Часть IV. Аспекты социального становления

Идеи как историческая сила

Идейно-побудительные факторы в истории

Полное осознание роли идейно-побудительных факторов верований, ценностей, мотиваций, надежд, отношений - в процессе социального изменения стало возможным лишь с поворотом социологии от исторической перспективы, или перспективы развития, к ориентации на человека, с возвращением его в основание социологической теории. Такой поворот, позднее описанный как методологический индивидуализм, был предпринят Максом Бебером.

В «гуманистической социологии» Бебера социальные организмы, или системы, утратили свое центральное положение в социологическом теоретизировании, и центр внимания был перенесен на деятелей (агентов) и их действия, т. е. для Бебера социология - это исследование социальных действий, т. е. осмысленного поведения, направленного на других и ориентированного на их действительные или ожидаемые реакции. Все сложные социальные сущности (экономический порядок, политические системы, социальные организации) представляют собой аккумулированный результат множества социальных действий, совершающихся в ходе человеческой истории. Объяснить их - значит проследить человеческие действия до самых их корней, а это, в свою очередь, означает, что объяснить (понять) можно лишь тогда, когда будет выделен (установлен) смысл, психологические мотивы действий, равно как и культурные ценности, нормы и правила, придающие человеческим действиям определенную форму. Таким образом, конечные объяснительные аргументы находятся в царстве идей, обобщенных верований и нормативных предписаний, коими руководствуются люди. Как писал Вебер, «наиболее важное формирующее влияние на поведение всегда имели магические и религиозные силы и основанные на них идеи долга» (443).

Если с точки зрения типично эволюционистского подхода или в рамках теории развития идеям придавался статус некоего «остатка», то теперь они рассматриваются как центральные, незави 295

симые факторы. Бебер квалифицирует собственную теорию как «позитивную критику» исторического материализма Маркса в том смысле, что считает «надстройку», а не «базис» (если использовать марксистскую терминологию), или просто «мягкие» системы верований, а не «жесткую» экономику или технологию, активными и эффективными силами истории. С точки зрения некоторых современных комментаторов, главной темой всей научной деятельности Бебера, основным «тезисом Бебера» было осознание «функции идеологии как независимой переменной в социальном движении» (46; 125).

Наиболее отчетливо такой подход проявился в интерпретации Бебером происхождения капитализма. Это сложное доказательство, выдвинутое в 1904 г. в классической работе «Протестантская этика и дух капитализма», требует тщательного анализа.

Дух капитализма

Для Бебера, как и для большинства его предшественников, живших в XIX в., основная цель состояла в том, чтобы понять современность, новый, радикально изменившийся мир, который в Западной Европе и США в XIX столетии достиг зрелости и распространился на другие регионы земного шара. Центральным организующим принципом этой современной системы был капитализм - рационализированное, эффективное производство товаров, сопровождаемое погоней за прибылью и основанное на частной собственности и индивидуальных предпринимательских усилиях. Говоря словами Бебера, «капитализм идентифицируется с погоней за прибылью, и причем постоянно растущей прибылью, получаемой за счет непрерывной, рациональной, капиталистической предприимчивости,... рациональной капиталистической организации (формально) свободного труда» (443; 17, 21). Как утверждает современный исследователь Вебера, «характеристиками рационального капитализма являются предпринимательская организация капитала, рациональная технология, свободный труд, неограниченный рынок и надежные законы» (80; 930).

Главные вопросы, на которые пытается ответить Бебер: как зародился капитализм и как ему удалось выжить? Другими словами, он ищет объяснения перехода от традиционного к капиталистическому обществу и причины дальнейшего распространения последнего. Если капитализм, рассуждает Бебер, как и все другие струк 296

турные целостности, есть результат человеческих действий, то должен быть некоторый особый тип действий, исполняемый некоторым особым классом деятелей, движимых особым типом мотиваций. Так возникает первый вопрос: кто является основателем капитализма? Вебер отвечает: новый тип предпринимателей и новый тип рабочих одновременно. Именно они служат фундаментальной предпосылкой зарождения капитализма. Отсюда следует второй вопрос: что отличает этот новый тип предпринимателей и рабочих? Ответ таков: специфическая ментальность, или «этос», «дух капитализма». Эта уникальная смесь мотиваций и ценностей включает:

1) мотивы прибыли. Добывание денег становится целью жизни. В результате происходит явное смещение целей, поскольку деньги из инструмента или средства превращаются в самостоятельную конечную цель;

2) аскетизм, т. е. стремление избегать «случайных» радостей и гедонистического потребления (т. е. потребления ради лишь удовольствия потреблять);

3) чувство долга, что прежде всего подразумевает дисциплинированную, ответственную, рациональную деятельность. Это относится и к предпринимателям, для которых организационные усилия становятся целью, и для рабочих, которые начинают рассматривать труд как цель саму по себе.

