Политические установки и ценности

Одним из важным компонентов политического сознания являются политические ценности. По сравнению с другими компонентами, в частности по сравнению с политическими установками, ценности, как правило, рассматриваются как более фундаментальные ментальные образования, как «абстрактные идеалы… не связанные с конкретным объектом или ситуацией, как своего рода представления человека об идеальных моделях поведения и идеальных конечных целях» [5]. Таким образом, ценности - это нормативная оценка идеального объекта в терминах «хорошо», «плохо», представление о том, что желательно и необходимо.

Ценности – характеристика индивидуального сознания, имеющая ярко выраженную социальную природу. Другими словами можно сказать, что политические ценности – это усвоенные, приспособленные индивидом (под влиянием личного интереса, ситуации и т.д.) социально-групповые представления. Эти представления усваиваются личностью в процессе социализации и служат своего рода «фильтром», с помощью которого формируются конкретные политические установки.

Каково же отличие политических ценностей от политических установок? Ценности являются представлением человека об идеальном объекте или ряде объектов (например, о политической партии вообще или о свободе слова), в то время как установки характеризуют отношение людей преимущественно к конкретным объектам. Данное разделение является, конечно, условным. Кроме того, ценности оказывают значительное влияние на формирование конкретных политических установок, поэтому могут рассматриваться как один из элементов установок [6].

Ключевую роль во взаимоотношениях «внутреннего» и «внешнего» поведения человека играет политическая установка: она «предшествует действию, являясь его начальным этапом, настроем на действие» [7].

Что же такое политическая установка? Несмотря на то, что это понятие достаточно широко используется в политической науке, среди исследователей нет единого мнения, что представляет собой это явление.

Отечественные специалисты в области политической психологии трактуют установку вслед за грузинским психологом Д.Н. Узнадзе как «специфическое состояние субъекта, которое характеризует его готовность к совершению действия, направленного на удовлетворение данной потребности в данной ситуации» [8].

В зарубежной политической науке для обозначения сходного явления существует термин attitude, который не имеет точного соответствия в русском языке. Для обозначения данного явления, как правило, используются разнообразные понятия, как «ориентации», «социальные установки», «отношения» и т.д. Под данным термином понимается чаще всего предуготовленность субъекта к некоему восприятию объекта, оказывающему влияние на поведение в отношение этого объекта: «Говоря об индивидуальном аттитюде по отношению к какому-то объекту, мы имеем в виду предрасположенность человека вести себя определенным образом (по отношению к объекту –Е.М.), воспринимать, думать и чувствовать (что-либо – Е.М.) об объекте», «аттитюды – убеждения человека в том, что предмет представляет нечто хорошее или плохое для него, приемлем или нет для него…» [9]. Таким образом, понятие аттитюда имеет более широкий смысл, чем понятие установка. Однако в силу отсутствия адекватного перевода мы для простоты будем употреблять термин установка для обозначения аттитюда.

Таким образом применительно к уровню политического под установками (attitudes) следует понимать отношение человека к тем или иным политическим объектам (институтам политической системы, лидерам и т.д.), его субъективную готовность вести себя определенным образом по отношению к этим объектам.

При этом важно отметить, что на формирование политической установки значительное влияние оказывает социальный контекст: политические установки служат выражением глубоких социально обусловленных мотивационных потребностей, таких как ощущения включенности в структуру социальных связей, близости с социальным окружением, безопасности, самопознания и самоутверждения и т.п. [10]

Важной функцией установки, помимо преобразования потребностей и мотивов в действия, является и оценочно-ориентационная функция: «она обеспечивает человека способностью реагировать на ситуацию и внешние объекты (например, на ситуацию неудовлетворенной потребности и объекты, способствующие или препятствующие ее удовлетворению) на основе прошлого опыта. Установка приводит в действие психические процессы и практические действия, адекватные ситуации и объектам, потому что в ней содержится предшествующая ситуации готовая «модель» этих процессов и действия» [11]. Другая существенная функция установок состоит «в их способности не только опредмечивать… возникшие на бессознательных глубинах психики потребности, но и практически выступать в качестве относительно самостоятельных потребностей и мотивов» [12].

