Инновации и административно-территориальное устройство

 

Количество элементов административно-территориального устройства, являющихся производителями ресурсов, их распределителями, контролерами и потребителями сейчас настолько велико, что на поддержание отношений между ними уходит большая часть “прироста ресурсной базы”. Это означает, что административно-территориальная и сословная структуры, устроенные таким образом, тратят на самовоспроизведение большую часть ресурсов. Более того, сама совокупность элементов деления, отношений между ними, органов управления потоками ресурсов неявно считается государством, а увеличение его громоздкости и доли ресурсов, направленных на “смазку шестеренок” считается развитием государства.

 

Элементы административно-территориального устройства и сопряженные с ними сословия интерпретируют само понятие «развитие» прежде всего как беспредельное самовоспроизведение и, соответственно, расширение потребности в ресурсах. Инновации для так устроенного государства-общества заключаются прежде всего в появлении нового ресурса, осваивая который сословие или регион могут увеличить свою ресурсообеспеченность, численность или вес в сословной иерархии. Именно так можно рассматривать инновационную активность регионов в части рекламы своих, например, рекреационных ресурсов, или повсеместное стремление заполучить на свою территорию нечто федерально значимое и обеспечиваемое ресурсами в приоритетном порядке, будь то центры высокотехнологической медицинской помощи, федеральные университеты, технопарки, особые экономические и прочие зоны. (неплохо бы сказать о воспроизведении обкомовской борьбы за ресурсы в кабинетах Госплана и иже с ним)

 

Как правило, инновационная активность в административно-территориальном аспекте сводится к созданию разного рода зон, обладающих выделенным в каком-то отношении статусом, позволяющем законно обойти существующий порядок обращения с ресурсами. Регионы заинтересованы в такого рода зонах, так как получают дополнительный приток ресурсов: правовой режим в них позволяет легально снимать ренту со статуса зон. Однако собственно проблемы инновационного развития создание зон не решает, что непосредственно видно из опыта функционирования технопарков, наукоградов и прочего. Непосредственным результатом создания зон, как правило, становится увеличение численности служивых, обеспечивающих их функционирование.

 

Рост численности разного рода служащих уже таков, что по их абсолютному количеству Россия уже, как пишут, обогнала СССР, а список угроз, которые эти служащие должны нейтрализовать, больше напоминает словарь иностранных слов. Эти служащие, по большей части, концентрируются на посреднических уровнях административно-территориальной иерархии: в городах федерального значения, в регионах и муниципальных районах, где их функции, в основном, заключаются в распределении ресурсов и в сборе сословной ренты. Любые “пределы численности” или ресурсопотребления, установленные сверху, при таких интенциях оказываются недостаточными, так что сословия или регионы непрерывно генерируют сигналы бедствия, сообщая “наверх” о том, что возникли или могут возникнуть опасности, угрозы или враги, для борьбы с которыми нужные дополнительные кадровые и материальные ресурсы.

 

Давно очевидно, что количество пожаров не зависит от численности работников МЧС, как количество кишечных инфекций не зависит от численности санитарных врачей. Для того, чтобы тушить пожары и лечить диарею нет необходимости содержать огромные, многоуровневые административные аппараты, занятые, чаще всего, сбором сословной ренты с нарушителей норм и правил и возмездно закрывающие глаза на реальное состояние тех объектов, за безопасность которых они якобы отвечают. Ведь служивые тоже люди и понимают, что на приведение в относительный пожаробезопасный или санитарный порядок школ, больниц, магазинчиков, подъездов жилых домов и запасных выходов в общежитиях, построенных еще при царе Горохе, никаких ресурсов не хватит.

 

Инновации для сословного государства-общества вообще больная тема. Все новое в нем приходиться “внедрять”, в отличие от рыночной организации социальных отношений, когда инновации относительно легко встраиваются в ткань жизни и преобразуют эту жизнь. Любая инновация предполагает появление новых, нераспределенных ресурсов, а значит возможность возникновения социальной несправедливости при их распределении. И прежде чем изобрести и “внедрить” нечто новое приходиться простраивать систему мобилизации и распределения ресурсов, которые только еще возникнут в ходе внедрения. В ходе этого простраивания инновация теряет свое качество, превращаясь в еще один обычный ресурс.

