Терминологическое поле арт-терапии

Участники арт-терапевтического процесса:

участник, (редко — персона, лицо, субъект), пациент, клиент;

психолог, педагог, ведущий, руководитель, органи­затор, арт-терапевт, ко-терапевт, супервизор.

Название деятельности:

арт-терапевтическая работа, арт-терапевтичес-кая практика, интегративная арт-практика.

Период арт-терапевтической работы:

сессия, занятие, воркшоп (work shop), мастерс­кая.

Место арт-терапевтической работы:

арт-терапевтический кабинет, арт-терапевтичес-кое пространство, класс, зал, помещение.

Формы арт-терапевтической работы:

индивидуальные и групповые (индивидуальная и групповая арт-терапия); арт-формы, мультиме­дийные формы, интегративные формы и др.

Разновидности арт-терапевтических групп: тематически-ориентированная; студийная; открытая; закрытая; структурированная; не­структурированная и ряд других.

Технология арт-терапевтической работы:

арт-терапевтические техники (арт-техники), методики, методы, приемы, упражнения; техники изобразительной экспрессии, техники направлен­ной визуализации, арт-терапевтические игры и др.

Арт-терапевтический процесс:

групповой процесс; арт-терапевтическая диагно­стика; арт-терапевтическая коррекция; спонтан­ная изобразительная деятельность; спонтанное самовыражение; вербальная и невербальная коммуникация; общение на символическом уровне; символический язык; перенос; контрпе­ренос; визуализация; визуальное искусство; те­рапевтический рисунок; изобразительное твор­чество; арт-терапевтическая продукция; изобразительная продукция, изобразительный продукт, продукты творчества, арт-терапевти­ческая среда, арт-терапевтическая атмосфера, пространство. Результаты арт-терапии. Арт-терапевтические шкалы формальных элементов. Групповая динамика. Терминация (завершение цикла арт-терапевтических сессий). Арт-тера­певтическая поддержка. Арт-терапевтическое сопровождение.

Итак, с помощью перечисленных терминов могут быть описаны различные стороны арт-терапевтической теории и практики.

Это важно, поскольку сходные, на первый взгляд, сло­восочетания могут иметь совершенно разные смыслы. К примеру: процесс изобразительного творчества и арт-терапевтический процесс, занятия изобразительным ис­кусством, художественным творчеством и арт-терапев­тические занятия (сессии) не являются синонимичными конструкциями.

Нетрудно заметить, что поиск адекватных педагоги­ческой модели терминов вызван неприятием составля­ющих терапия и терапевт, которые традиционно счита­ются принадлежностью медицины. Однако, исходя из релятивности понятия «therapeia» (от греч. — забота, уход, лечение), вполне оправдано его введение в поня­тийный аппарат психологии и педагогики. Приоритет­ным значением становится забота о человеке. Лечение понимается как «социально-психологическое врачева-

 

ние», изменение стереотипов поведения и повышение адаптационных способностей личности средствами ху­дожественной деятельности. Впрочем, и сам термин «ле­чение» имеет еще один смысловой оттенок — избавле­ние от чего-либо, что вполне соответствует коррекционным и реабилитационным функциям арт-терапии.

Следовательно, точность научного языка, определен­ность терминологического поля — необходимый атрибут такой сложно организованной интердисциплинарной области знания, как арт-терапия.

В заключение подчеркну: несмотря на имеющиеся различия, все направления арт-терапии рассматривают изобразительное искусство как средство для интеграции и реинтеграции личности (К. Рудестам и др.).

Так, субъектом аналитической или медицинской мо­делей арт-терапии является пациент, а основные цели — диагностика, психоанализ и лечение. Эта особая форма психотерапии применяется также и как оздоровитель­ный, коррекционный, профилактический метод, направ­ленный на укрепление психического здоровья. Детские психотерапевты рассматривают арт-терапию в качестве средства эмоционального воспитания и образования.

В данном контексте интересна позиция Ф. Ницше. Для него здоровье означало не свободу от болезни, а спо­собность человека с ней справляться. Именно эта спо­собность актуализируется в процессе изобразительного творчества.

Педагогическое направление арт-терапии (не арт-педагогика!) имеет неклиническую направленность, рас­считано на потенциально здоровую личность.

