Россия в первой половине XIX в.

Россия в первой половине XIX в.

 

Начало царствования Александра I

 

После смерти императора Павла I от руки заговорщиков на престол вступил его старший сын, 34‑летний Александр. Обстоятельства, при которых начал свое правление молодой император, были весьма щекотливы и опасны. Как вспоминал князь Адам Чарторыйский: «Тотчас после совершения своего дела (убийства императора Павла. – Е. А.) заговорщики проявили свою радость в оскорбительной, бесстыдной форме, без всякой меры и приличия. Это было безумие, общее опьянение, не только моральное, но и физическое, так как погреба во дворце были разбиты, вино лилось ручьями за здоровье нового императора и героев переворота. В первые за этим дни пошла мода на причисление себя к участникам заговора, каждый хотел быть отмеченным, каждый выставлял себя, рассказывая о своих подвигах… Среди бесстыдства этого непристойного веселья император и императорская семья не показывались, запершись во дворце в слезах и ужасе».

Напомню, что отец Павла I и дед Александра I, император Петр III, скончался в 1762 г. «от геморроидальных колик». О смерти Павла объявили, что он умер от апоплексического удара. У некоторых эти столь нечаянные смерти вызывали скверные предчувствия. Некая француженка, видевшая Александра I на коронации в Успенском соборе Кремля, окруженного екатерининскими вельможами, сановниками Павла и своими молодыми друзьями, писала: «Он шел по собору, предшествуемый убийцами своего деда, окруженный убийцами своего отца и сопровождаемый, по всей видимости, своими собственными убийцами».

Историки не пришли к определенному выводу об участии Александра в заговоре против Павла I. Ясно, что он знал о его существовании, что он одобрял намерения заговорщиков свергнуть Павла и провозгласить его императором, но он не хотел смерти отца.

Точнее говоря, он старался не думать о дальнейшей судьбе свергнутого императора, хотя у Александра было только два варианта действий: объявить отца сумасшедшим и заключить в крепость или убить его…

Известно, что после совершения убийства царя главарь заговорщиков Пален вошел в спальню Александра, который или спал, или притворялся, что спит. Узнав о смерти отца, Александр разрыдался. Пален грубо сказал ему: «Хватит ребячества! Благополучие миллионов людей зависит от вашей твердости! Идите и покажитесь солдатам!» Александр вытер слезы, вышел и сказал: «Мой батюшка скончался апоплексическим ударом. Все при моем царствовании будет делаться по принципам и по сердцу моей любимой бабушки, императрицы Екатерины!»

Но толпе в конечном счете важен результат, а она его получила. На престоле воцарился, как многим показалось, «ангел кротости и мира». Подданные сразу же начали обожать нового императора, который был во всем прямой противоположностью мрачному, некрасивому, негуманному Павлу.

 

Ссылка М. М. Сперанского

 

Воспитателем Александра являлся швейцарский республиканец Ц. Лагарп, о котором царь говорил, что обязан ему всем, кроме рождения. Либеральные взгляды Александра проявились сразу после его воцарения. С 1801 г. вокруг него образовался кружок, составленный из друзей юности: П. А. Строганова, Адама Чарторыйского, Н. Н. Новосильцева и В. П. Кочубея. Кружок назывался Негласным комитетом, и на его заседаниях с участием императора обсуждались замыслы превращения России в конституционную монархию. Некоторые из разработанных Негласным комитетом планов реформирования государства даже начали осуществляться. Первоначально наиболее радикальным среди «молодых друзей» оказывался сам Александр, желавший немедленного проведения реформы власти. Однако он не мог не считаться с возраставшим сопротивлением своей семьи, двора и дворянства попыткам подобных преобразований.

