Такое совпадение, что мы одновременно писали аналогичные письма, было как судьба. Это было самым главным.

Я почти не обратил внимания, что на работе никто и не поминал, чего это меня перед отпуском так искал директор. Не понимал я, почему по поводу меня нужно было собирать партком…

Я был счастлив, что освободился от Лиды (она это сразу поняла и повела себя совсем по другому – куда делась её самоуверенность…). Я был счастлив почти ежедневным письмам из Красноярска и сам писал почти постоянно. Теперь мы были озабочены тем, как организовать следующую встречу. Она получилась в Москве – если очень захочешь, всё можно сделать. Жили там на улице Полярная. Точнее, ночевали, т.к. целый день и вечер были заняты. Днём были дела, а вечерами обязательно театральная программа. Я всё больше убеждался, что, наконец, нашлась женщина, с которой было хорошо и с которой я смог бы стать счастлив.

Когда я разбирал свои письма спустя почти 24 года (Нина сохранила их), я с изумлением обнаружил, что, оказывается, и у меня прорезались стихи… Видимо не без помощи Лены…

Опять Нина. Бийск. 03.02.81г. Родной мой! Здравствуй! …через 2 часа, если всё будет нормально, начнётся регистрация на наш рейс. О доме, о семье – никаких мыслей. Сама удивляюсь, что это происходит со мной. Вчера, вдруг, проснулась от твоих поцелуев… Увы – это теперь только во сне!

А теперь последние новости курортные: в твоей (нашей!) комнате поселились муж с женой; утром встретила А..Алексеевну: «Проводила?» - «Позорно проспала…». Угостила её конфетами, отдала кофе (Серёжино) – она осталась довольна. Всё хвалила нас – какие мы хорошие; вчера во время похода на Церковку одна женщина сломала ногу; и лифт после твоего отъезда перестал работать… Читаешь, мой хороший, и думаешь, наверное: вот болтунья – эта Нина! Всё, молчу и жду от тебя писем…

07.02.81г. Родной мой, здравствуй! Пишу тебе 3е письмо – ответ на твоё первое… Очень рада твоему письму… А сердце у меня тоже болит: какая-то ноющая боль постоянно с 1го февраля. Вообще, состояние какое-то тревожное… Долетели мы хорошо…Гоша удивился моей походке. Спрашивает, где мои вещи, а я: «Вещи теперь за мной не успевают…» …Дома ожидали меня Наташа, Лена и кот Мурзик. Всё, как на хорошем корабле: порядок, чистота…Хорошая, тихая заводь! А я как манекен или кукла без пружины внутри. Вот такие мои дела, моё состояние. Мне говорят, как они соскучились, а я молчу… В пятницу отправилась на работу… Выслушивала комплименты в свой адрес: похудела, помолодела и т.д. Почему-то я тебя вспоминаю очень серьёзным, а потом нежным, милым. Пиши мне – очень, очень жду! Це-лую, обнимаю. (А ведь твоё письмо – белый стих мне)

Я. Вот и второе письмо пришло. Оно ещё раз подтверждает, что мы с тобой всё это время жили в унисон. Думали, чувствовали примерно одно и то же. Когда я однажды спросил тебя: что же тогда любовь? – ты тут же откликнулась, будто ждала этого вопроса. А потом замолчали и не возвращались к этому: каждый боялся загадывать бОльшее, каждый больше говорил глазами, губами, нежели звуками. Это и вполне естественно. Ты уже дважды успела оговорить себя: «болтушка». Как понимать: «А не лишнего ли я говорю? Правильно ли он поймёт? Откликнется ли в той душе (т.е. в моей) всё это? Так ли значительны и для него все эти мелочи?» Милая, хорошая моя! Я вчитываюсь в каждое твоё слово. И каждое для меня – родное: оно твоё, от тебя. Всё это стало родным как-то очень быстро. Видимо, очень долго я тебя ждал. Постоянно вспоминается твой взгляд – немного искоса, из – подлобья; яркий, красивый, когда ты открывала дверь, что-то мне отвечая – я сидел на диване у своего номера…А разве могу забыть, не вспоминать без благодарности твои напоминания о билете. Ты сейчас можешь стесняться этого («опустилась до чего…»). А для меня чрезвычайно дорого это, особенно сейчас. (Тогда я ещё мог предположить:

· Завелась женщина; сгубило и её это всеобщее тяготение друг к другу на курорте; опять же соседка «крутила любовь» во всю;

· Все ухаживают, а этот, как чурка – сторонится всех; а ну-ка попробуем – не должен устоять…;

· А потом вечер в холле. И утро, когда я боялся показываться тебе на глаза. А оказывается – зря. Вот тогда-то я окончательно решил остаться. Очень захотел.)

