Скажи, мол, Мамка так велела

Рейтинг: / 0

 

Начало формы

ПлохоОтлично

Конец формы

Ванюшка да Танюшка росли ребятишками послушными. Бабушка сама не раз говорила: с ними, мол, ни заботы, ни печали. Без спросу со двора никогда не убегали: либо в чурбачки игрались, либо в песочке копались, либо в водичке плескались.

Теперь же они подросли, часто с другими ребятишками бегали, но самовольно на речку али на пруд - ни за что! Но чаще всего вечерами они возле Зорьки своей тиховали. Хороша была корова, а сколь молока давала! Ванюшка с Танюшкой наперегонки к Зорьке бежали, когда вечерами местный пастух коровок в деревню с пастбища пригонял. Слышалось за окном сначала коровье мычание да кнута хлопанье. Тут все ворота отворялись, и хозяйки своих кормилиц - коровушек встречали. А те шли по деревенской улице чинно, солидно. И только завидев свой двор, поворачивали домой.

Ванюшка да Танюшка свою Зорьку тоже с радостью встречали, в хлев провожали и припасенной сочненькой травки давали. Ну, Зорька их не обижала, молоко им отдавала. Ну, как такой корове благодарным не быть? На зиму отец сам Зорьке траву косил, а уж ребятишки сенцо из нее сушили. В общем, хорошо, ладно жили. До самого того дня, когда Зорька с родного двора ушла. Не сама, конечно. Коровку - кормилицу из хлева Капитоныч забрал. За долги, сказал. А долги те, видать, были немалые... Задумал отец прошлый год дом подновить. Ребятишки это понимали: раз у них скоро появится братик, а может сестренка, в родной избе всем тесновато станет. Ну, денег-то отец в долг взял, а вот дом-то не поправил. Не отец в том повинен был. Судьба. Так бабушка, вздыхая, сказывала.

Родился у Ванюшки с Танюшкой маленький братик: ротик - крохотный такой, и весь, как есть, голенький. Это уж его бабушка в пеленочки завернула, тогда и ребятишкам показала. Его бабушка и качала, только он все равно кричал. Наверно, оттого, что мамку звал. Ванюшка да Танюшка мамку не звали, оттого как понимали: мать больная в постели лежит. А этот новый братик - не понимает. Мать еще с неделю в постели пролежала, а потом ее бабушка в новое платье наряжала, новый платок на голову повязала. А ребятишкам сказала, чтобы мамку не тревожили. Уснула она. Навсегда... А через день после мамки уснул и братик, - так бабушка сказала.

Соседка Анфиса ребятишек к себе в дом позвала, там их оладушками угостила да чаем с вареньем напоила, и все их по головке гладила да вздыхала: «сиротки» да «сиротки». Оладушки ребятишкам понравились, а вот кто такие «сиротки» они так и не поняли.

Поняли это ребятишки, когда Капитоныч со двора Зорьку уводил. Бабушка тогда плакала, кричала: «Креста на тебе нет! Сирот обижаешь, без молока двух малышей оставляешь?!» Двое малышей-сирот - это и были они, Ванюшка да Танюшка. А кому ж еще быть? Отец молча стоял, а соседу Егорычу тогда сказал:

- Я его Христом-Богом просил: «С долгом погоди! Деньги-то на болезнь да похороны ушли...» А он словно чужой, даже не посмотрел, что дети у меня да мать-старуха. Ну, где мне сейчас денег взять?

Ванюшка шибко тогда на Капитоныча осерчал. Не за деньги-долг. Это еще Ванюшка понять не мог. За Зорьку горевал. Танюшка с бабушкой тогда во дворе на два голоса плакали. А Ванюшка терпел. Но Капитоныча палкой ударить хотел. Да бабушка палку отняла, а мальчонке еще и нашлепала. Нет, а кто же за Зорьку-то заступится? Она ведь как мычала - звала, только за нее никто не заступился. Так Капитоныч ее и увел...

В тот вечер бабушка даже сказки ребятишкам не сказывала, только молилась да вздыхала. Уж брат да сестра сами засыпали. А утром проснулись - во дворе Зорьки мычит. Ванюшка первый с постели вскочил: неужто Копитоныч корову вернул? На крыльцо-то выскочил - а Зорька одна стоит возле крыльца... Бабушка в ладоши всплеснула: ты гляди, Зорька вместо луга к нам повернула, пока коров по деревне вели!

