Февраля – День тридцать второй.

Я быстро шёл по коридору больницы, всё ещё пытаясь отдышаться после жуткого подъёма по лестнице. Я уже почти подошёл к палате Гарри, как моих ушей коснулся звук. Точнее, музыка. Это было довольно странным для больницы, но, тем не менее, я бы не сказал, что это было плохо.

«And I know that we can be so amazing, and baby your love is gonna change meee and now I ca-…»**

- О, хватит! Хватит, придурок! – музыка оборвалась под резкий звук струн гитары, и раздался взрыв хохота. К нему кто-то пришёл?

Почему-то было странным то, что у Гарри есть друзья. То есть… мы говорили об этом, и я видел фотографии, но всё же. Наверное, эти мысли как раз из той части моего сознания, что считает Гарри моим. Он был моим кудрявым пациентом, которому нравилось, как я читаю, кто строил со мной крепость из подушек и слизывал крем с кексов. И мне казалось очень странным, что нужно им делиться.

Я приоткрыл дверь, сразу же заметив жуткий хаос внутри. Гитара валялась на полу, а тёмненький парень, наверное, Зейн, прижимал долговязого блондина к кровати и жестоко щекотал, вызывая у того приступы хохота вперемешку с матом. Гарри, который следил за представлением перед ним, заметил моё появление и немного улыбнулся.

- Привет, - я помахал одной рукой, другой поправляя свои ярко-красные подтяжки.

- Как неожиданно тебя тут видеть, - Гарри ответил со своего насиженного места на кровати, после чего повернулся к своим борющимся друзьям: - Эй, гомики, Земля вызывает, вы слышите меня?

Но ответа не последовало вовсе, потому что эти двое уже не столько щекотались, сколько просто хихикали и лапали друг друга.

Гарри закатил глаза и немного повысил голос:

- Эй! Заканчивайте щупать друг друга и выметайтесь! Вы обещали свалить в 3.30, а сейчас уже почти 4!

- Что такое-то? Гарри, ты ждёшь ко-

Он не успел закончить, когда его глаза остановились на мне. Сначала на его лице проступили удивление и смятение, которые, впрочем, быстро сменились на ухмылку.

- Гарри, это просто невероятно невежливо скрывать от нас таких шикарных и сексуальных людей. Мне кажется, что это полнейшее предательство, не так ли, Найлер?

Найл засмеялся так громко и радостно, что это сразу же вызвало у меня улыбку.

- Это пиздец, как ужасно, друг. Непростительное поведение.

- Я думаю, есть один способ, как он может всё исправить, - сказал Зейн, постукивая себя по щетинистому подбородку.

Найл откинулся назад, укладываясь Зейну на колени.

- Ты так думаешь?

- Я думаю, он должен познакомить нас.

Найл быстро закивал:

- Да, Гарри, кто же твой секретный парень?

Гарри потёр пальцами виски, будто бы эти двое были причиной его боли.

- Он мой психолог, идиоты, и я прятал его от вас для его же собственной безопасности.

- Гарри, детка, это совсем не смешно. Если ты видишь такую задницу, как эта, по ней нужно бить. Сильно, - Зейн скинул Найла с коленей, почти что сбив его на пол.

Гарри повернулся ко мне.

- Прости, я бы контролировал их… если бы я мог, - он устало улыбнулся, как и всегда. Но, когда я подошёл ближе, я понял, что под этим скрывается что-то ещё, что-то весёлое и беззаботное, но что-то, что он старается подавить.

- Да ладно… Я имею в виду, что у меня довольно неплохая задница, - я ответил, улыбаясь и снимая пальто.

Зейн игриво подмигнул мне, а после чмокнул Найла в губы.

- Я думаю, это намёк для нас, Найл.

- Окей, - он широко улыбнулся. – Ты всё ещё согласен идти в кино?

- Всё для тебя, детка, - Зейн усмехнулся, снисходительно глядя на своего парня.

Гарри закатил глаза, наверное, раз в третий.

- Повеселитесь, парни.

Зейн, который, наконец, поднялся с кровати и потянул за собой Найла, ответил:

- Береги себя, кудряшка.

И на момент я смог разглядеть под этой ленивой улыбкой и флиртом заботящегося друга, которому не всё равно. И в этом было своеобразное тепло и даже немного грусти, но Зейн очень старался, чтобы Гарри не заметил этого.