Не советовал Александру спешить с реформами верховной власти и его учитель Лагарп, так что в душу Александра постепенно закрадывались вполне обоснованные опасения, как бы ослаблением верховной власти не воспользовались высшие сановники – и совсем не ради народной пользы. Все это охладило либеральные порывы Александра. А начавшееся с 1805 г. почти непрерывное политическое и военное противостояние Наполеону объективно затруднило реформаторский процесс.

Несмотря на сомнения и колебания Александра, реформы в области управления все‑таки продолжались до 1812 г. усилиями М. М. Сперанского, пытавшегося преобразовать систему государственного управления. Михаил Михайлович Сперанский, попович по происхождению, рано проявил свои государственные способности, отличился как перспективный и умный чиновник, прекрасно знавший право и практику государственного управления. В 1808 г. его приблизил царь, сделал главным советником по реформам. Сперанский предполагал превратить самодержавную Россию в конституционную монархию с Государственным советом и Думой. Четкое разделение законодательной, исполнительной и судебной власти сочеталось в его планах с предоставлением дворянам и купцам избирательных прав.

С 1810 г. Сперанский реализовал план создания Государственного совета и системы министерств. Однако Александр не решился на кардинальные реформы, которые могли бы сократить власть самодержца. Он заподозрил Сперанского в интригах против него и без всяких объяснений сослал в Нижний Новгород. Позже (1818–1821) Сперанский стал генерал‑губернатором Сибири, но в Петербург смог вернуться лишь при Николае I.

 

Александр I

 

Александр отличался красотой, высоким ростом, был статен, кудряв и светловолос, с тонкими чертами лица. Он улыбался всем своей чарующей улыбкой с ямочкой на подбородке, точь‑в‑точь как у его бабушки, Екатерины II. Светский человек с изящными манерами, он держался необыкновенно просто, был со всеми ласков и любезен. Вместе с тем натура Александра была сложна и противоречива. За ним замечали склонность к позе, самолюбованию, многие считали его злопамятным, фальшивым и неискренним. В то же время он был гуманен, добр и сентиментален. В царской семье его любили, называя «нашим ангелом». Порой император мог казаться «слабым и лукавым» (по словам Пушкина), но никому – ни либералам, ни консерваторам – не удавалось подчинить его себе, сломить его волю. Он избегал явных конфликтов, но умел добиваться своего. Возможно, поэтому он слыл искусным дипломатом. Недаром Наполеон считал, что в конечном счете Александр перехитрил его в их великом противостоянии.

В 16 лет Александр по воле своей бабки, Екатерины II, женился на 14‑летней Луизе‑Марии‑Августе, маркграфине Баденской, ставшей в православии Елизаветой Алексеевной. Это была обаятельная, умная женщина с возвышенной душой и добрым сердцем. Поначалу супруги – любимая в обществе очаровательная юная пара – жили дружно, но после воцарения мужа Елизавета утратила на него всякое влияние. Дети их, Мария и Елизавета, умерли в младенчестве. Долгие годы Александр почти открыто жил со своей любовницей М. А. Нарышкиной в ее дворце на Фонтанке. Императрица Елизавета Алексеевна была предоставлена сама себе.

Лишь с 1822 г., когда Нарышкина изменила Александру, тот вернулся к жене, и они зажили дружно, как в юности, причем Александр стал проявлять к Елизавете особую теплоту и внимание. Именно ради поправки ее здоровья осенью 1825 г. он поехал в Таганрог, где и умер. Елизавета Алексеевна ненадолго пережила мужа и скончалась 4 мая 1826 г. в Богородицке, по дороге из Таганрога в Москву.

 

Войны с Наполеоном

 

Поначалу отношения России с Наполеоном строились как вполне мирные, но в 1802–1803 гг. позиция Александра I изменилась. Он не мог скрыть раздражения при виде успехов первого консула Франции. Дело в том, что в королевско‑императорском мире Европы Наполеона воспринимали как выскочку. Да и вел он себя решительно, грубо, весьма бесцеремонно обращаясь с ценностями «старой доброй Европы». В сущности, у России не было никаких стратегических интересов в затеянной ею вместе с Австрией борьбе с «узурпатором», зато союзникам очень хотелось «проучить нахала», который даже посмел стать императором! Накануне сражений 1805 г. Наполеон с искренним недоумением спрашивал у прибывшего к нему русского представителя: «Зачем мы ведем войну, какие сверхважные причины заставляют нас уничтожать друг друга?»

