зазу. Птица-носорог понимающе улыбнулся и прокашлялся.

— Что ж, на этом, Ваше Величество, можно считать мой отчет оконченным. Я вернусь позднее и поставлю вас в известность, если еще что-нибудь случится.

— Хорошо, Зазу. Спасибо. — Взмахнув крыльями, Зазу улетел, и Симба повернулся к сыну. — Ну, Танаби? Что у тебя на уме?

Танаби тревожно наморщил лоб.

— Пап, я не могу выбросить ее из головы! — беспомощно пробормотал он. — Я чувствую себя так странно. Я хочу играть с Хабу и остальными парнями, но я хочу играть и с Мишей и не хочу, чтобы они шли с нами. В конце концов, она мой лучший друг, но… — он замолчал, не зная как продолжить.

Симба поднял ухо.

— Но… что?

Львенок смущенно смотрел в землю.

— Я подумал, что она сегодня мило выглядит, и я… я поцеловал ее.

Отец усмехнулся.

— Она и правда милая. Ну и как, это было весело?

— Что было весело?

— Целовать ее.

— Ну, не весело. Скорее… мне понравилось. Хотя не сказать, что это было весело.

Симба прижал львенка к себе.

— Сынок, знаешь ты это, или нет, но ты растешь. Нет ничего плохого в твоем желании проводить время наедине с Мишей, если это то, чего ты хочешь, — он встал, потянулся и начал подниматься по извилистой тропинке, ведущей на вершину Скалы. Танаби неторопливо пошел за ним, продолжая слушать. — Танаби, возможно, тебе это трудно понять, но в твоем возрасте это совершенно нормально хотеть быть с девочкой, — Симба улыбнулся. — Я помню время, когда я думал, что девочки существуют для того, чтобы мне было над кем шутить.

— Правда?

Симба кивнул.

— Знаешь какие-нибудь хорошие приколы?

— Нет такого понятия как «хороший» прикол. По крайней мере, когда ты будешь в моем возрасте. Я люблю шутки, когда все весело хохочут и никому не обидно.

— А. Ну да.

Поднявшись наверх, два льва подошли к краю и сели.

— Это только начало, мой сын. Чудеса происходят в тебе каждый день, и саму жизнь нужно принимать как чудо, столь она удивительна. В свое время эти изменения пугали меня. У меня не было никого, с кем я мог бы поговорить об этом, и я хочу, чтобы ты помнил, для тебя я не только отец…

— А еще и король.

— Нет… То есть да, но я хочу сказать, что я для тебя еще друг.

Симба нежно уткнулся носом в него, пока они вместе смотрели на Земли Прайда.

— Сынок, знаешь день, когда ты станешь львом?

— Когда я пройду посвящение?

— В глазах Прайда, да. Но во всей твоей жизни не будет такого дня, когда ты проснешься совершенно другим львом. Посвящение можно провести на неделю позже для удобства, можно и на пару дней раньше. Это просто церемония. — Симба задумался. — Нет, не просто церемония — она очень важна — но все равно в самом моменте ее проведении, нет ничего священного, поскольку взросление — процесс, а не событие, — он похлопал Танаби по плечу. — Сынок, сейчас ты в том возрасте, когда с каждым днем ты все меньше ребенок и все больше взрослый. Это приводит к некоторым сбивающим с толку чувствам. Как, например, когда ты поцеловал Мишу. Я часто целую твою маму. Иногда это также как ты целуешь меня. Но когда ты станешь взрослым, как я, появятся другие моменты — особые моменты. Ты поцелуешь ее и почувствуешь, что должно случиться что-то еще. Будто поцелуй — это не конец, а только начало.

— Ага, — сказал Танаби. — Так и было. Я чувствовал — что-то должно произойти, — он смущенно опустил глаза.

Симба тихо сказал:

— Миша любит тебя, Танаби. Однажды, когда ты поцелуешь ее, она тоже будет ждать, когда что-то случится. И я знаю, что это за что-то.

— Комби сказал, что я должен… — он замолчал.

— Комби очень умный, но он не знает всего. Если бы он знал, то знал бы, что любовь между львом и львицей священна и прекрасна, — Симба улыбнулся. — Ну сколько раз Комби занимался тем, о чем рассказывал?

Танаби прижал уши и посмотрел в землю.

— Думаю, что ни разу.

