Мы поможем в написании ваших работ!
ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
|
Оба приняли слишком близко к сердцу кое-какие уроки, полученные на западе, уроки, которые, возможно, вообще не следовало усваивать. Но, выиграв в популярности, они потеряли нечто не менее ценное.
Содержание книги
- Прошли годы, настала совершенно другая эпоха, бог знает, что произошло за это время, но ничто не могло поколебать священной ненависти семьи корсакова к чайковскому.
- Я уложился в сорок пять минут.
- Лично мне кажется, что здесь – одна из величайших тайн пианизма, и пианист, который понимает это, находится на пороге большого успеха.
- Воположное: Глазунов и в творчестве был и оставался барином, а я – типичный пролетарий.
- Но, чтобы так получилось, надо смотреть фактам в глаза, А не всякий способен на это, и иногда целой жизни для этого не хватает.
- Это, наверно, один из самых больших секретов нашей жизни. Старики его не знали. И поэтому потеряли все. Могу только надеяться, что молодым людям повезет больше.
- Прямо перед тем, Как театр Мейерхольда был закрыт, на его спектакле побывал каганович56. Он был очень влиятелен: от его мнения зависело будущее Как театра, так и самого Мейерхольда.
- Му что Как идеи Мейерхольда были настолько «неправильны», насколько это вообще было возможно быть в те времена. Нас бы наверняка обвинили в формализме.
- Я переживал в это время серьезный кризис61, я был в ужасном состоянии. Все распадалось и рушилось. Я был из-
- И долгие-долгие годы гамлет не появлялся на советской сцене. Все знали о вопросе сталина, заданном художественному театру, и никто не хотел рисковать. Все боялись.
- Эта тема – не для комедии. Я имею в виду: не для насмешек или хохмочек. Это – тема для сатиры. Но художественный театр поставил на эту тему комедию. Они решили
- В меру своих сил Я пытался писать об этих людях, об их очень средних, банальных мечтах и надеждах и об их необъяснимой тяге к убийству.
- Теперь вы видите, почему невозможно ответить на вопрос, был ли Я расстроен. Конечно, был.
- Но тогда нам было не до анекдотов. Тухачевский знал сталина несравненно лучше, чем Я. Он знал, что сталин
- Тухачевский всегда оставался профессионалом, всюду, в любой ситуации. Он хотел быть покровителем искусств, но в его уме крутились военные проблемы. Иногда о кое-каких из них он говорил и со мной.
- Война стала ужасной трагедией для всех. Я немало видел и пережил, но война была, вероятно, самым тяжелым испытанием. Не для меня лично, А для народа в целом. Как
- Ния. Мы ввели сцену в полицейском участке и исключили убийство племянника Екатерины Львовны.
- Тый акт слишком традиционен. Но в моем сознании, поскольку речь шла о преступниках, родился именно такой финал.
- Николай васильевич смолич (1888-1968), оперный режиссер-авангардист, осуществивший первые постановки «носа» и «леди макбетмценского уезда».
- Начиная с того момента на мне остается клеймо «враг народа», и нечего объяснять, чтo это клеймо означало в те дни. Все еще помнят это.
- Я не говорю сейчас о его трагической литературной судьбе или о том, что со временем он писал все слабее, так что Я не могу читать его последние работы без чувства горечи и разочарования.
- Массовое предательство касалось не меня лично. Я сумел отделить себя от других людей, и в тот период это было для меня спасением.
- Графии, потому что, если кто-то доносил, что ты хранишь изображение врага народа, это означало верную смерть.
- Так впервые Я услышал о садистских развлечениях скуратова, хотя и до того немало знал о нем. И впервые Я ус-
- Прежде всего, никто ни разу не смог мне точно сказать, на каком съезде было такое, чтобы он завершился бетховеном. Все называют разные номера.