Однако преподать урок Бонапарту союзники не сумели. Под Ульмом австрийская армия сдалась французам, а вскоре под Аустерлицем (ныне Славков, Чехия) 20 ноября 1805 г. Наполеон разгромил русскую армию. Здесь император Александр первый раз столкнулся с Кутузовым. Сохранился рассказ о том, как, увидев, что Кутузов нарушает утвержденные ранее инструкции и не идет вперед, царь спросил его: «В чем задержка, Михаил Илларионович?» – «Поджидаю, когда все войска сойдутся в колонны». – «Как, мы же не на Царицыном лугу, где парад не начинается, пока не подойдут все полки!» – «Да, Ваше величество! Вот потому‑то я и не начинаю, что мы не Царицыном лугу. Впрочем, если прикажете… С Богом! Вперед!» Иначе говоря, Кутузов не стал возражать императору и позволил войскам вступить в сражение до подхода всех сил. И это стало роковой ошибкой в самом начале грандиозного поражения. Поспешно начатая атака русских провалилась, они начали отступать, а потом побежали. Император тоже пустился в постыдное бегство. С тех пор он зарекся выходить на поле боя. Он понял, что сражения – не его дело.

В 1806 г. война России против Наполеона возобновилась в союзе с Пруссией. После поражений при Иене и Ауэрштедте 14 октября 1806 г. Пруссия фактически перестала существовать. При Прейсиш‑Эйлау под Кенигсбергом 26–27 января 1807 г. русским и пруссакам удалось со страшными потерями отразить натиск французов, но затем при Фридланде Наполеон разбил русских. Если под Аустерлицем погибло 12 тыс. солдат, то при Прейсиш‑Эйлау жертв было в два раза больше. Это была не битва, говорил Наполеон, а резня!

После этого сражения Александру I пришлось просить о мире с победителем. 25 июня 1807 г., близ Тильзита, на плоту посередине Немана, русскому императору пришлось обниматься с тем, кого он еще недавно в указах именовал «врагом рода человеческого». В итоге Россия заключила с Францией союзный договор и разорвала отношения с Англией, врагом Наполеона. Кроме того, Россия дала согласие на частичное восстановление Польши – образование великого герцогства Варшавского, уже ей неподвластного.

Наполеон считал нужным сломить сопротивление Швеции, союзницы Англии. Поэтому Россия, фактически подчиняясь диктату нового союзника, начала войну со шведами. Победа далась нелегко. Русским войскам пришлось даже совершить переход по льду Ботнического залива. Однако плоды ее оказались весьма весомы – по Фридрихсгамскому мирному договору 5 сентября 1809 г. к России отошла Финляндия, получившая от Александра I весьма либеральную конституцию на условиях широкой автономии, немыслимой для всей остальной империи. Но вскоре война 1812 г. заслонила все эти события.

 

Мать и сестры императора

 

Александр стал во главе большой семьи, состоявшей из его жены, матери, трех братьев и пяти сестер, брачную судьбу которых ему предстояло устраивать. Однако в семейных делах первое слово имела его матушка, вдовствующая императрица Мария Федоровна. После смерти Павла (тогда ей было 42 года) Мария Федоровна прожила почти четверть века. Мы не знаем, как она смирилась с тем обстоятельством, что сын был причастен к убийству отца. Известно лишь, что Александр почитал ее и не раз слово или совет матери становились фактором политики. Большую часть своей вдовьей жизни она посвятила благотворительности. Созданное ею попечительское ведомство получило впоследствии имя императрицы Марии, ставшее символом милосердия и любви к ближнему… Даже в старости сильная, свежая для своего возраста, красивая, она никогда не болела и не знала, что такое усталость, слезы, уныние. С немецкой педантичностью она неукоснительно выполняла свои добрые общественные дела, как раньше вела семью Павла, рожала и воспитывала детей, устраивала их браки…

