Действие 36 – Финальный поклон.

Доктор Кейт изучала меня, а я со своей стороны пыталась скрыть улыбку.

- Вы выглядите по-другому сегодня.

- Хммм?

- Счастливы?

- Да.

- Очень счастливы?

Я не могла этого отрицать. И не хотела.

- Да.

- Ну, судя по тому, как вы светитесь, полагаю, что вы и Эдвард?..

Ей не обязательно было заканчивать фразу. Так же как и мне отвечать на нее. Вполне уверена, мое выражение лица сказало ей все.

Я кивнула, и она что-то записала в своем блокноте. Я не пропустила ее легкую улыбку.

- Вы не сердитесь? - спросила я.

- Зачем мне это?

- Потому что... я подумала, что, может быть, вы думали... не знаю, что я не была готова.

- А вы чувствуете себя готовой?

- Да.

- Тогда это все, что имеет значение. Я не могу начертить временной график вашего счастья, Белла. Только вы можете сделать это. Поскольку вам хорошо, то мы чего-то добились.

- Мне действительно хорошо, но и...

- Что?

Как я могла сказать ей, что чувствую, когда мои закручивающиеся эмоции не вписывались ни в одну из категорий? Счастье / осторожность. Восторженность / ужас. Окрыленность / тревожность.

Все хорошие и большинство плохих. Свет и тьма. Солнце сквозь дождь.

Я, конечно, могла и не говорить. Она видела, что происходит.

- Белла, вы знаете такое понятие как «абсолюция»?

- Да. Безусловное прощение. - Я много думала об этом в последнее время.

- Считаете ли вы, что это возможно?

- Не совсем.

- Почему нет?

- Потому что это почти невозможное понятие. Независимо от того, насколько ты хочешь простить кого-то, ты никогда не забудешь ту боль, что этот человек причинил. И в моменты, когда ты злишься или расстроен, обида пробивается наружу.

- Это правда.

- Значит, вы думаете, что я всегда буду винить его?

- Нет, но иногда вы захотите это сделать. Он тот человек, что причинил вам боль.

- Я знаю. Но также и совершенно другой.

Она кивнула и записала в своем блокноте. Ее улыбка вернулась.

- Я рада, что вы видите это.

- Он вчера уехал.

- Так. И как вы справляетесь?

- Мне не нравится это. Я скучаю по нему.

- Скучать по нему – это хорошо.

- Полагаю, да. Это так странно... признать это. Подтвердить, что я нуждаюсь в нем. Как долго я думала, что нуждаться в нем значит показать свою слабость.

- А теперь?

- Теперь я вижу, что позволить себе в нем нуждаться – это самый сильный поступок, что я когда-либо совершала. Самый смелый.

- Как говорится, удача сопутствует смелым.

Я подумала о том, как приехала к нему домой. Убедила его заняться со мной любовью. Наконец, впустив его снова.

Дрожь удовольствия пробежала по моему позвоночнику, и я улыбнулась.

- Думаю, так и есть.

...

...

...

Я выдохнула и перенесла свой вес на правую ногу. Затем наклонилась вперед и подняла левую ногу в воздух, пытаясь балансировать. Я продержалась с полсекунды, прежде чем потерять равновесие.

Проклятье.

Это упражнение было хорошим индикатором того, сосредоточена я или нет. Если сосредоточена, то я могла балансировать как чемпион. Если нет – падала за несколько секунд.

Я просто не могла, казалось, попасть в нужное русло. Вчера вечером было так же. Держу пари, завтра вечером будет то же самое.

Не то чтобы я считала, что выступать с Натаном дискомфортно. Достаточно легко было надеть мою профессиональную шляпу и позволить персонажу делать свою работу, но войти в образ без Эдварда оказалось намного сложнее, чем я думала.

Я вытряхнула свое напряжение и покрутила головой. У меня оставалось десять минут. Я должна была собраться.

Я прошла по коридору в гримерную Эдварда и открыла дверь. Его аромат накрыл меня, и, включив свет, я глубоко вдохнула.

Через несколько секунд я почувствовала себя лучше.

Я села за его столик перед зеркалом и прикоснулась к его вещам. Не то чтобы у него его их было так много. Румяна, пудра, лак для волос и карандаш для глаз, которым он никогда не пользовался, потому что его ресницы были невероятно длинными и естественно темными.

Я открыла ящик и обнаружила там книгу под названием «Пробуждение священного тела».

О, Эдвард. Читаем потихоньку порнографию, да? Гадкий мальчишка.

Я пролистала ее, ожидая увидеть схематичные изображения сексуальных поз, но была очень разочарована. Картинок было очень мало и все показывали средних лет китайца, демонстрирующего различные позы для медитации.

Кайфообломщик.

