Психодрама лечения и его результатов

 

Многие люди больше смерти боятся боли, увечности, хирургической операции и другого лечения. Поэтому мы проводим полную психодраматическую сессию, чтобы подготовить их и уменьшить страх перед неизвестным будущим. Операция разыгрывается как можно более реалистично, детали и подробности пациенты заранее выясняют у врачей, медсестер и прооперированных больных.

Люди часто боятся всяких непредвиденных обстоятельств во время операции вроде забытых в ране инструментов, случайной смерти на операционном столе, осложнений после операции. Мы ставим психодраму с тремя возможными исходами: несчастный случай в операционной, смерть в результате хирургического вмешательства, успешная операция с безболезненным послеоперационным периодом. Пациент выбирает, с какого варианта он хочет начать.

Зачастую больной уверен, что он умрет на операционном столе, и начинает именно с этого варианта. Когда он “умирает”, ему задают вопрос, хочет ли он остаться мертвым. Такие пациенты часто действительно хотят быть “мертвыми”, чтобы покончить со своими проблемами, болезнью, больницами, чтобы отомстить родственникам или коллегам. Ему необходимо ощутить любовь и печаль живых по поводу его кончины. Мы отыгрываем в психодраме его смерть, горе всей семьи и похороны. После этого пациент часто выбирает новый вариант психодрамы - с выздоровлением. Если же больной не хочет оставаться “мертвым”, это свидетельствует о его готовности бороться за жизнь.

Выразив свои скрытые страхи и наихудшие опасения, пациент спокойно, с уверенностью в хорошем исходе идет на операцию, оказывая тем самым помощь хирургам. Тот же подход можно применять к химио- и радиотерапии. Результаты лечения во всех случаях улучшаются.

 

 

Л и н а

 

Одна из пациенток (назовем ее Лина), выпускница университета, 25 лет, незамужняя, страдала саркомой правой руки с крайне неблагоприятным прогнозом. Ее отец, офицер французской армии, человек крайне строгих и консервативных взглядов, не одобрял ее образа жизни. Ему хотелось иметь либо умного образованного сына, либо тихую, покладистую дочь-домохозяйку, состоящую в благополучном браке. В ведущей онкологической клинике Парижа ему сообщили, что Лине осталось жить 2-3 месяца, и то при условии ампутации руки. Предвидя, что девушку ожидают невыносимые боли, врачи даже предложили эвтаназию. К счастью, отец рассказал обо всем дочери. Лине хотелось учиться и работать, а не доживать свой краткий век с ампутированной рукой. Она посоветовалась со своим научным руководителем и деканом, и они прислали ее ко мне. Лина приехала, чтобы бороться за свою жизнь с помощью нашего метода. Она выжила, и ей стало лучше, но через некоторое время в легких появились метастазы, которые вскоре, правда, исчезли. Ее рука была почти сломана из-за злокачественного процесса в плечевой кости. Лина нашла хирурга, готового сохранить ее руку с помощью операции по пересадке кусочка бедренной кости и укрепления плеча. Девушка была уверена, что умрет на операционном столе. Позднее в психодраме она связала этот страх с тем фактом, что ее бабушка умерла от несчастного случая, связанного с переломом бедра.

Мы обратились к истории ее семьи и выяснили, что бабушка пережила два несчастных случая и не умерла от перелома бедра. Лине стало легче принять идею операции, хотя она все еще испытывала сильный страх.

Мы разыграли сцену в операционной и провели обмен ролями. Лина играла роль хирурга, а ее пациентка “умерла” на столе. “Родные” оплакали девушку и устроили похороны. Во время еще одного обмена ролями Лина произнесла от лица священника: “Бедная Лина, она была прекрасной девушкой. Как жаль, что она умерла такой молодой! Она так и не смогла дать жизнь ребенку, устроить свой дом, стать учительницей, прожить ту жизнь, которую хотела”.

Затем Лину спросили, хочет ли она сделать иной выбор, и поставили психодраму с благоприятным исходом операции.

В дальнейшем ее действительно прооперировали. Тогда, 15 лет назад, это было трудно, никому еще не удавалось спасти больного саркомой без ампутации. Хирургу приходилось экспериментировать и многое делать впервые. Операция прошла успешно, без осложнений. Через несколько месяцев Лина смогла делать то, что до нашей психодрамы сочла бы невозможным.