— Тогда, откуда он знает, что он прав? — Симба лукаво улыбнулся. — А твой отец счастливо женился и имеет сына.

Танаби посмотрел на него и улыбнулся.

— Ну да.

Симба потерся об него мордой.

— Так кому же ты поверишь? Своему папе, вот кому. Настало нам с тобой время отбросить то, что наболтали Того и Комби, и поговорить начистоту.

Небо над ними приняло темно-пурпурный цвет сумерек. И пока великие короли прошлого один за другим занимали свои места на небосводе, Танаби тихо сидел рядом с Симбой и слушал о любви.

Глава 55. Ожидание

Нельзя сказать, когда Миша влюбилась в Танаби. Маленькими львятами они были лучшими друзьями, не разлей вода. Большинство членов прайда не представляло одного без другого. Адженти и Нала вместе вскармливали их, тем самым по-матерински поддерживая ростки отношений, ведь они могли однажды принести в семью Адженти сына, в семью Налы — дочь. Конечно, теперь они уже давно перешли на взрослую пищу и выглядели тоже взрослее. И вместе с этим пришла более зрелая любовь, которая углубила, но не заменила их прежние чувства.

Адженти по-прежнему сохраняла влияние над своей «дочуркой» и запрещала ей беспечно заигрывать с Танаби, потому что она все еще не была львицей. Несмотря на свои чувства, Миша все еще оставалась ее львенком, и это не изменится, пока она не станет львицей в глазах прайда. Ее чувства к Танаби росли и углублялись, и она не могла дождаться посвящения и свободы, которую оно несло.

Миша грелась на солнце, лежа на камнях, когда пришел Танаби.

— Смотри, Мисси, замечаешь, что во мне что-то изменилось?

— О да! Она чудесная! Посмотри, мам, как выросла его грива со вчерашнего дня, когда он спрашивал меня в последний раз!

— Не слишком-то вежливо, — сказал Танаби. — В общем я пришел пожелать тебе удачи на вечерней охоте. Слышал, она у тебя первая?

— Да ты неплохо осведомлен, — она улыбнулась. — Я говорю о ней не меньше, чем ты об этой дурацкой гриве… забудь, что я сказала, она не дурацкая. Она чудесная, как и ты.

Танаби лизнул ее в щеку.

— Завтра мое посвящение. Наверное, я слишком долго тянул с церемонией, но я отложил ее из-за тебя.

— Из-за меня?

— Потому что сегодня вечером у тебя первая охота. Я хочу, чтобы завтра на церемонии ты стояла рядом со мной. Я хочу сделать объявление. Ты будешь охотницей, а я буду охотником.

— И на кого ты будешь охотиться?

— На тебя.

— Думаешь, сможешь меня поймать?

— Поймаю, — страстно ответил он. Он задрожал и заговорил почти шепотом: — Время разговоров скоро пройдет, Мисси. Моя любовь будет больше, чем просто слова.

— Я знаю.

— Скажи мне правду. От кого исходят твои чувства - от львицы, или же от львенка? Я знаю, что ты мне подруга, но ждешь ли ты этого союза? Ты уверена, что захочешь меня?

Она прижалась к Танаби, медленно прошлась вдоль него, потершись о его бок, и в заключении обольстительно провела гибким хвостом по его горлу.

— Я хочу тебя прямо сейчас. Как только первая кровь будет на моей щеке, я даже не буду есть. Я вернусь сюда, чтобы найти тебя. Я дам тебе все, о чем ты мечтал — обещаю.

— Миша, — прошептал Танаби, нежно потершись об нее мордой. Его жаркое дыхание на ее щеке дурманило. — Когда ты убьешь жертву, насладись моментом. Ты знаешь, что я стану львом только завтра. Глупый, мимолетный проход солнца и несколько торжественных слов моего отца. Ненавижу церемонии — они такие невыносимо уто-ми-тель-ные и од-но-об-раз-ные.

— И такие долгие, — сказала Миша. — Будь краток. В конце концов, на самом деле ты станешь львом, когда мы останемся наедине.

— О боги! — он снова уткнулся в нее, затем остановил себя. — Пожалуйста, оставь меня. Я сам себе не доверяю.

— Извини, Пушистая Любовь, — она быстро и сдержанно лизнула его в щеку. — Люблю тебя.

— Взаимно. Удачной охоты.

