Система расселения, классы и сословия в распределенном образе жизни

 

Сложность распределения ресурсов между элементами административно-территориального устройства увеличивается еще и за счет того, что сословия как акторы ресурсных процессов неравномерно распределены как по территориям-регионам, так и внутри регионов. Есть элементы устройства, в которых концентрация членов служивых сословий непомерно велика. Это прежде всего города федерального значения и столицы субъектов федерации. И есть элементы устройства, обделенные ресурсами просто потому, что в них нет членов служивых сословий, обеспечиваемых ресурсами в особом порядке, определенном сословным законом.

 

Как показано выше, социальная структура административно-рыночного государства-общества жестко сопряжена с его административно-территориальной структурой. В частности, сословия государственных служащих, а также другие титульные сословия привязаны к тем элементам территориального устройства, в которых есть учреждения, предприятия и организации федерального, окружного, столичного и регионального подчинения (или значения). Муниципальные служащие сконцентрированы в муниципалитетах низших рангов, в то время как в городских округах больших городов их доля невелика. Административно-территориальная локализация нетитульных сословий (за исключением ограниченных в правах и заключенных) не фиксирована, хотя, как правило, большая часть лиц свободных профессий сконцентрирована в разного рода столицах, в то время как бюджетники, пенсионеры, работающие по найму и предприниматели-коммерсанты рассредоточены по всем типам административно-территориальных образований.

 

Можно сказать, что поверх (или, лучше сказать, внутри) формально заданного административно-территориального пространства есть территориальные структуры, в которых локализуется жизнь представителей отдельных сословий: военослужащих (военные городки и гарнизоны), заключенных (ИТУ), государственных служащих (дачные поселки), коммерсантов (в специфических поселениях богатых людей, возникших в последние десятилетия). (ну-ну, либо поясни свое понимание коммерсантов, либо поясни иначе)

В принципе, для сословного общества характерно раздельное проживание сословий, точно так же, как для классового общества характерна территориальная дифференциация классов. Однако ввиду того, что ни классовая, ни сословная структура не являются у нас абсолютно доминирующими, сословное расселение перемежается классовым. Это отнюдь не способствует формированию пространства муниципальной жизни и развитию местного самоуправления. “Элитные поселки” соседствуют с умирающими селами, а из окон квартир в “домах класса люкс” открывается вид на разбитые дороги, обшарпанные “хрущевки” и свалки мусора.

 

Сословному и классовому принципам территориальной дифференциации отчасти противодействует привычное повторение советских постулатов социальной однородности, согласно которым жилищная политика в целом, за исключением некоторых ее аспектов, обеспечивающих высших должностных лиц, не учитывает имущественной и статусной дифференциации. Наличие территорий, на которых проживают только богатые, только бедные, только государственные служащие, или только внесословные воспринимается в нашем государстве-обществе как нарушение принципов социальной справедливости. С одной стороны это формирует настроения социального протеста, а с другой – стимулирует действия властей, направленные на “становление социальной однородности”.

 

Ставший уже нарицательным пример Одинцовского района Московской области в целом и “Рублевки” в частности – как места обитания членов властных сословий и просто богатых людей показывает, что социальная дифференциация мест обитания сословий и классов зашла весьма далеко, а нарицательнось названия этого муниципалитета демонстрирует негативное отношение общества к процессу сословно-классовой дифференциации селитебного пространства.

 

Можно сказать, что формальная административно-территориальная структура не совпадает ни с социальной (сословной и классовой) структурой, ни с реальным пространством расселения. Это последнее создается в значительной степени отношениями совместной службы, родства, соседства, дачного образа жизни, реализующимися в условиях, заданных довольно жесткими ограничениями: границами поселений, транспортной инфраструктурой, исторически сложившимися типами жилья. При этом, как я уже писал ранее, формируется распределенный образ жизни: когда городская квартира связана в основном с формальной занятостью-службой, в то время как свободное время, приработок и рыночная экономическая деятельность связаны с дачей – загородным домом, в котором живет старшее и младшее поколении семьи. Некоторые территориальные сообщества, созданные когда то как “дачные кооперативы”, постепенно становятся местом обитания отдельных сословий, где возникает внутрисословное взаимодействие и формируется внутрисословная мораль, что невозможно в городах, где члены сословий дисперсно распределены в городском пространстве. Таковы, с моей точки зрения, поселки, возникшие из дачных кооперативов правоохранителей, военнослужащих и работников «идеологического фронта» – ученых, писателей, художников.