А потом ты такая близкая. Доверчивая. Родная. Прекрасная. И теперь уже всё вместе воспринималось, как одно целое безо всяких вариантов, сомнений в расчётах. Воспринималась любящая женщина. Если к этому «добавить» малую деталь, заключающуюся в том, что и я увидел именно тебя, а не кого-то ещё; ждал тебя, а не другую; ждал именно такую, которая не оглядывается ни на что; которая безо всяких расчётов сразу рассказала, что она вполне благополучна, что у неё всё хорошо дома – тогда наверняка ты не думала о близости – так ведь?; которая поверила сердцу, а оно не обмануло (кстати, и я никак не воспринимал мысли о нашей возможной близости; более того, я её боялся – черты меланхолика; боялся потому, что подчастую близость разобщает…, когда люди очнутся от угара страсти, когда спадает пелена увлечения – становится стыдно; смотришь вокруг: а это ещё кто здесь и зачем здесь…). Помнишь, я спросил тебя: неужто у нас могло так продолжаться долго; неужто мы не иссякли бы… И ты тут же отклонила саму мысль, что у нас всё скоротечно. И за это я тебе бесконечно благодарен. Что бы-то не было, как бы не сложились наши дальнейшие отношения – я заполнен тобой. Это и счастье. Это и беда моя теперь. Если я без тебя как-то устраивался в личной жизни, то теперь я не воспринимаю никого, кроме тебя. Я не могу представить себя с кем-то рядом. С другой женщиной.

Ну, теперь я, кажется, сказал всё. Отправляя прошлое письмо, я думал, что уже всё сказано. Вчера бежал на лыжах 25км. и всё время разговаривал с тобой. Сожалел, что не всё сказал.

Всё, что я написал тебе в этих 2х письмах ни к чему тебя не обязывает (не забудь об обещании писать только тогда, когда не сможешь не писать. Только так. Не обращай внимания на мои объяснения. Я их больше повторять не буду – я жить буду тобой. Может быть, и писать буду реже: нужно оформлять статью, нужно писать автореферат. Да, и вообще – эскалация слов к добру не приводит). Но мне очень хотелось выплеснуть всё в словах, что меня переполняет. И помни, что мне твоё сердце – родное. Я убедился, что воспринимаю его полностью. Что бы от него не исходило – это всё хорошо. Я ему верю. Значит: пусть твоя голова не контролирует его и не проверяет, хорошо ли оно поступает; то ли оно говорит… А луна к половинке подходит…

Потом я отвечал на письмо, которое Нина написала первым из своего Красноярска. … Ждал я твоих писем. Боялся… Только сейчас с почты. Отдал оператору шоколадку, чем, видимо, удивил её. А первое ношу уже третий день. Получил вечером, а дома все. Не мог я там находиться – ушёл в гости. Явился в 23 часа, а дома появился из похода ещё и сын…В 3 часа он уехал, а я в 5 встал на работу. Как видишь, негде было уединиться. А вот читал письмо много раз. Сначала мой пульс был, как у холерика и нервная система была закрыта для всего остального. Позже твоё письмо было подвергнуто экспертизе: где кончается сердце и начинается разум. Тут же возникал голос: подожди… Что-то будет во втором письме. И будет ли оно из дома. То, что я рад безмерно твоему письму – это тебе и так, конечно, ясно. Мне так нужны были эти все твои слова… Ты писала его вечером? Писала и где-то в подкорке пульсировал вопросик: не много ли я ему пишу? А может быть, другой – это более вероятно: не бред ли это; не покажется ли завтра, что всё это мираж… Родная, хорошая! Сейчас для меня ты – это всё. Я живу только тобой. Ты во мне постоянно. Всё остальное незначительно. Гейзер нежности бесконечен. Видимо, долго ждал он своего часа. Что я с ним буду делать (почитай «Крестьянку» №1 – обзор писем). Зачем он? Зачем всё это? Мне нужно быть сильным, но я не могу и не хочу противиться этому чувству. Знаю, что я по отношению к тебе преступник. Этой внезапной нежностью я обрушился на твоё счастье, на твой устроенный благополучный мирок, МИР. От этого он вряд ли будет счастливей. Но ведь я не хочу, чтоб тебе было плохо. Значит, я должен уйти. Но как это сделать. Я ведь помню твои глаза, твои губы, улыбку, твоё тело, твою походку. Глаза лгать не могут. Им было хорошо. Значит, им было плохо в другом месте? Ну, не плохо, а хуже. Или нет: не хуже, а здесь лучше.. И я думал, что ты споткнёшься в своём втором письме. Или это просто новизна ощущений, запретных отношений… Видишь, «состояние…тревожное». Но это придирки к словам. Я обещал тебе писать нейтральные письма…, но не могу остановиться. Но сделать это необходимо ради тебя. Была бы ты одна, я не раздумывая бросился сейчас к тебе. И ждал бы с нетерпением часа, когда мой младший сдаст последний экзамен, чтоб самому освободиться от всего. Ты бы знала, каким мучением для меня является эта жизнь. Недаром я в субботу отсутствовал дома весь день. Я не могу нормально разговаривать, не могу поддерживать нормальные человеческие отношения (что уж говорить о супружеских). Но всё это ты примерно знаешь. Как-то нужно ещё прожить полгода... Однако, боюсь, что я совсем разжалобил тебя. Ещё заплачешь, жалеючи. Мне говорят: у тебя интересная, красивая жена. Тебе завидуют: она спокойна, умна, хороший работник. Наверное, всё это так. Но помнишь, я тебе рассказывал фильм. Лена говорит Ваське: «Ты хороший, но ты не мой»… Ты в каждой клеточке моего тела. Тебе я говорил, что я растворился в тебе. Однако сейчас я вижу тебя в себе. Это ты растворилась во мне. Я тебе так благодарен за всё: за то, что ты есть; за твоё это сумасшествие; за твои тёплые, хорошие слова. И ещё за многое то, чего тебе и знать не нужно… Смотрел в 5.45 на луну - она чуть-чуть начала уменьшаться, но всё равно круглая-круглая – и видел тебя в ней (ведь можешь сейчас ты на неё смотреть – у вас 7.45). Но это ещё не всё: она сохранила ещё твоё тепло. Она ещё того же цикла, когда мы её вместе разглядывали, были под ней вместе…