Сейчас, 15 лет спустя, она находится в добром здравии и хорошо владеет обеими руками. У нее есть любимая работа, квартира с видом на море, спутник жизни и очаровательный малыш по имени Анджело. В каком-то смысле психодрама ее смерти и похорон помогла Лине жить так, как ей мечталось.

В той психодраме она с такой ясностью увидела и описала свою мечту и все то, чего ей недоставало в тот момент, что ее предсказание смерти обернулось предсказанием жизни и успеха. “Сверхреальность”, спроецированная в будущее (Moreno 1953), превратилась для Лины в настоящую реальность. Она стала первым человеком во Франции, а возможно, и во всем мире, выздоровевшим от саркомы без ампутации.

Роберт Розенталь утверждал (Rosenthal and Jacobson 1968), что в жизни часто срабатывает “автоматическая реализация предсказаний”. В случае с Линой отмечался некий “эффект Пигмалиона”, усиленный визуализацией и психо-драматической подготовкой к хирургическому вмешательству. Девушка была удивительно хороша на пороге операционной, - с сияющими глазами, уверенная, что она очнется для новой и счастливой жизни по собственному выбору.

 

 

Встреча с будущим

 

В случае серьезной болезни человеку необходимо задуматься о ближайшем будущем и сделать определенные шаги в связи с госпитализацией, потребностью в посторонней помощи. Все жизненные ситуации пациента можно разыграть в серии виньеток: встреча с врачом, поступление в больницу, сеансы лучевой и химиотерапии, операция, восстановительный период, выписка из больницы, поездка по магазинам в поисках новой одежды, которая будет хорошо сидеть и в то же время поможет скрыть отсутствие ампутированной конечности или груди.

Если в результате операции пациенту предстоит лишиться определенной части тела, полезно дать ему возможность попрощаться с ней, поблагодарить ее и оплакать, а затем представить себя бодрым и здоровым, в хорошей форме, с излеченным телом. Виньетки и полные психодрамы помогают активизировать процесс переживания горя, расставания и подготовки к будущему - к новым ролям и новым способам обращаться с собственным телом.

 

 

М а р г а р е т

 

Маргарет, милая женщина чуть за сорок, разведенная, работала бухгалтером, имела одного ребенка. Ей поставили диагноз рака молочной железы, одну грудь необходимо было ампутировать. Маргарет боялась, что операция обезобразит ее, лишит женственности, и любимый уйдет от нее.

На группе мы говорили о ее теле, и женщина заявила, что хочет сохранить обе груди, хотя и недовольна их формой - тем, что они маленькие, скорее мальчишеские. Она с недоверием отнеслась к возможности реконструкции бюста после операции, отчаялась жить в будущем нормальной женской жизнью. И тогда мы устроили на нашей психодраматической сессии настоящий парад кинозвезд с пышными формами: Джина Лоллобриджида, Рита Хейворт, Брижжит Бардо, София Лорен, Элизабет Тейлор, - все они прошли перед Маргарет.

Конечно, было много шуток и смеха. Наконец, Маргарет сделала свой выбор в пользу одной из актрис с более скромным бюстом. Она постаралась представить себя с такой формой груди через несколько месяцев после операции. В операционную она отправилась с уверенностью в хорошем исходе лечения, полная надежд, что скоро станет гораздо красивее. Придя в себя в палате после наркоза, Маргарет не чувствовала боли и начала быстро поправляться, удивляя окружающих. Сейчас, спустя 6 лет, она живет нормальной счастливой жизнью: работает, растит сына, сохранила своего друга. У Маргарет та грудь, о которой она всегда мечтала; она смело носит купальники и открытые платья, “купленные” сначала в психодраме, а затем и в реальной жизни.

 

 

“Синдром годовщины” и геносоциограмма

 

У некоторых больных раком не удается обнаружить никаких стрессовых событий, предшествующих началу заболевания. Как же объяснить подобное явление? Оказывается, в некоторых семьях прослеживается повторяемость определенных событий, трудных ситуаций, несчастий - своего рода “синдром годовщины”. Часто люди заболевают раком в том же возрасте и на том же этапе своей жизни, что и близкий им человек, погибший от этой болезни.