- Я постараюсь, Зейни, - Гарри искренне улыбнулся.

Зейн кивнул и быстро поцеловал парня в макушку, пока Найл укладывал гитару в футляр.

- Хорошо.

Затем он повернулся ко мне, протягивая руку.

- Убедись, что он хорошо себя ведёт.

Я был поражён жесткостью в его глазах. Гарри говорил, что он очень старался сделать так, чтобы никто не пострадал, когда он уйдёт. Но он очень ошибся в Зейне. При всей своей браваде и веселье этот темноволосый парень, казалось бы, не был готов отпустить Гарри.

- Будет сделано, - я ответил, пытаясь понять Зейна. Из-за Гарри мы оказались с ним в одной лодке слишком-сильной-заботы. Это просто тонущий корабль неуместной, ненужной привязанности.

Найл взял гитару и поцеловал сначала Гарри в щёку, а потом меня. Это было быстро и очень странно, но, вроде как, довольно мило.

- Было очень приятно с тобой познакомиться, - сказал он и широко улыбнулся, после чего схватил Зейна за руку и потащил к выходу.

И только после того, как Гарри убедился, что они ушли, он выдохнул и провёл рукой по кудрям.

- Я говорил им сотню раз, что они не должны приходить! – он, наконец, сказал. – Ты думаешь, что если у тебя рак, люди начнут тебя хоть немного слушать. Но, блин, это не так.

Он выглядел ужасно усталым, будто бы при своих друзьях он держал болезнь внутри, а она медленно разрушала его внешний вид.

- Сотню чёртовых раз, сотню. А они всё равно продолжают приходить. Шер прекратила это делать пару месяцев назад. Эд, Олли и Перри немного раньше. Но эти два идиота! – он запихал ноги под одеяло и практически скрылся в этих складках ткани, пытаясь раствориться в них.

Мне вдруг показалось, что внутри меня столько слов, столько предложений, но мне просто нечего сказать. Боже, я же всегда был так хорош в том, чтобы собрать меленькие частички в единое целое и высказать всё. Но теперь, когда я смотрел на этого парня, всё превращалось в дерьмо.

- Ты не можешь заставить людей перестать заботиться, - это была самая идиотская и ненужная вещь, которую я только мог сказать, но забирать слова назад было поздно.

- Но я бы хотел, - его голос был тихим и мягким, будто бы он вдохнул тот самый пасмурный день за окном и теперь дышал им.

- Это называется любовью, - я ответил. – И она требует, чтобы её чувствовали.

- Мне пришло в голову, что никакие расовые или духовные различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым, - он сказал с таким выражением лица, будто бы припоминал что-то, что давно забыл. Когда я смотрел на Гарри, мне казалось, что он – это гораздо больше, чем его маленькое тело. В его голове куда больше разных вещей, и они убьют его быстрее, чем рак.

- Что?

Он посмотрел на меня с его особенной невинностью в его больших глазах.

- Фицджеральд. Гэтсби. ***

- Конечно.

У него была какая-то невероятная привязанность к этому роману о разрушившейся мечте и любви, о недостижимом свете в конце тоннеля.

Он опустил взгляд на руки, и мне показалось, что он на грани того, чтобы заплакать. Но вскоре он поднял на меня вопросительный взгляд и указал на книгу в моих руках.

- Может, ты почитаешь мне немного?

- Мы всё равно когда-нибудь поговорим, - я сказал, понимая, что просто не смогу устоять перед этим выражением лица.

Он слабенько улыбнулся и подвинул своё одеяло, освобождая место рядом с собой. Я забрался на кровать сразу же, даже не раздумывая, потому что это же Гарри. Такой тёплый Гарри.

Я опустился на матрас и открыл книгу на том месте, где мы закончили в прошлый раз, и начал читать.

- В тот день мама разрешила мне воспользоваться машиной, чтобы я смог съездить в Мемориал, чтобы проведать Айзека, - я потёр горло, потому что мне показалось, что что-то мешало мне читать. Я надеялся, что моя простуда уже прошла, но было бы очевидно, если бы она только сильнее принялась за меня. – Я подошёл к его двери и постучал, хотя дверь была открыта.

