C. М. Соловьев о значении реформ Петра I.

 

<...> во второй половине XVII века русский народ <...> после многовекового движения на восток <...> начал поворачивать на запад, поворот, который должен был необходимо вести к <...> болезненному перелому в жизни народной, <...> ибо здесь сближение с народами цивилизованными, у которых надобно было учиться. <...> Западные европейские народы в описываемое время относительно цивилизации своей стояли высоко над русским, <...> но для этих самых западных народов не прошло еще тогда время рабства чужому, нерадения о своем, презрения к нему; ослепленные блеском античной цивилизации, с неодолимою силою потянулись они к ней, доходя иногда вначале до диких увлечений, отдались в науку грекам, римлянам, даже италианцам, прежде других познакомившимся с греками и римлянами; свое было в опале, к своему относились, как к варварскому, значения, величия своей истории в сравнении с историею греков и римлян не понимали. Очередь поработать чуждому началу дошла и до русского народа. <...> Долговременное пребывание в удалении от Западной Европы и ее цивилизации, <...> необходимость удовлетворить вдруг всему должна была неминуемо сообщить нашему так называемому преобразованию характер революционный. Наша революция начала XVIII века уяснится через сравнение ее с политическою революциею, последовавшею во Францию в конце этого века. <...>

Если такой общий закон, если наша революция в начале XVIII века была необходимым следствием всей предшествовавшей нашей истории, то из этого вполне уясняется значение главного деятеля в перевороте, Петра Великого: он является вождем в деле, а не создателем дела, которое потому есть народное, а не личное, принадлежащее одному Петру. Великий человек есть всегда и везде представитель своего народа, удовлетворяющий своею деятельностью известным потребностям народа в известное время. <...> Но переворот сопровождался страшною борьбою, преобразователь встретил сильное сопротивление в народе, следовательно, дело преобразования было делом насилия со стороны верховной власти. <...> Цивилизованное, развитое общество сжимает личную силу, <...> в обществе цивилизованном люди являются не в таких богатырских размерах, как в обществах юных. <...> В России более чем в какой-нибудь другой европейской стране, общество <...> предоставило простора для деятельности верховной власти, и поэтому неудивительно, что в России XVIII века мы встречаем двоих государей с неимоверною деятельностью - Петра I и Екатерину II. <...> вследствие тех же общественных условий увидим впоследствии на другом поприще многообразную деятельность Ломоносова. Петр со своими сподвижниками заканчивает <...> древний, богатырский отдел русской истории. <...> Петр Великий имел правилом не возводить иностранцев на первые места в государстве. <...> Петр старался, чтоб Россия переставала нуждаться в иностранных мануфактурных товарах, чтоб начинала пробавляться своими, начинала обделывать сырые материалы и обделанные отпускать за границу.

<...> распоряжения относительно промышленности во многом касались крестьян: они должны были изменять, усиливать свою деятельность по указаниям преобразующего правительства. Изменения в их отношениях к землевладельцам не могло быть произведено; крепостное состояние произошло вследствие бедности страны, финансовой несостоятельности государства: эта несостоятельность не исчезла, принимались только сильные, более или менее деятельные меры к обогащению народа и казны. Вольный труд был невозможен: доказательством служило то, что правительство набирало работников, как солдат; другое доказательство: когда понадобились заводы, к ним начали приписывать окрестных крестьян, и явился новый разряд заводских крестьян, крестьян, крепких не земле, но фабрике или заводу [приписные и посессионные, купленные к заводу, крестьяне - ред.]. Об основном изменении участи крестьян, повторяем, нельзя было думать; эпоха преобразования была еще очень близка к древней России, прикрепившей крестьян. <...>

<...> западные историки <...> не хотят оценить по достоинству всемирно-исторического значения явлений, происходящих в Восточной Европе <...>, однако, они принуждены обращаться к результатам этих явлений, т. е. к решительному влиянию России на судьбу Европы, всего мира, и в России должны признать представительницу славянского племени, чем и уничтожается монополия племени германского. Отсюда <...> стремление умалить значение Русского народа, внушить страх <...>, перед грозою, которая собирается с Востока над цивилизациею Запада. Но эти нелюбезные отношения Запада к России всего лучше показывают нам ее значение и вместе значение деятельности Петра, виновника соединения обеих половин Европы в общей деятельности. <...> Мы имеем полное право не сочувствовать крутым переворотам в направлениях народной жизни. Бури очищают воздух, но опустошения, которые они по себе оставляют, показывают, что это очищение куплено дорогою ценою. Сильные лекарства условливаются сильными болезнями, и мы знаем, что допетровская Россия накопила в себе много болезней, и явления преобразовательной эпохи всего лучше указывают на них. Не дело историка, безусловно, восхищаться всеми явлениями этой эпохи, безусловно, оправдывать все средства, употреблявшиеся преобразователем для лечения застарелых недугов России; но, изображая деятельность человеческую с необходимою в ней темною стороною, историк имеет право изображать деятельность Петра как деятельность великого человека, послужившего более других для своего народа и для человечества. <...>

<...> Выставив значение государства, заставив, по-видимому, принести этому новому божеству тяжелые жертвы и сам подавал пример, Петр, однако, принял меры, чтоб личность не была подавлена, а получила должное, уравновешивающее развитие. <...> В допетровской России был силен родовой союз <...>, который стеснял развитие личности; государство не могло дать личной заслуге силы над родовыми правами. Преобразование нанесло удар окончательный решительным, исключительным вниманием к личной заслуге. Относительно низших слоев населения удар родовому союзу был нанесен подушным окладом. <...> Не только прежние родовые отношения должны были исчезать; и в самой семье, требуя глубокого уважения от детей к родителям, Петр признал права личности, предписывал, чтоб браки совершались без произвола родителей. <...> Наконец получило признание личность женщины вследствие освобождения ее из терема. <...> [Представления Петра I о назначении царской власти передают воспоминания Неплюева, которому он говорил, отправляя резидентом в Константинополь - ред.]: "Не кланяйся, братец: я вам от бога наставник, а должность моя смотреть того, чтоб недостойному не дать, а у достойного не отнять; буде хорош будешь - не мне, а более себе и отечеству добро сделаешь, а буде худ - так я истец: ибо бог того от меня за всех вас востребует, чтоб злому и глупому не дать места вред делать; служи верою и правдою! в начале бог, а по нем и я должен буду не оставить тебя".

Народ проходит трудную школу. Народ действительно учится, учится гражданским обязанностям, гражданской деятельности. Что нам кажется теперь простым и всем доступным, то предки наши узнали впервые из указов Петровых. <...> Что могло погубить общество одряхлевшее, народ, неспособный к развитию, - треволнения преобразовательной эпохи, незнание покоя, - то развило силы молодого и крепкого народа, долго спавшего и нуждавшегося в сильном толчке для пробуждения. <...>

Никогда ни один народ не совершал такого подвига, какой был совершен русским народом в первую четверть XVIII в. На исторической сцене явился народ малоизвестный, бедный, слабый, не принимавший участия в общей европейской жизни; неимоверными усилиями, страшными пожертвованиями он дал законность своим требованиям, явился народом могущественным, но без завоевательных стремлений, успокоившийся, как только приобретено было необходимое для его внутренней жизни. Человека, руководившего народом в этом подвиге, мы имеем полное право назвать величайшим историческим деятелем.

 

Соловьев С. М. История России с древнейших времен. В пятнадцати книгах. М.: Изд-во Соц. - эконом лит-ры, 1960-1962. Кн. 8. С. 474, 481; Кн. 9. С. 541-549