В материальной, так в особенности в духовной жизни людей

 

Мерой культуры и воспитанности человека является его интеллигентность. Шекспир и Пушкин независимо друг от друга пришли к одному выводу: причины всех бед человеческих — в невежестве. Именно интеллигентность — антипод хамству и невежеству. Говорить о культуре — значит говорить о духовности как об одной из главных особенностей русского национального характера. Россия всегда была богата великими духоборцами, постоянными нравственными исканиями, возвышающими человека. Без них, по мнению Льва Николаевича Толстого, честной жизни быть не может, ибо спокойствие - это душевная подлость».

К сожалению, душевной подлости в последнее время явно прибавилось. Хамство из простого человеческого качества превратилось в безобразное общественное явле­ние, уродующее человеческий быт. Почему его можно считать явлением общественным? Потому что проявляется оно наиболее часто в сфере общественных отношений. В основе поведения хама лежит самоутверждение за счет унижения человеческого достоинства окружающих. Хамство многолико; от уличного хулигана до зарвавшегося чиновника. Оно агрессивно и потому очень заметно. Интеллигентность, напротив, скромна и неброска. Она проявляется в той же сфере отношений, но прямо противоположным образом. Интеллигентный человек постоянно соотносит свои слова, поступки, поведение с другими людьми. Эта способность к пониманию другого, терпимое, уважительное отношение к ребенку и взрослому, к члену семьи, товарищу по работе, к случайному прохо­жему и старому другу поддерживают наше нравственное здоровье, скажу больше, нравственное здоровье общества. Интеллигентность проявляется в тысяче мелочей: в приветливости и скромности, в способности слушать и не мешать другим, в доброте и умении незаметно прийти на помощь, в чистоте языка и чистоплотности быта.

Еще древние философы говорили, что человек рож­дается дважды: один раз физически, второй - духовно. Второе рождение — процесс сложный, мучительный и длительный. Носители российской культуры всегда уделяли ему первостепенное значение. Вот, например, как по этому поводу рассуждал Николай Александрович Бердяев, известный философ и публицист, в своей работе «О назначении человека»:

«Этически нужно признать, что духовная жизнь и ее ценности стоят иерархически выше социальной жизни и ее ценности. И сама социальная проблема разрешима только на почве духовного возрождения. Разрешение социальной проблемы, которое ведет за собой угнетение и порабо­щение духа, призрачно и ведет к социальному разложению. Социальный вопрос есть, неизбежно, вопрос духовного просветления масс... Совершенное преодоление зла мысли­мо лишь как духовное преображение и просветление».

Как видим, Николай Александрович Бердяев духовную жизнь человека ставит выше его физического, экономи­ческого, социального существования. Высокая духовность и культура - понятия очень близкие, взаимопроникаюшие, не существующие друг без друга, они охватывают все сферы человеческого бытия. Формирование же их связано с той базовой культурой личности, которая закладывается в семье и школе.

Нередко культуру отождествляют с искусством, с приобщением к миру прекрасного. Разумеется, это очень важно, но нельзя упускать из виду и культуру быта, человеческих отношений, выработку высокого вкуса и неприятия пошлости, воспитание культуры поведения и эстетизацию среды, потребности строить жизнь по законам красоты и гармонии.

В школе все начинается с урока, с содержания обра­зования. Идея гуманизации и гуманитаризации ведет за собой пересмотр культурно-эстетического блока образо­вания. И дело не только в количестве соответствующих предметов (ИЗО, музыка, история, культура), не только в качестве их преподавания, но и в ином подходе к ним.

Много лет мы убеждали себя и детей, что все преподаваемые предметы по своему значению равны. Эта уравнительная установка приводила к тому, что к рисова­нию, например, предъявлялись те же методические требования, что и к математике (в принципе): та же сис­тема требований (они с гордостью назывались едиными), те же оценки, домашние задания, контрольные работы. Все существо ребенка стихийно сопротивлялось этому дикому формализму. Ведь рисование - это удовольствие, это собственное видение мира, это тонкое самовыражение вну­треннего мира, и вдруг - оценка. Одна девочка нарисо­вала березку так, другая - иначе, одна получила «5», другая – «4». За что? За несоблюдение каких-то акаде­мических правил, которые ребенку и даром не нужны, ибо детские рисунки как раз и хороши своей наивностью и свободой от каких-либо правил. Какому глупому человеку пришла мысль ставить оценки за рисование?