… или это может быть рак. Я пощупал свою шею, пытаясь унять панику, которая буквально сжимала мои дыхательные пути и заставляла сердце колотиться как бешенное. Я несколько лет чувствовал, что рак – это не то, что со мной случится. И беспокоиться об этом – лишь вносить лишний стресс в свою и без того неспокойную жизнь.

Я продолжил читать, но я уже чувствовал, что потерялся в истории. Прошло целых 10 страниц, пока я пытался вернуть себя в нормальное спокойное состояние. И ещё 5 перед тем, как я понял, что Гарри очень-очень старается не заплакать.

- Хаз? – я положил книгу на колени и посмотрел на парня сверху вниз.

- Я такой эгоист, - он подавился воздухом и сильно сжал одеяло в пальцах. – Боже, я такой чёртов эгоист.

И тут я понял, что, когда Гарри говорил о том, что не хочет делать людям больно, он говорил не только о Зейне и Найле.

- Я просто не хочу быть один. И я знаю, что они не хотят ко мне приходить, потому что я болен, а они здоровы. Я просто хочу умереть, Луи. Я хочу умереть и больше не делать никому больно, - он сказал всё так быстро, таким дрожащим голосом, будто бы это долго-долго сидело внутри, а тут вдруг решило вырваться.

Я выпустил книгу из рук и потянул парня на себя, путаясь в его волосах пальцами и прижимая его голову к своей груди так сильно, что я уже мог чувствовать каждый его вздох.

- Зейн любит тебя, Гарри. Зейн любит и я… - я положил подбородок на его голову и стал смотреть на трещину в стене. – Ты сделаешь ему больно, несмотря на то, как сильно ты пытаешься его оттолкнуть. С Найлом так же. Они не хотят, чтобы ты это делал. Ты думаешь, что ты эгоист, потому что не можешь их отпустить. Но ты эгоистичен только потому, что ты вообще делаешь это.

Он поднял руки с одеяла и обнял меня за талию.

- Мне не хватает времени.

Эти слова пронзили меня своей грустью.

- Не думай так. Тебе не нужно считать дни, тебе нужно проживать их.

Он тихо засопел, а я поднял руку, чтобы стереть слезинку с его щеки, которая потекла независимо от того, как сильно он пытался её удержать.

- Это странно, - он сказал, и его голос постепенно возвращался к нормальному. – Будто я не могу решить, то ли мне умереть, то ли жить вечно.

- Мне кажется, что жить вечно – просто ужасно, - я ответил, представляя, как это – пережить всех, кого ты знаешь. – Ты был бы очень одиноким.

- Нет, если бы у тебя был кто-то, кто мог бы жить вечно вместе с тобой, - он сказал, немного ослабляя хватку, но не отпуская меня. Я почувствовал, как его дыхание успокаивается, а слова, что он произнёс, будто бы развеваются в воздухе.

- Вселенная не так устроена, - я ответил.

- Никто никогда не говорил такого, - он сказал тихо. Мне казалось, что он не только тот, кого я поддерживаю, но и тот, кто поддерживает меня. Я нуждаюсь в этом тихом мягком голосе, который смывает ту серую пустоту в моём животе и жуткий страх, что рак вернётся, и ещё эти мысли о том, что наши дни сочтены.

Это была та самая странность в Гарри… Он будто бы каждый раз разрушал меня и в то же время собирал по частям в целое.

Он убрал руку с моей футболки и положил её на книгу на моих коленях.

- Ничего, если я почитаю тебе? – он спросил.

Я очень старался держать себя в руках.

- Если ты не против.

Он немного улыбнулся, листая страницы.

- Глава шестая?

- Да, - я облокотился на спинку кровати снова, стараясь не утонуть полностью в звуках его голоса. Он читал достаточно медленно, делая небольшие паузы между абзацами, но это только успокаивало и вовсе не раздражало. Его голос казался таким мягким и безопасным.

Он словно был якорем, удерживающим меня на месте. Я не уплывал никуда больше.

* «Танцующие мамы» (Dance Moms) – американское танцевальное реалити-шоу, вышедшее в июле 2011 года.
** Строчка из песни Майкла Бубле «Haven’t Met You Yet».
*** Гарри воспроизвёл строчку из «Великого Гэтсби», глава 7: «Мне пришло в голову, что никакие расовые или духовные различия между людьми не могут сравниться с той разницей, которая существует между больным человеком и здоровым».

Глава 6