Ещё письмо … Нужны ли точки над i? Далеко не всегда. Не нужны они и здесь. Но при одном условии: если бы я что-то понимал. Более противоречивого явления, чем ты на расстоянии, я ещё не встречал. Первые 2 письма – ясны. Любой тон их понятен. Он мог и не сохраниться в третьем – тоже понятно: человек приехал, осмотрелся, остыл немного от отпуска, понял, что лучшее – это здесь; приключение хорошо (иногда), но пора и честь знать. Там было затмение, приключение, курортный роман или что-то ещё – не имеет значения. А он этого не понимает: шлёт письмо за письмом. Завалил письмами. Не знаешь, что и делать. Неудобно перед сестрой, неудобно ходить на почту. Да, и вообще надоело. Господи, и писать-то не о чём. Неужто не поймёт никак причину молчания. Так нет: ещё и телеграммы шлёт. Воистину, знаешь, как войти, но не всегда – как выйти. И почти всё сходится… Только почти. Не верю в такую версию по нескольким причинам: чего проще написать, немного с юмором, о своём плачевном положении… Некоторые твои слова никак не вяжутся с этой версией: «Четвёртое письмо на твои 2» (??); «Ура, письмо и такое хорошее» и т.д. Отсюда недоумение – куда эти письма делись; дошла ли ты до почты. Одно ясно сейчас, что у тебя всё нормально. Это главное. И больше я не получил ни единого ответа на свои вопросы…

Через неделю …А ты знаешь, что это третье письмо. Первые 2 ушли к твоей сестре. Уже написал адрес на втором и думаю: а вдруг сестра вздумает позаботиться о твоём благополучии и письма не дойдут? И решил следующее письмо написать по другому адресу. У тебя уже 2 выходных прошло. Надеюсь, радикулит от тебя отстал совсем и ты провела дни в лесу. Сегодня во «Времени» показывали Красноярск и сообщили, что много снега. Все мои 24 часа работы пока прошли в обходах, но не обошёл и половины рабочих мест. Одни жалуются, другие просят помочь, третьих сам вызывал. Начало года. У всех нужда в идеях, в эффектах и прочем. Получил кучу писем, пока отдыхал. Одно, даже, из Польши. А я всё там… И писать куда-то ещё не могу. Только не вздумай жалеть меня. Письма эти, возможно, в никуда. Но и это пусть тебя не беспокоит. Ты их можешь, даже, не брать. Хотя это для тебя плохо. В конце концов, их могут даже вскрыть (обратного адреса нет…). Да и фото со следующей недели пойдут.

Сегодня перед работой ходил в парк на лыжах. Встретил лыжников. Оказалось – соревнования. Подошёл к старту – кто-то обозвала солнышком и попросила пробежать за отдел. Я сказал, что она сама Солнышко, т.к. вся в красном, однако пробежал 5 км. Пошли слухи, что Н-у Белокуриха пошла на пользу, о чём мне тут же сообщили на работу мои постоянные противники по лыжне. Главное – запугать..

У вас уже 2 ночи…

«Как в лесу лесочке на мохнатой кочке

Птица серая сидит, на луну она глядит.

Всё сидит и твердит – спать пора до утра…»

Помнишь такую колыбельную?

Из следующего письма: …А ты знаешь, у меня начало болеть сердце. Сумею ли я выдержать до осени. И, вдруг, подумал: случись что и знать даже не будешь. Некоторое время письма будут идти в никуда… Потом эта нить оборвётся. И всё…А ещё я понял, что все инфаркты, в основном, от психических перегрузок. Хочешь стихи?

«Живу, как пленник взаперти – кляну больниц уют.

Как нищему на паперти улыбки подают.

Тоскую я по нежности, по Солнышка лучу.

Твоей весенней свежести, как воздуха хочу

Пустым засохну колосом, как сено на лугу…

Ну, позови вполголоса – сквозь стены убегу…»

И опять. …Опять не явилась на свидание? Однако получайте очередную порцию фотографий… Сейчас отошлю фото Серёже, Свете, Виктору. И можно будет подвести некоторую черту под Белокурихой, ибо я всё ещё там. Как тяжело я отходил от дел, так что-то очень тяжело я подхожу к ним.