Наша пациентка Катарина заболела раком в 36 лет, как и ее мать, которая умерла много лет назад. А вот пример семьи Мэри. Ее дед умер в 76 лет, 12 мая 1976 года. Ее мать, старшая дочь деда, умерла от рака 12 мая 1982 г. Три года спустя дядя Мэри погиб в автомобильной катастрофе, причем подозревалось самоубийство. Случилось это также 12 мая, а ровно через год ее бабушка, тоже Мэри, “дала себе умереть” в годовщину смерти мужа - 12 мая.

Симона де Бовуар умерла (точнее, “дала себе умереть”) в ночь с 15-го на 16-е апреля 1986 года, через 6 лет после смерти ее друга Жана-Поля Сартра 15 апреля 1980 г.

Таковы типичные примеры “синдрома годовщины”, когда травмирующие события и несчастья, включая рак, автомобильные и авиакатастрофы, происходят с человеком того же числа или в том же возрасте, что и с его близкими. Как будто сердце отказывается биться дальше. Кроме того, наблюдается связь поколений: пациент заболевает тяжелой формой рака в том возрасте, когда умер его дед, а его ребенку столько лет, сколько было отцу, когда дед умер (см. геносоциограмму на рис. 1). Иными словами, проявляется определенная семейная структура, или сценарий.

 

 

Геносоциограмма.

 

Обнаружив много “синдромов годовщины” у раковых больных, мы стали развивать метод геносоциограммы, чтобы исследовать невидимые связи. Сам термин происходит от слов “генеалогия” - изучение семейного древа и “социометрия” - “измерение” отношений между людьми. Геносоциограмма является более полным методом, чем генограмма, часто используемая в семейной терапии. Семейный терапевт Натан Аккерман много раз встречался с Морено и после этого стал работать с генограммами и “семейными скульптурами”.

Геносоциограмма представляет собой классическое семейное древо, дополненное важными жизненными событиями, с использованием социометрии по Морено (Moreno 1953; А.Schützenberger 1971, 1985). Это картина жизни 3-5 поколений с рождениями детей (включая выкидыши, аборты и мертворожденных), браками, смертями и их причинами, серьезными болезнями, травмами, несчастными случаями. Она включает сведения об образовании, профессиях, местах проживания и переездах, всех важных жизненных событиях, романах, дружбах, расставаниях, потерях. Указываются также члены семьи и родственные линии, информация о которых отсутствует. Мы включаем сюда социометрические взаимодействия, “социальный атом”, психологический “семейный гроссбух” с записями эмоциональных приходов и расходов, выигрышей и потерь.

 

 

 

 

Источник: (Клинический случай из Vouloir Guerir, А.Schützenberger 1985)

Сокращения: ДЛО - дед по линии отца; БЛО - бабушка по линии отца; ДЛМ - дед по линии матери; БЛМ - бабка по линии матери.

Примечание: Можно сказать, что Чарльз унаследовал свою болезнь и риск ранней смерти из-за преданности семье и связи с предыдущими поколениями: рак поразил сначала его половые органы, как у деда по линии отца, а затем легкие, как у деда по линии матери, причем в том же возрасте - 39 лет. Он согласился на операцию, но отказался от лучевой и химиотерапии. Похоже, что будучи сыном и внуком мясника, он верил лишь в силу ножа. Все женщины в семье - с сильным характером; обе бабушки рано овдовели, что грозит и жене Чарльза. Кроме того, его отец остался без отца в девять лет, и дочь Чарльза рискует потерять его в том же возрасте. Похоже, в семье существует повторяющийся сценарий смерти мужчины в 39 лет, оставляющего после себя девятилетнего ребенка. Обращает на себя внимание созвучность имен женщин: Мари-Анна и Анна-Мари. Проанализировав все это с пациентом, можно попытаться помочь ему перестроить сценарий с ранней смерти на жизнь до старости: любя своего деда, не обязательно умирать, как и он, молодым.

Рис. 1. Невидимые узы семейного долга -

геносоциограмма Чарльза

 

Геносоциограмма учитывает наследственность семьи в нескольких поколениях и помогает каждому человеку осознать свой “жизненный сценарий”, выбор в профессиональной и личной жизни. Она выявляет некоторые бессознательные тенденции в жизни семьи, включая дальних родственников, раскрывает различные роли, семейные мифы и секреты, повторения в выборе супругов, профессий, стиля жизни, мировоззрения, а также закономерности в заболеваниях, травмах, смертях.