Она умерла 24 октября 1828 г. Неизвестная смертельная болезнь была скоротечной, и почти до конца Мария Федоровна не верила, что ей, всегда такой бодрой и энергичной, предстоит умереть. Поняв, что мать умирает, император Николай попросил ее причаститься. «Как, – спросила она, – разве я в опасном положении? Я сделаю это завтра!» – «Зачем откладывать», – осторожно сказал сын. И она подчинилась…

Тайной окружена история пропавших дневников Марии Федоровны. Известно, что дисциплинированная и аккуратная императрица всю свою жизнь, день за днем, вела подробные записки, составлявшие несколько десятков толстых тетрадей. Согласно одной из версий, после ее смерти дневники разбирал ее сын Николай I и сжег тетради в камине, чтобы к потомкам не попали сведения из личной жизни царской семьи. По другой версии, все эти бесценные исторические источники, которые могли бы приоткрыть тайны русской истории за полвека, в целости и сохранности погребены вместе с телом Марии Федоровны в Петропавловском соборе в Петербурге.

Мария Федоровна родила шесть дочерей. Из них выжили пять. В 1796 г. подросла старшая из них – Александра. Ее просватали за шведского короля Густава IV. Он прибыл инкогнито в Петербург и вначале дал согласие на брак. Однако потом потребовал перехода Александры в лютеранство, но на это не пошла Екатерина II. Разразился страшный скандал. После смерти Екатерины император Павел I наконец выдал Александру за наследника австрийского престола, палатина Венгрии Иосифа. Александре в Вене пришлось несладко. При дворе ее невзлюбили и досаждали мелкими уколами, болезненными для дочери русского императора. Во время тяжелых родов в марте 1801 г. 18‑летняя Александра умерла. Судьба второй дочери Павла, Елены, схожа с судьбой ее старшей сестры Александры. В детстве они были очень дружны, и свадьбы их состоялись почти одновременно. Елена венчалась с принцем Мекленбургским Фридрихом, с которым отправилась в Германию, в Шверин. Там у нее началась скоротечная чахотка, и в сентябре 1803 г. 19‑летняя женщина умерла.

Смерть двух дочерей шокировала царскую семью, но все же третью дочь Марию в 1804 г. выдали замуж за сына принца Карла‑Фридриха из Веймара. Приехав с мужем, позже ставшим герцогом, на его родину, Мария быстро привыкла к новой обстановке и стала душой просвещенного общества Веймара. Здесь жили Гёте, Шиллер, Лист и множество других образованнейших людей. Как писал впоследствии Гёте, «я знаю герцогиню с 1804 года и имел множество случаев изумляться ее уму и характеру. Это одна из самых лучших и выдающихся женщин нашего времени, и она была бы таковой, если бы и не была государыней».

Судьба двух младших дочерей Марии Федоровны, Екатерины и Анны, поначалу складывалась драматично. В 1810 г. Наполеон решил жениться и присмотрел себе невесту из династии Романовых – Екатерину Павловну. С огромным трудом, рискуя испортить отношения с императором Франции, это сватовство удалось отклонить. Екатерину срочно выдали за принца Георга Ольденбургского. После его смерти она стала женой Вильгельма Вюртембергского, поселилась с мужем в Штутгарте, вместе с ним короновалась, став королевой Екатериной. Из всей семьи одна Екатерина – умная, волевая женщина – дружила с братом Александром I, и он прислушивался к ее советам. В 1819 г. 32‑летняя красивая женщина внезапно заболела рожистым воспалением и быстро умерла.