Первокласснику говорят: завтра будет урок рисова­ния. Обрадовался человек. Тащит свои любимые краски или фломастеры, настраивается рисовать то, что его волнует. И вдруг, как ушат холодной воды; нет, ты еще не умеешь рисовать, сначала мы тебя будем учить, и если поста­раешься, получишь хорошую отметку, а если будешь делать не так - плохую. И ребенок гаснет. Ему уже не хочется рисовать.

То же происходит и с музыкой. За что ставится чаще всего оценка? За пение? Но разве за это можно ставить оценку? Ведь каждый ребенок по-своему слышит мир, у детей разный слух. И разве интересно десятки раз долдонить одну и ту же музыкальную фразу, добиваясь чистоты ее звучания, когда рядом за партой сидит сосед, который вдохновенно «врет» мелодию? Но ведь он не виноват, И тогда учителя, обязанные обеспечивать <накопление оценок» к концу четверти, ставят их за знание (или незнание) текста, нотного стана, за название инструментов, а то и просто за поведение.

Есть старая истина, которая гласит, если хочешь завалить хорошее дело, нужно его организовать и возглавить. Предметы, которые должны доставлять радость творчества (музыка, рисование) или радость движения (физкультура), организованные по железным законам ди­дактики и возглавляемые учителями - ревнителями высоких требований, угнетают ребенка, носят нередко антикуль­турный, антиэстетический смысл и приводят к отрица­тельным результатам, противоположным целям, ради кото­рых эти предметы создавались. Так что, когда я слышу о введении новых предметов эстетического цикла, я насто­раживаюсь: а вдруг и их постигнет судьба традиционных уроков? Надо, наконец, понять, что все предметы, препода­ваемые в школе, разные: у них разные цели, разный способ воздействия на ребенка, разные внутренние зако­ны, разное содержание, разные стимулы, разные способы оценки, разные возможности для развития личности. Значит, всякая попытка унифицировать методику (напри­мер, ввести во все предметы опорные сигналы, схемы, таблицы) порочна в своей основе.

Итак, дело не только и не столько в новых предме­тах. Речь должна идти прежде всего об эстетизации всего учебного процесса (воспитательного тем более!).

Вальдорфские школы, о которых уже шла речь, осно­вой оформления считают детские рисунки. В них педагоги видят прежде всего цветограмму настроений. Если у детей хорошее настроение, в их рисунках преобладают красные, оранжевые, желтые тона. Если настроение подавленное, тяжелое, оно выражается в темно-синих, фиолетовых, даже черных цветах. Учителя систематически просят детей «нарисовать настроение» - это верная информация для размышления.

Глаз - это тот орган, через который ребенок прежде всего видит и познает мир. Поэтому я считаю, что рисование в той или иной степени может присутствовать на любом уроке: ведь ребенку иногда проще нарисовать, чем объяснить словами. Кроме того, оно включает механизм воображения, столь необходимый для познания. Стихийно фантазия выплескивается в детских рисунках на книгах, учебниках, партах, старых тетрадях и т. д. По этим рисункам можно без труда узнать, что сейчас «проходится» на уроках, что показывает телевидение, чем заняты мысли ребят, к кому и как относится автор. Думается, можно использовать эту естественную потреб­ность школьников «в мирных целях», в интересах позна­ния. Если же посоветоваться с психологами, то педагог получит прекрасную методику изучения ребенка, его семьи.

Громадна роль музыки в жизни сегодняшнего школь­ника. Он живет в любимых ритмах и мелодиях, под музыку • он ест, делает уроки, даже гуляет. Некоторые родители и учителя пробуют бороться с юными меломанами, тем более что характер молодежных.ритмов многих взрослых раздра­жает. Но ведь это увлечение тоже можно обратить во благо. Надо насытить жизнь школы музыкой, но разнооб­разной и целесообразной (извините за не совсем уместное слово). Я знаю школы, где учебный день начинается с песни, вместо школьных звонков «громкого боя» звучат красивые мелодии, музыка - на переменах, под нее идут и некоторые уроки, творческие работы, целесообразны иног­да и музыкальные паузы. Школы, владеющие так называемой коммунарской методикой, хорошо знают цену и значение «орлятского круга песни», его роль в сплочении детей и взрослых, о психологическом настрое на важное дело. И вновь на память приходит урок в вальдорфской школе, на котором мне довелось побывать в западногерманском горо­де Касселе. Все дети носят в школу нечто вроде дудочек. Во время урока учитель прерывает разговор и просит достать их из ранцев. Звучит простенькая мелодия, она как перекличка лесой и правой частей класса, музыкаль­ный разговор. Этот эпизод имеет (как мы потом узнали из беседы с учителем) несколько значений: помимо чисто музыкального, помимо паузы в занятиях таким приемом развивалось дыхание детей. Вообще надо сказать, что каждому ребенку здесь «ставят» дыхание и голос. Оказы­вается, это нужно не только профессиональному певцу, но и каждому человеку.