 

Потому-то результаты инноваций в сословно-ресурном устройстве всегда локальны, они не товары, а “изделия”, распределяемые “как положено”. В СССР они возникали в разного рода зонах и “шарашках”, отделенных от остального социального пространства – где постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР, а где и колючей проволокой. При этом жизнедеятельность в зонах такого рода определялась согласно особым «режимным» принципам, локально нарушающим общегосударственные постулаты социальной справедливости. В наследство от СССР России досталось огромное количество разного рода зон, в которых когда-то осуществлялись научные и технологические разработки и изготовление «изделий». Это ЗАТО и научные городки, поселки военных и ученых, в которых когда-то члены разных советских сословий осваивали бюджеты, предназначенные для того, чтобы «обогнать США, стоящие на краю пропасти».

 

В сегодняшней России, судя по всему, инновации не возникают вообще, а результаты работы отечественных ученых и технологов обычно возвращаются в страну в виде импортных товаров. Насколько известно, даже современные технические новации представляют собой доработанные советские машины и технологии. Однако в стремлении к созданию технопарков, инновационных центров, федеральных университетов, наукоградов и пр. прослеживается та же самая советская логика «бюджетирования и внедрения”, которая неэффективна вне соответствующего «режима», сопровождавшего все советские научно-технологические достижения.

 

На карте страны появляется все больше зон, где должны, как считает власть, начаться процессы инновационного развития. Тем самым, вместо реальных инноваций, в нашей социальной системе процветают инновационные намерения. Как один из видов квазиинновационной активности можно, например, рассматривать создание “концепций развития”, которые продуцирует российское экспертное сообщество по заказам корпораций. Под корпорациями (не путать с государственными корпорациями), как я писал уже выше, понимаются члены всех сословий, причастных к обеспечению и обслуживанию видов деятельностей, фиксированных как статьи бюджетных расходов. Сам факт заказа на разработку концепции свидетельствует о том, что заказчик осмысляет дефицит ресурсов, необходимых для выполнения его нормативных задач. Если говорить бытовым чиновничьим языком, “скоро пилить будет нечего”. Естественно, что в тексте концепции изначально фиксируется наличие угроз и врагов, для нейтрализации которых и нужны ресурсы. Это могут естественные угрозы, внутренние или внешние враги.

Так, в первом же абзаце проекта концепции развития здравоохранения фиксируется демографическая угроза, то есть, если сказать проще, “людей мало, работать и служить будет скоро некому”. Или, официальным языком, “наблюдается уменьшение трудовых и мобилизационных ресурсов”. Само содержание концепции оказывается весьма специфичным образом привязано к таким образом фиксированной угрозе, так как никакой дополнительный поток ресурсов в то же здравоохраненение, как известно из мирового опыта, не может компенсировать уменьшение численности населения за счет снижения рождаемости и увеличения смертности. Более того, увеличение продолжительности жизни в результате лечения приводит, как известно, к изменению структуры населения за счет повышения доли пожилых людей и, следовательно, к дополнительной нагрузке на ресурсную организацию государства.

 

Однако логическая и предметная несуразности ни в коей мере не уменьшают пыла разработчиков, движимых целью обосновать необходимость увеличения количества ресурсов, “полагающихся” членам корпорации – заказчикам концепции. При этом, например, разработчики концепций здравоохранения рассматривают не-членов их корпорации скорее как один из видов ресурсов, то есть как потенциально растущую совокупность симптомов и синдромов, для нейтрализации которых необходимы дополнительные ресурсы. Как известно, расширение медицинского обслуживания в части диагностики приводит к увеличению количества выявленных носителей симптомов и синдромов, и должно, если следовать медицинской логике, служить обоснованием для фиксации роста заболеваемости и для требований к государству увеличить количество ресурсов “для медицины”.

 

Так как все корпорации заказывают концепции своего развития, то само поле концепций становится местом административно-рыночной конкуренции за потоки бюджетных ресурсов. Естественно, что в такой борьбе абсолютных победителей не бывает, но потоки действительно корректируются в пользу корпораций, сумевших описать самые страшные угрозы, которые возникнут, если не дать им дополнительных ресурсов. Именно таковы по своему генезису, с моей точки зрения, угроза терроризма, демографическая угроза, угроза дефицита жилья, и многие другие. Фиксация этих угроз в разного рода концепциях развития отражает социальный статус сословий и корпораций, предназначенных для их нейтрализации и лоббирующих увеличение своих бюджетов, в большей степени, чем “реальное состояние дел”.

