Действие 33. Эмоциональная эволюция. Акт 1.

 

Я постучала в дверь гардеробной.

Нет ответа. Когда я вошла, Каллен пробормотал:

 

- Я не говорил «входите».

- Да, но ты и не сказал «отвалите», так что я решила рискнуть.

 

Я закрыла дверь и прислонилась к ней. Он сидел на диване напротив зеркала, откинув назад голову, рукой прикрыв глаза. Он переоделся в свои джинсы, что было вполне объяснимо, учитывая то, что только что произошло. Уверена, он отчистит их сам, не отдавая костюмеру.

 

- Что ты хочешь, Белла?

- Поговорить.

 

- Нет, я имею в виду, что ты хочешь от меня? Чтобы я смог…не знаю... возместить ту травму, что я тебе нанес? Скажи мне, что я делаю неправильно. Пожалуйста. Потому что я действительно пытаюсь, а кажется, будто все, что я делаю, находит новые пути, чтобы потерять тебя.

 

Он не двигался. Не смотрел на меня. Я прижалась спиной к двери. Ища в ней опору. Это напоминало мне, для чего нужен позвоночник, а не только, чтобы удерживать мои кости.

- Прости меня.

 

Прошептала я. Испытывая стыд. Боясь, что после всего этого времени я теперь недостаточно хороша для него. Потому что сейчас он лучше, чем я была когда-либо.

 

- Тебе не нужно извиняться, - проговорил он, потирая глаза. - Прости, что так давлю на тебя. Просто у меня как бы была грандиозная романтическая фантазия о том, как все будет, когда мы снова окажемся наедине. Как ни странно, кончить в штаны на техническом прогоне не было частью плана.

 

Он по-прежнему не двигался. Я подошла к нему. Села рядом с ним и убрала его руку от лица. Он покраснел, и я не знала, было ли это от смущения или гнева. Может быть, то и другое.

 

- Да, я, кажется, пропустила это примечание. Извини, что довела тебя до оргазма против твоей воли.

Он рассмеялся.

 

- Это нелепо, учитывая то количество раз, когда я практически умолял тебя потрогать меня так. Я уже и забыл, как быстро ты можешь заставить меня кончить, когда ты твердо решишь сделать это. Это на самом деле отчасти пугает.

 

Он по-прежнему не смотрел на меня. В некотором смысле, я была благодарна за это. Когда он смотрел на меня в эти дни, он отдавал мне всего себя, а сейчас это была целая куча слишком-сильных-для-меня-прикосновений. Он смотрел на свои руки, вертел подолом моей юбки, а иногда и слегка касался моего бедра. В очередной раз он мучил меня, даже не осознавая этого.

 

- Я не знала, воздействую ли на тебя так, как прежде, - сказала я. - Я подумала... может быть... ты уже освободился от этого. От меня.

 

Вот теперь он недоверчиво посмотрел на меня. Подыскивая слова, он открывал и закрывал рот и моргал. Потом нахмурился на пол, стену, зеркало, издав неверящий звук, а затем посмотрел на меня.

 

- В какой вселенной я когда-либо давал тебе понять, что мое притяжение к тебе истощилось? Ты знакома со мной, не так ли? Это я, Эдвард. Поздноночной пьяный номеронабиратель. Навязчивый задницы-щупатель. Бесстыдный сисек-воздыхатель. Всегда-твердый-в-твоем-присутствии серийный мастурбатор. Как, черт возьми, я смог бы освободиться от этого? Если уж на то пошло, все стало даже хуже за эти годы. Разве ты не была свидетелем, как сильно я кончил меньше чем за две минуты, после того, как ты погладила мой член? Что за хрень, Белла?

 

Его полное недоумение заставило меня рассмеяться.

Он только покачал головой.

 

- Чертовски сумасшедшее заявление. Не воздействуешь на меня? Иисус. - Он сделал паузу. - Так вот из-за чего было маленькое представление на сцене?

- Вроде того. Я думаю. Я хотела увидеть, есть ли у меня до сих пор власть над тобой.

 

- Да, что ж, тайна раскрыта. Было приятно видеть, как я полностью растерял свое дерьмо в рекордно короткие сроки?

- Немного.

 

Он кивнул.

- По крайней мере, ты честна.

 

Честна. Верно. Он всегда говорил мне, что я была бы в ужасе, если бы знала то, что происходит в его голове каждый день. Теперь я уверена, что верно обратное. Тем не менее, я знала: ничего не улучшится между нами, если я буду что-то скрывать от него, и, несмотря на мои недавние усилия, чтобы саботировать нас, мне действительно хотелось сделать все лучше.

 

Я сделала глубокий вдох и сказала:

- Элис сказала, что мне нужно разобраться, могу ли я начать все заново, и если нет, то позволить тебе жить своей жизнью.