«Я злюсь не оттого, что снег идёт,

А потому что голову кладёт

Тебе на грудь он там, где нравы строги.

Я ветер за набеги не виню,

Но злюсь на то, что он сто раз на дню

Тебя обнять свободен на дороге…»

Следущее: … Случилось что-то невероятное. Я брежу тобой. Я ни о чём думать не могу, как только о тебе и всём, что связано с тобой. Мне сегодня помощница моя сказала, что я никак не могу отойти от отпуска. Мужчины помалкивают, а другая работница заявила, что я хмурый. Жена могла бы многое сказать, но молчит, благо это наше нормальное состояние. Выжидает. Авось, пройдёт… Как же мало мы с тобой говорили, находясь вместе. Моя фраза о боге, когда ты спросила о встрече…Но неужели ты не поняла её в том смысле, что время покажет. И это касалось даже меньше меня, чем тебя. Ведь, памятуя твои рассказы о семье, я как раз и думал о том, что дома сей дурман спадёт и ты для меня исчезнешь. Но, судя по третьему письму твоё сердце не смогло (по крайней мере, сразу) вернуться обратно. Оно ещё было со мной…

18.02.82г. …Я не хочу тебя терять. Слишком мало нам уже отпущено, осталось. Сможет ли ещё так осветиться жизнь. Совсем не уверен. У меня много было за последние 12 лет встреч. Многие из них как-то грели. Но то было тепло звёздочек. Померцают и погаснут. И, вдруг, Солнце… А после него увидишь ли звёзды?…

Господи! До чего же всё просто! До 16.02 от меня не было писем?! Это невероятно. Я тебе написал уже не менее полутора десятка… Я тебе писал каждый день, т.к. не мог прожить дня, не поговорив с тобой… Но – главное: у тебя всё в порядке. Я ведь последнее время на почту ходил по несколько раз в день. Бегу – такое радостное щемление. «Нет». И сразу всё становится серым… А сегодня 2 телеграммы и 2 письма (одно не от тебя. Поддерживаю переписку только потому, что знаю, как это – быть одиноким. Ей нужны письма хотя бы иногда. Просто участие. Регулярно поздравляет с праздниками – даже с 23.02… Теперь не знаю, как и писать. Когда писать. Как ответить на её бандероль)…

23.02.82г. …читаю твоё письмо…и обнаруживаю, что писалось оно в несколько приёмов. И оказывается – мы пишем одними словами… И думаем одними фразами и об одном и том же… Может ли быть так всегда? (Не забуду, как ты поспешно кивнула мне при этом вопросе по другому поводу. Как я тебе за этот поспешный кивок благодарен). Но если так, то, что же дальше? Родная! Что? Приедет твой начальник – просись в командировку. Куда угодно на запад… Уже 3 часа ночи. Как незаметно прошло свидание с тобой…

24.02.82г. … Плохо мне без тебя. Раньше тоже было плохо. Но это «плохо» было другим. Теперь я знаю – как это «хорошо». И что я теряю без тебя: без твоих глаз, без твоих рук. Передо мной твои фотографии: на скамейке у беседки, куда ходили с Сергеем…Пятидесятью метрами ниже я впервые тебя обнял. И обнял ли? Просто ты, немного запыхавшаяся, чуть усталая и немного взволнованная повернулась ко мне спиной и чуть оперлась на меня. А руки твои нашли мои и помогли им, каким-то намёком, обнять твои плечи. Даже и не обнять. Просто придержать… Меня волновала эта близость. А внутренний голос говорил – зачем это ей? Ведь только 3 дня назад она так хорошо рассказывала о своей семье, о своём муже. Как так может быть? А зачем это мне? Через 3 дня я уезжаю. О том, что может быть между нами большая близость и думать не хотелось: прятаться на глазах у всех; делать соучастниками наших взаимоотношений Серёжу, Нину или ещё кого-то…Даже не мог представить, что может всё произойти так быстро и естественно.

И опять у тебя мёрзли щёки. И опять мне казалось, что ты хотела бы, чтобы я отогрел их губами. Нет, я не стеснялся… Не хотелось терять этой тонкой хорошей ниточки близости. Когда она и есть, и нет. Зарождение её. Но уже внизу ты щёки свои подставила вновь и (помнишь?) я погрел левую ладошкой, а, когда я дотронулся до правой, ты неожиданно вывернулась и пошла домой. Опять не работал лифт. А вот, что было потом – не помню… А так хочется всё-всё помнить - как же произошло это чудо…

«Алым цветом роща отпылала, отпылала.

Если б в жизни всё начать сначала…»

25.02.82г. …Порой ты мне кажешься такой далёкой. И есть ли ты на самом деле? Может быть, ты для меня, как свет исчезнувшей звезды? Светишь, конечно, для кого-то. Греешь. Но это бесконечно далеко – в другой галактике…

«…Но подо льдистою корой ещё есть жизнь, ещё есть ропот.