Когда я долистала до конца книги, из нее выпала фотография. На ней были Эдвард и я. Мы обнимали друг друга и выглядели по-настоящему счастливыми. Я хорошо помнила этот момент. Это было на вечеринке в честь премьеры «Ромео и Джульетты» в наш первый год в театральной школе. Эрик Йорки сделал ее сразу после того, как прочитал нам первую восторженную рецензию. Я чувствовала тем вечером, что готова сдвинуть горы – так я была счастлива.

Я посмотрела на Эдварда и провела своим пальцем по его лицу. Его улыбка была такой настоящей и красивой, что я с грустью подумала, что нечасто видела ее в то время, как мы учились в школе. Я была ослеплена тем, сколько пережила, и забывала, что он тоже прошел через очень многое.

- Знаешь, он возил эту фотографию по всему миру. - Я повернулась и увидела Элис, прислонившуюся к дверному косяку. - Ну, по всей Европе, по крайней мере. Смотрел на нее каждый вечер, перед тем как идти на сцену. Я удивлена, что ты еще можешь разглядеть свое лицо. Я думала, там уже образовалась дырка к этому времени.

Я опять посмотрела на фотографию. Мое лицо, безусловно, было немного истертым.

- У меня есть такая же дома, - сказала я. - Это единственная фотография с нами, что я оставила. Все остальные были сожжены по пьяну на особой «очищающей церемонии».

- В день Святого Валентина? - спросила Элис.

- Да.

- Надо было добавить несколько от себя.

Я вложила фотографию в книгу и положила ее в ящик. Когда я повернулась назад к Элис, она улыбалась.

- Что?

- О, ничего.

- Элис...

- Ничего. Я могу улыбаться и без причины.

- Ты обычно так не делаешь.

- Ладно, хорошо. Я говорила с Эдвардом.

Я сразу занервничала. Он сказал ей, что мы спали вместе? Я пока не понимала, заставила ли мысль об этом меня злиться или нет.

Я попыталась сыграть в невозмутимость.

- Да? И как он?

- Мой брат довольно самонадеянный большую часть времени, но сейчас, даже по телефону, я могу сказать, что его самодовольство просто зашкаливало. Права ли я, предполагая, что между вами, ребята, что-то произошло?

Ее лицо выражало такую надежду, что я не могла солгать.

- Полагаю, так.

- Что-то хорошее?

Теперь улыбалась я и не могла остановиться.

- Думаю, да.

Она чуть ли не вибрировала от счастья.

- Что ж... хорошо. Это... надо же. Здорово.

- Элис, еще пока рано…

- Я знаю. Но все будет хорошо на этот раз. Я не сомневаюсь.

- Надеюсь на это.

Она подошла и обняла меня.

- Белла, я всегда любила тебя как сестру и всегда знала, что ты и Эдвард должны быть вместе, даже когда казалось, что этого никогда не случится. Он был безумно влюблен в тебя многие годы. Он больше не прохерит это. Я уверена, что сейчас он самый счастливый человек на планете.

- Ну, полагаю, мы оба заслужили наше маленькое счастье, не так ли?

- Абсолютно.

Она обняла меня снова и отстранилась.

- А теперь поднимай свою задницу и готовься к выходу. Через пять минут откроется занавес.

- Хорошо. Я сейчас буду.

Когда она ушла, я подошла к шкафу и нашла спортивную форму Эдварда. Я взяла ее и обняла. Закрыв глаза, я почти смогла представить, что это он.

Через две минуты я попыталась выполнить мое упражнение для концентрации еще раз.

Я великолепно справилась с ним.

...

...

...

Его лицо появилось на экране, и мне хотелось протянуть руку и дотронуться до него.

- Привет, - сказала я, выдыхая с облегчением.

Он вздохнул и облизнул губы.

- Ух ты. Привет. Боже, ты так хорошо выглядишь. У меня такое ощущение, будто я не видел тебя несколько недель.

- Мы говорили вчера вечером.

- Это было целую жизнь назад.

- Ну, восемнадцать часов.

- Я чертовски скучаю по тебе.

- Я знаю. Я тоже. Осталось всего два дня.

- Да. Не могу дождаться.

- Я тоже.

Он оглянулся через плечо, и я увидела тускло освещенный интерьер его трейлера.

- Я не могу долго говорить. У нас перерыв между сценами. Ждем, когда переставят освещение.

- У вас опять всю ночь съемки?

- Мы в основном заканчиваем, когда восходит солнце.

- Это твой костюм?

Он оглядел себя и улыбнулся.

- Аха. Сексуально, да?

Он был одет в рваную белую футболку, всю заляпанную кровью. Левая сторона его лица была опухшей и в синяках, а нижняя губа разбита.

- Хммм. Да, это очень сурово. Грим твоих синяков впечатляет.

Он усмехнулся.

- Э-э... да. Но не все тут чудеса грима.

- Что?

- Мы снимали большую сцену драки вчера вечером. Я уклонился, когда должен был пригнуться и... ну...

- Нет!

- Да. Бах. Прямо в челюсть.

- Так твоя губа на самом деле рассечена?