 

Его поза сразу поменялась. Все признаки апатии ушли и каждый мускул сгруппировался. Он повернулся ко мне, выражение его лица было интенсивным и раздраженным.

- Элис сует свой нос в то, что ее, блядь, не касается.

 

- Она пытается защитить тебя.

- Меня не нужно защищать.

 

- Неужели? А ты не думал, что, возможно, возлагаешь все свои надежды на то, что обречено на провал?

Это заставило его замереть. Он изучающее посмотрел меня.

 

- Нет. А ты?

Мне захотелось рассмеяться.

 

- Эдвард, это все, о чем я думала последние три года. Я имею в виду, я знаю, что ты решил стать лучше и попытаться вернуть меня обратно, но месяц назад я даже не знала этого. Что касается меня, я думала, что между нами все кончено. И уже довольно давно. Все мое будущее было уже распланировано, и, как ни болезненно это признать, но ты не был его частью. И теперь я должна принять возможность того, что ты изменился и фактически будешь рядом? Я имею в виду, да ладно тебе. Это отчасти довольно трудный процесс. Ты никогда не задумывался, что в твой грандиозный план по нашему воссоединению следовало бы включить и меня?

 

- Я... я пытался сказать тебе в письмах.

- Но ты не сказал. Ты говорил, что проходишь терапию и что хочешь стать частью моей жизни еще раз, но ты говорил мне о друзьях, ни о чем более. Ты даже не говорил, что любишь меня, помнишь?

 

Он потер глаза.

- Я реально отстоен в этом, да? Я думал, что все обдумал, но... блядь, Белла, мне очень жаль.

 

- Это не ты, - сказала я. - Ну, это ты, но не этот ты. Этот ты потрясающий, но я не могу просто так отделить его от прошлого тебя, и не знаю, помогает ли на самом деле чтение твоих журналов. Они только напоминают мне о парне, который продолжал причинять мне боль.

 

Я ужасно себя чувствовала, произнося эти слова, но это была правда.

- Этот парень никогда не хотел причинить тебе боль, - мягко проговорил он. - На самом деле, он чертовски ненавидел причинять тебе боль.

 

- Я знаю. Но он это делал.

Он кивнул.

 

- Ты ведь не читала еще 2007, не так ли?

- Нет.

 

- Может быть, тебе не стоит этого делать.

- Может быть.

 

Он хрустнул костяшками пальцев.

- Не знаю, почему я думал, что чтение всего этого дерьма поможет. Прости. Я вроде новичка в этих пытаться-вернуть-любовь-всей-моей-жизни вещах.

 

Он произнес это так легко. Будто они не были одними из самых знаменательных слов, которые он когда-либо произносил.

Любовь-всей-моей-жизни.

 

Это такое злоупотребляемое клише', но это именно то, чем мы были друг для друга. И даже если мы оба сейчас расстанемся и в конечном итоге будем жить с другими людьми, мы всегда будем ими. Некоторые люди никогда не находят этого. Тем не менее, вот оно, прямо перед мной, и я понятия не имела, как схватить это обеими руками и никогда не отпускать.

 

- Белла?

- Хмммм?

 

- Помнишь, как обычно ты злилась, когда я думал о чем-то важном, но никогда не рассказывал тебе?

- Да.

 

- Что ж, ты делаешь так же вот сейчас. Я вижу это. Скажи мне, что происходит в твоей голове.

Я вздохнула.

 

- Я думаю, что... Боже, я не знаю. Мне действительно хочется измениться, но я не знаю как, и часть меня думает, что может быть уже слишком поздно.

- Это неправда.

 

- А что если правда? Я имею в виду, просто отрицать, как ужасно все может закончиться, не означает, что этого не произойдет. Помнишь то время, когда твоя машина издавала странный скрежещущий звук? Было очевидно, что что-то с ней не так, но у тебя не было денег, чтобы ее отремонтировать, и ты был слишком упрям, чтобы попросить денег у своего отца, поэтому ты просто продолжал игнорировать его. Когда он становился слишком громким, ты просто врубал стерео, чтобы заглушить его. Это прямо как я сейчас. Думаю, ты веришь, что игнорируя мою сломленность, это каким-то образом сделает ее неправдой. Но это не так. Все терпение мира не сможет исправить мой сбой. С какой стати ты хочешь этого? Если бы я была машиной, я бы уже никуда не годилась, разве что на свалку.

 

- Белла…

Я поднялась и стала расхаживать по комнате. Он хотел знать, о чем я думаю? Ну что ж, пусть получит, во всей своей параноидальной красе.