 

Можно сказать, что при распределенном образе жизни формируются три типа внегородских сообществ: сословные, когда в соседстве селятся члены одного или близких сословий, таких как военнослужащие; классовые – когда вместе селятся люди, сходные по объему и стилю потребления; и весьма конфликтные, смешанные, в которых статусные служивые и богатые соседствуют с внесословными, судимыми и сельскими пенсионерами.

В результате распределенного образа жизни формируются особые сезонные (дачные) селитебные пространства. В них – при номинальном наличии органов муниципальной власти и местного самоуправления – дачное население не только в него не включено, но обычно вспоминает о существовании местного самоуправления и властей только при регистрации собственности и оплате счетов, или при необходимости разрешения споров между дачными соседями.

 

Фактически города – вне зависимости от своих размеров – уже давно вышли за пределы формальных городских границ и в зонах часовой (для относительно малых городов) и двух-, трехчасовой (для миллионников и столиц) транспортной доступности сформировались селитебные зоны, включающие в себя пригородные муниципалитеты, что никоим образом не учитывается в государственных процессах распределения ресурсов.

 

Изменение системы расселения идет само по себе, в то время как формальная организация пространства его “не замечает”. Так практически сплошные селитебные пространства возникают вдоль основных федеральных магистралей, таких как трасса Москва – Санкт-Петербург, формально разбитых на региональные и муниципальные части. Это означает, в частности, что существующая нормативная типология поселений с делением на городские округа, муниципальные районы, городские поселения и поселения является внешней по отношению к образу жизни, то есть тому, что по самой идее местного самоуправления лежит в основе самоорганизации местных сообществ.

 

При этом дачи и городские квартиры одного семейства, расположенные в разных муниципалитетах, оказываются связаны между собой таким количеством отношений, что во многом детерминируют все социальное поведение людей, живущих распределенным образом жизни. В частности, летом в Москве выезд людей «на дачи» начинается – если судить по интенсивности транспортных выездных потоков – с четверга, а возвращаются дачники в понедельник-вторник. То есть формальная пяти-, шестидневная рабочая неделя частью московского населения из-за распределенного образа жизни минимизирована до трех-четырех рабочих дней. Примерно так же организуется жизнь и в большинстве центров субъектов федерации.

 

Важным следствием отношений между административно-территориальной и сословной структурой становится их определяющее влияние на техническую инфраструктуру. В частности, перегруженность магистральных автомобильных дорог во время выезда и возвращения с дач становится причиной социальной напряженности. Концентрация мест обитания служивых людей в пригородных муниципалитетах близ столиц вдоль определенных трасс, их служебные перемещения и сопутствующая им блокада движения машин членов нетитульных сословий в “часы пик” (частично определенная законами о государственной охране высших должностных лиц) во многом формирует негативное отношение к власти у членов относительно обеспеченных сословий, живущих распределенным образом.

 

Служивые люди обитают, как правило, не в пространстве муниципальной жизни, а в особом пространстве, где государство в той или иной форме обеспечивает им условия службы. Крайним примером такой организации жизни могут быть так называемые закрытые “дачные” поселки, в которых со времен советской власти живут люди, выполняющие властные функции. В этих сословных пространствах свое здравоохранение, свое снабжение продуктами питания, свои органы охраны правопорядка.

 

Благодаря тому, что служение членов титульных сословий обеспечивается ресурсами тех федеральных, окружных, столичных и региональных структур, к которым они приписаны, государственные служащие во многом не зависят от муниципалитетов, так как живут в особом «пространстве службы». Их “образы жизни” являются внешними по отношению к муниципалитетам и местному самоуправлению. Можно сказать, что статусные члены служивых сословий живут в особом государственном пространстве и не участвуют ни в местном самоуправлении, ни в муниципальном управлении.

 

Государственное и муниципальные пространства разделены не только формально, по закону, но и функционально, через образы жизни государственных служащих. Взаимодействие государственных служащих и муниципалитетов возникает обычно только в тех случаях, когда для удовлетворения потребностей государства требуется отчуждать у муниципалитетов ресурсы, чаще всего природные. И тогда муниципальным служащим приходится “договариваться” с государственными служащими на административном рынке – как правило, на условиях государства.