Установки неоднородны по своему происхождению и объектам. В политологии и других общественных науках существуют различные точки зрения на их структуру и типологию. Один из распространенных подходов к типологии основывается на таком критерии, как природа элементов, лежащих в основе той или иной установки. В структуре установки (attitude), как правило, выделяется три элемента: 1) когнитивный (связанный со знаниями о политических объектах или явлениях и их нормативной оценкой), 2) аффективный (связанный с чувствами, испытываемыми индивидом по отношению к объекту), 3) поведенческий (склонность к определенному поведению в отношении объекта) [13].

Одна из известных типологий установок, используемая в рамках отечественной науки и частично основанная на этом критерии, была предложена социологом В.Я. Ядовым. Он выделяет несколько типов установок, занимающих различное функциональное положение в системе личностных диспозиций. Система личностных диспозиций, то есть различных «потребностно-мотивационных структур субъекта, которые... регулируют его социальное поведение», образует «иерархически организованную систему, врешину которой составляет общая направленность интересов и система ценностных ориентаций, средние уровни - система обобщенных социальных установок («аттитюдов») на многообразные осциальные объекты и ситуации, а нижний - поведенческие готовности к действию в максимально конкретизированных социальных условиях» [14].

Преобразуем данную схему применительно к миру политического. «Вершину» системы установок (attitudes) образуют система политических и иных ценностей, имеющих отношение к политическим явлениям, характеризующая направленность в восприятии человека тех или иных явлений политики. Средний уровень - уровень установок, характеризующих отношение граждан к институтам политической системы и политическими лидерам и группам, а также оценка своего места и роли во взаимоотношениях к политической системе (ориентации на политическую систему и на «свои» взаимоотношения с ней). Третий уровень - поведенческие установки (предуготованность к действию) по отношению к конкретным политическим объектам в конкретных условиях.

Некоторое уточнение данной структуры можно сделать на основе классификации политических установок, предложенной американским исследователем В. Розенбаумом и приведенной нами в главе 6. Напомним, что он выделяет три большие группы политических установок (attitudes), характеризующих, по его мнению, политическую культуру того или иного общества. Эти установки могут быть в основном отнесены к середине представленной иерархической структуры. Первую группу составляют установки относительно политической системы в целом, восприятия политического режима, господствующих норм и правил, органов власти и властных элит (очевидно, что в данную группу попадают не только «обобщенные социальные установки», но и некоторые составляющие системы ценностных ориентаций). Вторую группу составляют установки, определяющие политическую идентификацию человека, то есть установки по отношению «к другим» в политике (общностям, группам, организациям и т.д.). Наконец третью группу составляют установки, характеризующие восприятие гражданином «себя» в политике, возможности своего влияния на политическую систему (так называемая политическая компетентность).

Взаимодействие политических установок и их влияние на конкретные политические предпочтения избирателей можно проанализировать с помощью использования «воронки причинности», которая предполагает анализ комуляции установок различного уровня и выявление результируещего эффекта такой комуляции [15].

Зависимость установок и ценностей от социально-исторического контекста проявляется во влияние на их специфику существующих социальных и социо-культурных расколов. В частности для западных стран долгое время в целом была характерна структура ценностей и установок, сформированная под влиянием социальных расколов индустриального общества. Многим жителям этих стран были присущи «материалистические» или «достижительские» ценности: материальное благополучие, карьера, личная безопасность и т.п.

Как отмечалось в главе 4, переход к постиндустриальной стадии развития сопровождался значительными изменениями в социальной структуре. Сопровождался он и изменениями в структуре ценностных ориентаций и, соотвественно, политических установок. Известный исследователь Р.Инглхарт охарактеризовал этот процесс как «тихую революцию».