- Оба приняли слишком близко к сердцу кое-какие уроки, полученные на западе, уроки, которые, возможно, вообще не следовало усваивать. Но, выиграв в популярности, они потеряли нечто не менее ценное.
- Тел поработать над оперой, что он «много размышлял о синтетическом искусстве» и сумел перенести некоторые из своих идей – хотя, конечно не все – на сцену большого.
- Когда внезапно все это кончилось. Вот когда Я спрятал многие важные работы в ящике стола, где они и лежат уже очень долго.
- Война все еще продолжалась, и союзники были все еще товарищами по оружию, Как их назвали официально. Но волкодавы уже знали, что это ничего не значит, и готовились к репрессиям.
- Должен сказать, изображать благодетелей человечества в музыке, оценивать их через музыку – нелегкая работа. Вот бетховену, с точки зрения музыки, это удалось. Хотя с точки зрения истории он ошибся.
- В сталинские годы миллионам советских людей были знакомы звуки лезгинки, грузинского народного танца, так же Как мелодия «сулико», любимой грузинской народной песни сталина.
- Когда Я играл на рояле скерцо из своей пятой симфонии, в мэдисон-сквер-гарден набилось тридцать тысяч человек, А Я думал: «ну вот, Я последний раз играю перед такой аудиторией».
- Ким – коммунистический интернационал молодежи, молодежноеподразделение коминтерна.
- В последние годы жизни шостакович страдал от сердечных болезней, ломкости костей и проблем с правой рукой.
- Война принесла много нового горя и много новых разрушений, но Я не забыл ужасных довоенных лет. Именно об этом – все мои симфонии, начиная с четвертой и включая седьмую и восьмую.
- Тогда молодой продавец сказал что-то вроде: «гражданка, если вам здесь не нравится, почему бы вам не уехать в израиль. Там нет очередей и, наверно, вы сможете купить горошек не хуже нашего».
- Я хочу сказать, что «свежей и крепкой» может оказаться вовсе не Музыка, и даже не творчество, А нечто другое, какая-то более неожиданная и прозаическая вещь, скажем,
- После блестящего дебюта перед глазуновым вполне заслуженно открылись весьма светлые перспективы. Он жил
- Иногда Я люблю эту молитву, иногда – ненавижу. Жизнь заканчивается, А Я не приобрел ни силы, ни мудрости.
- Это – профессиональная болезнь, тяга к нотам. Мозг находит хлеб насущный в любой комбинации звуков. Он постоянно работает, проделывая различные сочинительские операции.
- Мир может кричать, что человек – подлец и подонок, А он будет себе жить и процветать. И не колыхнется ни волосок в его усах, если, конечно, У него есть усы.
- Тиняков стал счастливым человеком, ему больше не надо было притворяться. Он говорил то, что думал, и делал то, что говорил. Он стал хищником и не стыдился этого.
- У чехова были замечательные мысли о конце жизни. Он считал бессмертие, жизнь после смерти в любой форме ерундой, потому что это суеверие. Он говорил, что надо
- Поднимаешься, шатаясь, и маршируешь, бормоча: «наше дело – радоваться, наше дело – радоваться».
- Лась работа. Услаждать эго автора. Тешить его гордость. Чтобы он мог считать себя лучом света в темном царстве.
- Имеется в виду Александр Исаевич Солженицын (р. 1918).
- Один из верховных иерархов Русской православной церкви.
- С юдиной ничего не случилось. Говорят, когда вождя и учителя нашли на даче мертвыми, на проигрывателе стояла ее запись моцарта. Это – последнее, что он слышал.
- Бессмысленно говорить с глухими, и Я обращаюсь только к тем, кто слышит, и только с ними Я готов разговаривать, только с теми, для которых Музыка важнее слов.
- Ироническое название одной из глав романа ильфа и петрова «золотой теленок».
