Кровь За кровь и мальчик мотл, или индигонеугодные

 

И снова – с'из мир гут — их бин а йосем! – как сказал бы Лев Борисович ака Мальчик-Мотл. Но я не Лев Борисович, говорящий на идиш (кстати, вряд ли председатель ВЦИК, а затем Моссовета знал идиш, мама у него была русской). Кроме того, я не Зульфия Закировна, ведь Зульфия Закировна скорее знает, кто такой Ходжа Насреддин, а не мальчик Мотл. Хотя не факт: поставил же недавно Наби Абдурахманов в Молодежном театре Узбекистана "Тевье-Молочника". Так что вполне Зульфия Закировна могла быть наслышана о девятилетнем еврейском ребенке – своеобразном архетипе еврейского мироощущения. Так или иначе, но с Зульфией Закировной мы разделили одну судьбу – оказались индигонеугодными. Ударили литавры – и распахнулись двери в мир свободного полета. С'из мир гут — их бин а йосем! – могла бы сказать Зульфия Закировна, если бы она, например, звалась Злата Захаровна. Мне хорошо – я сирота, – сказали бы мы вместе с Зульфией Закировной, если бы я был уверен в ее знакомстве с творчеством Шолом-Алейхема. Так или иначе, но "время есть, а денег нет, и в гости некуда пойти", так бы, может быть, пошел к Зульфии Закировне и узнал бы наверняка, как она относится к языку идиш. Но я незнаком с Зульфией Закировной, однако очень ей благодарен за то, что так органично вплелась своей внесценической сущностью в архитектонику моего скверного анекдота. Кстати о Достоевском. 7 октября пойду на премьеру "Кроткой" в МТЮЗе. Может, займу немного кротости – не помешает. Буду кроток со всеми разномастными школьными монстроуозо и с их бумажно-методичковым пропитанием. Ха-ха-ха! – неприлично раскатывается по всей сцене откуда-то отовсюду и особенно из меня самого.

В четверг я вновь обнаружил исчадие www.razum-l.ru/show.html?ac=photos_show&id=152, сидящее у меня на уроке в 5-м классе. Первым порывом было забрать вещи и уйти. Но я остался на свой последний урок в "Разуме", решив проиграть (в обоих смыслах слова) эту историю до конца. Процентщица (как удачно выразился в комментариях Саша Гершт) снова весь урок не покладала ручку, теребила со всех сторон учебник. Со звонком вышла – ничего не сказала. Я мог сразу уйти домой, но был голоден. В столовой уже старательно пожирала бесплатный говноборщ и бесплатный говноплов (с дешевым недоваренным рисом и вялой морковкой, без соли и специй, причем соли на столах тоже нет), запивая все это гвонокиселем (этот гнуснейший вкус я успел уже основательно забыть), ехидна. В школе этой все друг другу соответствует: размеры, питание, учителя. Я сел за стол, пожелал приятного аппетита и стал давиться, раскусывая рис.

– Зайдите ко мне в администраторскую, пожалуйста, я сейчас подойду.

Ну, думаю, тварь, снова крови моей хочешь. Ничего, я твоей тоже попью.

 

"НАС РАТЬ!" ИХ РАТЬ...

 

Я дождался, пока завуч начальной школы отсмакует своей привычной совдепопищи, аутентичной до неправдоподобия, зарядится кисельком и приступит на десерт (она почему-то всегда к обеду подгадывает) к методическому выеданию мозгов.

– Почему, проверяя домашнее задание, вы просили писать их предложения на доске? Почему они не могли все это проговорить устно? Это совершенно неэффективная работа.

– А я считаю, что эта работа эффективная. Повторение – мать учения. Я придерживаюсь народной мудрости.

– Это не повторение.

– Как же не повторение, когда повторение! И закрепление материала.

– Нет.

– Ну как же нет, когда да.

– Так, ну ладно. Зачем вы дали в середине урока проверочную работу?

– Потому что считаю это правильным.

– Тогда почему вы не остановились подробно на ошибках, допущенных в этой работе?

– Потому что если бы я на них остановился, то вы бы сейчас мне сказали, что не надо было на них останавливаться, а дать на дом, потому что надо было разбирать новый материал. Я знаю все эти штуки. Любой урок можно перевернуть с ног на голову и с головы на ноги и при желании – а у вас это желание есть! – придраться к любому моменту. Скажите, а зачем вы это делаете?

– Я администратор и методист, у меня такая работа – анализировать уроки.

– Мне не нужен ваш анализ, я прекрасно знаю, как уроки вести. Я вам скажу больше: я знаю, почему вы до меня докапываетесь. И я вам скажу: потому что вы обиделись, когда я спросил, зачем мне нужна методичка. Вас это покоробило, и теперь вы мне мстите таким образом.