 

- И потом, я иногда думаю, что единственная причина, по которой ты хочешь меня назад, в том, что в сексуальном плане мы захватывающи, и твоя конечная игра, сколько удовольствия я могу дать тебе. Но что, если мы опять будем вместе и месяц спустя поймем, что помимо отличного секса у нас на самом деле нет ничего общего? Что мы несовместимы, если мы не голые? И тогда ты поймешь, что сделал все это напрасно.

 

- Чушь, и ты это знаешь.

 

- Так ли это? Может быть, мы просто одна из тех непостоянных пар, которые, как предполагается, трахаются как животные несколько месяцев, а затем их пути расходятся. Это случается, не так ли? Мы действительно никогда не имели шанса узнать друг друга вне наших тел, но что, если мы это сделали? Что, если мы, наконец, осознали, что все то дерьмо, что подпитывало наши проблемы, также подпитывало и нашу страсть, и что без него мы обречены?

 

Он пристально посмотрел на меня.

- Ты на самом деле не веришь в это.

 

- Возможно, верю. Я больше ничего не знаю.

Он покачал головой и улыбнулся.

Улыбнулся.

 

Почему он не выглядит испуганным? Я только что выплеснула на него все мое сумасшествие, а он казался абсолютно спокойным.

 

Что, черт возьми, с ним сделал психотерапевт? Она что, все его страхи и панику удалила хирургическим путем?

- Белла, иди сюда.

 

Все еще такой же спокойный. Он прям как долбанутый Будда. Если бы Джейк был здесь, он бы получил прилежного дзен-последователя.

 

- Зачем?

- Пожалуйста. Мне нужно тебе кое-что показать.

 

Я подошла и встала перед ним. Он взял меня за руки и нежно погладил их, затем потянул меня к себе, пока я не села на его колени.

Теперь я была взволнована и возбуждена. Не уверена, что это то, что нужно доказывать.

 

- Я думала, что мы будем придерживаться платонических отношений, - проговорила я, когда он рефлекторно сжал мои бедра.

- Так и есть.

 

Я поерзала на его растущей эрекции.

- Угу. Уверена, этот парень выдает тебя как лжеца.

 

Он обнял меня и прижал к своей груди. Контакт слишком сильный. Порочная боль сразу вспыхнула низко и энергично, подтверждая мое понимание нашей сексуальной химии, управляющей стихийным поездом наших отношений. Мне хотелось потереться об него и успокоить свое жжение, но он сжал руки и просто обнял меня. Дыша в мое горло и обертывая утешением, побуждая меня с каждым выдохом все больше расслабляться.

 

- Просто дыши, - проговорил он, его губы шептали в мою кожу. - Игнорируй все остальное. Просто держись за меня и дыши. Я хочу заставить тебя понять, но ты должна все отпустить, хотя бы на несколько минут. Позволь мне не навредить тебе на этот раз.

 

Я закрыла глаза и сделала, как он сказал, отдавая ему свое избитое доверие и надеясь, что он будет обращаться с ним с уважением.

 

За несколько минут моя похоть пошла на спад в смутное закипание, но затем во что-то еще. Бурление в моей крови. Клокотание потенциального счастья. Он поглаживал меня по спине, и я растворилась в нем. Он откинулся назад, и я последовала за ним. Через какое-то время я уже не осознавала, сколько мы сидели - минуту или час. Время потеряло смысл.

 

Мы парили, грудь-к-груди, сердцебиение-к-сердцебиению, и остальной мир перестал существовать. Конечно, я знала, что за пределами этой комнаты вовсю работала наша группа. Снаружи, на улице, городское движение петляло и тянулось по городу. Люди прыгали и карабкались, любили и неистовствовали, жили и умирали. Океаны омывали берега и рождались дети, и какое-то количество молитв было проигнорировано или принято. Но для Каллена и меня ничего подобного не существовало.

 

Ничего из этого.

Нашей вселенной была молчаливая атмосфера между его губами и моим горлом. Прикосновение его пальцев к моей шее.

 

- Ты чувствуешь это? - прошептал он. - Это то, что заставляет нас возвращаться, несмотря на все, через что мы прошли. Именно поэтому мне пришлось измениться, и вот почему, несмотря на то, что я причинил тебе боль, ты не можешь уйти. Поэтому мы тонем друг в друге. Поэтому я не могу отличить мое сердцебиение от твоего. Между нами идеальное соответствие всякий раз, когда мы вместе, и в этом наша сущность. И дело не в сексе. Никогда не было. Это то, что мы сейчас чувствуем.

 

Он отстранил меня, чтобы я могла видеть его лицо.

 

- Белла, я хочу быть с тобой. Всегда. Если это включает нас обнаженных и занимающихся любовью сотнями разных способов каждый день всю оставшуюся часть нашей жизни, - это фантастика. Если речь идет о нас сидящих и разговаривающих, одетых в колючую проволоку и пояса целомудрия, - тоже супер. Я хочу только тебя. Сейчас. Через неделю. Через год. Десять лет. Как только ты будешь готова. Это то, что я хочу, и это никогда не изменится. Это ты. Только ты. Обнаженная или одетая - для меня не имеет значения.