Мне трудно говорить об этом: надо быть очень осторожным, чтобы не оскорбить человека незаслуженно. Например, Стравинский. Он, пожалуй, самый яркий композитор двадцатого века. Но он всегда говорил только от своего имени, то-
Гда как Мусоргский говорил и от своего имени, и от имени своей страны. Но с другой стороны, у Мусоргского не было такого хорошего рекламного механизма. Совершенно не было.
Теперь, надеюсь, понятно, почему у меня двойственное отношение к Вагнеру. Русские композиторы научились у него новому способу оркестровки, но не саморекламе в широком масштабе, интригам и склокам. Испытание меча в первом действии «Зигфрида» – гениальный момент. Но зачем мо-билизовывать армию своих сторонников против Брамса? Причем травля коллеги – следствие не мимолетного припадка ярости, а естественного свойства души. А гадкая душонка неизбежно отразится в музыке. Вагнер – убедительный пример этого, но далеко не единственный.
Во время всего довоенного периода оперы Вагнера исполнялись в России, но все же слабо, скучно и бледно. А попутно открывались разные интересные вещи. В его работах обнаруживались следы идеализма, мистицизма, реакционного романтизма, мелкобуржуазные пережитки, о нем писали всевозможные гадости. А затем ситуация внезапно изменилась еще раз. Слово «внезапно» появляется здесь как гонец в плохой пьесе – когда требуется нагнетание сюжета, прибывает гонец и объявляет: «Ваш возлюбленный мертв!» – или: «Враг вступил город!» Внезапно. Это плохая литература, используемая плохими драматургами. И я – плохой рассказчик. Естественно, ничто не происходит «внезапно». Просто Сталин хотел заключить Гитлера в еще более тесные объятия под гром музыки. Все должно было быть по-семейному, как в прошлом. Вильгельм и Романов были родственниками кровными. А Сталин и Гитлер – родственниками духовными.
И самым подходящим композитором для аккомпанемента русско-немецкой дружбе оказался Вагнер. Вызвали Эйзенштейна и велели ему быстренько поставить в Большом
«Валькирию». Почему Эйзенштейна, кинорежиссера? Нужно было прославленное имя. Постановке Вагнера следовало быть драматичной, столь же громкой, как музыка. И что еще важно: режиссер не должен был быть евреем. А отец Эйзенштейна был даже немцем, правда, крещеным евреем.
До Эйзенштейна не сразу дошел смысл этого предложения. Он предложил ставить спектакль Александру Тышле-ру81, художнику-еврею.
Тышлер оказался мудрее. Он сказал: «Вы что, сошли с ума? Вы не понимаете, что это за спектакль? Вам не позволят поставить мое имя на афише. Постановка должна будет быть Judenfrei – свободной от евреев».
Эйзенштейн рассмеялся. Он все еще не хотел понимать того, что было понятно всем. Может быть, он притворялся, но, так или иначе, он сказал: «Я гарантирую вам участие в этой постановке». Но перезвонил несколькими днями позже, и на сей раз не смеялся. Он извинялся. «Вы были правы», – сказал Эйзенштейн Тышлеру и повесил трубку.
Почему Эйзенштейн не отказался работать над этим проектом, когда увидел, как все обстоит на самом деле? Мы часто говорим о ком-то, что он работает не за страх, а за совесть. Ладно, пускай у него вообще не было никакой совести, но страх-то у него был, и очень большой. Оказывается, Эйзенштейн рисковал своей головой. Говорят, что он мучился и очень страдал, но утешался мыслью, что было бы интересно поработать в Большом и что «Валькирия» – гениальная опера.
Недавно я говорил с одним своим приятелем, музыковедом, и мы вспомнили о той позорной постановке Вагнера. Музыковед защищал Эйзенштейна, говоря, что тот давно хо-
Александр Григорьевич Тышлер (р. 1908), художник, который поставил ряд известных спектаклей советского театра, в том числе «Короля Лира» в Московском камерном еврейском театре (1935). Один из любимых художников поэта Осипа Мандельштама.
|
