Специфике неклассического естествознания

Постепенно в первой половине XX в. новая, неклассическая мо­дель естествознания превратилась в целостную систему знания. Вес меньше места в ней оставалось для лапласовского «железного де­терминизма» с его жесткими причинно-следственными связями, и все более утверждалось новое мировидение с доминированием непредс­казуемости, неопределенности, особенно при изучении сложных ди­намичных систем.

С течением времени оформилась и особая дисциплина - синер­гетика наука, исследующая развитие сложных открытых самораз­вивающихся систем, какими и представало большинство объектов

 

микро- и мегамира, с позиции взаимодействия в них хаоса и гармо нии. В этом плане принципиальную роль сыграли работы профессо­ра Штудгартского университета Г. Хакена и бельгийского физико-химика русского происхождения И. Пригожина (1977) и его со­трудников.

По-новому стало пониматься и общее взаимодействие субъекта и объекта в науке. Субъект познания рассматривался уже не как дис­танцирующийся от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, взаимодействующий с ним. Точность ответов на вопросы об устрой­стве природы зависила теперь не только от самой природы, но и от способов постановки исследователем вопросов, адресованных приро­де, от методов познавательной деятельности.

На этой основе стало формироваться новое понимание категории истины, реальности, факта, соотношения теории и практики, форм Науч­ного объяснения и т.п.

Как это ни покажется странным, но в неклассической науке от­нюдь не тождественными выступают такие близкие понятия, как «фи­зическая реальность» и «объективная реальность». Фиксируемая физическая реальность зачастую оказывается не столько актуально присущей объектам, сколько некоторой предрасположенностью их поведения при определенных обстоятельствах.

Потенциальные возможности, например, квантовых объектов — это свойства, как бы не всегда находящиеся в наличии и реализующиеся при определенных условиях и при определенной опытно-эксперимен­тальной базе. Действительно, в неклассической науке под нагляднос­тью понимают чаще всего не непосредственно наблюдаемое, а ско­рее, соответствующее концептуально-теоретическим позициям. По сути дела в науке стало доминировать не абсолютное, а некое вероятнос­тное знание.

На стадии неклассической науки мыслительная проработка про­цессов зачастую прЪизводится в обход эмпирических исследований, которые к тому же просто не всегда возможны. Все чаще в науке используют какие-то уже апробированные идеи, метод аналогий для осмысления изучаемой реальности.

Однако, несмотря на относительное устаревание некоторых от­дельных положений классической науки, она как целое не потеряла своего эвристического (познавательного) значения. При решении задач, связанных с проблемами макроуровня бытия, наука классическая все еще дает верные и действенные выводы и рекомендации. На уровне обычной человеческой практики моментами, проявляющимися на уровне суперскоростей порядка скорости света (когда материя, пространство и время существуют в тесном взаимодействии и выступают изменчи­выми, как утверждал А. Эйнштейн, а не независимыми друг от друга и простыми, как считалось во времена И. Ньютона) можно пренебречь как несущественными в данном конкретном контексте.

Поэтому неклассическая наука отнюдь не вытеснила науку клас­сическую, выйдя на более широкий круг проблем, превратила ее в свой частный случай, справедливый для определенного класса задач. Можно сказать, что и здесь хорошо применим великий научный прин­цип XX в. — принцип дополнительности, сформулированный датским физиком Н. Бором (1885—1962) и исходящий из идеи сотрудничества разных, порой противоречащих друг другу научных программ и прин­ципов, а не их мнимого антагонизма.