 

Мое дыхание участилось. То, что он говорил... то, как он говорил это.

Он гладил мои руки. Удерживая меня эмоционально-стабильной в этот момент.

 

- Вот почему у меня не было секса эти три года, - проговорил он, пробегая руками по моим плечам и лаская мой затылок. - Я не хотел тела. Было много девушек, которые напоминали мне тебя. Похожие волосы или глаза, попка или улыбка. Если бы я прищурился, то мог бы легко представить, что это ты. Но я не хотел двойника. Я хотел тебя. Я никогда не мог заниматься сексом без эмоций, а так как ты владеешь всеми моими эмоциями, то как, блядь, я бы занимался сексом? Только ты, Белла. С того момента, как я встретил тебя, это всегда была только ты.

 

Я сглотнула и прижалась своим лбом к его.

- Но…

 

- Никаких "но". Если бы наши отношения основывались только на сексе, ты думаешь, мы бы прошли через все это дерьмо? Секс - это легко. Просто. Это зуд, который должен быть утолен, и насколько я люблю заниматься сексом с тобой, настолько то, что я хочу от тебя, далеко не просто. Это тяжело и сложно, и наполнено такой неистовой страстью, что я не имею понятия, как справиться со всем этим. Но я найду способ, потому что я люблю тебя. А любовь трудна. Но оно того стоит. Ты этого стоишь. И я надеюсь, что в один прекрасный день ты поймешь, что я этого стою тоже.

 

Я была слишком ошеломлена, чтобы говорить.

Я знала, что он того стоит. Всегда знала. Знала прежде, чем он сказал, но я просто не могла откинуть сомнение, что сейчас все будет по-другому, чем раньше.

 

Это и было краеугольным камнем.

Сомнение.

Мое сомнение.

Сомнение в нем.

 

Это как сорняк, который слишком долго заражал мою жизнь. Каждое восприятие. Каждое решение. Это гноилось и росло, пока не расцвело до самого злостного недоверия, которое душило всех и вся. Особенно его.

 

Единственное, в чем я была уверена, так это в том, что мои сомнения полностью обоснованы.

Если мы хотели иметь хоть какой-то шанс на все, мне нужно найти способ избавиться от этого. Навсегда.

 

- Эдвард, твой психотерапевт... Как ты думаешь, я могу… я имею в виду... может, она смогла бы принять меня?

Он нахмурился.

 

- Я не знаю. Ты хотела бы попробовать?

Я кивнула и прижала свою руку к его сердцу.

 

- Мне это нужно. Я хочу все это проработать, но не знаю как. Мне нужна помощь. Я не хочу быть... больше... такой сломленной.

Он притянул меня в объятия, и его дыхание было рваным около моего горла, когда он гладил мои волосы.

 

- Мне так жаль.

- Я знаю.

 

- Мы пройдем через это. Не сомневайся.

Я сжала его крепче.

- Это план.

...

...

...

 

 

Развивающаяся зависимость приходит так тихо, что ты не осознаешь, насколько ты влип, пока не становится слишком поздно. Она ходит на цыпочках по комнатам твоего ума и тела, осторожно устанавливая крючки и цепи в каждой клетке, пока ты уже не понимаешь, где начало и конец, и распутать эту сеть почти невозможно.

 

К концу второго курса мои сексуальные контакты с Калленом увеличились по частоте, но я говорила себе, что у меня все под контролем. Я узнала, как взять то, что мне нужно было от него, не позволяя себе нуждаться в большем, и всякий раз, когда мы заходили на слишком интимную территорию, я резко отдалялась на пару дней. Напоминая себе, что он роскошь, а не необходимость.

 

И только когда я приехала домой на лето, до меня дошло, что у меня проблемы.

Первые несколько дней все было хорошо. Я спала. Проводила время с моими родителями. Слушала музыку и была паинькой.

 

К концу первой недели я уже занервничала. Стала беспокойной и возбужденной. Я думала о нем слишком много. Его лице. Его аромате. Чего бы я не отдала, только чтобы вдохнуть его запах прямо сейчас.

 

В середине второй недели я устроилась на работу в местную закусочную, отчасти, чтобы отвлечься от мыслей о нем, а отчасти, чтобы сбежать из дома, где постоянно ссорились мои родители.

 

К концу третьей недели у меня началась настоящая ломка. Раздражительная. Непереносимая. Нуждаясь в дозе кого-то, кто был на другом конце страны, и злясь на всех и каждого, что это не он.

 

Думаю, он тоже скучал по мне, потому что в начале четвертой недели, возвращаясь домой с работы, я получила смс.