На первый план выходят задачи развития, воспита­ния, социализации.

Словосочетание «арт-терапия» в научно-педагоги­ческой интерпретации понимается как забота об эмоци­ональном самочувствии и психологическом здоровье личности, группы, коллектива средствами художествен­ной деятельности.

Говоря официальным научным языком, арт-терапия в образовании — это системная инновация, которая ха­рактеризуется: 1) комплексом теоретических и прак­тических идей, новых технологий; 2) многообразием связей с социальными, психологическими и педагоги­ческими явлениями; 3) относительной самостоятель­ностью (обособленностью) от других составляющих педагогической действительности (процессов обуче­ния, управления и др.); 4) способностью к интеграции, трансформации.

И ребенок, и взрослый в арт-терапевтическом процес­се приобретает ценный опыт позитивных изменений. Постепенно происходит углубленное самопознание, са­мопринятие, гармонизация развития, личностный рост. Это потенциальный путь к самоопределению, самореа­лизации, самоактуализации личности.

Помочь людям стать личностями — это значительно более важно, чем помочь им стать математиками или знатоками французского языка... (К. Роджерс).

Если каждый участник ощущает глубокий интерес педагога к себе и своим работам, возникает поистине ценный контакт как основа продуктивного взаимодей­ствия.

Вместе с тем, в работе с сознанием и подсознанием лич­ности необходимо соблюдать особую осторожность, быть по-настоящему честным и чувствительным (Ф. С. Сомер, С. Хоган).

Взаимодействие с другими людьми, оказание им психологической помощи и поддержки требуют от специалиста понимания самого себя, своего внутрен­него мира, собственных мотивов, потребностей, про­тиворечий, осознания зоны эмоциональных проблем и позитивных сторон своей личности. «Если я не слы­шу, что происходит во мне..., тогда и приходит неуда­ча» (К. Роджерс).

Пережив на опыте трудности изменения своей лич­ности, человек становится терпимее и мудрее в отноше­нии к другим (Т. А. Флоренская).

 

Важно, чтобы каждый относился к себе как к субъек­ту собственных изменений, понимал и принимал ответ­ственность за развитие и личностный рост. Арт-терапевт (психолог, педагог) разделяет эту ответственность в ас­пекте педагогической поддержки, создания необходимых условий для самовыражения и самопознания. Самую большую помощь, как тонко подметила Н. Роджерс, мы оказываем человеку тогда, когда искренне «вслушива­емся» и проявляем уважение к его способности найти свой собственный ответ.

Обратимся далее к различным определениям катего­рии «арт-терапия».

Во-первых, это динамическая система взаимодействия между участником (ребенком, взрослым), продуктом его изобразительной творческой деятельности и арт-терапев-том (психологом, педагогом) в «фасилитирующем» арт-терапевтическом пространстве.

Во-вторых, арт-терапия может рассматриваться в ка­честве терапевтической процедуры на основе изобрази­тельного творчества.

В-третьих, это здравоохранительная инновационная технология.

Характерно, что процедурная сторона, определенная алгоритмичность действий, присущая технологиям, вы­ражена в структурированных арт-терапевтических заня­тиях (сессиях). Это позволяет воспроизводить и транс­лировать приемы, методы, процедуры, а также получать предсказуемые результаты.

Вместе с тем технология арт-терапии отличается творческой вариативностью. Ведь символический язык рисунка точнее, нежели слова, передает содер­жание внутреннего мира личности, естественен и при­влекателен, понятен в любом возрасте людям разных культур.

Использование учителем терапевтического рисова­ния во внеклассной работе позволяет расширить диапа­зон гуманистически ориентированных способов дости­жения педагогических целей.

По образному выражению В. П. Беспалько, «с искус­ства все начинается, технологией заканчивается, чтобы затем все началось сначала».

Изобразим модель арт-терапевтического взаимодей­ствия графически (рис. 1).

Рис. I. Особенности арт-терапевтического взаимодействия

Из предложенной схемы следует, что основные субъекты арт-терапевтического процесса: участник (ре­бенок, подросток, взрослый) и арт-терапевт (педагог, психолог) взаимодействуют между собой вербально на символическом, ассоциативном уровне, а также посред­ством невербальной, визуальной коммуникации через продукты творчества.