Глава 56. Охота

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем настало время вечерней охоты. Миша первая пришла к месту сбора в тени Скалы Прайда. Пока остальные львицы приходили одна за другой, она нервно расспрашивала их.

Известно, что львицы любят поболтать, когда собираются на охоту. Надо было выговориться вдоволь перед тем, как воцарится тишина преследования. И в результате Миша получила множество советов на все случаи жизни, начиная с того, как охотиться, и заканчивая методами воспитания вежливых и послушных детей. Иша даже спросила, был ли у нее Разговор с матерью. Она смущенно ответила, что был.

— Иша, а на что это похоже — быть со львом?

Окружающие засмеялись.

— Радость моя, — сказала Малэйка, — если она заговорит об этом, мы этой ночью точно никого не убьем.

— Ну, я могла бы рассказать тебе несколько историй, — добавила Иша, хихикая. — Помнишь Таку?

— Таку?! Ты, с Такой?! — на этот раз смех был громче.

— Да вы что! Ни за что на свете! — она притворилась обиженной, затем шепотом продолжила. — Но как мне стало известно из надежных источников, он и Эланна частенько ускользали, чтобы…

— Думай, что говоришь о моей сестре! — Сараби немного обнажила клыки.

Иша посмотрела на Сараби и успокаивающе добавила:

— Да ладно тебе, Сараби. Неужели совсем неинтересно? Ты же сама сказала, что не знаешь, что в нем нашла Эланна. Я тоже не знала, поэтому пошла прямиком к первоисточнику. Эл’ ничего не скрывала, даже мельчайших подробностей…

У Сараби отвисла челюсть.

— Не может быть! Мне она ничего не сказала.

— Естественно. Некоторые вещи не хочется рассказывать сестре, например: «Что на этот раз, шаловливые зайчики или месть антилопы гну?»

Львицы захихикали и подошли ближе, ожидая продолжения.

— Шаловливые зайчики? — обеспокоенно переспросила Миша. — Мама мне о таком не говорила…

— Тс-с! — сказала Узури. — Миша пока еще ребенок. — Узури была старшей охотницей, и все сразу подчинились.

— Тебе не нужны никакие шаловливые зайчики, — замурлыкала Узури. — Любовь между львом и львицей прекрасна, когда она исходит из самого сердца. Танаби посмотрит тебе в глаза и будет умолять тебя о любви. Ты с радостью согласишься. И когда твоя любовь будет сиять, как глаза Айхею, он разделит с тобой тепло своего тела. Любви не надо бояться или стесняться.

Сараби добавила:

— Временами он будет упрямым, безответственным львенком-переростком. Он будет сводить тебя с ума своей глупостью. Ты захочешь выбить из него душу, но потом он раскается, и будет нуждаться в прощении, как сухая трава нуждается в дожде. И ты, не задумываясь, простишь его, потому что любишь. Заниматься любовью хорошо, но есть много способов чувствовать любовь. Я часто вспоминаю, какой защищенной я себя чувствовала ночами рядом с сильным и красивым телом Муфасы. Если проснусь при высокой луне, то поглажу его гриву. Он не проснется, но мягко проурчит, — ее челюсть задрожала. — Прости. Больше слушай старую глупую львицу, живущую прошлым.

— Не говори так, — ответила Миша. — Ты не глупая.

Это была не первая охота Миши. Мать несколько раз брала ее с собой и показывала, как охотится на мелких зверей. Однажды Адженти даже поймала антилопу и на ее теле продемонстрировала все правильные захваты.

Но это была первая охота Миши вместе с другими львицами. Жертва, у которой она должна отнять жизнь, будет бороться, стараясь прожить еще хотя бы час, хотя бы минуту. Она должна быть решительной, но по возможности быстрой и милосердной. Мысли отвлекли ее от Танаби достаточно, чтобы сосредоточиться перед выходом.

— Пора, сестры, — сказала Узури. — Иша, Нала, встаньте по флангам, Малэйка, ты поведешь левый фланг. Остальные за ней, кроме тебя, Миша. Ты пойдешь со мной. Теперь тихо!

С этого момента они будут говорить только шепотом и будут немногословны. Львицы развернулись веером и образовали в высокой траве фигуру, похожую на раковину моллюска.

Да и не было необходимости в обсуждении направления атаки, узурины быстрые жесты ушами, головой и хвостом говорили яснее всех слов. Она повела группу к водопою с поросшей травой стороны, держась против ветра. Довольно простой план, предназначенный для мелкой добычи, а не больших животных, которыми весь Прайд может утолить голод. Это делалось специально для Миши, так же, как это делалось на протяжении бесчисленных поколений, и будет делаться для ее дочерей.

