Что лучше: быть съеденным или быть выплюнутым.

 

Я все-таки иногда очень наивен в некоторых вопросах, совершенно искренне, например, полагая, что любой директор школы сразу прочтет в моих глазах мое учительское призвание и поймет, как же ему повезло, когда такое счастье само в его административные руки прилетело. Светлой памяти Валерий Григорьевич Маламент увидел во мне СВОЕГО учителя. Жаль, поработать с ним пришлось всего два месяца. А ведь я мог бы прийти в 278-ю на год раньше! Такие как Валерий Григорьевич редкость. Иным не попадаются ни разу. Когда он сидел у меня на уроке, это был праздник! Было ощущение, что мы работаем в паре: он живо реагировал по ходу, подыгрывал мне. Записывал в специальную бумагу свои комментарии. Где теперь эта бумага? Канула. Как и эпоха Маламента в 278-й гимназии.

Зато разномастных монстров с регалиями – тьма египетская. Вот еще одна из этой когорты schools.keldysh.ru/sch123/foto/Golova.jpeg – директриса школы № 123 с театральным уклоном по фамилии Голова. Именно она меня спрашивала про проектную деятельность и пауэрпойнтные презентации. И про серьгу (еще одна моя наивность). Вообще, разговор был странным. Боюсь, ее не впечатлило, что мои курсы повышения квалификации – это журналы «Новое литературное обозрение» и «Вопросы литературы». Не ошибусь, если скажу, что эта начетчица (учительница литературы, между прочим) вряд ли слыхала про такие – на лице ее было написано раздражение (типа «лезут эти питерские интеллектуалы со своим умничанием», «да и еще и еврей с серьгой – ну уж неэээт!»). Сказала Голова мне, что они все обсудят и мне – обязательно! – позвонят. В итоге позвонил я сам – ну так, на всякий случай. Секретарь мне сообщила – она уже была в курсе! – что якобы нагрузку разделили между своими учителями.

На следующий день я открыл свою почту и увидел письмо от Сергея Владимировича Волкова, коллеги из 57-й школы, с которым знаком заочно. Он процитировал просьбу к нему одного из педагогов 123 школы найти хорошего литератора, но такого, который «не даст администрации себя съесть». Меня не съели. Меня выплюнули.

Я подговорил свою подругу Аньку Сорокину туда позвонить. Ее спросили, работала ли она в классах с углУбленным изучением литературы. У меня, кстати, тоже директриса Голова об этом спрашивала, только все же про углублЕнное (или про углУбленное?). Я ответил, что работал по обычной программе, но, по возможности, углублял. Голова резко возразила, что обычную программу невозможно углубить. Мне больше ничего не оставалось делать, как безнадежно сказать, что я хороший учитель.

В 123 школе до сих пор открыта вакансия. Я решил добить ситуацию до конца. Позвонил Головой.

– Да, у нас есть вакансия, – отчаянно призналась директриса, – но вас я брать не хочу. У меня есть некоторые вопросы.

– Так задайте мне их! – подзадоривал я раздраженную мадам. – Если есть вопросы, их надо задавать!

– Мне нужны москвичи. Все. Спасибо. До свидания, – и повесила трубку.

 

 

АДСКИЕ СТУПЕНИ

 

Как же мне надоело писать эти заметки! Как же мне надоело таскаться из одного конца Москвы в другой в поисках материала для них! Как же много уходит на это бесплодное (если не считать, конечно, бешеного читательского успеха J) метание драгоценного времени! Как в том анекдоте, и завтра опять пойду! Отдать бы это все в «Русский репортер» – и о любой школе можно будет забыть бесповоротно. «А, это же тот самый пасквилянт!» – «И у него еще есть наглость приходить в школу!» Вот только заинтересуется ли «Русский репортер» этими писаниями?..

К половине одиннадцатого поехал я на ВДНХ – в Строительный колледж. Дорога – час. Там никто не требовал у меня регистрации в ту же секунду. Готовы подождать неделю, оформив на работу. Беседовал я с тремя тетеньками – вполне себе нормальными. И все три спрашивали у меня про аттестационный лист о присвоении высшей категории (записи в трудовой книжке недостаточно для бухгалтерии). А я его с собой не взял – может, и к лучшему, а то бы уже завтра вышел на бой. Одна из тетенек – Алла Леонидовна Романовская – оказалась эффектной, яркой пожилой леди, неожиданно умной, похожей на... Людмилу Леонидовну Левину из отдела поэзии старого Дома книги (в 60-е Люся Левина, говорят, была одной из возлюбленных Бродского; во всяком случае, Евгения Евтушенко она называла Женечка, – сам слышал, когда во времена своей юности частенько ошивался около ее прилавка).

Алла Леонидовна не стала играть со мной в кошки-мышки, все вывалила начистоту:

– Ну, надеюсь, вы понимаете, что наш контингент – это не гимназия. Это дети социально запущенные, проблемные. Родителям они не нужны, те с ними не справляются, да и сами, как вы можете догадаться, зачастую социально неблагополучны. У вас будет кураторство: за все их прогулы и прочее будете отвечать вы. Они будут не виноваты. Если только кого-то из них посадят в тюрьму, то вы с ними не сядете.

– И на том спасибо.

– Плюс к этому у нас в обычных классах учатся дети с проблемами по здоровью: слабовидящие, слабослышащие, запущенные... Есть в Москве такая образовательная программа, а наш колледж впереди планеты всей.

Другая тетенька, Екатерина Ивановна, пожаловалась, что некоторые учащиеся, поступавшие после 9 класса, даже имя-отчество свое не могли правильно написать.

