Он поднял ребёнка на руки, и её мать, отдыхая лежа на диване, улыбнулась им.

Как было видно из её изможденного взгляда, что был прикован к ребёнку, ей всё ещё было не хорошо, и её состояние ещё не пришло в норму, но даже сейчас, её красивое лицо как обычно напоминает сверкающий брильянт.

И её улыбка, что светиться счастьем, стирает утомление из её взгляда.

- Ей всегда было трудно, и она плакала, даже когда за ней присматривают медсестры. Впервые она ведёт себя так тихо… она понимает, разве нет? Ей спокойно, потому что она чувствует - ты хороший человек.

- …

Не ответив, ошеломлённый, он сравнивает мать лежащую на кровати, и ребёнка в его руках.

Была ли когда-нибудь улыбка Ирисфиль такой же сияющей?

Она определённо была женщиной, которой досталось незавидная доля. Никто даже не задумывался о том, чтобы дать её счастье в жизни. Она не была созданием от Бога, её создали люди.

Гомункул, клон – вот правильное слово, которое нужно использовать для этой женщины. У Ирисфиль никогда не было никаких желаний.

Созданная как марионетка, выращенная как марионетка, возможно, она никогда не знала и приблизительного значения слова «счастье».

И сейчас – она сияет.

- Я очень рада, что у меня появился ребёнок.

Спокойно выражая свою любовь, Ирисфиль фон Айнцберн сказала это, глядя на спящую девочку.

- С этого момента, она будет первой и лучшей имитацией человека. Возможно, это будет трудно, и она может возненавидеть свою мать, которая подарила ей жизнь полную боли. Но даже если так – я счастлива. Это девочка так мила, она прекрасна.

В её появлении не было ничего необычного, глядя на нее, вы не увидите ничего кроме как прелестную маленькую девочку, но…

Внутри материнского чрева, над ещё не рождённой девочкой был проведён ряд магических операций, которые изменили её настолько, что она будет похожа на людей даже меньше чем её собственная мать. И хотя она родилась, её полезность будет ограничена, и эта девочка будет ничем иным, как телом, состоящим из сгустка магических цепей. Такова была истинная природа любимой дочери Ирисфиль.

И, несмотря на такое жесткое рождение, Ирисфиль говорит – «пускай». Дать жизнь чему-то подобному, сама, являясь практически тем же, она любит это существо, рада за него и улыбается.

И причиной этому сияющему сердцу, было то, что она, без всякого сомнения – мать. Девушка, которая могла быть лишь марионеткой, нашла любовь и стала женщиной, и приобрела непоколебимую стойкость, став матерью. Казалось, ничто не могло поколебать её счастья. Прямо сейчас, спальня матери и ребёнка была защищена теплом камина, что было так отлично от его отчаянья и печали.

Но – он знал. Он был частью того мира, частью снежной бури за окном – то место для него было более подходящим.

- Ири… я…

Сказав лишь одно слово, его грудная клетка словно оказалась проткнута клинком. Этим клинком были мирное, спящее лицо младенца и сверкающая улыбка матери.

- Я буду тем, кто однажды убьет тебя.

Он почувствовал, как его кровь вскипела, когда он увидел, как его жена восприняла это – со спокойным выражением на лице.

- Я понимаю. Это долг любого, кто принадлежит семье Айнцберн. Для этого я и была создана.

Будущее было уже определенно.

По прошествии шести лет, он привёз свою жену в то место, где она должна была погибнуть. Всего одна жертва, чтобы спасти Мир. Ирисфиль принесёт себя в жертву, преданная его идеалам.

Это было решение, о котором они много говорили, и всегда они приходили к соглашению.

Он уже хотел себе вырвать сердце за это решение, проклинал себя за это, и каждый раз Ирисфиль прощала его, и подбадривала.

- Я знаю твои мечты, я выросла на твоих молитвах, вот почему я здесь. Ты вёл меня вперёд. Ты дал мне жизнь, которая определённо не была жизнью марионетки.

По той же причине она жертвовала собой. Таким образом, она стала частью его. Такую форму приняла любовь Ирисфиль. Только с помощью неё, он смог бы совершить задуманное.

- Ты не должен печалиться обо мне. Я уже часть тебя. Мне нужно лишь вынести боль, что разрывает тебя на части. Я смогу.

- Но как насчёт её?