- Нет, это грим. Но синяки на щеке настоящие.

- О, Эдвард.

- Да все нормально. Бывало и хуже.

- Когда?

Он потер шею.

- Э-э... Помнишь, в первый год, когда я прочитал твой дневник, и ты была так зла на меня?

- Как я могла забыть?

- Я был тогда полным мудаком, сказав, что это твоя вина, ведь это ты написала все это дерьмо, потом намекнул, что, может быть, ты хочешь погладить мой член, и ты очень сильно разозлилась и ударила меня.

- Хммм. Припоминаю.

Черт, да, я вспомнила это.

- Ты действительно врезала мне.

- Ты это заслужил.

- Я знаю.

- На следующий день я так плохо себя чувствовала, когда увидела ушиб на твоем лице.

- Ты этого не делала.

- Что?

- Я чувствовал себя таким придурком, что так плохо обращался с тобой. Я был так зол на себя, я... - Он выдохнул. - В то время, когда мой гнев брал верх, я шел в один бар в городе. Там был... бойцовский клуб... в подвале.

На мгновение я ошеломленно замолчала.

- Ты шутишь.

- Хотелось бы.

- Как в кино?

- Да. - Он поморщился. - Точно так же. Этакое клише «молодого бунтаря», но... да. (п.п.: имеется в виду культовый фильм Дэвида Финчера «Бойцовский клуб», который стал «своеобразным манифестом для «молодых бунтарей» нашего времени»)

- Ты ходил, чтобы тебя избили?

- Ну уж нет. Я ходил, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо, и иногда они брали надо мной верх.

- И в тот вечер, когда я ударила тебя?

- Я был так зол, что вышел биться с парнем, который был на фут выше и пятьдесят фунтов тяжелее меня. Я хорошо ему вмазал. Ему просто повезло достать меня. Вот почему моя щека была распухшей.

- О, Боже. Так вот почему твои суставы были всегда разбиты?

- В значительной степени.

- Эдвард...

- Я знаю. Глупо, да?

- Не глупо. Печально.

- Я не делал этого уже много лет.

- Тебе все еще хочется?

Он сделал паузу.

- Иногда. Когда я напряжен.

- И когда это было в последний раз?

- Три месяца назад. Накануне вечера, когда мы приступили к репетициям.

Я сделала глубокий вдох.

- Почему?

- Я так нервничал перед встречей с тобой и молился, чтобы иметь силы удержаться на ногах, если ты скажешь, чтобы я отвалил нахрен.

- Думаю, я действительно так тебе и сказала.

- Да, но ты не хотела этого.

- Уверена, что хотела.

Он нахмурился.

- В самом деле? Ничего себе. Значит, тогда я абсолютно неправильно все понял. Ну и ладно. Я, наверно, точно бы свалился. Так же, как вчера ночью, когда каскадер ударил меня.

- Это было больно?

- Немного. Не так, как когда ты ударила меня.

- Но ты сказал, что я не нанесла тебе повреждений. Я ударила тебя так сильно, как только могла, и ничего не было.

- Я бы так не сказал. Это заставило меня понять, каким большим говнюком я был. Кроме того, ты была насколько горячей, когда злилась. И больше всего я бесился, что был недостаточно хорошим для тебя. Я имею в виду, каким уродом надо быть, чтобы не извиниться за чтение твоего дневника? Я вел себя как полный придурок. Так что, твоя пощечина сотрясла меня до основания. Каждый раз, когда у меня появлялось желание вернуться обратно к старым привычкам, я вспоминал твое лицо в тот день, и... ну, это все, что мне было нужно для мотивации.

Я вздохнула.

- Я ужасно хочу поцеловать тебя сейчас.

- Да? - Он наклонился вперед.

Я кивнула.

- О, да. Очень сильно, да.

- Целовать – это первое в очень длинном списке того, что я прямо сейчас хочу с тобой сделать.

Мое лицо зарделось.

- Правда?

- Блядь, да. Я бы начал с твоих губ и закончил... ну, была бы моя воля, я бы не закончил. Я бы безостановочно обладал тобой.

Он просто смотрел на меня, а то, как выражение его лица превратилось в тяжеловесную похоть, заставило все мои внутренности вспыхнуть.

Этот взгляд всегда приводил меня в смятение. Даже тогда, когда я его ненавидела. Он настолько был полон первичного магнетизма, что не удивительно, что я заблокировала его в своей памяти. Многие мужчины добивались меня все эти годы, но ни один никогда не смотрел на меня так. Будто он принадлежит мне так же, как я принадлежу ему.

Дело в том, что Эдвард всегда владел мной, но мне понадобились все эти годы, чтобы понять, что я владею им тоже. Мы всегда имели права друг на друга, даже когда были в разлуке.

Кто-то постучал в его дверь, и он посмотрел через плечо.

- Черт, они готовы.

- Я тоже готова.

Он повернулся к экрану и наклонился вперед.

