София принялась лихорадочно думать и буквально за одну-две секунды нашлась, что ответить. Она словно получила подсказку от ангела-хранителя.

– Я рассказала Альберто, что собираю редкие марки. А братья на то и существуют, чтобы их иногда использовать.

Этим ответом ей удалось усыпить бдительность мамы.

– Ужин в холодильнике, – примирительным тоном сообщила та.

– А письмо где?

– На холодильнике.

София кинулась в кухню. Штемпель на конверте был от 15 июня 1990 года. Вскрыв конверт, она извлекла из него листок с двумя строками:

 

Зачем же созидать? Один ответ:

Чтоб созданное все сводить на нет.

 

Нет, такой ответ Софию не устраивал. Прежде чем сесть за еду, она отнесла листок наверх и положила в шкаф к случайным вещам, накопившимся у нее за последние недели. Рано или поздно она узнает, что значит этот вопрос и зачем он был задан.

 

Наутро к Софии пришла Йорунн. Поиграв в бадминтон, девочки продолжили обсуждение философического приема. Нужно было придумать какие-нибудь сюрпризы на случай, если гости заскучают.

Когда мама вернулась с работы, разговор опять-таки был о приеме. «Для такого дела ничего не жалко», – время от времени повторяла мама, причем отнюдь не иронически.

Очевидно, «философический прием» казался ей тем самым средством, которое поможет Софии спуститься на землю после месяца беспокойного витания в облаках и интенсивных занятий философией.

К уходу Йорунн они договорились обо всем, от торта и китайских фонариков в саду до философской викторины с учебником философии для юношества в виде приза победителю. Если, конечно, такой учебник существует, в чем София сомневалась.

В четверг, 21 июня – всего за два дня до праздника, – снова позвонил Альберто.

– Алло, это София.

– И Альберто.

– Как дела?

– Все отлично. По-моему, я нашел выход.

– Из чего?

– Сама знаешь. Из духовного рабства, в котором мы с тобой живем, причем уже слишком давно.

– А-а-а…

– Но я не могу разглашать план, пока не приступлю к его выполнению.

– А не поздно? Мне ведь тоже не мешает знать, что предстоит…

– Не глупи. Все наши разговоры прослушиваются. Самое разумное будет помалкивать.

– Неужели положение так плохо?

– Разумеется, дитя мое. Важнейшие шаги следует предпринимать без обсуждения.

– Ну вот…

– Мы с тобой существуем в вымышленной реальности, за словами одной длинной истории. Каждая буковка этого повествования выбивается на дешевой портативной машинке господина майора, так что от его внимания не может ускользнуть ни одно напечатанное слово.

– Это я понимаю. Как же мы тогда скроемся от него.

– Тссс!

– Что?

– Кое-что происходит между строк, куда я и пытаюсь проникнуть с помощью весьма изощренных уловок.

– Понятно.

– Нам нужно с толком использовать оставшиеся дни. В субботу начнется катавасия. Ты можешь прийти сейчас?

– Иду.

 

София насыпала корма попугайчикам и рыбкам, достала большой лист салата для Говинды и банку с кошачьим кормом для Шер-Хана. Уходя из дома, она выставила его миску на крыльцо.

Затем она пролезла сквозь изгородь и пошла по тропинке с той стороны. Пройдя совсем немного, она вдруг наткнулась в зарослях вереска на письменный стол. За столом сидел пожилой мужчина, занятый какими-то расчетами. София подошла ближе и спросила, как его зовут.

– Скрудж, – ответил он, снова углубляясь в бумаги.

– А я – София. Ты, наверное, бизнесмен?

Он кивнул.

– Да, и очень богатый. Нельзя потерять ни одной кроны, поэтому приходится самому считать и считать.

– Как ты только справляешься!

София помахала ему и двинулась дальше. Буквально через несколько метров она встретила девочку, одиноко сидевшую под высоким деревом. Девочка была одета в лохмотья и выглядела болезненной и бледной. Завидев Софию, девочка запустила руку в кармашек передника и вытащила оттуда пачку спичек.

– Ты не купишь у меня спички? – спросила она. София пошарила в кармане, проверяя, есть ли у нее с собой деньги. Есть… во всяком случае, одна крона нашлась.

– Почем они?

– Крона.