 

«Привет. Элис затащила меня посмотреть «Сонную компаньонку». К своему стыду, я наслаждался этим. BRB вручил мне мою клубную карту(п.п.: BRB сокращение от be right back – скоро вернусь). Надеюсь, твое лето не столь унизительное».

 

И вот, я уже под кайфом. Настолько смущающе. Я от радости запрыгала и припустилась вверх по лестнице домой, мое сердце колотилось, а я улыбалась, как карнавальный клоун.

 

Мама и папа прекратили спорить на достаточно долгое время, чтобы поприветствовать меня, и я прямиком направилась в свою комнату.

 

«Элис затащила тебя, да? Не ври. Всегда подозревала, что ты тайный фанат музыкального действа».

Через минуту я получила ответ:

 

«Ха, ты раскрыла мою темную тайну. Когда я один, я ставлю саундтрек из «Смешной девчонки» и громко пою «Не порть мне праздник». Навсегда стыдящийся этого».

 

Я рассмеялась, прежде чем поймать себя на этом. Что за черт? Почему это делало меня такой нелепо счастливой? Почему я хотела позвонить ему, чтобы услышать его голос?

 

Я скучала по сексу с ним, вот и все. Я скучала по оргазмам. Не по тому, как он касался моей руки, когда проходил мимо по коридору. Не по нежным взглядам, которые он кидал мне, когда знал, что никто больше не смотрит. Не по тому, как он регулярно затаскивал меня на лестничные клетки или ванные комнаты, или темные уголки костюмных складов, только чтобы поцеловать меня.

 

Это просто секс, которого мне не хватало.

Ничего больше.

 

Я закрыла глаза и выдохнула. Попробовала успокоить свой ускоренный пульс. Не поддаваясь желанию написать ему снова.

Признать, что у тебя проблемы, это первый шаг к исцелению.

 

Я не признавала ничего.

Я не скучала по нему.

Не скучала.

...

...

...

 

- Черт побери, Белла, я скоро начну называть тебя Уголек.

В голосе Роуз звучали раздраженные ноты, и я даже по телефону могла себе представить ее глаза навыкате.

 

- Что? Почему?

- Потому что ты играешь с таким огнем, что скоро сгоришь дотла.

 

Мы говорили по телефону больше часа. Она рассказала мне о парне, которого встретила этим летом, и после того как она расписала мне в деталях свои сексуальные подвиги, она начала допекать меня о Каллене. Сказать, что она отнеслась неодобрительно к нашей с ним договоренности, было бы огромным преуменьшением.

 

После того как Эдвард и я начали свои встречи, я пыталась сохранить это в тайне от нее, но все полетело к чертям несколько недель спустя, когда она неожиданно пришла домой и обнаружила нас голыми в гостиной. Не думаю, что когда-либо видела Розу такой злой. Она стояла и высказывала все нам обоим. Даже не дала одеться. Просто стояла и кричала, в то время как Каллен и я пытались прикрыться диванными подушками.

 

После этого она не говорила со мной целых два дня. Конечно, она была зла на меня, что я опять все замутила с Калленом, но, думаю, была еще злее от того, что я скрыла это от нее. С тех пор я поклялась ничего не утаивать, даже самое отстойное, и когда она спросила, если у меня опять чувства к нему, я должна была сказать ей правду.

 

- Я не знаю. Может быть.

Она издала неодобрительный звук.

- Что я должна делать, Роуз? Оборвать с ним связь?

 

- Я не говорила этого. Я просто говорю, что нужно быть осторожней. Если ты не сможешь справиться со статусом "приятели по траху", то, возможно, тебе следует притормозить на некоторое время. Я имею в виду, он же не избавится волшебным образом от всего своего багажа, верно?

 

- Нет, но он тот, кто первый написал мне. Я не делала никаких шагов. Я просто реагирую на него.

- Это будет никчемным утешением, если он испугается снова и слиняет.

 

- Я знаю. Но он кажется теперь... другим. Более смелым. Более счастливым. Я не знаю.

- Да, что ж, полагаю, я не могу сильно жаловаться. Ты стала гораздо менее депрессивной с тех пор, как начала перепихоны с ним. Хотя, ты должна мне деньги за все украденные презервативы.

 

- Я тебе отдам. К тому же, я сейчас на таблетках.

- В самом деле? Так вы двое можете теперь трахаться без защиты? Великолепно. Не могу дождаться, чтобы обломать вас снова.

 

- Я извинилась за это миллион раз.

- Не так-то просто стереть воспоминания.

 

- Мы даже не занимались сексом.

- Вы собирались. Кстати, я поздравляла тебя с членом Каллена? Я хотела. Очень приличный. Один из самых здоровых, что я видела, на самом деле.