- Мне нужно, чтобы ты удержала эту мысль еще два дня. Ты сможешь это сделать? Я должен идти.

- Прекрасно. Иди. Будь жестче и все такое.

- Ты знаешь, насколько ты очаровательна, когда дуешься?

Я выпятила губы сильнее, и он простонал.

- Я буду посасывать эту нижнюю губу несколько дней, как приеду. Пожалуйста, не сдувай ее.

- Поговорим завтра?

- Да. Я наберу тебя в Skype в это же время.

- Ладно. Люблю тебя. - Это так просто вылетело. Я закрыла рот, когда у меня началась паника. Когда, черт возьми, мне стало настолько комфортно говорить это ему? Мы были вместе только несколько дней. Это неправильно.

- Белла? - сказал он, борясь с самой самодовольной улыбкой в мире.

- Хммм?

- Не вини себя. Я ведь такой неотразимый. Я тоже тебя люблю.

...

...

...

Я не могла заснуть, пока он был где-то далеко. Мои мысли были слишком громкими. Мое тело слишком холодным. Все способы, которыми я забыла, каково это – скучать по нему, примчались обратно с угрожающей скоростью.

Как я так быстро такой стала? Такой... зависимой.

Тьфу.

Ненавижу это.

В течение многих лет я говорила себе, что я очень счастлива быть одна. Что это был мой выбор.

Что я сильная, умная женщина. И мне не нужен мужчина, – любой мужчина, – чтобы сделать мою жизнь полной. Я была независима. Свободна.

И до ужаса одинока.

Я ненавидела признавать это, потому что не то чтобы у меня не было друзей. У меня был Джейк. И мои междугородние сеансы связи с Роуз. И бесчисленное множество разных друзей в спектаклях на протяжении многих лет. И все же, никто из них не заполнил пустое пространство, оставленное Эдвардом. Будто бы эта часть меня была закрыта наглухо, и никто, кроме него, не мог открыть ее.

А теперь...

Теперь он исправился и вернулся. Занял ее снова. Отреставрировал. Сделал еще более особенной, чем она когда-либо была. Больше. Тяжелее, чем без него.

Засранец.

Одиночество достаточно легко переносить, когда ты один, но когда у тебя есть кто-то, это как сидеть в темноте, ожидая его возвращения с его глупым, совершенным светом. Тем, что прогоняет тени и страхи, которые скрываются в этой темноте.

Иногда я ненавидела то, насколько ярко он светил. Он просто заставлял все вокруг казаться более тусклым, когда его не было рядом.

Мой телефон просигналил, и я взяла его, чтобы прочитать сообщение:

«Ты не спишь?»

Я была так счастлива получить от него известие. Мне хотелось ударить себя по лицу.

«Нет».

«О. Ладно. Пытаешься уснуть?»

«Да».

«Ничего себе. Ты отвечаешь очень шустро для задремавшей цыпочки».

«Заткнись. Здесь темно, и это все твоя вина».

«Гм... уверен, что это по вине суточного вращения Земли относительно Солнца, но фиг с ним. Почему ты сердишься?»

«Тебя здесь нет».

«О. Скучаешь по мне?:-)»

«Еще как».

«*LOL*. Хочешь, я позвоню тебе? Мы сможем поговорить».

«Нет, мне нужно поспать. Если ты позвонишь, мне не захочется закончить разговор».

«Ладно. Я должен идти в любом случае. Меня вызвали для следующего дубля».

«Хорошо. Иди. Я ненавижу тебя».

«Ты меня любишь».

«Не тогда, когда тебя здесь нет. Я буду любить тебя, когда ты вернешься».

«С нетерпением ожидаю этого».

«Иди и покажи класс».

«А ты ложись спать».

Я закуталась в одеяло и положила телефон на подушку рядом со мной. Это глупо, но так я чувствовала, что он рядом.

Я заснула за несколько минут.

...

...

...

Я побрила ноги. Вымыла и высушила волосы. Особенно аккуратно нанесла макияж. Намазалась слишком большим количеством лосьона для тела.

И все это я делала дрожащими руками.

Он возвращается домой.

Я так нервничала, что чувствовала себя больной, и была готова на час раньше, чем надо. Предвкушение? Да. Оно у меня было. В избытке.

В машине на пути в аэропорт я закрыла глаза и глубоко дышала. Я не могла поверить, насколько нервничала. Будто мне надо было выйти на сцену, а я не репетировала.

Но я уже репетировала. И он репетировал. Мы были готовы и прежде, но никогда не исполняли. До счастливого окончания. Мы пробовали трагедию. И это не наше амплуа для каждого из нас. То, что сейчас – было в новинку. Это ощущалось в том, как моя кровь бурлила во мне. Возбужденная. Испуганная.

Готовая взорваться под моей кожей.

Я не торопилась, когда шла через аэропорт. Медленно, но решительно передвигая ноги. Борясь с желанием кинуться к окну и прижаться лицом к стеклу, пока не увижу его самолет.