Результатом контакта участника арт-терапии с изоб­разительными средствами и материалами в процессе спонтанной творческой деятельности являются различ­ные способы самовыражения, проявления бессознатель­ного, символические образы, отраженные в изобрази-

 

тельном продукте. Это не только рисунки, живопись, но и композиции из различных природных и поделочных материалов.

Хотя по внешнему виду работа простым каранда­шом над рисунком не похожа на лепку из пластили­на, изготовление декоративных предметов, апплика­цию, макетирование (конструирование), все это — изобразительная деятельность, и психологические за­кономерности ее развития едины. (Л. С. Выготский, Ю. А. Полуянов). Важно, что названные способы изображения есть самый первый, самый доступный и привлекательный особенно для ребенка вид твор­ческой деятельности, при котором используются эле­ментарные художественные средства и не требуется предыдущего опыта в рисовании.

«Когда мы используем различные виды искусства для самооздоровления или в терапевтических целях, то не беспокоимся относительно красоты произведений, грам­матической или стилистической правильности текста или гармоничности звучания песни. Мы используем ис­кусство в целях высвобождения, выражения, облегчения. Мы можем также получить интуитивное откровение, инсайт, если обратимся к символическим или метафо­рическим смыслам, содержащимся в собственных про­изведениях...» (Н. Роджерс).

В процессе работы создается так называемое арт-те-рапевтическое пространство. Как видно из схемы, его составляющие — сам арт-терапевт, участник и им создан­ный художественный образ.

В некоторых зарубежных публикациях встречается предупреждение об опасности переноса на арт-терапев-та ярких эмоциональных реакций негативного характе­ра. Поэтому важно осознавать меру допустимости дест­руктивных тенденций ребенка (взрослого) и заранее установить необходимые ограничения, которые целесо­образно оговорить в условиях контракта. Названные до­говоренности и ограничения в значительной мере спо­собствуют адекватному распределению ролей в

арт-терапевтическом процессе, а в итоге — достижению эффективных результатов.

Как известно, любые психотерапевтические отноше­ния сопровождаются феноменами переноса и контрпе­реноса. Их сочетание уникально, как и сами взаимодей­ствующие личности.

Основные представления об этих процессах были раз­работаны еще 3. Фрейдом и К. Юнгом. В частности, с позиций классического психоанализа, перенос — это бес­сознательные тенденции и фантазии, которые возника­ют в психике пациента в процессе анализа в виде серии ситуаций, отражающих детский опыт общения с наибо­лее близкими ему людьми, но относящихся уже не к про­шлому, а к личности аналитика в настоящем.

Термин «контрперенос» употребляется для описания почти всех эмоциональных реакций специалиста на лич­ность участника взаимодействия. Следует учитывать, что подобные реакции могут быть как помехой, так и источником лучшего понимания другого человека.

Арт-терапевтическая практика — особая область про­явления переноса и контрпереноса. С одной стороны, эти понятия обозначают те осознаваемые и неосознаваемые реакции на личность специалиста, которые возникают в психике участника группы. С другой стороны, — реак­ции на личность клиента, возникающие в психике спе­циалиста.

Отношения между ними рассматриваются как диа­лог двух личностей, в котором прослеживается все мно­гообразие их человеческих качеств, включая сознатель­ное и бессознательное. При этом арт-терапевт активный посредник во взаимодействии клиента с изобразитель­ными материалами и продуктами собственного творче­ства.

Сказанное и определяет специфические особеннос­ти рассматриваемых процессов в арт-терапии, а именно:

• перенос проявляется не только в эмоциональных реакциях, особенностях поведения и высказыва­ниях клиента, но и в создаваемых им образах;

 

• контрперенос может быть вызван как вербальным взаимодействием с участником, так и результата­ми его творческой деятельности.

Изобразительная продукция

Названные механизмы взаимодействия отражены в виде схемы на рис. 2.

Рис. 2. Механизмы арт-терапевтического взаимодействия

Итак, в процессе арт-терапии перенос и контрпере­нос, наблюдаются по трем основным каналам коммуни­кации: клиент — изобразительные средства и продукты его художественного творчества; клиент — арт-терапевт;

арт-тераиевт — продукты (образы) художественного творчества клиента.

