Токиоми ещё был в своей мастерской в подвале, так что Кирей единолично оккупировав пустую гостиную, стал тщательно изучать отчёт касательно эмии Киритцугу.

Он не мог объяснить, почему в нём проснулся такой интерес к этому странному Волшебнику, которого он даже не знал лично. Возможно, он чувствовал какое-то наслаждение в том, что этот человек вызывал такое отвращение у его учителя - Токиоми.

Отношения учителя и ученика, которые длились в течение трёх лет в этом доме, всегда имели некий сатирический привкус.

Как учитель, Токиоми ни мог не нарадоваться на то, как Кирей концентрировался на обучении Волшебству и тем, как он всё схватывал на лету; ведь обычно экзекутор должен ненавидеть Волшебство, однако у него был огромный интерес во всех областях Волшебства.

Кирей, которого можно было назвать «жадным до знаний» и пытался выучить вообще всё, радовало Токиоми. Теперь Токиоми полностью доверял Кирею, и даже сделал его своим первым учеником, которому даже его дочь – Рин – должна была выказывать уважение.

Но, сравнивая с растущим сильным чувством дружбы со стороны Токиоми, Кирей всё больше замыкался в себе.

Кирей учил Волшебство не потому что ему оно нравилось. Живя долгую, праведную жизнь в Церкви, но так и не получив ничего взамен, Кирей надеялся, что познав учения той организации, что представляла собой полную противоположность Церкви, он получит ответ, вот и всё. Но результат по-прежнему был равен нулю. В пути изучения Волшебства, Кирей не находил никакого удовольствия, не мог получить того, что заполнило пустоту в его душе. Наоборот, всё это лишь увеличило эту пустоту.

Токиоми, похоже, совсем не замечал разочарования Кирея. Определение «такой же тип личности, как и его отец Ризей» полностью оправдывало себя. Так, же как и Ризей, Токиоми ценил Кирея и доверял ему.

Между ним и такими людьми как его отец и Токиоми была непреодолимая грань. Кирей очень хорошо это понимал, и поэтому возможно, он и испытывал интерес к тому человеку, к которому Токиоми испытывал величайшее отвращение.

Он думал, что этот человек, Эмия Киритцугу существовал на той же стороне грани, что и он – Котомине Кирей.

Токиоми, похоже, обращал внимание на Эмию, лишь как на «Убийцу Волшебников». И отчет по расследованию, которое приказал он провести, рассказывал в основном об «истории битв Эмии Киритцугу против Волшебников», любые другие записи не по теме были краткими и упрошенными.

Но, просматривая те события, в которых участвовал Эмия Киритцугу в хронологическом порядке, Кирей постепенно начал понимать.

Действия этого человека всегда подвергали его огромному риску.

В то время, когда он был наёмным убийцей – до того, как он вступил в семью Айнцберн как их зять, Киритцугу блестяще выполнил бессчетное количество миссий. Но временной промежуток между этими миссиями был слишком мал. Учитывая то, что ему нужно было тратить время на подготовку и на то, чтобы принять заказ, единственным верным умозаключением было то, что он одновременно преследовал несколько целей. И все эти цели были параллельны друг другу; он появлялся в местах вооружённых конфликтах в различных странах; и он всегда появлялся в тот момент, когда конфликт причинял наибольшие разрушения, достигал своего апогея.

Словно он искал смерти, словно что-то непонятное двигало им… словно его действия были направлены лишь на самоуничтожение.

Это можно было сказать не колеблясь. Этот человек не был эгоистичен, он не раздумывая рисковал своей жизнью, и польза от этого риска не шла с ним ни в какое сравнение.

Невозможно было сказать, что он был простым наёмным убийцей, охотившимся лишь за деньги.

Тогда – что же этот человек ищет?

- …

Бессознательно, Кирей отложил отчёт в сторону, подпёр свою подбородок рукой и погрузился в размышления. Этот человек вёл бурную жизнь, так непохожую на жизнь других, но Кирей не считал, что это не похоже на него.