Вместо этого я изучала ассортимент сувенирного магазина и игнорировала мое бьющееся сердце. Бессмысленно листала журналы. Непроизвольно проверяла свои часы и проклинала минутную стрелку, которая перемещалась так чертовски медленно. Прошла в туалет. Проверила себя в зеркале. Посетила кафе и заказала чудовищно дорогой кофе, который не пью.

Наконец, я направилась к зоне прилета. Там в воздухе стоял гул. Люди всех возрастов слонялись рядом. Напевая от волнения так же, как и я. В ожидании своих родных.

Ого.

Эдвард родной мне человек?

Думаю, так и есть. Так странно это признавать. До сих пор я тратила всю свою энергию, отрицая это.

Как же хорошо освободить эти эмоции. Ну, хорошо и нервирующе. Будто я стою на краю гигантской пропасти и продолжаю проверять амортизирующие тросы, к которым была привязана.

Люди стали просачиваться сквозь двери, и я напрягла свои колени, чтобы остановить дрожь в ногах Двое маленьких детей рядом со мной подпрыгивали. Я завидовала. Сейчас так попрыгать было бы просто потрясающе.

Обеспокоенный мужчина показался в дверях, и дети закричали: «Папа!», прежде чем побежать и заключить его в крошечные объятия. Это заставило меня улыбнуться. Есть некоторая магия, что живет в зоне прилета аэропорта. Ожидание, перетекающее в облегчение и эйфорию. Интенсивность эмоций очень заразна. Это не скука ожидания в машине, пока кто-то не получит багаж. Это «я не могу ждать ни секунды дольше. Идите-ка через эти двери прямо в ад».

Все больше людей появлялись через двери. Друзья и близкие бросились вперед, чтобы поприветствовать их. Я встала на цыпочки, чтобы что-то увидеть над их головами. Вытягивая шею. Становясь нетерпеливой. Протолкнувшись вперед и обойдя их.

Я начала волноваться. Я понимала, что они все счастливы встретиться, но они должны убираться с дороги, чтобы я могла видеть двери.

Я протолкнулась мимо большой группы, где все обнимались и целовались, и уловила вспышку растрепанных волос. Протиснувшись между двумя крупными мужчинами, я увидела Эдвард, стоявшего там, высокого и великолепного, нахмурившись, сканирующего толпу.

Думаю, я прокричала его имя. Мужчины рядом со мной повернулись и уставились на меня. Я вполне уверена, это было настолько пронзительно, что от этого заложило уши. Но мне было абсолютно плевать на это.

Эдвард увидел меня и на мгновение замер. Выражение его лица заставило мои легкие сжаться.

Затем он начал пропихиваться через толпу и извиняться. Он расталкивал людей изо всех сил, чтобы добраться до меня. Я тоже была слишком груба. Слишком нетерпелива. Это было невежливо, но я не могла остановиться. И вот он уже в метре от меня, и не успел даже сделать шаг вперед, как я бросилась к нему. Он словил меня. Обхватил руками и уткнулся головой в мою шею. Я висела в воздухе. Держась за свою жизнь.

Он здесь. Дома. Со мной.

Я, наконец, выдохнула.

Он чувствовался удивительно. И от его аромата мой рот наполнился слюной.

- Я не знал, будешь ли ты здесь, - проговорил он, касаясь губами моего горла. - Во время полета у меня был кошмар, что я только вообразил, что мы снова вместе. Что это все в моей голове.

- Это не так.

- Черт, я так скучал по тебе.

Он опустил меня на пол и обхватил мое лицо. Он пристально смотрел на меня, в то время как его пальцы мягко касались моей кожи.

- Иисус. С прошлой недели ты стала еще прекраснее. Как, черт возьми, ты это сделала? - Его внимание переключилось на кулон, висевший на моей груди. - Ох... ничего себе. Это... - Он улыбнулся и покачал головой. - Я всегда знал, что он будет потрясающе выглядеть на тебе, но это просто... это совершенство. - Он нежно поцеловал меня. - Ты совершенство.

Он поцеловал меня снова, и мой пульс удвоился. Он пососал мою губу, и, уверена, что я простонала. Он приоткрыл рот, и мне было все равно, что я была окружена людьми. Я вся растворилась в нем. Запуская руки в его волосы, поглаживая его грудь, обхватывая затылок, притягивая его бедра к себе, сжимая его задницу. Все целиком. Уверена, мы занимались вызывающе страстной публичной демонстрацией привязанности, но меня это даже не заботило.

- Выдача багажа, - сказал он, тяжело дыша, прежде чем поцеловать меня снова.

- Хммм?

- Нам нужно забрать мою сумку.

- Оставь ее здесь. Мы купим тебе новую одежду.

- Ладно. Такси?

- Да.