Многое было новым для Миши. Несмотря на множество друзей, она и понятия не имела, что происходило, когда группа уходила на охоту. Даже в вынужденной тишине выслеживания чувствовались родство сестер и единство цели, которых она не нашла бы — и не смогла бы найти — где-то еще. Нет такой львицы, которая не могла бы вспомнить свою первую добычу, так, как будто это было вчера. Единственное, что с годами менялось в их рассказах, так это размеры и проворство жертвы. Первая добыча имела обыкновение становиться крупнее с годами.

В тихой, рассчитанной до мелочей поступи выслеживания они слышали жужжание насекомых, пение птиц, и слабый шорох травы под ногами. Миша использовала свои навыки в играх, преследовании и борьбе с Танаби в полных смеха схватках под акациями. Теперь пришло время их серьезного применения. Иногда она позволяла ему победить, потому что любила его. Теперь по той же причине она должна победить любой ценой. И все же, как сильно она ни любила Танаби, она негодовала от давления, которое чувства оказывали на ее первую охоту. «Я должна победить, — думала она. — Сконцентрироваться!»

Сквозь траву Миша едва различила газелей Томсона, на которых они охотились. Какая удача! Тот же вид, что ей показывала мать! Она знала, что делать и куда бить. Боги были с ней!

Водопой притягивал всех. Большие и маленькие, слабые и сильные — все должны пить. Некоторые звери, вроде львов, принимали воду как само собой разумеющееся. Для других же она была ценным трофеем, который мог добыть только умелый вор. Газели были из лучших воров, но и они допускали ошибки. А этим вечером они как нельзя плохо выставили наблюдателей.

Узури постоянно меняла направление. Время от времени одна из газелей нервно поднимала голову, осматриваясь вокруг в поисках опасности. В этот момент все львицы замирали, не дожидаясь команды. Они шли с подветренной стороны, и их не могли учуять. Они добьются успеха, если будут подкрадываться ровно столько, сколько нужно. Если медлить, то газели напьются и уйдут — животные не задерживаются у водопоя дольше, чем необходимо. Узури могла выбрать подходящий момент как никто другой, и с успехом пользовалась этим.

Напряжение было неимоверным. Миша старалась держать себя в лапах. До сигнала не должно быть резких движений и звуков. Даже погоня должна быть бесшумной, секунды и даже доли секунды, до того, как их обнаружат, могли иметь решающее значение. Миша наблюдала за кисточкой хвоста и ушами ведущей львицы, ожидая сигнала.

Внезапно она подняла уши и хлестнула хвостом. Тотчас же несколько ракет, покрытых золотой шерстью, понеслись к стаду, которое на миг замешкалось от неожиданности, а затем подобно огромному, мгновенно распустившемуся желто-коричневому цветку рассыпалось во всех направлениях. Земля задрожала, как живая.

Охотницы повернули направо. Газели вели себя, как один огромный зверь, держась плотным построением. Тем не менее, один самец отстал от остальных, и Узури начала преследовать его, избавив Мишу от принятия решения. Остальные львицы стали сосредоточиваться на несчастном самце, и расстояние быстро сокращалось. Затем они отступили, и Узури скомандовала: «Миша, вали его!»

Сердце Миши стучало как молот, нервы были натянуты до предела — она сокращала дистанцию. Газель повернулась, и из-за этого потеряла полсекунды. Инстинктивная реакция Миши сделала свое дело — она ожидала поворот.

Миша прыгнула. Ее сильные лапы обвились вокруг шеи, впились в пушистую цель, и ее челюсти сомкнулись… не достигнув цели. Она свалилась и получила в плечо мощный удар копытом уносящейся антилопы.

Она два раза перевернулась, но мгновенно встала и продолжила погоню. Но газель была уже далеко.

— Миша, стой! Возвращайся!

Она подчинилась Узури, но злобно посмотрела назад.

— Мне нужна эта добыча.

— Ты упустила его, — сказала Узури. — Такова жизнь. — она подошла к Мише и посмотрела на ее плечо. — Ходить можешь?

— Да в порядке я, — расстроенно сказала Миша. Она немножко прошлась. — Почти не болит.