 

Несмотря на мою обретенную сексуальную уверенность, мне все-таки удалось покраснеть.

- Ну, с тем количеством членов, что ты видела, это огромный комплимент.

 

- Это точно. Огрооооомный.

Мы обе рассмеялись. Я так по ней соскучилась.

 

Может быть, если бы я была парнем, и она подарила мне многочисленные и разнообразные оргазмы, то я бы тогда сказала, что больше не скучаю по Каллену.

...

...

...

 

Вечер пятницы, и закусочная была переполнена. Я была занята по уши и, хотя мне нравилось думать, что справляюсь с этим, становилась все более усталой с каждой минутой.

- Заказ!

 

Я убрала волосы со лба и поспешила забрать тарелки со стойки. Назад и вперед. Улыбка и сервировка.

- Вот, пожалуйста. Приятного аппетита.

 

Вечерний наплыв, казалось, продолжался вечно, и к тому времени, как я смогла уйти на перерыв в 8:45 вечера, я была очень уставшей и голодной. Я схватила гамбургер и направилась к черному ходу, чтобы съесть его. Мой телефон просигналил о пришедшем сообщении.

 

«Меня сегодня посетила отличная идея. Придумал футболку, на которой говорилось: «Я приобрел кости в Музее естественной истории». Сдал ее на Threadless(п.п.: сайт, который торгует футболками с весьма своеобразными принтами). Срубил миллион долларов. Йорки купил дюжину. Бросив театральную школу, чтобы стать жутким придурочным барным завсегдатаем, который женившись на наследнице отеля, становится известен своим гигантским прибором на домашнем секс-видео. Подумал, тебе будет приятно узнать. Эдвард (он же Футболочный барон)».

 

Я рассмеялась и покачала головой, отвечая:

«Не хочется тебя разочаровывать, барон, но Чендлер из «Друзей» выступал с таким предложением год назад. Думаю, тебе придется остаться в канаве с нами, плебеями. Хреново быть тобой».

 

Он ответил:

 

«Блядь. Ладно, план Б – запустить собственное реалити-шоу или быть арестованным в состоянии алкогольного опьянения. Затем ждать предложений сняться в кино. Должно прокатить. Главное, все организовать. Напиваться в стельку. Трахать цыпочек. (Шучу. Единственная цыпочка, которую мне хотелось бы поиметь, это ты. Ну, не прямо сейчас, потому что ты на другом конце этой гребаной страны, но... когда ты вернешься. Да?)»

 

Черт побери. Как он может заставить меня смеяться в одну секунду и стать возбужденной, как ад, в следующую?

И как, черт возьми, мне ответить на это?

 

«Может быть».

«Не дразни меня. Это жестоко. Просто скажи да. Или, блядь, да».

 

Я ответила, смеясь:

«Блядь, да».

 

«**Притворимся, что я изобрел дрочащий смайлик и вставил сюда** Увидимся через 4 недели. У меня будет огромный стояк».

 

Он подписался улыбающимся смайликом и отметил: **С нетерпением жду совокупляющийся смайлик**.

 

Я снова рассмеялась. Внезапно я забыла о стекающем по моему позвоночнику поту, боли в ногах и пятне жира на переде моей рубашки. Благодаря ему я улыбалась как идиотка и когда вернулась внутрь, одна из официанток спросила, в чем мне так повезло на стоянке.

...

...

...

 

Они кричали снова. Грызлись как дети из-за какого-то несущественного дерьма. Не из-за чего. И из-за всего. Я бы ушла, но, как обычно, шел дождь. Я одела наушники и включила айпод.

 

Я слушала «Radiohead». Каллен всегда ставил их, когда я была у него. Когда я слушала их, то могла почти представить, что он находился в комнате со мной, обнимал меня и прижимал к своей груди. Поглаживая мои волосы.

 

Зазвонил мой телефон, и когда я увидела номер, мой рот стал абсолютно сухим.

Это он.

 

Боже.

Он звонил мне.

 

Он никогда не звонил раньше. Он обычно писал сообщения.

Я не должна быть такой взволнованной. Он не может знать, насколько я рада.

 

Я позволила ему позвонить еще немного.

Не хотела показывать свое нетерпение.

 

Два... три раза. Я подняла с четвертого гудка. Изображая неведение.

- Алло?

- Привет.

 

- Э-э... привет. Кто это?

Молодец, Белла. Держи его в напряжении.

 

- Это... Эдвард. Твой определитель номера должен был сообщить это. Или ты просто ввела меня под «Каллен»?

 

Слышать, как он говорит свое собственное имя, делало странные вещи со мной. Мне хотелось захихикать. Я чувствовала себя глупо из-за этого желания. И вместо этого я прочистила горло. Пытаясь звучать скучающе.

 

- О, привет.

- Привет.