Он поцеловал меня снова, и все планы ухода временно были отложены. Он запустил руки в мои волосы и потянул, и этого было достаточно, чтобы свести меня с ума. Более чем достаточно, чтобы напомнить мне, почему мы говорили о такси.

В конце концов мы отстранились и прижались нашими головами, переводя дыхание. Мы то хватались, то отпускали друг друга в нечетком ритме.

- Нам нужно выбраться отсюда, - проговорил он и притянул меня в объятия. - Но, во-первых, дай мне минуту, чтобы попытаться избавиться от этого мощного стояка. Скажи мне что-нибудь ужасающее. Отвлеки меня от моего интенсивного желания трахнуть тебя на этом уродливом покрытии.

- Э-э... ладно. Ну, одна из наших постоянных поклонниц, которая посетила спектакль на этой неделе, сказала, что между Натаном и мной лучшая химия, чем у нас с тобой.

Он отстранился и нахмурился.

- Какого хрена?

- Вот и я так подумала.

- У Натана лучше химия? Ты что, шутишь?!

- Нисколько. Она сказала, что твое выступление ей нравится больше, но Натан и я лучше как пара. Он был мягче.

Он покачал головой и горько рассмеялся.

- Кто эта ненормальная? Натан мягче, потому что он сдерживается, чтобы не сорвать с тебя одежду перед театром, полном людей. Это не химия. Это отсутствие страсти. Никто не имеет больше химии с тобой, чем я. Это, блядь, невозможно.

- Она также связала тебе пуловер и хотела знать, одинок ли ты.

Его скептицизм пропал.

- И что ты ей сказала?

- Что ты не носишь пуловеры.

- Я имею в виду, обо мне.

Я очертила пальцем узор на его футболке. И будто мое лицо было недостаточно румяным, как еще больше крови прилило к моим щекам.

- Я сказала... гм... что думаю, что ты помолвлен.

- Думаешь?

- Ну... да.

Он приподнял мою голову вверх, и я не знаю, как, но он заставил меня посмотреть ему в глаза.

- Помолвлен? - спросил он, поднимая бровь.

- Да.

- Мне нравится, как это звучит.

Он снова поцеловал меня. Мягче, но все так же интенсивно.

- В следующий раз, когда увидишь ее, - проговорил он хриплым и низким голосом, - скажи ей, что я совершенно определенно помолвлен. С 2004 года. И она просто сумасшедшая, если думает, что у Натана и тебя лучшая химия. Я продуцирую химию с тобой. Все остальные просто притворяются.

И будто, чтобы продемонстрировать это, он поцеловал меня снова, и я клянусь, он пытался убить меня в общественном месте. Все пылало и желало его как ад, и если он продолжит так делать своим языком, уверена, мои ноги обессилят.

- Как думаешь, твоя сумка сейчас на багажной ленте? - нетерпеливо проговорила я, часто дыша.

- Я надеюсь на это. Если нет, то черт с ним. Там нет ничего, что нельзя легко заменить. Кроме моего журнала.

Он задумался на секунду.

- Вообще-то, нам стоит пойти забрать сумку. Если кто-то найдет журнал, он узнает, какой на самом деле я развратный.

Он взял меня за руку и направился в зону получения багажа. Его шаги были длинными, и мне пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отстать.

- Эй, я на каблуках. Не так быстро.

Он внезапно остановился и повернулся ко мне.

- Как думаешь, люди будут пялиться, если я переброшу тебя через плечо? Потому что мне действительно хочется сделать это. Так я смогу глазеть на твою задницу и бежать.

Его взгляд был немного маниакальным. На секунду мне показалось, что он собирается это сделать. Затем он обнаружил вооруженного до зубов сотрудника службы безопасности в нескольких футах от нас.

- Простите, сэр? - обратился он, и охранник посмотрел на него. - Будет ли приемлемо, если я понесу мою девушку как мешок с картошкой, чтобы убраться отсюда побыстрее и заняться с ней сладкой любовью?

Рот охранника дернулся, но он воспротивился улыбке.

- Нет, сэр, это будет неприемлемо.

- На закорках?

- Не-а.

- На тележке?

- Нет.

- С вами не поприкалываешься.

- Моя жена продолжает говорить мне это.

Эдвард взял мою руку снова и продолжил идти к багажной ленте. Он шел немного медленнее, но не намного.

Как только мы туда добрались, он отыскал свою сумку и быстро пропихнулся вперед, чтобы забрать ее. Затем потащил меня на стоянку такси, и, после того, как назвал свой адрес, обнял меня и вздохнул.

Я прижалась к его груди и закрыла глаза. Каждая часть меня успокоилась, что он дома. Даже части, которые были невероятно возбуждены этим.

- Ты называл меня своей девушкой.

- Э-э, да. Заметила, да?

- Да.

- Ты злишься?

- Нет.

- Паникуешь?

- Немного.

- Хорошо. Я могу справиться с «немного». Скажи мне свои опасения по поводу того, чтобы быть моей девушкой.

- Я не знаю. Просто мне кажется, что слишком рано.