И внятно слышится порой ключа таинственного шёпот…»

01.03.82г. … Получил сегодня письмо… Всего месяц (месяц в радости и месяц в тревогах!)., но мне кажется - прошла вечность… Как минимум, 3 разноречивых чувства от твоего письма. Конечно, прежде всего, радость, когда мне его подали… Облегчение – наконец-то ясно, что с письмами… Иду с почты и чувствую, как внутри что-то раскручивается. Исчезла напряжённость… Этого раньше никогда не было (или не замечал?). Милый, хороший доктор! Я ведь сразу стал очень добрым, коммуникабельным и т.д. Неужто я вообще смог бы таким оставаться, будь ты рядом? Досаду за то, что вынудил тебя что-то доказывать… Прости, родной! Это просто от полнейшей неопределённости. У меня ведь тоже висело на совести: что ты пристал к женщине со своими письмами, вопросами, чувствами…

 

02.03.82г.

«…Я шёл уже к закату дней, о счастье не мечтая.

Но вот зажглась в судьбе моей ты – нежно золотая.

И засияло всё вокруг…Сильней, чем холод снежный.

Тепло твоих горячих рук…»

05.03.82г. …Оказывается, моё равновесное нормальное состояние длится около 3х дней после получения твоего письма. Можешь представить, сколько дней у меня прошло в нерабочем состоянии, когда всё отодвигается на задний план (и не потому, что я этого хочу, а потому, что иначе не могу) и чтобы я не делал, о чём бы не думал, всё пронизано тобой, всё возвращается к тебе в самых разнообразных формах…Если бы я не вышибал из своей плоти кучу энергии, видимо, с ума можно бы сойти.

…В последнюю смену зашёл в одно отделение поздравить с прошедшим праздником старую знакомую – бывшую лыжницу (она постоянно организует всякие поздравления мне). Так вот, эта Маша последнее время, чувствую, изменилась. Занёс ей сувенир, поговорили. «Вы здорово изменились – не здесь»… Да тут ещё, где-то я её не заметил. Как она выразилась – «видимо, услышал шаги и убежал». Удивительно, видимо, от отсутствия «душевной радости» - так её назовём – они тут очень ревниво относятся, когда к одной из них отнесёшься с большим вниманием. И изредка доходят до слуха эти местные душетрясения. Видимо, тоже необходимые, заполняющие определённую душевную, эмоциональную пустоту. «Машенька! Ну, глупости. Я в самом деле тебя не заметил. Даже сейчас не помню, были ли шаги. Вспомни, во сколько это было. Я спешил»… Вроде успокоил, когда пригласил на выходной поехать в горы. Предложил ей подобрать экипаж. И вот, сегодня в 8.30, после завтрака в столовой, я забрал их и в 9.30 были уже на лыжне…

10.03.82г. Нина-Нина!

Когда мои духовные силы были уже на минимуме; когда я на почту шёл, изображая полное равнодушие к этому заведению; когда уже серьёзно казалось, что глупее человека не найти, который пытается на что-то надеяться…

- вот в этот момент я получаю целых 2 письма.

Ты думаешь, я прыгал от радости? Благодарил оператора? Нет! Я спокойно рассмотрел даты на штампах, не попрощался с оператором и ушёл в магазин ткани – найти кусок болоньевой ткани; отремонтировать куртку – на шашлыках притулился к костру… И, вот, сейчас сижу и спотыкаюсь. Видимо, от обилия противоречивой информации. Мой ЭВМ зашивается. Не может разложить по полочкам. «Люблю». «22.03 буду в Москве…». «…я на подхвате» (по ремонту). Видишь, что выхвачено и поставлено в порядке значимости…Теперь о том, на что я не хочу никакого твоего ответа. Это просто мысли вслух… Тут же вспоминаю, как жена год назад затеяла ремонт: выписала краску, плитку, пластик и т.д.; я после работы подъехал на служебной машине, всё получил, увёз в гараж; как я не пытался показать, что всё это меня не касается, что приведение «гнезда» в порядок не входит в мои интересы – скорее наоборот – тем не менее, что-то я всё-таки делал (впервые полностью уступив инициативу жене)…

«А я так хочу и желаю, чтобы у тебя было всё хорошо – хорошо!» С кем? В какой области? И, если хорошо с кем-то, то зачем наши письма, зачем все слова и испытания на излом – в некотором смысле. Ответишь? Но …рядом с этой фразой ещё одна: «И как я хочу увидеть тебя: очень-очень-очень!» За эти слова я готов носить Вас на руках всю жизнь. Оставшуюся. Ведь так немного осталось. Как-то я писал тебе о том, что могут сделать скоро дедом. И хотел приписать: а хотел бы стать отцом. И дочка чтоб была похожа на тебя. Что-то всё больше верится, что жизнь ещё впереди. Не в работе. Не в заботах. Просто пожить с любимой женщиной. Начать всё с начала. И забыть обо всём… Только видеть твои глаза. Чтоб они верили тебе, что бы не случилось – верили… Шёл сегодня вечером из столовой и разговаривал с тобой. Одна фраза запомнилась: или поверь мне совсем или… И потом здесь же: тянет к стабилизации. К уверенности. А сам же понимаешь, что счастья не может быть при «сытой» уверенности, что он (она) никуда не денется. Ты должен всегда бояться за своё счастье (может – не бояться, а бороться; и бороться не тогда, когда оно уходит, а каждый день, час, стараясь быть лучше, интереснее; организуя это «интересно», откликаясь на любой зов молодости – именно её. Можно быть и молодым стариком и старым – молодым. Я тебя ещё не совсем запутал? … Родная! Как хочу обнять и целовать тебя. Этим я уже брежу…