 

Это так неловко. Люди, которые не мы, делают так. Но, как ни странно, не мы.

- Почему ты звонишь?

 

- Э-э... Я не знаю.

- Не знаешь?

 

- Ну... я... Я не знаю, я просто...

Последнее слово прозвучало невразумительно.

 

- Ты пьян?

- Хм, не совсем.

 

- Опьянение это как беременность. Или есть, или нет.

- Тогда нет.

 

- Опьянения или беременности?

- Обоих. Хотя, я не знаю. У меня не было регулов. Беременность может быть причиной этого.

 

Я улыбнулась, не желая этого.

- Неужели?

 

- Да. Какие еще есть симптомы беременности? Теперь я волнуюсь.

Я смутно отметила, насколько он очарователен, когда пьян, и направила свой ум к предметам первого курса.

 

- Гм... ты устаешь?

- Да. Очень.

 

- Раздражителен?

- Блядь, да. Супер-раздражителен.

 

- Ну, тут ничего нового.

- Заткнись.

 

- Конкретный пример.

- Что еще?

 

- Боль в груди?

- Хм. Подожди.

 

Я услышала шорох.

- Что ты делаешь?

 

- Снимаю с себя рубашку, чтобы проверить мою грудь. Подожди... ммм... да. Она немного болит.

- Твоя грудь?

 

- Грудь. Грудная клетка. Без разницы.

- А-ха.

 

- Может быть, тебе надо... э-э…

- Мне надо что?

 

Он прочистил горло:

- Тебе надо приехать домой и поцеловать ее.

 

Я замерла. Это странно. Он позвонил для секса по телефону? Мы не делали этого. Или, по крайней мере, мы еще не делали это. Я имею в виду, он иногда шептал мне кое-что на уроках, от чего я краснела, но он не звонил мне, чтобы пофлиртовать. Мы редко говорили по телефону. Мы перепихивались и расходились. Это то, что было между нами. Без обязательств.

 

Кроме тех, о которых напомнил мне его голос. Везде. Прилагающиеся ко всему. К каждому слову и поцелую, и даже тихому стону, и все эти обязательства были обернуты вокруг моего сердца. Время от времени я чувствовала их там, натянутые и сжимающие, но игнорировать их стало необходимостью. Это то, как я справлялась.

 

- Белла?

- Да.

 

- Ты в порядке?

- Да.

 

Может быть.

Непонятно.

 

Моя грудь была стянута болью.

- Я не должен был звонить.

 

- Тогда почему ты позвонил?

Он сделал паузу.

 

- Я действительно не знаю. Я лежал здесь, думая о тебе, и... Думаю, я просто хотел поговорить с тобой.

- Ты мог бы написать мне. Ты обычно мне пишешь.

 

С сообщениями я могу справиться.

- Я хотел услышать твой голос.

- О.

 

Спроси его, почему. Спроси его и посмотри, хватит ли у него смелости ответить тебе.

 

Я этого не сделала. Конечно, не сделала. Это то, как все работало между нами. Мы оба испытывали оргазм, и никто не страдал. Вот в чем дело. Абсолютно свободное от «я позвонил, потому что соскучился по тебе» и «Я скучаю по тебе, потому что люблю тебя». Мы разделяли эту эмоциональную пустыню с оазисом из секса и оба были довольны этим.

 

Почему бы не были?

- Так... - проговорил он, очевидно, пытаясь покончить с неловкостью. - Чем ты занимаешься?

- Э-э... я получила работу.

 

- Да?

- В закусочной. Это отстой, но мне нужны деньги. А ты?

 

- Я иногда подрабатываю в баре, где раньше работал, прежде чем поступить в Grove. Долгие часы, но чаевые хорошие.

- Понятно.

- Да.

 

Мы замолчали. У меня возникло сильное желание сказать ему, что я скучаю по нему, но я не могла. Это будто перешагнуть линию, которая, как только ее пересечь, сделает нас совершенно разными.

- Ну, я лучше пойду.

 

Он ощущался слишком интенсивно. Слишком странно. Слишком интимно. Мы не можем как по волшебству стать этими людьми. Разговаривающими-по-телефону друзьями. Сообщения - это совсем другое. Мы по-прежнему можем делать вид, что мы не вместе. В этом и насмешка и свет. Ничего больше, и мы возвращаемся туда, где темно и опасно.

 

- Да, ладно. Спасибо за звонок.

Он рассмеялся.

 

- Да нет проблем. Хорошо отработать. Я буду писать в следующий раз.

- Ладно. Конечно. Пока.

- Спокойной ночи, Белла.

 

Я отключилась и вздохнула. Так лучше. Проще. Безопаснее.

Я постоянно повторяла себе это, пока желание перезвонить ему не ушло.

...

...

...

