С. А. Толстой от 9 и 10 мая 1891 г. 


Мы поможем в написании ваших работ!



ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?

С. А. Толстой от 9 и 10 мая 1891 г.



* 306. А. В. Алехину.

 

1891 г. Мая 14. Я. П.

 

Пишу вам, дорогой А[ркадий] Васильевич, рукой Маши, потому что у меня сильное воспаление век. Вчера получил ваше большое письмо, а нынче следующее за ним. Очень, очень рад был известиям о вас и -- таким хорошим.

На три пункта постараюсь ответить: 1) о воскресении и бессмертии личном, 2) о личном боге и его участии в нашем спасении и 3) главное, о средствах объединения.

1) Места из Павла о воскресении, которые вы приводите, как и большая часть писания Павла, мне представляются неяс­ными и неточно выраженными: воскресение Христа -- одно, наша надежда на вечную жизнь -- другое, и нет прямой связи между тем и другим.

То, что вы пишете нынче о переходе сущности жизни, искры божией, находящейся в нас в этой жизни, в другую форму, но без памяти и сознания, я также понимаю. Но боюсь и считаю излишним много думать об этом и определять словами. Вера в бога, преданность его воле не только заменяет, но дает бес­смертие. Верить в бога, предаваться его воле и верить в бес­смертие личное есть плеоназм -- новое доказательство того, что уже доказано. Если я точно сердцем говорю: да будет воля твоя, как на земле, так и на небе, т. е. как в временной этой жизни, так и в вечной, то мне не нужно никаких ни утвержде­ний, ни доказательств бессмертия. Отдаюсь воле бесконечного-существа, благословляю эту волю, знаю, что она есть любовь, так чего же мне еще? Всё равно, как работник говорит хозяину: сколько пожалуете, а потом еще хочет определить цену! Если я отдаюсь на его волю, то зачем мне выговаривать бессмертие, дa еще личное.

2) То, что вы пишете об участии бога и личного бога в спа­сении нашем, я не понимаю.

Говорить о боге, что он личный или безличный, есть кощун­ство. Он -- тот, который есть, от которого я исшел и к кото­рому я иду. А кто он и какой он -- не знаю и не могу знать.

Знаю только то, как я должен относиться к нему. О том же, как он относится ко мне, я не могу знать. Да и верное или не­верное знание или догадка об его отношении ко мне не изменяет этого отношения.

Мне нужно знать, что делать мне, чтобы спастись, а что ему делать, чтобы меня спасти, он знает и будет делать, и рассу­ждать об этом мне бесполезно.

3) Теперь главный вопрос для всех и для меня: о средствах единения.

Представляю себе мир храмом, в котором свет падает только сверху в середине. Этот свет есть божеская истина. Люди рассыпаны везде в пределах темного храма. Все попытки их объ­единиться в углах храма, в темноте, с целью объединения, были и будут тщетны. Одно средство единения есть то, которое и не ставит себе это целью, но одно достигает его, это стремление каждого отдельного человека к свету истины, к средине храма.

Люди в темноте должны оставить всякие попытки единения и стремиться к одному свету истины, к богу. И не думая об еди­нении, а стремясь только к середине, к свету, они, по мере при­ближения к нему, найдут истинное, ненарушимое, вечное еди­нение, прежде с богом, а потом между собой.

Церковь, видимая церковь, которой вы так желаете, есть излишнее подтверждение доказанного: в церкви те, кто со Хри­стом; так насколько мы будем с ним, настолько мы и будем в церкви. Для чего же нам еще видимая церковь? Для чего человеку начертание окружности, когда ему дан ее радиус?