 

Так как корпорации неоднородны и внутренне конфликтны, то и в их рамках составляются концепции развития, предполагающие перераспределение бюджетных ресурсов в пользу тех или иных корпоративных групп. В области медицины, например, конкурируют корпорации собственно медиков, социальных работников и тех, кто причастен к внебюджетным фондам – Пенсионному, Обязательного медицинского страхования, и другим. Собственно медики, в свою очередь, представлены как конфликтующая совокупность корпораций “терапевтов” и “хирургов”, и так далее.

 

Настоящие инновации, как правило, проникают в отечественную жизнь не из концепций развития, а в результате импорта идей, технологий или товаров, так как импортированное не нарушает кардинально ресурсную систему и принципы социальной справедливости, оставаясь внешним фактором по отношению к ресурсно-сословной системе. Импортированное, как было принято в советские времена, можно распределять по сословиям, соблюдая принципы социальной справедливости. Сословно-ресурсное устройство импортирует многое необходимое для своего существования – от продуктов питания и современных бытовых приборов до образов жизни и идей собственной модернизации. Если рассматривать, к примеру, социальную организацию пространства, то именно так появляются поселки, дома, дороги и коммуникации, построенные по импортному – канадскому, шведскому или просто «европейскому» образцу (чудное все же выражение – евроремонт!).

 

Импортированное включается в ткань жизни особым образом – скорее как атрибут престижного сословного потребления, чем как обычный товар или услуга. Обычно считается хорошим тоном подчеркнуть, что в любом импортном инновационном товаре есть и российская компонента, результат труда гениальных отечественных ученых и программистов. Стремление к импортированным товарам, моделям поведения, идеям и концепциям (“чтобы было как в Европе”), приправленное местечковым патриотизмом, детерминирует обыденное поведение членов всех сословий и, с моей точки зрения, является внешним проявлением своеобразного комплекса психологического неприятия реальной обыденности и ее административно-рыночной природы и форм.

[1] С моей точки зрения, понятия политики и политических отношений применимы для описания отечественных реалий только в относительно краткие периоды революций и перестроек, но не в стабильные времена.

[2] Ресурсами в данной работе считается все, что распределяется. Если, например, энергетическое сырье продается и покупается, то оно товар, а не ресурс. Но если это сырье распределяется, то оно ресурс. Если существует свободное обращение денег, то они - настоящие деньги, а если деньги концентрируются в бюджетах разного уровня и распределяются согласно потребности в них в элементах административно-территориального деления, то они превращаются в финансовые ресурсы. Подробнее - в работе “Ресурсное государство”

[3] полный перечень официальных округов дан в приложении 2

[4] До 1 января 2009 года, когда будет в полном объеме введен в действие 131 ФЗ

[5] Открытое акционерное общество «Верхневолжские магистральные нефтепроводы» (ОАО «Верхневолжскнефтепровод»), Открытое акционерное общество «Магистральные нефтепроводы «Дружба» (ОАО «МН «Дружба»), Открытое акционерное общество (ОАО «Приволжскнефтепровод») Открытое акционерное общество «Северные магистральные нефтепроводы» (ОАО «СМН») Открытое акционерное общество «Северо-Западные магистральные нефтепроводы» (ОАО «СЗМН») Открытое акционерное общество «Сибнефтепровод» (ОАО «Сибнефтепровод») Открытое акционерное общество «Транссибирские магистральные нефтепроводы» (ОАО «Транссибнефть») Открытое акционерное общество «Урало-Сибирские магистральные нефтепроводы имени Д. А. Черняева» (ОАО «Уралсибнефтепровод») Открытое акционерное общество «Магистральные нефтепроводы Центральной Сибири» (ОАО «Центрсибнефтепровод») Открытое акционерное общество «Черноморские магистральные нефтепроводы» (ОАО «Черномортранснефть»)Открытое акционерное общество «Волжский подводник» (ОАО «Волжский подводник») Общество с ограниченной ответственностью «Балтийские магистральные нефтепроводы» (ООО «Балтнефтепровод») Общество с ограниченной ответственностью «Специализированный морской нефтеналивной порт Приморск» (ООО «Спецморнефтепорт Приморск») Общество с ограниченной ответственностью «Восточно-Сибирские магистральные нефтепроводы» (ООО «Востокнефтепровод») Общество с ограниченной ответственностью «Трубопроводный консорциум «Бургас-Александруполис» (ООО «ТК – БА») Общество с ограниченной ответственностью «Специализированный морской нефтеналивной порт Козьмино» (ООО «Спецморнефтепорт Козьмино»)

 

12 Декабря, 2008