Мы используем геносоциограмму в индивидуальной и групповой психотерапии (включая психотических и раковых больных), в семейной терапии, а также в тренинговых группах для студентов-психологов и медицинских работников.

Наша работа строится так: пациент составляет геносоциограмму по памяти, а в дальнейшем, если необходимо, перепроверяет некоторые факты. То, что неизвестно, скрывается от большинства членов семьи или забыто, может оказаться не менее важным, чем доступная информация.

Начиная работать с тяжелыми соматическими больными, мы обычно делаем пометки об истории их жизни и болезни в виде геносоциограммы. Очень часто пациенту из полученной картины становится ясно, в результате какого именно события или “синдрома годовщины” развилась его болезнь. На поверхность всплывают связи между рождениями и смертями, совпадения имен, возрастов, дат, бессознательная идентификация пациента, повторяемость несчастных случаев, травм, болезней. Человек бывает потрясен, впервые увидев и осознав сценарий своей семьи. В дальнейшей работе с собственной геносоциограммой он открывает для себя “невидимые узы семейного долга”, повторения болезней и здоровья в разных поколениях. Это помогает пациенту понять, что же происходит с ним самим и семьей, которую он создал. У него появляется шанс прервать цепь болезней и смертей, освободиться от неблагоприятного сценария жизни.

 

 

Жизнь вслед за смертью - “замещающий ребенок”

 

Часто в семье рождается ребенок, когда умирает один из близких родственников. Это тоже своеобразный “синдром годовщины”, как будто пламя жизни вспыхивает вслед за уходом значимого человека. (Взрыв рождаемости после войны хорошо известен). После смерти старшего брата или сестры может родиться так называемый “замещающий ребенок”. Его дальнейшая жизнь будет нелегкой, если мать не успела вовремя оплакать свое дитя.

Винсент Ван Гог родился через год после смерти старшего брата, тоже Винсента, то есть мальчика назвали в честь умершего. В семье Ван Гогов запрещалось упоминать о смерти первого Винсента. О втором же Винсенте нам известно, что он прожил очень трудную жизнь, так и не смог создать свою семью, часто болел и много времени провел в психиатрических больницах. Когда у его брата Тео родился сын, он дал новорожденному имя Винсент. Несколько месяцев спустя Тео послал брату письмо в сумасшедший дом в Арле, во Франции: “Я надеюсь, что этот Винсент вырастет счастливым и сможет прожить жизнь так, как сам захочет”. Получив это письмо, Ван Гог покончил с собой: для него было невозможно существование двух Винсентов Ван Гогов - живых и счастливых. Тео тоже вскоре скончался, узнав о самоубийстве брата.

Сальвадор Дали тоже носил имя старшего брата, умершего до его рождения. Было время, когда он вместе с матерью регулярно, раз в неделю, ходил к нему на могилу. Дали рассказывал, что принятая им роль шута с эксцентричными выходками помогла ему создать дистанцию между собой и братом и не позволять путать себя с “нашим дорогим мальчиком, который спит вечным сном”.

Совсем не обязательно становиться “замещающим ребенком” с трагической судьбой, даже если кто-то родился после смерти брата или сестры. Все зависит от того, отгоревала ли мать по умершему или же находится в глубокой печали и депрессии и видит в своем новом ребенке лишь отражение погибшего. Французский психоаналитик Андре Грин употребляет термин “мертвая мать”: такая женщина мертва для мира, страдает глубокой депрессией или психозом и ничего не может дать новорожденному. В будущем у ребенка “мертвой матери” проявятся серьезные проблемы, суицидальные тенденции, и даже может развиться шизофрения.

Открытие (с помощью геносоциограммы), что его мать была “мертвой” до, во время и после его рождения, помогает пациенту преодолеть чувство внутреннего холода, собственной ненужности, отсутствия права на существование. Дальше с этой проблемой можно работать в психодраме и помочь пациенту разорвать “цепи”, приковывающие его к умершему брату или сестре. Геносоциограмма позволяет так же избавиться от идентификации с тем родственником, чье имя человек носит.