- Белла, я был влюблен в тебя более шести лет. Что значит «слишком рано»?

- Я имею в виду, на этот раз.

Он помолчал и сильнее обнял меня.

- Слушай, это не «на этот раз». Это все. Конец. Последняя остановка в поезде отношений. Я думал, я ясно выразился.

Слышать такое должно было успокоить меня, но вместо этого заставило напрячься. Это разговор о будущем. Я не знала, готова ли рассмотреть это. Его? Навсегда? Плюс все, что это под собой подразумевает?

Одновременно и дрожь радости и паника, прошедшая сквозь меня.

Быть рядом с ним до сих пор ново для меня. Быть рядом с ним всегда – как горшочек с золотом на конце радуги. Я на протяжении стольких лет желала этого, что начала думать, будто все это огромный обман.

- Послушай, - проговорил он и погладил меня по щеке. - Вот что будет. Ты постараешься забыть, что я назвал тебя моей девушкой. И что я очень много потребовал, намекнув на будущее со мной. Я приведу тебя к себе, сниму одежду и буду заниматься с тобой любовью до тех пор, пока ты не попросишь, чтобы я остановился. Затем я смою физические доказательства этого с твоего тела, одену тебя и поведу на ужин. И ни разу не повторяю слово «девушка» и не буду давить на тебя, чтобы как-то обозначить наши отношения. Которые, кстати, должны быть обозначены как «просто офигенные». Я просто счастлив быть там, где мы есть.

- И где?

- Вместе. - Спустя удар сердца, он кашлянул. - Навсегда. - И невинно улыбнулся мне. - Что? Что за взгляд? Я ничего не сказал.

Я рассмеялась и поцеловала его. Мы все еще целовались, когда остановились возле его дома.

Он бросил деньги таксисту, и весь путь до его квартиры стал размытым пятном поцелуев и касаний и жонглирования его сумкой. Как только мы ввалились через дверь, сумка была откинута, а наша одежда стала врагом.

Битва закончилось победой одежды, главным образом потому, что у нас не хватило терпения, чтобы стать совершенно голыми. Или даже полуголыми. Или сделать это в его спальне.

Как только он стянул мои трусики, а я расстегнула его джинсы, он взял меня у стены. И отнюдь не мягко. И мне не хотелось этого. Это были тяжелые толчки и приглушенные стоны, полные семи дней тоски и сексуальной неудовлетворенности.

Ни один из нас не продержался долго. Я вскрикнула первая. Он последовал несколькими толчками позже. Мы цеплялись друг за друга, пока содрогались и вздыхали. С ногами как желе мы направились в спальню. Остальная наша одежда была сброшена по пути, и во второй раз он меньше спешил, но был не менее страстным.

После третьего раза мы оба заснули за несколько секунд.

Четвертый раз был часом позже в душе. Он омывал меня очень тщательно. Везде. С языком.

Мы никогда не доберемся до ужина.

Он делал туманные намеки насчет пятого раза, но я была исчерпана. Вместо этого мы лежали в постели и смотрели фильм про зомби. Он гладил меня по спине, пока я рисовала узоры на его груди. Я не могла припомнить время, когда бы чувствовала себя такой удовлетворенной или расслабленной. Может быть, вообще никогда.

Это было так хорошо, что мне хотелось расплакаться.

- Эдвард?

- Хммм?

- Если хочешь... и если ты будешь это делать, только когда мы будем наедине, потому что я не хочу, чтобы люди на работе доставали нас... ты можешь... - Я сделала глубокий вдох. - Ты можешь называть меня своей девушкой.

Он прекратил поглаживать.

- Не играй со мной, Белла. Если это шутка, то не смешная.

- Я не шучу.

Он выдохнул.

- Ты серьезно?

- Да. Все хорошо?

Он сглотнул, и его лицо дернулось.

- Да. Все хорошо. Очень, очень хорошо. В высшей степени чертовски хорошо. Прости. Я сейчас вернусь.

Он встал с постели и вышел в гостиную. Затем я услышала, как он открыл дверь на балкон и закричал:

- БЛЯДЬ, ДА, УБЛЮДКИ! ОФИГЕННАЯ БЕЛЛА СВОН МОЯ ДЕВУШКА! ЙУУУУУУУУУУУУУУУУУХХХХХХУУУУУУУУУУ!

Я слышала, как двери закрылись. Потом он спокойно пришел обратно в спальню и заполз в постель.

Он прочистил горло и сказал:

- Так что, да. Хорошо. Это решено. Ты моя девушка. Что делает меня твоим?..

Я вздохнула.

- Ты знаешь, кем.

- Нет, я не совсем уверен. Что там за слово?

- Ты мой...

- Да?..

- Тебе действительно нужно, чтобы я сказала это?

- Нет, но я бы очень хотел.

Я покачала головой и встала с постели.

- Не могу поверить, что я это делаю.