Ведь подумайте, если есть теперь тысяча истинных христиан среди ста миллионов русских (и то ведь много), то придется один христианин на сто тысяч. И не забудьте, что истинные христиане таковы, что они не идут на площади, провозглашая себя христианами, а сидят незаметными во внешних проявле­ниях и потому неизвестными своим современникам, по своим углам. Какая же вероятность есть при этом, чтобы у нас в Рос­сии сошлись или хотя бы знали друг друга не говорю тысячи, но хоть сотни таких людей, которые могли бы представлять из себя видимую церковь?

Если есть церковь, в том смысле, в котором вы ищете ее, т. е. из людей истинно верующих и праведных, то и эта церковь состоит из людей, живущих прошедшие века и теперь живущих, разбросанных по лицу земли.

Но кроме того скажу прямо, что понятие церкви, собрания избранных, лучших есть понятие не христианское, гордое, ложное. Кто лучший, кто худший? Петр был лучшим до петуха, а разбойник худшим до креста. Разве мы не знаем в самих себе то ангела, то дьявола, которые перемешиваются в нашей жизни так, что нет человека, который бы совсем изгнал из себя ангела, ни того, у которого из-за ангела не выступал бы иногда дьявол? Как же нам, таким пестрым существам, составлять собрание избранных, праведных?

Есть свет истины и есть люди, со всех сторон приближаю­щиеся к нему, -- с стольких разных сторон, сколько есть радиусов в круге, стало быть до бесконечности разнообразными пу­тями. Будем всеми силами стремиться к свету истины, объеди­няющему всех, а насколько мы близки к нему и объединены -- судить не нам.

Так вот, дорогой друг и брат, всё, что я думаю и чувствую об этих предметах, которые для меня важнее жизни.

Об единении хочется сказать еще следующее: мешает едине­нию еще и то, что люди, сойдясь у света и придя к нему разными путями, вместо того, чтобы радоваться своему соединению, на­чинают спорить о том, каким путем удобнее и следует другим итти. Что мне за дело до того, как пришел туда, куда он пришел, тот чудный старец, о котором вы пишете мне. (1) Если бог дал радость встретиться с таким человеком, то можно только желать учиться у него, укрепляться от него. А мы часто начинаем спо­рить.

Все сомнения наши возникают, как не может быть иначе, от недостатка веры: каково бессмертие? Личное или нет? Как и участвует ли бог в нашем спасении? Нахожусь ли я в истине, или нет, т. е. в церкви? -- Всё это попытки чем-нибудь заме­стить отсутствие веры.

Церковные христиане крестятся и миропомазывают, чтобы приобщиться к Христу и спастись. Казалось бы, всё сделано; но нет, они еще исповедуются, причащаются, молятся о своем спасении и заставляют молиться других, -- не только богу (всем трем лицам), но богородице, святым, мощам, иконам; кроме того, верят в искупление, которое, в сущности, одно уже обеспечивает спасение; сейчас перед смертью исповедуются, причащаются, соборуются; в руки мертвому дают молитву, над мертвым и за мертвого молятся, -- всё, чтобы обеспечить свое спасение. Ясно, что они не верят ни в одно из этих средств, потому и употребляют их все. Не верят, главное, в бога.

То же отчасти делаем и мы, когда ищем разрешения вопросов: участия бога в спасении, о личном бессмертии, о церкви.

Христос, умирая, сказал: "Отец, в руки твои отдаю дух мой". Для того, кто может сказать эти слова, разумея их во всем их значении, ничего больше не нужно: вера, истинная вера разрешает всё.

А чтобы иметь эту веру, надо воспитывать ее в себе. А чтобы воспитывать, надо творить дела веры.

Сущность дел веры не в подвигах, а -- в делах, может иногда незаметных, ничтожных, но творимых несомненно и исключи­тельно для бога.

Умирать придется одному, сказал Паскаль. (2) И жить надо одному, перед одним богом, а не перед людьми. В той мере, в которой достигаешь этого, -- и достигаешь веры; а вследствие веры -- устранение всех сомнений; и то, главное (о чем вы пише­те и я думаю), -- единение с богом, а через бога -- со всеми.