Дольше всех из сестер прожила самая младшая, Анна (1795–1865). После неудачного сватовства за Екатерину Наполеон решил посвататься к 15‑летней Анне. Император Александр I и его мать оказались перед страшным выбором: или погубить, как им казалось, невинную девочку, или обострить отношения с Францией в самый тяжелый для России послетильзитский период. Мария Федоровна писала Александру I: «…Если у нее не будет в первый год ребенка, ей придется много претерпеть. Либо он разведется с нею, либо он захочет иметь детей ценою ее чести и добродетели. Все это заставляет меня содрогаться! Интересы государства – с одной стороны, счастье моего ребенка – с другой… Согласиться – значит погубить мою дочь, но одному Богу известно, удастся ли даже этой ценою избегнуть бедствий для нашего государства. Положение поистине ужасное! Неужели я, ее мать, буду виной ее несчастья?!»

И все‑таки от назойливого жениха удалось отвязаться. Пока в Петербурге медлили с ответом, Наполеон решил жениться на австрийской принцессе Луизе, и она согласилась. В 1818 г. Анна вышла замуж за наследника голландского престола Виллема, который в 1840 г. стал королем Виллемом II. Королева Анна родила четверых детей, и ее кровь (а следовательно, кровь Романовых) течет и теперь в жилах членов голландского королевского рода.

 

Отечественная война 1812 г.

 

Война надвигалась давно. Все понимали, что союз с Францией недолговечен. Да и аппетиты Наполеона росли – он мечтал уже о мировом господстве. Постепенно у Наполеона накапливались претензии к России. Оскорбился он и отказом Александра I выдать за него сначала великую княжну Екатерину Павловну, а потом младшую, Анну Павловну. Россию же раздражала активность Наполеона в Польше, хотя сил воевать с Наполеоном, подчинившим себе пол‑Европы, у Александра не было. Известно, что русский царь тогда тяжело переживал унижения, поражения от французов, да и саму насильственную дружбу с Наполеоном. Александр I сильно изменился в эти годы: улетучились иллюзии юности, исчез романтизм, бремя правителя великой страны тяжко лежало на его плечах…

Все чувствовали приближение войны и яркую хвостатую комету, повисшую над Москвой, восприняли как скверное, роковое предзнаменование. Оно оправдалось в июне 1812 г., когда без объявления войны полумиллионная армия Наполеона перешла границу России. Наполеон сразу же решил ударить по Москве, бывшей (несмотря на существование Петербурга) всегда национальной святыней, крупнейшим центром экономики, торговли, главным узлом коммуникаций обширной страны. Командующие двумя русскими армиями генералы М. Б. Барклай де Толли и П. И. Багратион начали отводить войска с западной границы в глубь российской территории, не позволяя противнику разбить их по частям. Александр I покинул армию, памятуя свою неудачу под Аустерлицем, и уехал в Петербург. Более того, он пошел навстречу общественному мнению и назначил не любимого им М. И. Кутузова командующим армией.

Вернувшись домой от императора после своего назначения 8 августа, Кутузов пошутил: «Победить, может, и не удастся, но перехитрить попробую». Как будто услышав это за тысячи верст, Наполеон сказал, узнав о назначении Кутузова: «Это старый лис Севера». А дела у лиса были хуже некуда. Выехавший к армии Кутузов под самым Петербургом, в Ижорах, получил удручающую депешу: после ожесточенного сражения французам сдан Смоленск. Старый полководец с горечью сказал: «Ключ от Москвы у него в руках»… Отступление русских войск продолжалось, а затем Кутузов дал Наполеону генеральное сражение у села Бородино.

 

24‑26 августа 1812 – Бородинское сражение

 

Бородинское сражение занимает особое место в нашей истории наряду с такими великими битвами, как Куликовская 1380 г., Полтавская 1709 г. и Сталинградская 1942 г. Сражение произошло в 110 верстах к западу от Москвы, у села Бородино, 24–26 августа 1812 г. Для Кутузова оно стало вынужденным, являлось уступкой общественному мнению и настроениям в армии. Отступать дальше все считали безнравственным поступком.