17.03.82г.

«… Зову, зову тебя, зову; зову во сне и наяву.

Приди, приди, приди ко мне;

приди сто раз в любовном сне,

Чтобы от снов тех милых, как от шампанского вина

Вскипала нежности волна, кровь закипала в жилах.

Молю, молю тебя, молю, услышь, как я тебя люблю.

Дай хоть чуть-чуть передохнуть,

к тебе давно я вышел в путь,

Сейчас наш перекрёсток.

Так насладиться счастьем дай.

Не заблудись, не опоздай –

ведь опоздать так просто…»

Ты так далеко, но и оттуда ты согреваешь меня своими словами – лучиками. Они такие милые, хорошие, нежные. И боязно: вдруг они где-нибудь по пути застынут…

…По театру я соскучился. Если попадём в Москву – каждый вечер в театр… У нас драма. Сейчас неплохо ставят, но я давно не был. И одна из причин – идти, не пригласив жену, не всегда удобно. И в то же время: вдруг, согласится? Вот такие проблемы. Как видишь, печальные. Чужой человек рядом. Совершенно чужой (просто чужие ещё как-то привлекают – неизвестностью, что ли). Хуже того – ненавистный. Дожили… Удивительно лёгкий стиль твоего письма. Так и кажется, что ты и в натуре такая же лёгкая, улыбчивая…

21.03.82г. …Я, возможно, несправедлив. Возможно: ещё прошлое твоё письмо немного мрачноватое это подтверждает. Было видно, что ждёшь письма (ем). Какие-то 2 письма ты 15го получила (с какими-то стихами… Я окончательно запутался). И вот, твоё письмо: «…Я очень хочу, чтоб у тебя было всё хорошо…». Писал я иногда так другим, поэтому сразу обратил внимание на эти несколько фраз…

Перед отъездом в Москву. …30.03 в 18 часов я уезжаю к тебе на свидание. Уезжаю в полном неведении: оформила ли ты командировку или нет (об этом современная женщина написать забыла)…Где Вас … искать, уважаемая Н. В! Телеграфировать домой? … встретил Таню с до востребования: «Вам ещё 2 письма пришло». А я ей: «Мне телеграмма нужна…»… Прочёл твои письма и долго сидел: информации нет, но какие разные письма. Очень кстати была цитата из Солоухина. Твои письма, как те глаза. Вроде, форма не на много отличается, но в первом как-то потухшее, устало, а во втором – с солнечными зайчиками, с прыгающими, зовущими чёртиками… Итак: еду 13м поездом (хоть отосплюсь немного после ночных смен)…

Москва не была для нас экспромтом и только местом свидания. Меня уже давно приглашал мой руководитель, но я пытался собрать и другие дела по диссертации – очень со многими необходимо было встретиться, а у Нины была обычная командировка. Главное в этой поездке – это состыковаться в одно и то же время в условиях не совсем полной информации. Я собирался встретить Нину в аэропорту Домодедово тогда, когда самолёт её уже прилетит (т.е. я немного опаздывал к посадке самолёта). И чудо всё-таки произошло – она просто ожидала на остановке автобуса. А потом поиск жилья. Комнатка где-то на ул. Полярной, куда мы приходили поздно вечером после очередного театра. А театр был каждый вечер: «Царь Борис» в театре Комиссаржевской, Аркадий Райкин в театре миниатюр, «Возчик Геншель» во МХАТе. И самой большой удачей было то, что мы попали в Колонный зал Дома Союзов на вечер, посвящённый Пушкину (к 60-летию Государственного музея-заповедника Пушкина). Это была самая настоящая сказка с 19.30 до 23.40. Слово о поэте говорили директор Музея-заповедника С.Гейченко, Герой Социалистического труда поэт М.Дудин, Народный артист СССР Е.Симонов, Б. Ахмадулина. Концерт сопровождал Большой симфонический оркестр Всесоюзного радио и телевидения под управлением В.Федосеева. Мы услышали Русскую хоровую капеллу, струнный квартет большого симфонического оркестра, И.Козловского, К. и Р. Лисициан и многие другие. Концерт, по сути, вели Гейченко и И.Козловский, хотя официальной ведущей была А.Чехова. Вели его не стандартно, постоянно импровизируя.