Характерно, что рассматриваемые феномены не яв­ляются специфичными только для арт-терапии. Их мож­но увидеть и в педагогическом взаимодействии, и в по­вседневной жизни.

В настоящее время специалисты придают большое значение исследованию переноса и контрпереноса в обу­чении. Это связано с тем, что учитель и ученики вступа­ют в достаточно интенсивные эмоциональные взаимо­отношения, в которые привносят собственный жизненный опыт, осознаваемые и неосознаваемые чув­ства, ожидания.

В повседневной жизни перенос возникает самопроиз­вольно как явление, главным образом, бессознательное. Он может переживаться в виде эмоций, побуждений, фан­тазий, отношений, идей или же защит против них, кото­рые, как правило, неуместны в настоящем, хотя в прошлом представлялись вполне адекватными реакциями.

В зависимости от характера чувств человека (например, нежно-дружеские или злобно-ревнивые) перенос принято рассматривать в терминах: позитивный — негативный.

Проекция — еще один феномен арт-терапевтических отношений, который необходимо видеть и понимать бу­дущим специалистам.

3. Фрейд рассматривал названное понятие как нео­сознанный перенос на других лиц или внешние предме­ты тех переживаний и свойств, носителем которых яв­ляется сам субъект, по какой-либо причине неспособный принять в себе эти переживания и свойства.

В результате проекции при работе с изобразительным материалом субъективный опыт человека становится доступным для восприятия и осознания.

Понятием «интроекция» обычно описывают процес­сы идентификации специалиста с переживаниями кли­ента, основанные на эмпатии, антипатии, симпатии и других аффективных проявлениях, возникающих во вза­имодействии.

 

Иными словами, специалист привносит в арт-тера-певтический процесс индивидуальные черты, обуслов­ленные теоретической подготовкой, опытом, а также личностными особенностями. Его индивидуальность во многом определяет конечные результаты работы.

Общие стандарты взаимоотношений всегда прелом­лялись сквозь призму субъективных качеств. Так, вели­кий педагог К. Д. Ушинский неоднократно подчеркивал, что все должно основываться на личности воспитателя, поскольку воспитательная сила изливается только из живого источника человеческой личности. «Воспитатель есть художник; школа — мастерская, где из куска мра­мора возникает подобие божества».

Стало быть, имеется широкий спектр показаний для проведения арт-терапевтической работы в системе об­разования, причем не только с детьми, но и в педагоги­ческом коллективе.

Среди них:

• негативная «Я-концепция», дисгармоничная, иска­
женная самооценка, низкая степень самопринятия;

• трудности эмоционального развития, импульсив­
ность, повышенная тревожность, страхи, агрессив­
ность;

• переживания эмоционального отвержения, чувство
одиночества, стрессовые состояния, депрессия;

• неадекватное поведение, нарушения отношений с
близкими людьми, конфликты в межличностных
отношениях, неудовлетворенность в семейной си­
туации, ревность, враждебность к окружающим.

Арт-терапевтические занятия эффективны при нарушен­ной адаптации, с целью психологической помощи младшим школьникам, испытывающим трудности в обучении.

Арт-терапия позволяет получить доступ к пережива­ниям аутичных детей и корректно помочь им. Такие дети погружены в себя. Любое вмешательство в их мир мо­жет вызвать сильную тревогу, а зачастую и агрессивные реакции. Исключением является коммуникация на сим­волическом уровне посредством визуальных образов.

Доказаны преимущества арт-терапевтической рабо­ты с детьми и взрослыми, подвергавшимися насилию или имеющими какой-либо другой травматический опыт. В частности, британскими арт-терапевтами глубоко иссле­дована проблема сексуального насилия, определены не­которые универсальные символы в качестве «графичес­ких индикаторов» травмирующих ситуаций. Изучается даже возможность использования рисуночных «показа­ний» в следственной практике.