Если «дух капитализма», пронизывающий главных действующих лиц капиталистического общества (предпринимателей и рабочих) и вызывающий капиталистические действия (организацию и труд), является предпосылкой зарождения капитализма, то каков же источник происхождения самого этого «духа»? Таков третий вопрос, который ставит Вебер. Объяснение не может остановиться на уровне «этоса», оно должно добраться до глубинных истоков (корней) самого «этоса». В этом именно и заключается оригинальный (и наиболее оспариваемый) вклад Вебера.

Протестантский «этос»

Отправная точка протестантского «этоса» - эмпирическая. Существует удивительная корреляция: в период раннего капитализма большинство представителей деловых и коммерческих кругов, хорошо обученный технический персонал, квалифицированные рабочие, т. е. все те, чья роль на данном этапе развития общества очень велика, исповедуют протестантизм. Чтобы исключить случайное совпадение, Вебер выдвигает несколько гипотез. Во-первых, он допускает возможность того, что и протестантизм, и «дух капитализма» обусловлены высоким уровнем культурного развития. Однако, судя по сравнительным данным, упо 297

мянутое совпадение четко прослеживается не только в высокоразвитых странах. Во-вторых, он не исключает, что в некоторых регионах экономические ресурсы уже были накоплены в период, предшествующий Реформации, и это обеспечило развитие капитализма независимо от религиозной принадлежности. И вновь эмпирические данные свидетельствуют о том, что уровень благосостояния в той или иной стране может существенно различаться, и тем не менее среди служащих и квалифицированных рабочих большинство составляют протестанты. В-третьих, Вебер проверяет гипотезу, согласно которой движущей силой предпринимательства и эффективного труда может быть фактор меньшинства, или маргинального статуса, в обществе, а не особая религиозная принадлежность. Но, как показывают данные, занятия, связанные с бизнесом, наиболее распространены среди протестантов, независимо от их статуса в конкретной стране. Убедившись в несостоятельности выдвинутых им предположений, Вебер приходит к выводу, что решающим подтверждением особой роли протестантов в возникновении капитализма является «характер их религиозных верований, а не их временная, внешняя историко-политическая ситуация» (443; 40).

Что же есть такое в протестантской вере, что мотивирует прокапиталистическую активность? Как замечает Вебер, в протестантизме существует несколько ветвей, степень влияния которых на формирование «капиталистического духа» различна. Аскетические ветви (кальвинизм, методизм, баптизм) ориентированы на «этот мир», обеспечивая сочетание деловой хватки с религиозной набожностью. Первое выражается в идее призванности: исполнение долга в делах мирских как высшая форма моральной активности; второе - в идее предопределенности: достижение блаженства и спасения в ином мире есть результат, полностью зависящий от свободной воли Господа. В этой уникальной смеси и кроется идеологический источник капитализма.

Какие мотивации проистекают из этих идей? Вебер подчеркивает, что всем верующим присущи озабоченность и экзистенциальная неуверенность. Если вердикты Господа полностью свободны и, следовательно, непредсказуемы, то как может индивид узнать, принадлежит он к числу избранных или проклятых? Нет таких земных средств, чтобы повлиять на выбор Господа, потому что он полностью независим. С другой стороны, Господь приходит в этот мир и использует избранных для исполнения своих замыслов и планов. Таким образом, если некто преуспевает в интенсивной, постоянной мирской деятельности, которой он себя посвящает, то это лучший из всех возможных знаков - знак его

избранности, благодати и грядущего спасения. Следуя той же логике, можно утверждать, что если кто-то ленив, бездарно тратит время, отдается удовольствиям, то на нем явно лежит знак проклятия. Хорошая, прилежная работа не означает, что ею можно завоевать спасение, но она служит земным знаком Божественной милости. Успех, достижения в деятельности, особенно измеряемые в объективных денежных единицах, устраняют беспокойство, восстанавливают уважение и через механизм, который современные социологи называют самоисполняющимся пророчеством, приносят еще больший успех. (Как говорит пословица, «нет ничего успешнее успеха».) Таков «первотолчок» от традиционной экономики к современной капиталистической системе.