В том же классе и на том же уроке (урок длился - страшно сказать - девяносто минут!) был еще один музыкальный эпизод. В углу класса мы заметили аккуратно повешенные семь медных круглых тарелочек с тесемочками и семь колотушек с яркими поролоновыми набалдашниками. К доске вышли семь детей, каждый повесил на себя таре­лочку и взял в руку колотушку. Ребята выстроились в строгом порядке. Дело в том, что каждая тарелка была настроена на определенную ноту. Таким образом возникает живая октава. Восьмой ребенок - исполнитель: он ходил вдоль строя и прикасался к стоявшим живым нотам. До кого он коснулся, тот бил колотушкой по своей тарелке. Звучала мелодия.

Хочу быть правильно понятым, а потому подчеркиваю, что сказанное до сих пор не исключает, а, наоборот, подтверждает необходимость систематического культурного образования и воспитания. Конечно же, надо радоваться, если школа имеет возможность увеличить количество часов на эстетический цикл, ввести новые предметы, такие, как «История мировой и отечественной культуры», органи­зовать художественный труд, соединить общеобразо­вательную школу с музыкальной, художественной, создать студии, театральные коллективы и т.д. Однако надо признать, что сегодня это доступно не всем; далеко не каждый директор может преодолеть финансовые, кадровые трудности, да и просто найти место для занятий в перегруженном здании, работающем в две смены.

При большом желании можно всегда найти выход даже из очень трудного положения. Всем известна популярная серия книг «Жизнь замечательных людей». Она расска­зывает о ярких, одаренных личностях, внесших заметный вклад в историю, и в частности в историю мировой куль­туры. Мы решили «оживить» этих людей. Каждый класс, начиная с 5-го, выбирал того человека, о котором он хотел бы поведать всей школе. Сначала шел выбор, предполагавший знакомство с несколькими человеческими судьбами, - в этом уже была большая польза. Потом, как водится, проводился подбор материала, составление сце­нария, изготовление предметов исторического быта, костюмов. Начиналось «вживание в эпоху», в ее культуру. По ходу работы у каждого класса было несколько проме­жуточных мероприятий: классных часов, бесед, встреч, выпуск познавательного бюллетеня, оформление выставки и т.д. Наконец назывался день итогового выступления. Выбор ребят был настолько разнообразен, а порой неожиданен, что перед участниками и зрителями возникал красочный калейдоскоп людей, многие из которых стали настоящим открытием, хотя их имена давно были у всех «на слуху». Каждый класс старался разыскать материал малоизвестный и яркий. Три дня школа была погружена в историю мировой культуры. Эпиграфом этого праздника знаний были слова А.С.Пушкина:

О сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух,

И опыт - сын ошибок трудных,

И гений - парадоксов друг.

Назову некоторые имена: Иван Грозный и Христофор Колумб, Пушкин и Даль, Брюсов и Омар Хайям, Сократ и Мольер, Софья Ковалевская и Моцарт, Флоренский и Чайковский.

Дети всех возрастов талантливы, только не все про это знают. Дети всех возрастов нуждаются в признании и успехе. Дело это, разумеется, не новое, мы и раньше поощряли то, что называется художественной самодея­тельностью. Но на этот раз нам захотелось взглянуть на это дело пошире и поглубже. В соответствии с нашими правилами мы вначале занялись целеполаганием. Дело это трудное, но важное. Попробуйте спросить учителя, зачем он делает то или другое дело, какие конкретные цели он преследует, - многие педагоги растеряются и не сразу ответят на эти вопросы. А если педагог не может ясно определить цели, он не сможет проанализировать результат, ибо анализ - это, прежде всего сопоставление результата с целевой установкой. Итак, задачи фестиваля искусств мы сформулировали следующим образом:

1. Создать условия для художественного самовыра­жения каждого школьника.

2. Выявить одаренных в этом плане детей и взрослых.

3. Приобщить к художественному творчеству макси­мально большее количество людей.