Прощайте. Душевно благодарю, что пишете. Продолжайте извещать о себе.

Искренно любящий вас.

 

Печатается по машинописной копии на АЧ. Три отрывка впервые опубликованы в журнале "Единение" 1916, 1, стр. 6. Датируется на осно­вания записи в Дневнике Толстого 22 мая (см. т. 52, стр. 32).

Ответ на два письма Алехина: одно несохранившееся, другое от 2 (или 21 -- дата почти стерлась) апреля, с вопросами религиозного харак­тера и об общинной жизни.

 

(1) Во втором письме Алехин писал о старике-сектанте (штундисте-мистике), о его жизни и взглядах.

(2) См. "Pensees de Pascal, precedees de sa vie par m-me Perier, sa soeur", Paris 1850, Article VII, "Misere de l'homme", pp. 72--82 ("Мысли Паскаля, со вступительной биографической статьей его сестры г-жи Перье", Париж 1850. Статья VII, "Слабость человека").

 

 

307. В. Г. Черткову от 15 мая 1891 г.

М. Л. Толстой.

1891 г. Мая 21. Я. П.

 

Вчера ходили на Козловку с Таней и Верой. (1) Я получил письмо от Бидина (знаешь, лифляндец). (2) Он бедствует в Риге, и я написал Зиновьеву М. (3) Там только что проехал поезд императ[о]р[ский]. (4) Вечером Лева, ездивший с мальчиками в Ясенки, привез письма: от Элпидина (5) и, главное, от Мар[ьи] Ал[екесандровны], к[оторое] и посылаю тебе. Ответь ей. Я нынче еще не успел ответить. У нас мирно. Кефир твой створожился, п[отому] ч[то] у Маши Куз[минской] болели зубы вчера, и они нынче с Мар[ьей] Кирилловной] (6) делали новый. Больная б[ыла] из Деменк[и], (7) очень тяжелая. Приезжал верхом ее муж, мама дала ей лекарство, предполагая, ч[то] это перетопит. Ваше письмо приехало, (8) я еще не спал. Мама ездила в коляске провожать Фетов, (9) а я дожидался ее. Нынче утром Фомич сообщил известие, ч[то] крестьянин, возивший нам уголья, тот, которого избу ломают другой раз, повесился. (10) Не знаю, правда ли, не узнал еще. Было бы ужасно. Я писал утром довольно много. Вера и Таня предлагают свои услуги, (11) но еще не нуж­но. -- Левино вчера было рождение. Все забыли, и, я думаю, ему было грустно.:

(12) Фет говорит, что он завидует молодым за то, что они сильны и молоды, а я говорю, что если человек поставил себе целью быть тем, чему учит Хр[истос], т. е. отречься от себя и жить для бога, то старость приближает к этому положению, и потому выгоднее быть христианином, чем язычником. -- Притом еще и то, что взгляд этот на жизнь христианина не придуман затем, чтобы облегчить старость и смерть, а выведен из других совсем соображений; а это его сверхкомплектная выгода. -- И нынче думал: старость это точно как давка у двери, выходящей на чистый воздух. Что больше сдавлен, что меньше сил, то ближе к двери.

Ну, смотри же, хорошенько живи, почаще молись, вспоминай, перед кем живешь, и не спеши ни в чем. -- Кланяйся всем, и большим и малым. Целую тебя.

Адрес Мар[ьи] Ал[ександровны] как?

 

Л. Т.

 

 

Впервые опубликовано по-немецки в книге П. И. Бирюкова "Vater und Tochter. Tolstois Briefwechsel mit seiner Tochter Marie", Zurich, und Leipzig 1927, стр. 29--30 ("Отец и дочь. Переписка Толстого с его до­черью Марией"). Датируется на основании упоминания о дне рождения Л. Л. Толстого (20 мая).