По утверждению Д. Джонсона, из-за диссоциации травмирующих воспоминаний у пострадавшего нару­шается способность к словесному выражению чувств, в силу мощной психологической защиты и особеннос­тей нервных процессов, связанных с впечатлениями от драматических событий. При этом, отмечает автор, об­разы запечатлеваются как «вспышки», передающие, словно фотография, все мельчайшие подробности. Именно потому они могут быть воспроизведены лишь посредством визуального канала коммуникации, т. е. изобразительные средства предоставляют уникальную возможность для отражения, осознания и переработки травматических воспоминаний [83]. А в процессе ри­сования удается наблюдать драматические события как бы со стороны, отвлеченно. Для этого используются тех­ники графического моделирования ситуаций, рассказы в картинках, ретроспективный обзор работ, сочинение историй и другие.

С точки зрения К. Тисдейл, задача арт-терапевтичес­кой работы — побудить участников группы учиться по­средством того опыта, который ранее не был ими осоз­нан, «вскрывать» логику и доводы тех или иных ранее неосознаваемых поступков. Чем более понятным чело­век станет для себя самого, чем лучше постигнет эффек­ты воздействия собственной личности на окружающих, тем более он будет способен к осмыслению возможных отклонений в своем поведении [44].

Иными словами, в спонтанном рисунке бессозна­тельное, скрываемое внутренней цензурой, не только

 

проявляется, но и осознается. Узнавая что-то новое о себе, субъект развивается интеллектуально и эмоцио­нально.

Побочный продукт арт-терапии, по словам К. Рудес-тама, — чувство удовлетворения, которое возникает в результате выявления скрытых талантов и их развития. Искусство приносит радость [50].

Среди позитивных феноменов, зафиксированных как зарубежными, так и отечественными специалистами, назову научно аргументированные и наиболее значимые.

Арт-терапия:

• Создает положительный эмоциональный настрой
в группе.

• Облегчает процесс коммуникации со сверстника­
ми, учителем, другими взрослыми. Совместное
участие в художественной деятельности способ­
ствует созданию отношений взаимного принятия,
эмпатии.

• Укрепляет культурную идентичность ребенка,
способствует преодолению языкового барьера,
особенно в многонациональных школах.

• Позволяет обратиться к тем реальным проблемам
или фантазиям, которые по каким-либо причинам
затруднительно обсуждать вербально.

• Дает возможность на символическом уровне эк­
спериментировать с самыми разными чувства­
ми, исследовать и выражать их в социально при­
емлемой форме. Работа над рисунками,
картинами, скульптурами — безопасный способ
разрядки разрушительных и саморазрушитель­
ных тенденций (К. Рудестам). Позволяет про­
работать мысли и эмоции, которые человек при­
вык подавлять.

• Развивает чувство внутреннего контроля. Арт-те-
рапевтические занятия создают условия для экс­
периментирования с кинестетическими и зритель­
ными ощущениями, стимулируют развитие
сенсомоторных умений и в целом правого полу-

шария головного мозга, отвечающего за интуицию и ориентацию в пространстве.

• Способствует творческому самовыражению, раз­
витию воображения, эстетического опыта, практи­
ческих навыков изобразительной деятельности,
художественных способностей в целом.

• Повышает адаптационные способности человека
к повседневной жизни и школе. Снижает утомле­
ние, негативные эмоциональные состояния и их
проявления, связанные с обучением.

• Эффективна в коррекции различных отклонений
и нарушений личностного развития. Опирается на
здоровый потенциал личности, внутренние меха­
низмы саморегуляции и исцеления.

• Позволяет выстраивать отношения с ребенком на
основе любви и взаимной привязанности и тем
самым компенсировать их возможное отсутствие
в родительском доме.

«Дефицит любви» приводит к тяжким последствиям в душевном развитии ребенка (Т. А. Флоренская). При этом дети воспринимают мир отношений в узком диапа­зоне минорных настроений: грусти, обиды, враждебнос­ти и страха. Они искаженно видят и реальные отноше­ния между людьми.

Если ребенку недостает любви, возникают так назы­ваемые «психические отклонения», трудности характера, дефекты личности вплоть до душевных заболеваний [59].

По свидетельству Д. Джеффрис, в основе наиболее жестоких случаев насилия взрослых лежат болезненные, травмирующие переживания, связанные с бесчисленны­ми унижениями и неприятием человека в детстве. Де­фицит внимания приводит к ухудшению успеваемости, нередко к агрессивному и асоциальному поведению ре­бенка как способу компенсации недостатка признания и любви со стороны взрослых.