После Москвы. Сказка зимняя моя! Перед глазами твоя гибкая походка, раскрасневшиеся щёки, пушистые шапки снега. И в них ты…

А, может быть: «Диво моё весеннее! Солнышко светлое! Ведь так оно и было. Даже не знаю, что больше осталось в памяти…

Птица моя золотая! (То, что ты похожа на птицу, я отметил ещё в Белокурихе – помнишь: поцеловала, будто клюнула.) Пусть моя писанина подождёт (проклятущая). Я вспомнил, как ты терпеливо ждала меня в Домодедово и, конечно же, захотелось поговорить с тобой (хотелось и раньше, но там я зажал себя: поработай хоть чуть-чуть, а то Н.В. будет недовольна тобой). Так вот: меня не перестаёт удивлять твоё ожидание. А что, если бы я не явился вообще?... Или ты так была уверена?... Или ты меня ощущала где-то близко? Я даже в это могу поверить…

От Серёжи получил письмо. Извиняется за молчание. Успокаивает меня – ясно было, что мы не просто так не явились. Света съехидничала: «Долго держался – прорвало»… Если после Белокурихи была полная неуверенность – увижу ли вновь; не исчезла ли ты, как след Звёздочки, то последние твои слова (и все 10 дней в Москве) вселили какую-то уверенность в твоей материальности, реальности, в реальности наших отношений. Вот, я и прислушиваюсь к своему спокойствию (и сердце не колет, как тогда)…Ещё и ещё раз спрашиваю – что это?

А какие были твои глаза у автобуса: они не изменились с прошлого расставания… Это хорошо, что появилось спокойствие. Наши чувства не будут мешать нам самим… Я не знаю, что будет через неделю… Знаю одно: дороже человека у меня нет…

«Если это только хорошо тебе, значит и мне будет лучше». Уважаемая Н.В! Эта фраза вовсе не однозначна, как Вы считаете. Очень даже можно понять так: успокоился? Ну, слава богу, а то уж я очень устала и не знаю, когда это всё кончится… Нет, милая моя, я, видимо, правильнее оценил своё состояние: растерянность, безысходность какая-то (собираюсь перечитать «Даму с собачкой» - жили они как-то). Обрати внимание: я всё пытаюсь приподнять покрывало с нашего будущего. Есть ли оно? Конечно, на всё нужно время. Но так уж устроен человек. Ему нужна определённость. А определённость – злейший враг его. Ведь определённость – это стабильность. Для нас: это в чувствах-то? Ведь не даром я от тебя ничего не услышал – только последние твои слова о синей птице немного оживили меня. Я тебе об этом написал, а ты – «не смешно»… Именно растерянность: что же дальше – вот что было во мне. Да и в твоём письме то же самое. Недаром тебе потребовалось одиночество подвести черту под 2,5 месяцами. И вот: эта растерянность прошла. Мы же с тобой немного сангвиники: переживём! И снова на почту!

Говоришь, что я был умиротворённым. Ну-ка, переведи на русский язык. Если только более спокойным, то извините. Вспомните, родное моё человечище, что одно время я начал подкалывать, придираться. А потом сам себя одёрнул…: по какому праву ты пытаешься от неё что-то требовать… Может быть, я и в самом деле стал чуть спокойнее, чем после Белокурихи: я увидел тебя ту же!!! Я так же – даже больше – рад тебе. Для меня нет роднее человека, чем ты (пусть сын не обижается – он вырос уже. И я ему уже так не нужен). Я полюбил и тело и душу твои. Всю – всю. Только с тобой мне так хорошо – и я рад был, что это не проходит. Я видел твои глаза и больше ничего не нужно было слышать от тебя. Я видел, что тебе тоже хорошо. И это главное. Что ещё может быть главнее в подобных отношениях. Только они могут быть фундаментом всего остального…

11.05.82г. …Если меня спросят: «Кто твой любимый писатель?», я теперь могу однозначно ответить – Н. И. Раньше на подобный вопрос я всегда ответить затруднялся… Мать мне советовала обратиться к секретарю их обкома. Вряд ли имеет смысл… Только что позвонил старший сын. Явился. Пока не женился. Атаки с другой стороны: прОпусков в пределах нормы (знать бы его норму)…