Позиция русской армии у Бородина оказалась не совсем удачной, но найти другую не удалось. Пришлось срочно укреплять ключевые пункты позиции (Багратионовы флеши и батарею Раевского). Время для осуществления поспешных земляных работ позволили выиграть полки, геройски оборонявшие передовой редут у Шевардино.

Главный бой завязался 26 августа уже на флешах и батарее. Наполеон сосредоточил здесь превосходящие силы и, несмотря на яростное сопротивление русских, к вечеру сумел выбить их с позиций. Там французы и провели ночь. Не дожидаясь утра, Кутузов приказал отступать. По канонам военного искусства того времени победа, безусловно, была за Наполеоном. Ведь поле битвы осталось за ним – он занял все русские позиции, оставленные после кровопролитных боев их защитниками.

Но русская армия, потерявшая в оборонительном сражении больше, чем французы, – четверть своего состава, а также тяжело раненного генерала Багратиона, все‑таки не была разгромлена, и Кутузов не просил у противника перемирия. Он решил отступать, лишь получив известие о потере главных позиций и о страшном уроне, понесенном его войсками. Страшная ответственность лежала на плечах старого фельдмаршала после жесточайшей битвы в ночь с 26 на 27 августа. Ему предстояло сделать выбор: дать наутро новый бой и, скорее всего, погубить и так уже обескровленную армию – или же отступить и, к своему позору, сдать Москву, к которой уже 200 лет не подходили враги. И Кутузов решил сдать столицу ради сохранения армии.

В последние годы, вопреки утвердившемуся в науке убеждению в том, что Кутузов был великим полководцем, одержавшим победу при Бородине (если не фактическую, то моральную), появились сомнения относительно и этого вывода. Во‑первых, есть множество свидетельств того, что Кутузов не владел инициативой на поле сражения. Он был инертен настолько, что один из участников сражения, генерал Н. Н. Раевский, писал: «Нами никто не командовал». Инициативой полностью владел Наполеон, который диктовал ход битвы. Располагая меньшими силами, чем Кутузов, он каждый раз сосредоточивал на главных направлениях атаки превосходящие силы. Кутузов же в этой обстановке не проявлял необходимой оперативности и предвидения и лишь только отбивался от его атак, перебрасывая, да и то с опозданием, силы с других участков. Французы превосходили русских и в маневренности, и в мощи артиллерийского огня. Несомненно, Наполеон победил тактически, выиграл битву. Его армия понесла меньшие потери (28,1 тыс. человек против 45,6 тыс. человек у русских при том, что французы непрерывно атаковали), и, в конечном счете, завоеватель достиг поставленной перед собой стратегической цели – занял Москву, защита которой была объявлена Кутузовым главной целью сражения.

Но, победив в сражении, Наполеон все‑таки не разбил русскую армию. После битвы он не видел привычного для него беспорядочного бегства неприятеля. Перед его глазами не проходили толпы пленных (всего было захвачена 1 тыс. пленных и 15 пушек, столько же пленных и 13 пушек захватили и русские). Перед французским императором не лежали на земле десятки поверженных вражеских знамен. Несомненно, русская армия в тяжелейшим сражении выстояла. И причиной этого стал не военный гений Кутузова, а необыкновенная стойкость русского солдата, воодушевленного высоким и жертвенным чувством патриотизма, стоявшего за царя, православную веру и Отечество. Так, отвечая на вопрос, почему они так стойко сражались под Бородино, один из солдат сказал: «Оттого, сударь, что тогда никто не ссылался и не надеялся на других, а всякий сам себе говорил: „Хоть все беги. Я буду стоять! Хоть все сдайся, я умру, а не сдамся!“ Оттого все стояли и умирали!»