Когда это происходит, структура социальных отношений изменяется. Вначале изменения имеют негативный характер. Уничтожаются старые структуры. Одиночество перед лицом Господа и его вердиктами и сугубо индивидуальное испытание на благодать в мирской деятельности приводят к социальной раздробленности, изоляции людей, ослаблению всех традиционных связей и отношений.

Индивидуализм, уверенность в себе, умение противостоять конкуренции, столь типичные для капиталистической системы, обнаруживаются в некоторых глубинных ориентациях протестанизма в отличие от католичества, которое более склонно к коллективизму, солидарности. Бебер цитирует в доказательство другого современного ему автора: «Католик спокойнее, жизни с риском и шансами на богатство и почет он предпочитает безопасность и меньший доход» (443; 40).

Позитивный характер изменений выражается в создании новых структур. Будучи мобилизованными для деятельности и успеха, которые призваны служить знаками спасения, люди начинают сравнивать свои достижения. Конкуренция становится образом жизни. Не потребление, а накопление капитала, не использобание прибыли, а ее вложение в развитие, - такова единственно рациональная стратегия для того, чтобы гарантировать успех в конкуренции на рынке предпринимательства. Аналогично этому упорная, эффективная работа становится единственной стратегией для гарантии успеха в конкуренции на рынке труда. Система разрабатывает санкции, которые стимулируют конформизм. Если предприниматель не подчиняется этому принципу, то предприятие прекращает свое существование. Если не подчиняется рабочий, то он теряет работу. Тенденцией системы становится максимизация эффективности, что придает ей динамизм и силу для дальнейшего распространения вширь.

В этот момент система начинает действовать сама по себе, воспроизводиться без поддержки со стороны религии. Более того, временами она может выступать против религии как таковой. Это происходит, когда в обществе распространяются сильные мирские (секуляризующие) тенденции. «Новая личность, сформированная протестантской этикой, создает новый социальный порядок, который, в свою очередь, преобразует, обучает и отбирает новые типы деятелей из светских (мирских) лиц» (188; 156). Система, которая появилась как историческая случайность на северо-западе Европы, набирает силу для того, чтобы охватить большую часть земного шара.

«Тезис Бебера» написан в полемическом ключе. Он направлен главным образом против марксистского исторического материализма с его отрицанием идеальной сферы, которую марксисты рассматривали как вторичную, или «надстройку». «Говорить... об отражении материальных условий в идеальной надстройке просто глупо» (443; 75). Но сам он мог легко попасть в собственную ловушку односторонности. Бебер сознавал эту опасность. Он понимал предвзятость и неполноту предложенного им объяснения и поспешил объявить, что не собирался «ратовать за одностороннюю материалистическую, равно как одностороннюю идеалистическую интерпретацию культуры и истории» (443; 183).

В последующих работах Бебер внес некоторые коррективы в свой «Тезис». Во-первых, в исследованиях древних религий (444) он показал, что в зависимости от местных исторических условий религия может по-разному влиять на общественную жизнь. Религия - вообще многофункциональный феномен. Например, религиозные системы Китая и Индии не только не облегчают капиталистическое развитие, но, напротив, блокируют его. Вовторых, в «Теории социальной и экономической организации» (441) Вебер расширил предложенную им объяснительную схему за пределы религии, включив в число независимых переменных другие институциональные и политические факторы: развитие централизованных, бюрократизированных государств, появление современных законов, идеи гражданства и прав человека и т.д. Наконец, в-третьих, он признал, что протестантизм следует рассматривать не как единственную причину, а как фактор, который на определенном витке развития к капитализму был способен освободить массовые мотивации для мирской активности (перевести ее из «монашества» в иной мир) и мобилизовать предпринимателей и рабочих на интенсивное приложение усилий.