Я пошла и открыла двери балкона, в то же время молясь, чтобы никто не увидел меня, потому что быть голой перед незнакомыми людьми – не лучшая идея.

- ОФИГЕННЫЙ ЭДВАРД КАЛЛЕН МОЙ ПАРЕНЬ! ЙУУУХУУУУ!

Я махнула кулаком воображаемому невидимке и убежала обратно.

Когда я запрыгнула обратно в постель, Эдвард набросился на меня. За секунду он подмял меня под себя и обустроился у меня между ног, заметно и впечатляюще твердый.

- Это была – быстро руки вниз! – самая сексуальная вещь, что ты когда-либо делала.

- О, да?

Он практически прорычал, когда процедил:

- Блядь, да.

И без дальнейших обсуждений мы пошли по пятому кругу, и это было более потрясающе, чем остальные четыре раза вместе взятые.

...

...

...

Дорогой дневник,

Не знаю что, как я думала, будет с возвращением Эдварда, но уверена, даже мои самые смелые фантазии не могли предсказать, что это будет так... легко.

Полагаю, я думала, что горечь, которую я хранила столь долгое время, будет оставаться проблемой, но оказалось, что это не так. Не то чтобы я иногда не чувствовала это, просто Эдвард никогда не позволял ей стать проблемой.

Он был способен читать меня лучше, чем я могла когда-либо читать его. Он знал, как упредить мое напряжение и страх. Обезвреживая приступы паники, прежде чем они смогли получить основание. Предоставляя мне пространство, когда мне было нужно. Удерживая меня близко, когда я чувствовала, что отталкиваю его без видимой причины.

Теперь, казалось, мои негативные эмоции получили намек, что они устарели и чтобы они прекратили попытки самоутвердиться. Полагаю, я не понимала, как много места они занимали внутри меня. И теперь, когда они растаяли, я была почти переполнена счастьем, которое заменило их. Я боялась позволить себе чувствовать все это. Будто мое сердце как воздушный шар, который может только раздуться, перед тем как лопнуть.

У Эдварда не было таких сомнений. Я никогда не видела его таким счастливым. Ну, честно говоря, я никогда не видела никого столь счастливого.

Его радость была заразна. Как и его любовь.

Это поддерживало меня. Заставляло чувствовать себя легче, чем за все эти годы.

Я все еще ощущала осколки паранойи, которая регулярно крутилась в моей голове, только и ожидая, когда все кругом взорвется, как это бывало раньше, но Эдвард всегда чувствовал это и делал все возможное, чтобы успокоить меня. Я не знала, уйдут ли эти крошечные сомнения, но если этого не произойдет, я знала, что могла справиться с этим. Полагаю, это как семена сорняков: если их не поливают и не подпитывают, они никогда не вырастут.

Я не намеревалась поливать их. Эдвард тоже.

Мы были слишком заняты взращиванием нашего доверия снова, как к самим себе, так и друг к другу.

И это часть нас цвела и пахла.

...

...

...

Эдвард стоял позади меня и возился со своими волосами перед зеркалом в ванной. Это был уже третий раз, когда он это делал. Аро заставил его подстричься на прошлой неделе, поэтому его прическа была немного короче, чем обычно. Ему жутко не нравилось. А я находила это безумно сексуальным.

Так же как и его нервозность.

В конце концов он сдался и сел на кровать, ожидая, пока я закончу наносить макияж.

- Как мне их называть? - спросил он.

- Э-э... Я не знаю. А как бы ты хотел?

- Ну, я имею в виду, мистер и миссис Свон, кажется... я не знаю... неправильным, учитывая, что они больше не женаты.

- Тогда называй их Чарли и Рене.

- Да, но тебе не кажется, что это немного неуважительно?

- Я же называю твоих родителей Эсме и Карлайл.

- Правда?

- Да.

- Ничего себе, моя девушка такая грубая.

Я рассмеялась и подошла к нему.

- Ты не возражал против этого сегодня днем.

Я встала между его ног, и он провел руками по моей грудной клетке, затем погладил мою грудь.

- Да, ну, я никогда раньше не делал таких специфических вещей с той частью твоего тела. Было горячо. Кроме того, ты была так настойчива в том, что ты хотела. И это тоже было горячо.

- Ну, учитывая, что теперь у меня есть парень, который стремится удовлетворить любой мой сексуальный каприз, я, возможно, составлю список того, что мне хотелось бы попробовать.

- В самом деле? Что, например?

Я наклонилась и легко прикоснулась к его губам своими.

- Если я скажу, это уже не будет сюрпризом.

- Я не люблю сюрпризы, - проговорил он и притянул меня к себе на колени. - И, кстати говоря, если ты снова сделаешь это пальцем без предупреждения или без смазки, у тебя будут проблемы.

- Какие проблемы?

- Такие, что я отшлепаю тебя по твоей великолепной заднице так, что ты не сможешь сидеть.

- Ты что, заглядывал в мой список?