– Да? Вы так думаете? – на лице этой твари яснее ясного читалось, что я ее раскусил. Ведь как-то она подошла ко мне на перемене и попросила отдать книжечку, раз я ею не пользуюсь.

– Я не просто так думаю, я больше чем в этом уверен. Так что нам с вами разговаривать больше не о чем.

– Что ж, ладно. А вообще, – бросила последний камень стерва, – уроки у вас – скучные!

– Да что вы говорите?! Это у меня уроки скучные? Ну, давайте я приду к вам на урок и посмотрю, как там у вас весело!

– Я администратор, – в очередной раз отрекомендовалась процентщица, – я уроков не веду.

– Ну так и говорить не о чем. Все. До свидания.

Досвидос, подумал я, в этой школе я последний день.

Чтобы не было потом кривотолков, которые будут в любом случае, я проинформировал завуча Людмилу Юрьевну о ходе состоявшейся аудиенции. Утром, кстати, эта особа в приказном порядке сказала мне двоек в журнал ни в коем случае не ставить.

– Если вы не понимаете моей рекомендации, то воспринимайте это как приказ. Родителям будет НАСРАТЬ на все ваши объяснения, они будут предъявлять претензии школе. А домашние задания делать вы их все равно не заставите, – все слова достоверны и воспроизведены в точности. На выделенном слове был сделан акцент.

– Я уже их заставил делать д/з.

– Чудесно. Двоек не ставить. Все.

А двоек в журналах и в самом деле почти нет. И знаний тоже самый минимум. Зато индиго.

– А нам никогда таких больших сочинений не задавали! – кричит семиклассница из литературного лицея об объеме полтора листа. – Мы всегда писали страницу!

Абсолютно уверенный в своей правоте мальчик приносит мне сочинение о лете на полстранички и обижается, когда я не принимаю. И не приносит больше.

– Я приносил! Вы не взяли.

Двоек не ставить! Ни-ни!

– Вот эта девочка была круглая отличница в прошлом году, – со значением сказала учительница-"ложите", когда я ставил очередную двойку.

Да, и зря, конечно, я говорил со стервозами о зарплате. По их представлениям, 250 рублей за урок сразу – это неслыханно.

– У нас у всех по 200, по 220, – говорила мне завуч-"насрать".

Действительно. Их рать. Сопротивление бесполезно. И у них 220.

На следующее утро я завел будильник так, чтобы позвонить и сказать малохольному, полусумасшедшему охраннику, что я снова заболел.

Через часа три секретарша осчастливила меня известием об освобождении.

– На меня поручена неприятна миссия... – я дал ей договорить.

– Чудесно. Спасибо. До свидания, – очередная гора с плеч.

В понедельник пойду за расчетом.

 

РАЗУМНИКИ «РАЗУМА»

 

6-классники "Разума Л" разбирают по составу слово ВЫСКОЧКА.
1. ВЫСК- ОЧ- К- А
2. ВЫСКО- Ч- КА
3. В- Ы- СКО- ЧК- А
4. ВЫСК- ОЧК- А
5. ВЫ- СКАЧ- К- А
Остальные 5 учеников сделали без ошибок.

Выделить суффикс прошедшего времени в глаголе РАСПИЛИЛИ:
1. Распил- И-Л -и
2. Распил- И-Л -и
3. Распил- И-Л -и
4. Расспелили - ничего не выделено
5. Распи- ЛИЛИ
6. Распи- Л -и- Л -и

Какого рода слово ПЛАКСА.
7 учеников написали - женский род.
Один из них добавил, что это 2 склонение.
Два указали средний род.
Один - мужской род.
Ни одного правильного ответа!

К какому склонению относится слово ВРЕМЯ?
5 человек написали - 1 скл.
4 человека - 2 скл.
Один ничего не ответил.
Ни одного правильного ответа.

Всего ОДИН человек в 6 классе из 10 знал, что означает слово ВИРТУОЗ.

Верную характеристику звуку Ч дали ТРИ человека.
1. Глух., согл., мягк., ПАРН.
2, 3. Согл., ЗВОНК., мягк., непарн.
4, 5. Согл., ТВ., глух., непарн.
6. ПАРН., ГЛ. -??? (гласный или глухой?)
7. Согл., ЗВ., мягк., ПАРН.

Только ДВА человека объяснили, почему в слове НЕОБЪЯТНЫЕ НЕ- пишется слитно.
"Потому что в слове два корня"!!!
"Потому что это прилагательное"
"Между ними нельзя поставить слово".
"Потому что мы не можем поставить ВОПРОС (!!!) между НЕ и ОБЪЯТНЫЙ" - пишет "круглая отличница".

Блестящий, блистательный - объяснить правописание.
Только ТРИ человека верно написали эти слова. Остальные СЕМЬ второе слово написали через Е. Ни один человек не вспомнил правило.