— Крови нет, — сказала Узури. — Все будет в порядке, но мы должны возвращаться.

— Мы не можем вернуться, — в ужасе ответила Миша. — Просто не можем! Пожалуйста, я в порядке! Правда!

— Мы пойдем на охоту через две ночи. Если ты будешь здорова, мы будем рады тебя увидеть. Все-таки это моя вина. Надо было проверить твою подготовку и больше помогать тебе. Я знаю, что тебя ждет лев, мне жаль.

В этот момент молодой кролик, у которого кончилось терпение, выскочил из кустов и побежал к своей норе. Бдительная львица прыгнула к нему и порвала его зубами.

— Могла бы дать Мише попытаться, — сердито сказала Узури. Затем выражение ее лица изменилось. — Сестры, возможно, еще не слишком поздно. — Она вымазала лапу кровью и сказала. — Миша, иди-ка сюда.

Миша подчинилась, и главная львица попыталась намазать ее щеку кровью.

— Пожалуйста, не надо, — ответила Миша, отходя назад.

— Они не скажут, — Узури пристально посмотрела на остальных. — Ведь правда?

— Нет, — ответили они. — Конечно, нет.

— Но я-то буду знать, — возразила Миша. — При каждом прикосновении мужа я буду думать об этом. Говорят, что первая жертва не забывается, а я буду жить с этим до самой смерти. Пожалуйста, Узури, не искушай меня.

Узури задумчиво кивнула.

— Мудрые слова, — она нежно потерлась об нее мордой. — У тебя есть честь, как и у твоей матери.

Глава 57. Проблема

Уже в десятый раз за час Танаби спрашивал отца, не возвращаются ли охотницы. Он горел от желания самому усесться на выступе Скалы, но был вынужден сидеть в тишине родной пещеры, слушая наставления Рафики. Зазу плохо видел ночью, и только у Симбы было время смотреть, не показались ли на горизонте темно-желтые пятна.

— Как ты думаешь, они скоро вернутся? — спрашивал Танаби.

Симба спустился и подошел к сыну.

— Значит так, Танаби. Вот что мы сделаем. Ты дашь мне смотреть спокойно, без лишних вопросов, и когда я увижу ее, то сообщу тебе, и быстро проведу закрытую церемонию в кругу семьи, как только она придет. Это будет нашим маленьким секретом. Конечно, завтра будет официальная церемония, но тогда ты будешь в очень хорошем настроении. Понял?

Симба поднялся обратно и уселся на еще не остывшее место.

— Пап.

— Ну что еще?

— Спасибо.

Симба улыбнулся.

— Пожалуйста.

Он хотел, чтобы посвящение его сына было всем тем, чем не было его собственное. Тимон и Пумба были единственными свидетелями взросления Симбы, и они сделали все, что могли, чтобы их юный друг был счастлив. Земли Прайда многие годы не видели настоящего королевского посвящения, каким оно должно быть, с тех пор как у Ахади появилась грива. Благословение было не только льву, в честь которого проводилась церемония, но и всем тем, кто летал, бегал и плавал. И поэтому те, кто боялись львов, любили и чтили Короля Льва. Он был тем, через кого приходила божья благодать. Приходящие на церемонию посвящения будут толпиться вокруг, в надежде прикоснуться к гриве и получить от нее силу, которая передастся и их потомству.

Возможно, Симба был озабочен тем, как порадовать богов и наверстать упущеное за эти годы. Но он беспокоился и о том, чтобы его сын был счастлив. Тут он заметил львиц, возвращающихся с охоты.

— Смотри, это они! — крикнул Симба, гарцуя как львенок. — Танаби, ты слышал?!

Танаби вылетел из пещеры. Два льва встретились в середине скалы и схватились как два котенка.

— Становишься слишком большим для материнского молока, а?

— Ты просто завидуешь.

— Я все еще могу заставить тебя ждать до завтра.

— Папа!

— Иди, поприветствуй ее, мой сын. Приведи ее сюда. И помни, я должен поцеловать ее первым.

Танаби сорвался с места, стряхнув с гривы пыль, и побежал со скалы. «Не могу дождаться, чтобы сказать ей», — думал Танаби, летя сквозь траву, как корабль на всех парусах в открытом море. Глаза львиц в лунном свете сияли зеленым и золотым. Пара этих огоньков принадлежали его любимой.

— Миша! Миша, дорогая! Это я!