…О продуктах. С некоторых пор жена стала кое-чего покупать. До этого эта обязанность была на мне. Причём, добровольно. По глупости. Это тот случай, когда люди не понимают доброго отношения. Ем я, практически, постоянно в столовой. То же самое и сын… Захожу как-то в 18.30 домой. Сын кричит в ванну: «Мам, есть хочу!» - «Всё в холодильнике». Сыну всё ясно: берёт рацион и бежит в столовую. Надёжнее. Или сегодня: с 7 часов брякала посудой. Встали – манная каша. Даже чай не заварен. И это, зная, что мать весь день дома; сын утром с разбором ест… Когда привезли тёщу, я высказался: ну, теперь ваша дочь будет на обед домой ходить, вместе с Вами обедать. За это получил очередное неудовольствие. А вечером: через порог перевалила, что-то разогрела, что-то приготовила, покормила мать и на диван. И так каждый день. Сначала я её всячески уламывал: пойдём погуляем, поиграем… «Устала…». Потом я возмущался, ругался. Результат тот же. Жизнь скотины в загоне. Сидит – ляжет… Кончилось, конечно, гипертонией… Недавно слышу: «Ну, как понять не можешь, что тебе ходить нужно больше». Это сын матери, которая только что вернулась с «прогулки»: вышла из подъезда, упала на скамейку и сидела, пока не замёрзла… Но потом я однажды эту войну кончил (образ жизни – это лишь деталь в нашей совместной жизни). Делай, что хочешь и как хочешь. А чтобы не смогла никогда бросить: «здоровье на тебя угробила», я её от всего освободил. От себя: за собой делаю, практически, всё сам. Несколько раз она пыталась стирать. Я просил это не делать – расходуй время только на себя: «Приводи себя в порядок!». Так же было сказано, когда я забрал последний раз сына и уехал с ним в отпуск…

13.04.82г. Здравствуйте, дорогая женщина! У меня такое ощущение, будто Вы нереальность. Вы приснились мне. Что всё это не со мной. Может быть, всё это обрывки моих воспоминаний из какой-нибудь Токоревой… Звучит Паулс – «Долгая дорога в дюнах»… 18 дней назад у меня на руках были уже билеты до Москвы… Реальные надежды увидеть Вас…13 дней с момента расставания. Всего 13 дней или целых 13 дней? Таких больших…Одно письмо с отчётом за 60 часов. Всего или…? Как всё относительно.

…И почему это Н.В. не «выступила» в новом платье сначала передо мной? Ведь я был почти свидетелем его покупки. И вот, кто-то ей комплименты говорит, а меня лишили возможности лишний раз увидеть это Чудо в новом обличье …5.30. 20 дней назад я в это время был уже в аэропорту. До встречи оставалось каких-нибудь 4-5 часов. Это была суббота. А потом было воскресенье с жарким-жарким кинозалом на ВДНХ, скамейкой у фонтана, закрытыми на обновление экспонатов павильонами, тринадцатым троллейбусом, телебашней с длинной очередью, рестораном «Якорем». А что потом?... Не помню… Около 18 часов были у «Сатиры»… Поиски аптеки после решения идти на пианистку. Букет с зелёной водой. Две женщины, оказывается, обратившие внимание на то, что на них обратили внимание (это уж потом, когда в метро я для них придерживал дверь…). Выговор у дверей нового логова… А потом «Здравствуй!» И я сидел у Ваших ног. Как было всё просто. И как было много всего. Даже времени: целых 3 дня (28,29, 30, и даже немного 31). Почти вечность, проскочившая в момент.

17.04 …Пошёл седьмой день без тебя. Ощущение пустоты не проходит, хотя всё время заполнено до предела - событий много. И в твоём письме та же растерянность… Поймал себя на мысли, что исчезло то, вдруг, появившееся ощущение радости. И оно раздавлено разлукой? Пока? Помню твои глаза у автобуса. Со слезами…Помню твою лучистую улыбку в трамвае №50, когда мы по утрам ехали на «работу»…

20.04 …Сегодня 10е сутки без тебя. «Да, Володечька, если будешь писать мне…». И вот, сижу и не знаю: писать или нет… «Ох, уж эта Нина – липучка» - глупучка! (после «ох» полагается запятая, уважаемая Н.В. И не утверждай, что ты случайно её забыла; цитирую ещё одну фразу: «Ох и поросёнок эта Н.»).

Шутки – шутками, но тебе, как я посмотрю, так же плохо, как и мне. И даже не то слово «плохо»…

…Очень нравятся мне твои многие письма. Одно из них – сегодняшнее. Будто я поговорил с тобой (хорошо, что читал на ходу: немного почитаю и перевариваю. Будто включила меня, вернее, во мне что-то. Фонарь какой-то. Ты пишешь, шла, глупо улыбаясь. Прохожие удивлялись твоей улыбке… А я тебе сколько раз говорил, что на тебя обращают внимание постоянно, т.к. письма здесь не при чём…). А потом дочитал до отпуска «…поступай, как тебе лучше…» и во мне всё отключилось. Не помогло уже ничего… Но бог с ней, с этой реакцией. И ты не пиши ничего по этому поводу. Оставим пока эту тему. Заведём ящик с проблемами, которые пока тёмные, неопределённые, ну, и не вполне приятные. И будем бросать их в этот ящик. Пусть там полежат пока…

02.05.82г. … Читала «Туманность Андромеды?». Описывается планета, на которой находилась биомасса в виде океана и удивительно воздействовала на землян, летавших около. Они теряли ощущение реальности. Они не понимали своих ощущений, ибо это были совершенно новые обволакивающие, поглощающие, раздваивающие их «я»… Это сходно и с тем «нечто», что у меня когда-то было в бессознательном состоянии – в бреду. Что я никогда не смог сформулировать – неуловимо, непонятно. Похожее воздействие на меня т