 

Войны на Востоке

 

Если верховенство России в Европе после 1814 г. было общепризнанным, то на Востоке так не считали, и политика России на Кавказе очень не нравилась соседям России – Персии и Турции. Первая не могла смириться с потерей Дагестана и Северного Азербайджана, происшедшей в 1812 г. В 1826 г. огромная персидская армия Аббас‑Мирзы начала войну против России, но русские войска довольно легко разбили персов в нескольких сражениях. Отбив нападение противника на крепость Шуша, армия И. Ф. Паскевича в сентябре 1827 г. взяла Ереван (Эривань), а в феврале 1828 г. в деревне Туркманчай был подписан мир, по которому к России отошла Восточная Армения. И хотя персы были недовольны миром и в 1829 г. уничтожили русское посольство в Тегеране, убив русского посланника А. С. Грибоедова, сопротивляться натиску России Персия уже не могла.

Тем временем на юге созрел новый конфликт. Россия ввязалась в борьбу Англии и Франции против Турции, устроившей резню христианского населения в Греции. Победа союзных флотов России, Англии и Франции над турками при мысе Наварин в 1828 г. стала прологом русско‑турецкой войны на суше. Эта война, начатая в 1828 г., оказалась весьма успешной для России. Ее армия форсировала Дунай, осадила и принудила к сдаче крепости Варну, Шумлу и Силистрию, а затем двинулась к Адрианополю. Командиры передовых частей рапортовали, что видят Константинополь. Казалось, вековая мечта, отлитая в формуле «Крест на Святую Софию!», вот‑вот исполнится, однако Николай I не решился на последний шаг и приказал войскам остановиться. Захват Стамбула мог бы в корне изменить международную обстановку, и Россия оказалась бы один на один с враждебной коалицией европейских держав, не заинтересованных в полном разгроме Османской империи и гегемонии России в этом районе мира.

Самому Николаю, бывшему на театре военных действий, не повезло. Корабль «Императрица Мария», на котором император в октябре 1828 г. отправился при попутном ветре из Варны в Одессу, на подходе к гирлу Дуная попал в страшный шторм, не утихавший 36 часов. Корабль потерял мачту, перестал слушаться руля, и его быстро понесло к турецкому берегу. Возникла реальная опасность пленения российского императора противником. С большим трудом морякам удалось остановить опасный дрейф и привести поврежденный корабль в Одессу.

Удачны были действия русской армии на Кавказе – под ее натиском пали турецкие крепости Карс и Эрзерум. В сентябре 1829 г. был подписан Адрианопольский мир. Дельта Дуная, береговая полоса от Анапы до Поти (в том числе побережье Абхазии) перешли к России. Молдавия и Сербия получили автономию в составе Османской империи, Греция же обрела независимость.

Во внешней политике Николай I не хотел никаких перемен: «венская система», установленная после победы над Наполеоном, должна сохраняться во что бы то ни стало! Революционное движение в Европе воспринималось русским императором как личное оскорбление. Он получил кличку «Dompteur des revolutions» – «Укротитель революций», а также «Жандарм Европы». Тогда же появилась горькая польская пословица: «Куда ступает нога русского солдата, там не растет трава». Особенно жестоко русский император расправился в 1849 г. с восстанием венгров, «посмевших» отколоться от Австрийской империи. На помощь австрийцам царь послал русский карательный корпус, который действовал предельно жестоко.

 

Ермолов и Шамиль

 

С основанием в 1818 г. на реке Сунжа крепости Грозная (будущий город Грозный) и с началом движения русских войск в горы началась Кавказская война. Жестокая политика наместника на Кавказе генерала А. П. Ермолова привела к подъему религиозного движения мюридизма.