АКТ 2

Когда лето подошло к концу, я начала обратный отсчет дней до той поры, пока не вернусь в Уэстчестер. Я скучала по всему: моей квартире, школе, моих однокурсниках, Роуз, даже по ее готовке.

 

По всему.

По нему.

 

Каллен писал мне каждый день. Глупые вещи. Вещи, которые вызывали у меня улыбку. Вещи, которые заставляли меня скучать по нему слишком сильно. Не о сексе с ним. Только по нему. Я всегда отвечала. Наши текстовые разговоры становились тупо долгими. Вероятно, было бы легче, если бы мы просто поговорили, но, как и все в наших отношениях, мы ничего не делали простым.

...

...

...

 

Я легла спать под звуки моих родителей, которые спорили снова, поэтому следующим утром, спустившись вниз и обнаружив, что они вместе сидят спокойно за кухонным столом, я поняла, что что-то произошло.

 

- Белла, милая. Присядь.

Папа сжимал чашку кофе. Глаза мамы были красными. Чувство чего-то окончательного висело в комнате, из-за чего воздух чувствовался слишком густым. Нервозность покалывала мой позвоночник и напрягала мое горло.

 

- Что случилось?

Прежде чем они сказали это, я уже знала. Почувствовала всеми внутренностями. Моя кожа покрылась мурашками.

 

- Милая, твой папа и я должны тебе кое-что сказать. Мы... ну, мы...

Мама остановилась и сглотнула. Папа положил свою руку поверх ее и уставился на стол.

 

- Вы разводитесь.

Мама приложила руку ко рту и кивнула. Я кивнула тоже. Папа, наконец, посмотрел на меня.

 

- Это не имеет ничего общего с тобой, малыш. Твоя мама и я... мы просто... нам не очень хорошо вместе. Мы любим друг друга, но мы больше не можем жить вместе.

 

Я кивнула и сжала челюсти. Я не собиралась плакать. Я смотрела в центр стола. Сконцентрировалась на нем, в то время как они говорили мне, что будет дальше. Папа собирался оставаться дома. Мама переехать в Порт-Анджелес. Большинство ее друзей все равно живут там. В праздничные дни я буду навещать их обоих. Они спросили, в порядке ли я. Я сказала им, что да. Мама пыталась заставить меня съесть завтрак. Я откусила кусочек тоста и почувствовала, что меня тошнит. Я извинилась и пошла в душ. Когда струи воды побежали по моему лицу, я притворилась, что не плачу.

...

...

...

 

Глупо вот так себя чувствовать. Мне двадцать лет, ради Бога. Двадцать один почти через месяц. Я не должна чувствовать себя такой опустошенной из-за того, что мои родители разводятся, тем более, что я в течение многих лет понимала, что им было бы лучше друг без друга.

 

И все же, я это ощущала.

 

Мысли о том, что я буду приезжать домой и не видеть их под одной крышей, делали меня необоснованно грустной. Мысли о маме, переезжающей из дома, где я родилась, и начинающей новую жизнь без моего папы, делали меня грустной. О папе, вынужденном заботиться о себе в первый раз с тех пор, как ему было восемнадцать, делали меня грустной.

 

Когда они везли меня в аэропорт, я пыталась делать вид, что я в порядке, хотя на самом деле это было не так. Может быть, через несколько месяцев так и будет, но не сейчас.

 

Я обняла их на прощание и сказала, что буду рада видеть их на Рождество, а затем задумалась, где мы будем проводить его в этом году. Мы соберемся все вместе? Или мне придется курсировать между ними?

 

Остальная часть моей поездки прошла как в тумане. Я села в самолет. Дремала. Вышла из самолета. Сидела, не двигаясь, ожидая своего рейса. Села в другой самолет. Смотрела невидящими глазами фильм, который был ничем не примечателен. Я не говорила с людьми рядом со мной. Едва смотрела в глаза.

 

Я чувствовала себя неприкаянной.

И странно одинокой.

 

Вчера вечером я разговаривала с Роуз. Объяснила, что произошло. Я старалась говорить нейтральным тоном, но она, должно быть, что-то услышала в моем голосе. Она предложила прервать ее выходные и забрать меня из аэропорта, но я не могла ей это позволить. Она была счастлива со своим новым парнем, и заслуживала того, чтобы быть влюбленной и беззаботной. Насладиться последними несколькими днями до начала занятий. Последнее, что ей было нужно, - это утешать последнюю жертву увеличивающихся разводов в Америке.

 

Когда самолет приземлился, я подождала, пока пройдут все остальные, прежде чем схватить мой рюкзак и начать долгий путь к выходу. Стюардессы были раздражающе веселыми, когда попрощались со мной и выразили надежду, что опять полечу с ними в ближайшее время. В аэропорту все люди вокруг меня обнимались и целовались, приветствуя близких. Я приостан