И вот туда меня возьмут хоть завтра! Только медицинскую книжку надо сделать – но это у них там все рядом. («Вам повезло – в соседнем здании! Вам ее могут и сразу сделать за тысячу рублей». Может, тоже выучиться на делателя медицинских книжек и прочей лабуды?)

Еще полтора часа, и я был в частной школе «Ступени» в районе метро Юго-Западная. Школа с иголочки – бабла много. Зарплата только, как выяснилось, обычная.

– За вами сейчас спустятся, – сказал мне охранник.

Вскоре появилась возрастная секретарша и отвела меня в комнатуху с названием «кабинет консультаций».

Через некоторое время пришел завуч – женоподобный Игорь Витальевич (как-то так, он был настолько женоподобен, что я даже не запомнил, как его зовут). Документов он у меня вообще никаких не спрашивал (в колледже отксерокопировали и диплом, и все страницы трудовой книжки! Причем диплом дважды – сначала в одном кабинете, потом в другом – напротив), зато спросил, как я готовлю учеников к ЕГЭ. На такой вопрос всегда хочется ответить – каком кверху.

Выяснилось, что вакансий у них нет, но меня позвали, чтобы познакомиться, потому что всякое бывает, мало ли что с каким-нибудь сотрудником станется. Теперь я буду знать, что у потенциального работодателя надо всегда спрашивать, есть ли у него реальная работа или у него просто знакомых мало.

– Надеюсь, что ни я, ни вы время не потеряли, – дипломатично нахамил я на прощанье.

Одна женщина во дворе, когда я спросил у нее, как пройти к школе «Ступени», сообщила, что дети там платят пол-лимона в год, а учителя долго не задерживаются – подруга там работала.

Еще часа через полтора я попал домой и сел на телефон обзванивать окружные и не очень школы. Вакансий нигде не было.

 

 

АЙГУЛЬ И ХАББАРД

 

Вот странно: все почему-то думают, что дожди идут только в Питере. «В Ленинграде дождик», «в Петербурге сегодня дожди» и прочее. А между тем дожди идут везде. И московский дождь ничуть не лучше и не хуже питерского, только про него песен почему-то не придумали. Вот и сейчас – серое питерское небо и навязчивая морось за окном – как все это любят заядлые невские романтики и романтички! А за окном-то у меня самая что ни на есть Москва! Идея фикс стала реальностью. Осталась самая малость – найти работу. Строительное путейство – колледж! – меня ждет. Наверное, даже не путейство, а ТЕХНИКУМ! Рангом повыше все-таки. Путейства у нас превратились в лицеи – Пушкин вертится в гробу вечным двигателем.

В пятницу я сперва поехал на станцию метро Волжская – пустынное тридевятое царство. Выход из метро в какую-то чуть ли не заповедную зону с девственным лесом. Есть там 7-я улица Текстильщиков. И вот в этой-то глухомани спрятался во дворе «образовательный центр ЭДЕЛЬВЕЙС». Уже само название внушало подозрение – горный цветок, вокруг которого много мистической мифологии. Потому как центр образования – это крутое звание, а вот образовательный центр – это что-то непонятное. «Как вы о нас узнали?» – спросила меня по телефону некая Айгуль, а на следующий день некая Анастасия. И все это было очень странно. Невозможно себе представить две вещи: во-первых, подобный вопрос для нормальной, пусть и частной, школы абсурден. Во-вторых, в школах, пусть и в частных, никто не представляется по имени – только по имени-отчеству. Но я все-таки поехал.

– Возьмите пока почитайте резюме нашей КОМПАНИИ, – всучила мне в руки объемную папку вахтерша.

Ага! Так и есть – не школа, а компания! И я нехотя (поскольку глупостей не чтец, а пуще образцовых) погрузился в изучение папки. И был вознагражден потрясающими открытиями: «школу» эту основал выходец из Душанбе с душанбинским именем и фамилией – альпинист и скалолаз (вот он, эдельвейс-то откуда!), бывший (если верить) рыночный торговец и бывший (если верить) хозяин нескольких магазинных лавок продуктового свойства. Содельник его по школе – тоже альпинист и скалолаз (но уже с рязанским именем и фамилией). Практически на каждой странице резюме по нескольку раз было написано, что учителей там обучают методикам, принятым в их успешной компании. А в одном месте я прочитал, что методики эти разработаны... Роном Хаббардом. Так вон оно что! Секта! Дианетика и саентология! Бежать – бежать отсюда без оглядки. Конечно – платные тренинги для жаждущих работы училок!

Все же интерес и забота о дорогом читателе заметок пересилили, и я остался на «собеседование». Пока я ожидал в прихожей, секретарша калякала с местным хаббардом – рослым американцем, хорошо говорящим по-русски, – об отличной квартире с джакузи, которую он снял в ближнем Подмосковье, недалеко от «школы». За мной пришла Айгуль.

– Сначала я задам вам интересующие меня вопросы, а потом вы спросите обо всем, что интересует вас. Как вы хотите работать – с полной занятостью или с частичной?

–??????

– Частичная занятость – это суббота и воскресенье. Полная – пять дней в неделю с 10 до 19.

В резюме было сказано, что потолок – 20 000.

– За двадцать тысяч с десяти до семи находиться здесь?!

– Да.

– Думаю, тогда до свидания.

– До свидания, – и Айгуль стремительно проводила меня к выходу.

Я спросил о Хаббарде.

– Нет, мы с ними не связаны. Просто используем методики.

Господи, как же я рад, что больше ни разу не окажусь на 7-й улице Текстильщиков!