Герой войны 1812 г., Алексей Петрович Ермолов был сторонником жестких методов установления власти России на Кавказе. Он первым ввел экономическую блокаду горных областей, принялся переселять горцев на равнины, чтобы легче было их контролировать, а непокорных стал загонять в глухие горы. По его приказам начали прорубать просеки в лесах, устраивать «мертвые зоны» (сжигать аулы, посевы, вырубать сады) с тем, чтобы покорить вольные горские народы, наказать «немирных» и устрашить «мирных» горцев. Он писал: «Здесь первый закон – сила. Один только страх оружия может удержать горцев в покорности». Именем Ермолова горские женщины пугали детей.

С 1830‑х гг. у горцев Кавказа появился свой вождь. Им стал Шамиль, прославившийся тем, что укрепился в горах Дагестана, а затем объединил чеченцев с дагестанскими народами в едином государстве – имамате, который был основан на принципах ислама, имел свои органы управления и даже наградные знаки. Шамиль резко изменил тактику борьбы с русскими: от лобовых нападений и обороны аулов он перешел к тактике неожиданных засад, стремительных набегов и быстрого отхода в родные горы. Так ему удалось погубить целую карательную экспедицию кавказского наместника М. С. Воронцова в 1845 г. на аул Дарго, столицу имама.

Преемник Ермолова И. Ф. Паскевич пытался установить господство России вдоль Черноморского побережья Кавказа, что привело к открытию нового фронта борьбы с горцами. Выйдя к Черному морю и продвинувшись далеко на восток по его побережью, Россия хотела большего – завладеть Стамбулом и проливами. Ослабление Турции благоприятствовало этим намерениям. Но к лежащим на Босфоре «ключам Востока» «тянулись» также другие державы – Англия и Франция. Именно с ними Россия не могла поделить зоны влияния на Ближнем Востоке, в том числе и в «святых местах», где стали утеснять православных. Направленный в Стамбул посол А. С. Меншиков ультимативно требовал от Турции покорности во всех спорных вопросах. Николай I полагал, что соперничавшие друг с другом Англия и Франция не смогут объединиться и поддержать турок, но царь просчитался. Посольство Меншикова спровоцировало войну с Турцией. И тогда никто не думал, что эта война, вошедшая в историю как Крымская, закончится для России поражением.

 

Крымская война

 

Война началась в 1853 г. вполне успешно для России. Победы над турками на Дунае дополнила блестящая (и последняя в истории парусного флота) победа черноморской эскадры над турецким флотом при Синопе (Малая Азия) в 1853 г. Эскадра под командованием адмирала П. С. Нахимова, державшего флаг на корабле «Императрица Мария», уничтожила турецкую эскадру Осман‑паши, стоявшую в Синопском заливе. Турки неудачно разместили суда на рейде, а Нахимов и его командиры действовали быстро и решительно. Бой был жарким и победным для русских. Но эта победа насторожила союзников Турции, Англию и Францию, не хотевших усиления России, и привела к тому, что в декабре 1853 г. англо‑французский флот вошел в Черное море. Россия, рассматривавшая Черное море как «свое», сочла это нарушением своих интересов и объявила союзникам войну.

Почти сразу же Черноморский флот оказался запертым в Севастопольской бухте сильным паровым флотом союзников. В сентябре 1854 г. союзники начали высадку десанта у Евпатории. Вскоре русская армия потерпела поражение в сражении у реки Альма. Севастополь оказался в осаде. Его гарнизон, состоявший из солдат и матросов затопленных у входа в бухту кораблей (это сделали, чтобы перегородить фарватер для флота союзников), героически защищался на поспешно построенных бастионах. Обороной руководили адмиралы П. С. Нахимов и В. А. Корнилов. Оба они героически пали на бастионах. Севастополь продержался 349 дней, но силы были неравны. 8 сентября 1855 г. пал ключевой пункт обороны – Малахов курган. Увидев горы трупов вокруг него и огромный французский флаг на вершине, командующий – светлейший князь М. Д. Горчаков – дал приказ об оставлении Севастополя.

 

Россия в первой половине XIX в.