Мария Львовна Толстая (1871--1906) -- вторая дочь Толстого, в за­мужестве (с 1897 г.) Оболенская. Письмо Толстого написано в Паники, имение Философовых, где Мария Львовна в то время гостила.

 

(1) В. А. Кузминская.

(2) Иван Петрович Бидин, исключенный из семинарии в Риге, быв­ший у Толстого в Ясной Поляне 30 мая 1890 г. В письме от 17 мая 1891 г. писал о своем трудном материальном положении в связи с отсут­ствием заработка.

(3) Михаил Алексеевич Зиновьев (1832--1S95), лифляндский губерна­тор, знакомый семьи Толстых, брат тульского губернатора Н. А. Зиновьева. Письмо к нему Толстого неизвестно.

(4) 20 мая 1891 г. из Москвы через Тулу проехали в Крым в специаль­ном поезде императрица Мария Федоровна, жена Александра III, с до­черью Ксенией.

(5) Это письмо М. К. Элпидина неизвестно.

(6) Мария Кирилловна Кузнецова (р. 1867), домашняя портниха Тол­стых.

(7) Деменка -- деревня около Ясной Поляны.

(8) Оно неизвестно.

(9) Поэт А. А. Фет с женой Марией Петровной.

(10) М. Ф. Крюков рассказал про крестьянина из деревни Головеньки (около Ясной Поляны), судившегося со своими братьями и повесившегося после того, как у него по постановлению суда сломали избу.

(11) По переписке книги "Царство божие внутри вас".

(12) Абзац редактора.

 

 

В. П. Алексееву.

 

1891 г. Мая 22. Я. П.

 

Очень рад б[ыл] получить от вас известие, дорогой В[асилий] И[ванович], а то долго ничего не знал о вас, я уж боялся, что вам не хорошо; рад особенно тому, ч[то] ваша жизнь сложилась так хорошо. Очень жаль, что не пришлось повидаться и позна­комиться с вашей милой женой, к[оторую] люблю уж за то, ч[то] она вас любит. М. Арн[ольд] правда, что труден. (1) Есть ли теперь охота и надобность в переводной работе? Хотя очень трудно найти помещение переводам, так много переводчиков и у каждого журнала свои, я бы поискал что полегче. Вы пишете о своем душевном состоянии (ч[то] интереснее для меня всего), ч[то] молитвенное настроение наступает редко, а ч[то] больше состояние, подобное сну. Это общий удел людей, важно только знать, что состояние сна есть состояние сна и не верить ему, а верить одному бодрственному состоянию, когда чувствуешь свое общение с б[огом]. А то бывает, что оба состояния считаешь равноправными и безразлично отдаешься тому и другому. Этого не надо. Я стараюсь всегда, когда сонное состояние тяготит, когда в нем являются соблазны, не верить им, а вспомнить, что я сплю, как это вспоминаешь в кошмаре, и очнуться.

(2) Мы живем хорошо. Я очень занят писанием: пишу всё то же, стараясь уяснить необходимость принятия христианского жизнепонимания и вытекающей из него деятельности. Пишите мне почаще. Привет В[ере] В[ладимировне] и Коле. Целую вас.

Наши все кланяются.

 

Л. Толстой.

 

 

На обороте: Харьков. Контроль Курско-Харьковско-Азовской жел. дороги. Василью Ивановичу Алексееву.

 

Впервые опубликовано в сборнике "Летописи", 12, стр. 318. Дати­руется по почтовым штемпелям и записи в Дневнике Толстого 22 мая (см. т. 52, стр. 32).

Ответ на письмо Алексеева от 12 мая из Харькова.

 

(1) В. А. Алексеев писал, что жена его отказалась переводить рекомендованную Толстым книгу М. Арнольда ввиду ее трудности.

(2) Абзац редактора.

 

 



Поделиться:


Последнее изменение этой страницы: 2016-12-27; просмотров: 167; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы!

infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.209.63.120 (0.054 с.)