Безусловно, арт-терапия не представляет чудодей­ственную силу, способную полностью разрушить пове­денческие и ментальные паттерны. Вместе с тем в арт-

 

терапевтическом процессе субъект приобретает опыт позитивных индивидуально-личностных изменений.

«Исцеляющими» факторами являются групповая сплоченность и поддержка, реализация альтруистичес­кой потребности, освоение новых ролей и проявление латентных качеств личности, получение обратной связи в условиях особой, демократичной атмосферы, обуслов­ленной равенством прав и ответственности (теория И. Ялома) [65].

И главное — сам процесс спонтанного творчества. К сожалению, в сознании многих взрослых нередко су­ществует миф о полном отсутствии у них способнос­тей к изобразительной и другим видам творческой де­ятельности. «...Вы не одиноки..., если, подобно многим людям в нашем обществе, говорите про себя: Я нетвор­ческий человек», — уверяет Н. Роджерс [48].

С удовольствием присоединяюсь к ее призыву:

«Опробуйте новый для себя опыт. Вы удивитесь са­мому себе. Я верю, что все мы способны быть подлинно творческими».

Диагностика в арт-терапии

Интерпретация рисунка — это и таинственная игра, и научная работа.

П. Брутше

Изобразительная творческая деятельность рассмат­ривается в арт-терапии изначально как терапевтический процесс, предназначенный, образно говоря, для «исце­ления души». Иначе говоря, терапевтическое рисование не является методом диагностики в общепринятом по­нимании. Это — деликатная, гуманная возможность по­наблюдать за человеком в процессе спонтанного творче­ства, приблизиться к пониманию его интересов,

 

ценностей, увидеть внутренний мир, неповторимость, личностное своеобразие.

Вместе с тем зарубежные и отечественные специали­сты подчеркивают значительный диагностический по­тенциал творческой продукции участников арт-терапев-тической работы, которая позволяет выразить внутренние, глубинные переживания, увидеть яркую ин­дивидуальность личности.

Порой, замечает арт-терапевт К. Уэлсби, бывает очень трудно разобраться в природе тех или иных проблем учащихся: связаны ли они с физическими, сенсорными, познавательными, эмоциональными или поведенчески­ми факторами, и насколько серьезны эти проблемы. Так, замкнутая, тихая девочка может иметь более серьезные проблемы, чем непослушная и эмоционально неуравно­вешенная девочка, хотя именно первая может оставать­ся без внимания со стороны специалиста [57].

Еще в 1924 году талантливый педагог В. Н. Сорока -Российский убеждал коллег, что тот или иной ребенок может оказаться трудным вовсе не в силу какой-либо де­фектности вообще..., а, наоборот — по причине сложнос­ти и богатства своей натуры... С другой стороны — уме­ренность и аккуратность... не всегда говорят о чем-нибудь ценном в духовном отношении [Пед. соч. — ML, 1991. — с. 140].

Личность как сложное, динамичное, пластичное об­разование характеризуется склонностью к непрерывным изменениям ее составляющих. Исследование этих про­цессов далеко не всегда поддается формализации, так как затрагивает разные характеристики психической дея­тельности, включая сферы сознательного и бессознатель­ного. Поэтому диагностика требует привлечения соот­ветствующих системных и нелинейных по своей природе процедур.

В арт-терапии диагностический и собственно терапев­тический процессы протекают одновременно посредством увлекательного спонтанного творчества. В результате, лег­че устанавливаются эмоциональные, доверительные ком-

 

муникативные контакты между сторонами, включенны­ми в диагностический процесс.

Это особенно значимо, если субъект переживает силь­ную тревогу и напряжение, возникающее в ситуациях традиционного обследования, а также в работе с детьми. Психика ребенка крайне неустойчива, эмоциональная сфера чрезвычайно лабильна. Младшие школьники за­частую видят в обследовании игровой компонент или интуитивно стараются найти правильный ответ. Их ре­акции могут носить подражательный характер. Вместо того выбора, который шел бы «от сердца», дети могут придумать игру со своими правилами (Л. Н. Собчик).