Следом за Зорькой и сам Капитоныч во двор прибежал, на бабушку шибко кричал, а Зорьку обратно увел. А вечером, как коровушек обратно вели, Зорька снова к родному двору повернула. Бабушка тогда взяла, да ее и подоила, а ведро с молоком в погреб схоронила. Когда Капитоныч за Зорькой опять к ним пришел, ох, и ругался, только что с бабушкой не дрался. Отца-то дома не было, вот Ванюшка за бабушку и опасался. Ну, ничего, обошлось...

Уж ночью Ванюшка слыхал, как отец бабушку ругал и за Зорьку, и за молоко. Говорил, что чужое теперь оно. А бабушка все плакала да сыну жаловалась: что Капитонычу своих двух коров мало? На что, мол, ему ихняя Зорька?

Больше к ним Зорька во двор не заходила небось новый хозяин не пускал. А Ванюшка шибко по ней тосковал. И вовсе не из-за молока... Вот раз и позвал сестру во двор к Капитонычу заглянуть. Зорьку проведать. Танюшка поначалу забоялася, но потом пошла. Ванюшка был парень не прост: он не повел сестру по деревенской-то улице, а за огородами. А в капитонычев двор заглянули: две свои-то коровы, видать, на лугу со стадом гуляли, а бедная Зорька одна в хлеву стояла. Привязанная и печальная... Ванюшка с Танюшкой ей травы нарвали, по теплым бокам погладили. А как в доме хлопнула дверь - убежали.

Вечером допоздна с бабушкой об том толковали. А как Ванюшка сном забылся, так и подивился. Послышалось ему коровье мычание... Видит он себя на крыльце, а рядом Зорька стоит и ее мамка доит. Нацедила ведро молока да Ванюшку и спросила:

- Что, сынок, худо без молочка-то?

- Да нам соседка Анфиса помалу дает и денег не берет. Только маловато молока на всех. Нам с Танюшкой бабушка по кружечке наливает, а уж им с папкой не хватает, - посетовал мальчонка.

- Ну, не печалься! Стану я к вам Зорьку сама приводить да ее доить. А на Капитоныча зла в душе не держи! Он свое заплатит сполна: и за бессердечие, и за детские слезы. А соседке Анфисе от меня благодарность передай: за молоко да за душевное тепло. И скажи ей: пусть через неделю дорогих гостей ждет, пирогов напечет...

Ванюшка с постели утром встал и на крыльцо побежал. Никакой Зорьки там не было. А вот из погреба вылезала бабушка, а глаза у нее - в слезах. Ванюшка к ней подбежал, а та ему тихонько и говорит:

- Ванюшка! Кто же нам в погреб ведро молока принес? Ведь дверь-то на замок запертой стояла?

Ванюшка ведь знал, кто. Потому и сказал: «Мама!»

Бабушка давай сразу креститься и молоко то брать боится. Тут Ванюшка ей все и обсказал, что ночью от матери услыхал. Бабушка опять крестилась, а потом и за молоком в погреб спустилась. Молоко было - как молоко! Видать, и вправду от Зорьки оно.

А вот Анфисе про гостей бабушка не велела говорить. Небось, опасалась: мало ли что шестилетнему мальчонке привидится? А хорошего человека зря обеспокоит, в надежду введет...

Только на другую ночь мать опять с Зорькой во двор приходила. И коровку подоила и Ванюшку покорила:

- Отчего Анфисе не сказал про гостей? Почему от меня не передал привет?

Утром бабушка снова в ведре молоко нашла. А как из погреба вылезла - сразу Ванюшке:

- Кто приходил? Что говорил?

Ванюшка все обсказал, да еще ей попенял, что Анфисе ничего не сказала, а вот мамка его отчитала. И снова бабушка внуку велела молчать... Отец за обедом спросил свою мать: откуда молоко? А бабушка и давай ему что-то шептать... Ванюшка знал: небось, скажет про мать да про Зорьку. Но отец Ванюшку даже не порасспросил... Будто, и не Ванюшка вовсе с мамкой виделся.

На третью ночь мать снова Зорьку доила и уж с мальчонкой строго говорила:

- Ежели, - говорит, - будешь обо мне молчать, то не стану вас и молоком угощать! Бабушке передай, чтобы завтра в храм сходила, две свечи к иконам поставила: Варваре-мученице да отцу Серафиму. А ты сам к тетке Анфисе сходи, что я велела обскажи! И еще... Отца твоего надо завтра на базар отправлять. Так ему и скажи: велела, мол, мать! Пусть купит новый подойник. Да к брату своему Егору зайдет. Там его кое-кто ждет. Скажи, мол, мамка так велела.