 

ДОМОЙ!

 

"Конец первой части" – решил я после истории с "Разумом Л". Но нет, это не конец первой части. Это и в самом деле финал. Поставив точку, я почувствовал, что жутко устал. Нет, не физически. Я ощутил чудовищную, нет, не душевную – духовную, ментальную усталость. И мозг сформулировал: расхотел я Москвы. У меня еще есть телефоны двух директоров, что дал мне недели две назад коллега Волков из 57-й школы – от некой Аллы Марковны. Один из этих директоров, как было предуведомлено, совершенно сумасшедший, любит поговорить обо всем на свете и готов на любые творческие безумства, другой просто очень хороший и маститый человек – но все это для перспективы. Никаких реальных вариантов нет. Да я и не хочу больше. По инерции продолжая просматривать сайты с вакансиями на предмет учительства и редакторства, каждый раз надеюсь, что новых вакансий не будет, – и их нет.

Моя подруга Лена Акивенсон говорит, что снова надо обзванивать школы. Да сколько ж можно их обзванивать! Если бы я не поехал в августе в Израиль, если бы я не поверил болтуну Кесселю (нельзя было иметь никаких дел с Марксом, который продолжает называть Театральную площадью Свердлова), если бы я в конце концов вернулся из Израиля не 26 августа, а хотя бы 15-го, ну 20-го, когда вакансии в школах горят... Но раньше вернуться я не мог, потому что не было билетов, а ехать на неделю я не хотел. И не ехать я тоже не хотел. Поэтому мне было, как бы это сказать, удобно поверить Кесселю, как бы переложив ответственность на него. "Езжайте спокойно в Израиль, возвращайтесь, и мы вас устроим" – эта фраза и тогда ничего не весила, и породу таких еврейских балаболов я очень хорошо знаю, проработав девять лет с Марком Давидовичем.

Как там говорила моя московская подруга Лена Акивенсон о москвичах? Бессовестные самодовольные циники. Вот-вот.

С другой стороны, я сам до конца не верил во всю эту затею. Легко на словах воспроизводить западную модель успеха: поставил цель – взял ответственность – пришел, увидел, победил. Кажется, чего проще. Но все-таки человек сложнее простых психологических схем. "До конца не верил"... Спрашивается, если до конца не верил, то чего вообще полез? Но ведь полез! Хотел что-то кому-то доказать? Или мне самому был интересен этот опыт? Представляю, как сейчас удовлетворенно злорадствуют иные злопыхатели... А нечему злорадствовать! Не старайтесь, не пытайтесь, не пробуйте – делайте. Вот совет, который я когда-то получил на одном психотренинге. И я не старался – я делал. Другой человек на моем месте поступил бы в ряде ситуаций умнее. Ну так на то он и другой – умнее меня. Мог ли я поступить по-другому? Вряд ли. Ни об одном из моментов, случившихся в Москве, не жалею – и не вижу ни одной ДЛЯ СЕБЯ возможности поступить где-то как-то иначе, чем было.

Вон сколько заметок наваяно – это ли не цель для литератора?

Так что бес вовне и бес во мне выполнили свою миссию – спасибо им. Вы свободны, я отпустил вас.

Я возвращаюсь домой, откуда вы меня так старательно гнали. Надеюсь, вы проиграли, и разрушенная утром 10-го июня гармония восстановится. Не гармония, конечно. Но тот строй жизни, который мне представляется сейчас не зря выбранным в свое время.

Я хотел соскучиться по Петербургу, хотел почувствовать, как это бывает – уехать навсегда. И я соскучился. Хочу ДОМОЙ.

 

***

Вещи собрал. Все до последнего огурца. И даже сварил курицу. Без курицы в поезд нельзя. Очистил от костей и спрессовал в пластиковую коробочку из-под меда.

Такси приедет через полтора часа. И в час ночи я скажу Москве... Да ничего особенного. До свидания скажу. Но не в смысле, что вот там до какого-то там свидания прямо уж, а так, просто – до свидания. Ну, как все говорят друг другу – до свидания, они же не имеют в виду, что потом какое-то свидание будет, нет, ну просто, так – до свидания и все. Ну а что? Ничего такого особенного – просто до свидания. Досвиданье – вот так, междометие такое, без всяких там намеков и смыслов. Или там, знаете, можно сказать: прощай, Москва! Ну, типа, что вот, мол, прощай, чего уж тут говорить, не задалось как-то, не пошло, не увидели, не признали...

Другое дело, что и в Питер-то я еду наобум Лазаря. Кто меня ждет-то там в гимназии-то в моей? Ну, в смысле ученики ждут, коллеги по другим предметам. А мои-то профильные коллеги хрен меня ждут! Как же! Им ведь часы надо будет мне отдавать, они же за часы горло перегрызут.

Короче. Завтра.