В терапевтическом рисовании ситуация диагности­ки менее заметна, как правило, она не осознается участ­никами любого возраста и не провоцирует реакций за­щитного характера.

Основной диагностический материал — изобрази­тельная продукция. Это в какой-то мере сближает арт-терапию с проективными рисуночными тестами. Неко­торые авторы даже выделяют в качестве самостоятельной разновидности — проективную арт-те­рапию (Е. М. Бурно, С. Кратохвил, А. А. Осипова и др.). В других публикациях отмечается принадлежность арт-терапии к группе экспрессивных проективных ме­тодов [45], что вполне оправдано в аспекте диагности­ческих возможностей рисунка. Вместе с тем арт-терапия, безусловно, более глубокий феномен.

Арт-терапевтическая интерпретация рисунков не яв­ляется самоцелью и не сводится к количественному и качественному анализу формальных элементов, хотя, несомненно, основы такой работы присутствуют. При­оритетные формальные составляющие — линия, форма, цвет в их взаимосвязанной динамике, а также другие ас­пекты и способы символического выражения средства­ми изобразительного творчества.

Итак, в названных подходах к диагностике нетрудно заметить существенные различия, которые для нагляд­ности представлены в виде таблицы.

 

№ ii/п	Сравниваемые признаки	Проективный рисунок	Арт-терапия (терапевтическое рисование)
1.	Цели	Диагностическая	Психотера­певтическая Диагностическая Коммуникативная Развивающая
2.	Диагностический материал, средства	Рисунок Пострисуночный опрос	Рисунок Продукт художественного творчества Вербальная коммуникация Невербальная коммуникация
3.	Тема задания	Ограничена Тема, содержание задания, инструкция строго соответ­ствуют верифи­цированному тесту	Определяется логикой арт-терапии, может быть свободной
4.	Психологические механизмы	Проекция	Проекция Перенос Контрперенос
5.	Интерпретация результатов	Качественная и количественная обработка в соот­ветствии со стан­дартизированны­ми критериями. Технологический уровень интерпретации	Измерение в строгом смысле не применяется. Герменевтический подход к интерпретации Речевая коммуникация, обратная связь, понимание в сочетании с интерпретацией
6.	Участие специалиста	Допускается отсутствие при тестировании	Обязательное присутствие арт-терапевта

 

 

В проективных графических методах изобразитель­ный образ для специалиста — только диагностический материал. При этом используются стандартные шкалы формальных элементов.

Производится структурное (или формально-струк­турное) расчленение рисунка, качественный и количе­ственный анализ характерных деталей, интерпретация с целью выяснения индивидуально-личностных харак­теристик автора графического продукта.

Например, отслеживаются особенности оформления, композиции, перспективы, пропорций, линий, штриха, освещения (Р. Б. Хайкин); формально-стилевые особен­ности изображения (М. Е. Бурно), учитывается частота встречаемости определенных параметров и т. д.

Словом, данный уровень интерпретации рисунков логично определить как технологический.

Проведение проективного рисования допускает от­сутствие как самого исследователя (психолога), так и процедуры пострисуночного опроса, например, если ра­бота выполняется в домашних условиях. Однако следу­ет отметить, что в таком случае диагностическая цен­ность методики существенно снижается.

Арт-терапевтическая диагностика невозможна в от­сутствие специалиста. Вместо независимой интерпрета­ции формальных признаков рисунка психолог опирает­ся на систему значений и ассоциаций самого автора, использует разнообразные речевые стратегии, отслежи­вает особенности его мимики, движений, невербальной звуковой экспрессии и других реакций.

Следует подчеркнуть и тот факт, что число темати­ческих заданий для графических проективных тестов ограничено. В частности, к классическим относят ри­сунок человека (тесты Ф. Гудинаф, Д. Харриса), «Де­рево» (К. Кох), «Дом — дерево — человек» (Д. Бук); ри­сунок семьи (В. Вульф; В. Хьюлс; Р. К. Берне, С. К. Кауфман) и некоторые другие.