Бабушка выслушала Ванюшку со вниманием сама, а потом кликнула и отца. Решили так: бабушке в церковь сходить, отцу - к брату в город ехать. А Ванюшке позволили соседке все обсказать. Надо сделать все, как велено. Молочко-то - не из сна. Живое! Так кто ж его приносит? Кто, как не покойная мать? Больше не на кого и подумать...

Ванюшка тетке Анфисе мамкины слова передал, велел, и пирогов напечь да гостей ждать. Может, Анфиса и подивилась, но пирогов к вечеру напекла, еще им целое блюдо пирогов тех принесла, угостила. И все Ванюшку выспрашивала: что за гости, мол, такие? Но сам Ванюшка ничего не знал, оттого и молчал. А стала Анфиса сомневаться, бабушка ей про молоко и поведала. Мол, четвертый день пьем, а кто приносит да в закрытый погреб убирает - один Господь знает.

Отец в эту ночь у брата своего Егора заночевал. В эту ночь мать к Ванюшке не приходила и молочка не нацедила. А под самое утро вдарили на деревне в большой колокол. Бабушка с ребятишками в доме осталась. А в окно-то глянули - полыхает дом! Дом-то Капитоныча... Весь как есть тот дом сгорел, со всем скарбом домашним, с вещами да посудою. Две его коровы в хлеву задохнулись, а одну мужики все же спасли - Зорьку на улицу вывели. Не до привязи было, вот она из чужого двора от пожара и ушла.

До самого утра на пожарище народ сновал. Слава Богу, все живы остались: И те, кто в том дому жил, и те, кто пожар тушил. А вот сам дом сгорел начисто... Поговаривали потом, мол, поджог! Только кому надо нести в деревню такую беду? Было, на отца Ванюшкиного подумали: мол, Капитонычу он не простил, что детей молока лишил. Только отец в эту ночь у брата в городе ночевал. Даже сам Капитоныч к ним во двор под утро приходил - а отца со вчерашнего дня в деревне нет. Вот и ушел ни с чем Капитоныч к себе.

А отец из города к вечеру приехал и целый воз новостей привез. Приехала, говорит, к Егоровой жене издалека сродственница. Ну, их Егор и познакомил. Потом отец с бабушкой посоветовался. А та: что ж, месяца через два уж год снохе будет, можно и новую мать в дом приводить, пока ребятишки маленькие. Не одному же век жить. А ребятишки привыкнут...

Ванюшка все враз понял и Танюшке обсказал: и про новую мать, и про отцовскую скорую женитьбу. Может, Танюшка и мало чего поняла, но о мамке она мечтала. Лишь бы та доброй оказалась. А вот Ванюшка затосковал. Он ведь свою мать совсем недавно видал. Правда, во сне...

На эту ночь мать последний раз к Ванюшке приходила. Веселая мать была и Зорьку не доила. А чего ее доить, коль она снова у них в хлеву стоит? Это уж и бабушка сумеет. Но вот с Ванюшкою мать потолковала.

- Я для вас с Танюшкой новую мамку подыскала. Добрая она и славная. Ее уж отец ваш видел, к себе жить звал. Ты ее, Ванюшка, полюби и Танюшке вели, чтоб слушалась. С нею вы счастливы и покойны будете. А бабушке передай: ее Господь услыхал. Не зря Варваре-мученице свечу ставила. Новую вашу мать будет Варварою звать. А отцу Серафиму свеча - это уж для меня. На помин моей души! Ну, сыночек, прости! Меня не забывай, а к новой матери привыкай!

Бабушка утром все плакала. Ей Ванюшка про мамку рассказал. А та сразу у сына имя новой невестки спросила. А отец имя и назвал: Варвара. Вот ведь как!

На следующий день у соседки тетки Анфисы, и вправду, гости во дворе. Сваты! Старшую Анфисину дочь сватать приехали. Пригодились пироги! И гостям на угощенье, и сватам на удивление! Пироги-то были с черникою да голубикою...

Нравственный урок.

Крестьянин скотиной жив.

Корова в тепле — молоко на столе.

На чужом несчастье своего счастья не построишь.

Не все с рук сходит.

Воспитание добрых чувств.

Почему Ванюшка так переживал, когда Капитоныч уводил с их двора Зорьку?

Что заставило соседку Анфису помогать детям?

Какой уход был за Зорькой в родном дворе?

Почему после пожара Капитоныча стало жаль?

Речевая зарядка.

Кого в народе называют сиротами?

Что означают слова «посетовать» и «домашний скарб»?

Подходит ли к сказке пословица «Отольются волку овечьи слезки»?