Как отмечал Р.Инглхарт, на этот процесс значительное влияние оказали условия развития Западной Европы: успехи в послевоенном экономическом развитии и отсутствие военных конфликтов в период после 1945 г. Под влиянием этих факторов послевоенное поколение в меньшей степени оказалось вынужденным заботиться о материальном благосостоянии и безопасности, чем представители более старших возрастных категорий, имевших переживших Великую депрессию и Вторую мировую войну. Данное обстоятельство обусловило тот факт, что молодое поколение больше внимания стало уделять реализации нематериальных («постматериальных») потребностей таких, как «чувство коллективизма», качество жизни и т.п. Исследования, проведенные в 70-х годах, явились подтверждением этих предположений. Была обнаружена значительная разница между системой ценностей, присущей представителям различных поколений в целом: среди тех, чей возраст превышал 65 лет, соотношение «материалистов» и «постматериалистов» составляло 12 к 1, среди родившихся после 1945 г. количество «постматериалистов» значительно превышало количество «материалистов». Кроме того, «постматериалисты» преобладали среди студентов, в частности среди участвовавших в студенческих выступлениях 60-х годов [16]. Как показали более поздние исследования, наличие «постматериальной» системы ценностей оказывает значительное влияние на политические установки и ориентации. В частности отмечается то, что «постматериалисты» чаще, чем «материалисты» симпатизируют левым, неправительственным и нетрадиционным организациям и группам [17]. Как верно отмечает Р.Дэлтон, в странах Запада современное политическое развитие обусловливается конфликтным сосуществованием двух типов ценностно-ориентационных противоречий: традиционного и нового, основанного на отношении к постматериальным ценностям [18].

Особенности структуры политических ценностей и установок в посткоммунистических странах обусловлены спецификой их социально-экономического и политического развития (в частности, переходным характером развития), а также национальными традициями. Трудности в экономической сфере, относительно невысокий уровень экономического развития, нерешенность проблем личной и социальной безопасности, политической стабильности способствуют тому, что «постматериальные» ценности и соответствующие политические ориентации не имеют широкого распространения в России и других странах постсоветского пространства. Вместе с тем, «постматериальные» ценности и ориентации представлены и в посткоммунистических обществах, для которых характерно сочетание социально-экономических и политических проблем индустриальной и постиндустриальной стадии развития (таблица).

Таблица.
Соотношение «материалистов» и «постматериалистов» в 1990 г. (в %) [19].

	Материалисты	Постматериалисты
	«чистые»	«смешанные»	«смешанные»	«чистые»
Нидерланды
Западная Германия
Франция
США
Великобритания
Россия (Москва)
Болгария
Польша
Восточная Германия
Чехия
Венгрия
Румыния

Для большинства посткоммунистических стран характерен процесс трансформации системы ценностей и политических установок, характеризующийся ломкой старой системы ценностей и установок и выработки новой. Как справедливо отмечают В.В.Лапкин и В.И.Пантин, «сегодня практически каждый гражданин постсоветской России пребывает в состоянии неопределенности и вариативности выбора между различными направлениями трансформации прежней советской системы ценностей, важнейшими из которых являются русский (советский) традиционализм, умеренное («патриотическое») западничество, радикальный западнический либерализм и потребительский эгоизм. В связи с этим приходится констатировать не только незавершенность процесса формирования единой непротиворечивой системы ценностей современного российского общества, но и симптомы углубляющегося разложения системы ценностей, существовавшей прежде, ее распадения на конфликтующие друг с другом ценности и ценностные блоки. При этом конфликты ценностей наблюдаются не только между различными профессиональными и социально-демографическими группами, но и внутри основных социальных групп российского общества. Ни одна из этих групп не является однородной в отношении ценностных ориентаций, которые часто выглядят непоследовательными и противоречивыми» [20].

Характеризуя особенности политических установок граждан посткоммунистических стран, необходимо отметить следующее. Завышенные ожидания по отношению к властным структурам, обусловленные во многом прошлым опытом, высокий уровень неудовлетворенности итогами социально-экономического развития, характерный для граждан многих государств посткоммунистического блока, оказывают отрицательное влияние не только на отношение к конкретным политическим силам, но и на восприятие демократических институтов и принципов.