В арт-терапии, напротив, предлагаются самые разно­образные темы для творческой деятельности. Однако их

диагностическая ценность не возводится в абсолют. Ри­сунки не подвергаются аналитическому разбору исклю­чительно с целью выявления значения. Интроспектив­ное восприятие считается более информативным, нежели внешние признаки законченного произведения (Р. Гудман, К. Рудестам, Г. Ферс и др.).

К тому же велика опасность субъективизма, проек­ции диагностических ожиданий и переживаний самого специалиста в процессе интерпретации полученного ма­териала. «Собственная внутренняя жизнь вмешивается в мое восприятие внешнего мира и, возможно, я неволь­ными интерпретациями увожу ребенка с его пути», — размышляет Г. Шоттенлоэр [63].

В каждом графическом изображении, которое можно рассматривать как невербальное сообщение для кого-то другого, остается нечто специфически индивидуальное. И трудность методической задачи, по словам Е. С. Романо­вой, О. Ф. Потемкиной, — максимально контрастно выде­лить то, что принадлежит автору, отчленив его от того, что составляет нормативную, «неавторскую» сторону изобра­жения — канву объективной ситуации, влияние стандарта задания, содержание общего смысла сообщения [49].

Проблема искажения объективности в какой-то мере связана с принципом психологической проекции как ос­новы проективного рисования. Проекция лежит в осно­ве всех видов художественного и научного творчества, а субъект проецирует (отражает, выражает) свои неосоз­наваемые или скрываемые потребности, комплексы, вы­теснения, переживания, мотивы. Причем люди, имеющие более низкие показатели базового доверия, склонны к проекции на продукты спонтанного творчества преиму­щественно депрессивных переживаний.

В общем, в любом человеке, как подготовленном, так и неподготовленном, заложена способность к проециро­ванию своих внутренних состояний в визуальной форме. По мере того, как участники передают свой эмоциональ­ный опыт в изобразительном творчестве, они очень часто становятся способными описывать его в словах (М. На-

умбург). Иными словами, изобразительный продукт — отражение индивидуально-психологических свойств ав­тора, его мироощущения, характера, самооценки.

Любой детский рисунок является проективным по от­ношению к внутреннему психическому состоянию лич­ности (К. Маховер). Особенности социальных обстоя­тельств развития, семейной ситуации, эмоциональное и физическое самочувствие, а также другие подобные фак­торы влияют на построение художественного образа, композицию, использование пространства цвета, симво­лики, характер движений.

Даже каракули обладают высоким диагностическим потенциалом и расцениваются как индикатор самопоз­нания и социальной зрелости личности, которая пере­дается структурой каракулей (Э. Ульман, Ф. Кейн). Можно заключить, подчеркивает М. Бетенски, что кара­кули представляют новую информацию для диагности­ки и новые ресурсы для арт-терапии.

Графические методы дают человеку возможность са­мому не только проецировать реальность, но и по-свое­му интерпретировать ее. Естественно, что полученный результат в значительной мере несет на себе отпечаток личности, ее настроения, состояния, чувств, особеннос­тей внутреннего мира. Вот почему специалист, стремя­щейся разобраться в содержании изобразительной про­дукции, должен ориентироваться не на умозрительные представления и собственные проекции, а на ассоциации самого автора и «язык» его тела (Р. Гудман).

Иначе говоря, прямолинейная интерпретация не дол­жна иметь места в арт-терапии. Р. Гудман предостерегает от использования «технологии поваренной книги» в ди­агностике рисунков, настаивает на необходимости наблю­дать за вербальной экспрессией человека, уметь выстраи­вать речевую стратегию, правильно подбирать слова и не относиться к ним как к чему-то второстепенному [15].

Сказанное созвучно убеждениям М. М. Бахтина, со­гласно которым нельзя овладеть внутренним человеком, увидеть и понять, делая его объектом безучастного нейт­рального анализа. К нему можно подойти и раскрыть —

точнее, заставить его самого раскрыться — лишь путем общения, диалогически [2].

Таким образом, арт-терапевтическая интерпретация в отличие от проективных графических методов сопро­вождается обратной вербальной связью, основанной на рефлексии самого «художника», побуждающей его к са­мостоятельному осознанию содержания внутреннего мира. Приоритетны ориентиры на собственные ассоци­ации автора изобразительного продукта, его невербаль­ное поведение и вербальную экспрессию.